Милосердие против власти

      

Глава 24

      

      

Путь ненависти

      

      Солнце было таким непостоянным: то выходило, то заходило за тучи, всё подразнивая ручками-лучиками, пригревая их спины. Грубый ветер толкнул Алтхею в спину и, поддавшись наступлению, она ослабила хватку. С рьяным усилием он вынудил её сбросить с рук все лепестки, как бы протестуя нарушениям закона природы. Кротко вздохнув, целительница глянула на голые кустарники укрытые снежными горками и решила уступить, ведь даже растениям нужен отдых и покой. Да и состояние было таким, как будто она не человек, а выжатый лимон. Посмотрев на лепестки алых роз перед собой, замерзающих под крупицами хрустально-чистого снега, она получила хоть и не большое, но удовлетворение.       Седрик убрал руку со статуи. Проморгавшись, он вернул небесный взгляд.       — Я думал, ты заставишь эти кустарники снова зацвести, — бесшумно он двигался к ней. — Все эльфы такие непостоянные?       От его «серебристого» тембра голоса девушка вздрогнула, позабыв, что находилась не одна. Не закрывая рта, она дважды захватила воздух в лёгкие и, слушая мальчика, выдохнула через сомкнутые губы.       Эльфы — духи природы, такое распространенное определение её сущности давали все народы, так было во всех параллельных мирах и для простоты оно официально утвердилось в том же Мирумафере, помимо которого существовала ещё одна планета заселённая тёмными эльфами, что продолжают проживать тайную жизнь, гордо именуя свой вид — даргкхум. И перебирая эти воспоминания, учитывая, как привычно Эльгар обособляла эльфов Мирумафера, намекая на существование других, Алтхее открылась истина, что до общения с иномирцами всё было иначе.       — Все зовут нас эльфами, но мы прозвали себя санви, — умно поставив речь, пояснила, — исцеляющие век.       — Горделивые… — будучи чутким к смене настроения собеседника, он аристократично фыркнул, — проигнорировала заданный мною вопрос.       Целительница учла свою отстраненность и соизволила вернуться к тому, чем интересовался полукровка.       — Я осознала, что пора прекратить это дело. Вечное цветение тоже муки, иногда стоит дать растению отдохнуть, чтобы весной оно смогло проснуться, — она оглянулась, он стоял рядом и с серьезностью обдумывал сказанные ею слова. — Ведь я так долго сбивала их биоритм, что они могут перестать самостоятельно цвести, как наш принц.       — Признаю, тебе удалось удивить меня обретенной дальновидностью. Если всё решила, то стоит поспешить, а то продрогнешь до костей, — Седрик сам не ожидал от себя такого дружелюбия, без капли равнодушия. — Кто если не ты способен принести ему радость? И да, думаю, Его Высочество расценит твою доброту как лень и пренебрежение к его желаниям.       — Скажи, это Фобос попросил тебя проверить, куда я пошла, верно? Поэтому встретился мне у двери?       — Собственно, а почему еще я здесь? — артистично блондин растянул губы и приподнял брови. — Всё очевидно как день, Алтхеа. Его Высочество беспокоился, вдруг ты надумаешь действительно сбежать от него после всего сказанного. Глупая взрослая и как ещё сообразительность не растеряла?       Подобное высказывание мог позволить Фобос и слышать то же самое от Седрика ей не хотелось. Если кто и может так говорить, то только принц, ему она могла простить, поэтому в привычной для неё манере оправдалась:       — Не такая я уж и глупая, есть люди поглупее меня... — ребячась, она надула губки и, нахмурившись, отвернула голову.       — Значит, признаешь свою глупость?       — Нет! — конечно, признавала, только привычно отрицала. Отчасти многие становятся глупцами в ходе своей жизни. Она резко поднялась на ноги и, отбросив косу за спину, быстренько стряхнула снег, размашисто поспешив в замок. — И я не глупая, понятно, Сед-рик!       — Какие мы ранимые, — полукровка развёл руками, слегка позабавившись её выходкой. Он стал понимать, почему принцу Фобосу так нравилось с ней спорить, ведь это было весёлым занятием. — Высокомерные мирумаферцы, боящиеся принять правду.       — Я всё слышу!       — Сделаю вид, что этого не знал, — мальчик шагнул вслед за ней.       Она оглянулась, блеском своих очей посылая тысячу чертей:       — Я это узрела, благодарствую, — ответила с ноткой мягкого сарказма.       У неё было несколько желаний на этот вечер: плотно поесть, вернуться в свою уютную комнату и уснуть, ведь только во сне ей удавалось не думать о насущных проблемах и то, Фобос как-то умудрялся врываться даже туда.                     

***

      

      Прошло два заката, а под балдахином возвышающимся «короной» по периметру круглой кровати продолжало лежать ослабленное тело. Солнце прогревало воздух, его раздражающие лучи не могли принять поражение и начали искать окольные пути, чтобы протиснуться сквозь лёгкую ткань, которая хорошо пропускала кислород и защищала сопящего от солнца. Вот только ветерок стал озорничать и встал на сторону лучей, приоткрывая телесную занавесь и предоставляя им небольшую лазейку. Воспользовавшись щелью, веселые лучики были готовы прожечь своим напором мертвецкой бледности щеки на продолговатом лице.       Мужчина поморщился, только свет помогал придать очертания его жёстким тёмным бровям, что проглядывались из-под пышных хаотично разбросанных волнистых прядей, большая часть которых спадала на переносицу его прямого длинного носа. Печать памяти ослабла после встречи с Алтхеей и с обрывком самого дорогого из воспоминаний навещающего его во сне, он никак не хотел расставаться. Он повернул голову на бок, пряча лицо в тень и, продлевал минуты красочных мигающих картинок:       Кругом было зелено, воздух пьянил горной свежестью, а вокруг витал цветочный аромат. Мнимый ветер ударял в спину, и двадцатипятилетний мужчина ухватился за свободные волнистые локоны, выбившиеся из хватки тонкой, синей ленты, сплетающей густые волосы в широкую тёмно-русую боковую косу, которая расслабленной волной струилась по груди, задерживаясь на уровне чуть выше пояса. Ромбовидная сапфировая серьга украшала только одно острое ухо и, не отразив атаки, качнулась, издавая хрустальный звон. Другая версия себя кроме роскошной длины волос имела и соответствующую облику качественную одежду. Сейчас он бы не смог представить себя одетого в небесно-голубое платье с нарастающим от пояса к груди узором лотоса, обшитое каймой с серебристыми блестками, поверх которого покрывал плечи тёмно-синий плащ с прорезями для рук, кое-где усыпанный жемчужинами как снежным градом. Насладившись видом, мужчина надел капюшон и теперь с плетеной корзиной на сгибе локтя задумчиво спускался к озеру Эилкер.       У водяной глади на длинном бревне сидели облаченные в голубые мантии молодая женщина двадцати четырех лет и десятилетняя девочка. Подходя ближе, ему удалось разглядеть их лица. Девчушка казалась уставшей, так как её руки были согнуты, локти упирались на выступающие коленки, очерченные молочно-голубой тканью. Нахмурив толстые бровки, она уперла подбородок на тыльную поверхность кистей, сжатых в кулачки. В этот момент светловолосая прикрыла глаза, продолжая что-то говорить ребёнку с элегантной улыбкой на устах. Тихие шаги не остались незамеченными и девочка, вмиг повеселев, обхватила щёки ладошками, широко растянув пухлые губки:       — Эль-шта-а-ар! — вскрикнула она, растягивая имя брата так, что навостривший пушистые ушки пятнистый оленёнок подле неё встал на четыре копытца и вытянул длинную шею, хлопая большими медовыми глазами. — Я уже начала твои поиски, думала, пропал в горах Альхет.       Мирумафер населяло три племени, каждое селение располагалось вблизи высоких гор: Альхет — гора, хребты которой покрыты растительностью, имеющая лощину, по которой бежала священная вода в озеро Эилкер; Эльтет — куполообразная скалистая гора, и Эльмон — гора с остроконечными снежными вершинами и крутыми скалистыми склонами. Сердцем Мирумафера являлась гора Альхет самая главная и старшая. В ее пещерах таилось огромное скопление различных драгоценных камней. С древних времён род Аелфис был удостоен её покровительства и, осколки алмазного сердца Альхет стали волшебным украшением на голове Аелфисов, которые те именовали «Рокаром» — дающий энергию, восстанавливающий силы. Таким образом, гора Альхет переместила часть магической энергии на поддержание связи между планетой и избранным ею родом. Средняя и младшая горы доверились старейшинам рода Гастес — представляющие западный народ и Флимменос — представителям всего северного народа, подчиняющиеся непосредственно северо-западным — вождю рода Аелфис. Все решения принимались совместно на созыве старейшин, и последнее слово было за Аелфисом.       — К твоему счастью благородный олень Гамеден обошёл меня стороной. Если б я его повстречал, то, несомненно, получил бы поручение. Ты же знаешь, его благословение желают многие. Постой, я знаю, в чём дело! — будучи до жути замкнутым и нелюдимым он раскрывался перед сестрой самым неожиданным для посредника озорством. — Тебе просто нужна была причина, чтобы выманить госпожу Флимменос поиграть, я прав? — он подмигнул.       Он давно распознал властную и скрытную черты своей сестры, поэтому не удивлялся «неожиданным» встречам.       — Так не интересно, от брата ничего не скрыть… — она покраснела до кончиков ушей, уж больно нравилось получать внимание от старшего братца.       Его бархатный голос сподвиг Эльгар поднять голову и раскрыть глаза. Встретив молодого мужчину, она заученно встала и склонилась:       — Господин.       — Оставь это Эльгар, здесь только мы, — сказал он добродушно.       — Но гора этому свидетель, — она скромно отвела взгляд в поклоне.       — Тогда не стоит волноваться, ведь у нас нет злых помыслов. Так ведь, мой оленёнок?       Алтхеа своенравно отвернулась к озеру и, отвлекаясь на водную гладь, стала играть с ней кончиками пальцев. Задумав проказу, девочка задорно покосилась в сторону вопросительно смотревшего на неё бежевого оленёнка. Алтхеа не сдержалась и забрызгала его мордочку прохладной водичкой. Напуганный, мягкий глухой рёв вырвался изо рта оленёнка.       Детский визг и стук копыт позабавили Эльштара, Флимменос же охнула и поджала руки, поглядывая, как парочка кружилась вокруг неё, играя в догонялки.       — Маленькая госпожа, прекратите бегать, разве этому я Вас учила?       — Но это весело! Мне Эльштар сказал, что пока я ребёнок, то мне всё дозволено!       — Разве я когда-то говорил нечто подобное?       Эльгар скривила тонкие светло-малиновые губы, позволив себе метнуть в мужчину укоризненный взгляд. Тот лишь игриво усмехнулся, поставив корзину с цветениями мяты на землю.       Это было неописуемо быстро, то, как оленёнок качнулся от головокружения и задел копытцем расстелившийся подол платья. Детёныш бочком завалился на наставницу, но тут же выровнялся и рванул вслед за хозяйкой. Только вот Флимменос не успела среагировать на это и подалась назад. Готовая упасть, она захлопнула ресницы, обрывая красочный мир темнотой, но крепкая рука Аелфиса замкнулась на её тонком запястье, не давая этому свершиться. Капюшон слетел с пшенично-золотистой головы, высвобождая редкие, но не лишенные объёма гладкие как шёлк длинные волосы. Он потянул северянку за левую руку и одновременно с болью в запястье её плечи ощутили опору, прижавшись к напряженным мышцам предплечья его левой руки. Плечико Эльгар плотно поместилось и, для него было сродни угольку: крепкому вначале и хрупкому после контакта с огненной ладонью. Он надёжно сжимал эту часть тела, что даже через ткань молодая женщина ощущала жар от кончиков его пальцев. Раскрыв глаза от испуга и впервые оказавшись так близко лицом к лицу с уважаемым мужчиной, вся её решимость обратилась в прах. Они встретились затруднительными взглядами и застыли на месте. Никто из них не решался раскрыть уста, так сильно их поглотили зеркала души, в которых обнажалась вся правда.       — Горная свежесть.       — Что?       — Ваши волосы, от них исходит приятный запах горной свежести.       — Не может быть, чтобы…       Не успела та договорить, как сын вождя наклонился ближе, подставляя локон, отпрянувший от щеки:       — Можете понюхать мои.       Она дёрнула носом, повернув голову в сторону:       — Какая нелепость, вы следующий вождь после владыки, как я могу…       Эльгар покосилась на него, не оборачивая головы, страшась уловить отличительный запах.       — Классовые неравенства в нашем мире не играют роли, только обоняние и чувства приближают нас к своей половине, — она вернула лик внутренней собранности и подумала, что он потешался над ней, но тот лишь констатировал известные факты. — Я узнал кто моя суженая, неужели не хотите ответить мне?       Она смотрела в его душу и, становилось душно. Страшась его прикосновений, которые уносили беспощадно в сток искушения, Эльгар пропищала как раненая лань:       — Господин, наверное, горный воздух на Вас плохо влияет.       — Дорогая Флимменос, неужели теперь мне никак к Вам не подступиться?       — На публике Вы так скромны и как подобает большинству мирумаферцев высоконравственность, течёт в Вашей крови. Поэтому я не понимаю, господин, Вы играете со мной? — она маленько призадумалась и всё же, сочла его признания игрой. Ведь не может быть, чтобы её мужем оказался самый настоящий сын вождя! — Я Вам не верю.       — Ежели не сыну великого вождя, тогда кому же?       — Господин, прошу простить моё дерзновение, но допуская возможность того, что моя судьба ведет к Вам, я не желаю подтверждать её сейчас. Мой долг быть верной наставницей для госпожи, испокон веков моя семья наставляла дочерей рода Аелфисов и, пока я не исполню волю своего отца, пока госпоже не исполнилось восемнадцать лет, не смею мыслить о подобном искушении.       Если бы кто-нибудь сейчас смотрел в его глубокие глаза, то непременно бы поддался, но только не эта сильная особа. К тому же эта черта ответственности в ней его привлекала и, тот не сдержал поверженной улыбки.       — Я услышал, но мне так хочется Вас обнять. Скажите, что мне делать с этими чувствами?       — О великий Аелфис, прошу, очисти разум господина! — она возвела глаза к безоблачному небу. — Мне откуда знать, просто забудьте.       — Но я не хочу забывать! — он судорожно потянул её за схваченную руку, что от порывистого движения Эльгар опешила. — Не бойтесь, я не посмею пойти против Вашей воли, дорогая Флимменос. Обещаю не прикасаться к Вам и ждать того дня, когда моя сестрица повзрослеет и в день Арома мы обязательно скрепим нашу связь.       Его последнее словосочетание звучало крайне патриархально, что той захотелось воспротивиться им.       — На Вашем месте, я бы не была столь уверена, — несвойственная ей игривость вступила в бой с его упорством и она выдернула свою руку.       Он не хотел её освобождать и не мог одолеть этот задорный язвительный взгляд. Обезоруженный лишь глупо усмехнулся:       — А Вы не из робкого десятка.       Его сердце пылало в огне, и он старательно успокаивал свои пробудившиеся чувства, охлаждаясь дуновением горного ветерка и любуясь золотистым блеском развевающихся кончиков её волос.       В одно мгновение красочный мир сменился следующим, с чёрной вспышкой перенося его в чертоги подземелья. Он стоял на коленях, а позади над большим каменным очагом треск раскалённого железа заглушал все его мысли и, лишь одно неожиданное движение за спиной заставило заполнить каменное пространство своим душераздирающим криком. Его клеймили, выжгли неизгладимый знак и, он не понимал зачем, почему находится здесь и кто он собственно таков, преступник?       Память разъедало, слова и звуки потонули. Воспоминания вновь погрязли в глубокой пучине скованной печатью солнечных магических сплетений. С такой же скоростью как закончились видения, Насул забыл и то, что снилось. И всё же печать немного ослабла, благодаря чему ему удалось урвать из запертой двери к прошлому силуэт светловолосой красавицы.       Внезапно очнувшись, он резко поднялся и схватился за простыню. Тело до сих пор ломило, и он поджал правую ногу, уткнувшись лбом в колено, издавая вымученный стон.       «Почему мне снилась девушка? Она была такой знакомой… Точно! Я видел её на балу и во сне я был влюблён. Но то был сон, да и как я могу мечтать о таком, если не знаю, кто я? Я действительно родился в этом мире? Я, правда, являюсь тем, кто есть сейчас? Могу ли я полюбить кого-то? Его Величество всегда твердит, что мне запрещено испытывать любовь и мой долг служить во благо Тальфидана, быть верным воином и исцелять раненых в бою, но я предал его тем, что спас ту девушку-целителя. Может, если бы я не подслушивал тот разговор, то не мучился в догадках, почему рядом с ней чувствуется родство».       Здания на Тальфидане отличались открытыми незастекленными проемами и каменистыми колоннами, поддерживающими плиты. Вольным шагом гоблин со сморщенным как у свиньи носом, но с заостренным концом едва ли похрюкивал от радости. Пасслинг вертел на пальце тику, что-то бормоча под нос, а его похожее на хитон¹ красно-жёлто-коричневое платье с бляшкой на поясе плотно прилипало к телу от жары. Было невозможно определить его точный возраст, но спадающие от заостренных широких ушей седые рваные полосы волос до груди при лысой горбатой макушке у любого зародили бы брезгливость, особенно волосяной покров на руках, как клоки звериной шерсти, приросшие к зелёной коже, покрывающий сплошь до худощавых локтей.       — Хха-ха, проснулся рисковый ушастик, ну и досталось же тебе, хха-ха, — гоблин подошел к кровати и бросил украшение ему в руки. — То приноси, то уноси этот камень, наконец, могу окончательно его отдать, хотя так хотелось украсть эту драгоценность и продать за кругленькую сумму.       В руках Насул ощутил магический импульс и молча надел «Рокар». Прилив энергии окатил его волной, он так и думал, что пока был без сознания, то его раны частично заживали благодаря контакту с алмазом, видимо Его Величество понимал, что без этой вещи, у того не получилось бы выжить.       — Так и знал, что это твоих рук дело, подлая тварь! Кто ещё мог доложить обо мне, как не ты, — оскалился он, ища рукой что-нибудь весомое, чтобы метнуть в противную рожу, но тщетно, пришлось сжать руки в кулаки. — Следил, значит? — прорычал сквозь зубы.       — Так-то меня Джик зовут, — просветил он, широко растопыря локти, упираясь ладонями в бока. — После того как граф передал тело, было не трудно подорвать шахту. Если бы знал, что ты припрёшься, то стоило девчонку поглубже затащить… Конечно, потом пришлось проследить за вами. В отличие от тебя у меня нет привилегий и за малейшую тайну мне не сносить головы. Не доверяет тебе король, а мне велел следить в оба! — гоблин быстро показывает двумя пальцами в глаза себе, затем лекарю. — Нечего было нас подслушивать, тогда и не лежал бы тут со сломанными костяшками.       — Гнусная падаль, убирайся!       — Злится то зачем, ухожу, — поднял он руки в знак капитуляции. — Это, тебя Его Величество ждёт в зале, — и дополнил, зная, что до его желаний никому нет дела, — зато меня хорошо наградили, почаще оступайся, тогда я точно стану королем гоблинов!       Насул оскалился и откинул покрывало из тончайшего шёлка, намереваясь встать, как гоблин, завидев поднимающееся обнажённое тело, тут же струсил и вылетел из комнаты. Ощутив опору под ногами, мужчина распрямился в полный рост, сверкая под жёсткими солнечными лучами белоснежностью своей кожи, благородство чистоты которой удалось сохранить, постоянно кутаясь в многочисленные слои одежды. По гладкому полу он сделал несколько неуклюжих шагов к помещению для омовения и опёрся о стену плечом. Переведя дух, не колеблясь, прошёл внутрь. От высоких бежево-серых стен исходила прохлада, а узкое круглое отверстие в потолке испускало дневной свет. Пред ним предстало небольшое искусственное озерце, обложенное крупными неогранёнными аметистовыми камнями. Обернувшись к нему спиной, глянул через плечо в отражение. Национальная эмблема солнца, выжженная между лопаток, не давала ему покоя. Он помнил лишь внушительные слова из уст правителя, когда только пришёл в чувства: «Этот знак означает, что ты принадлежишь Тальфидану. С этого дня ты рожден под покровительством Солнца и должен быть верен, пока смерть не разрушит эту связь. Отныне имя тебе Насул, что значится «посланник». Ты наш воин-целитель, призванный Солнцем для исполнения долга исцелять раненых. Твоя задача не дать погибнуть рыцарям на поле боя. Прими же свою судьбу, воин!» Он помнил протянутую руку короля, клятвенный поцелуй в рубиновый перстень. Тогда-то он думал, что был призван жрецами, поэтому ничего не помнил о себе, вот только сейчас, после встречи с целительницей на Меридиане, осознал, что попал в игру обмана.       Когда же Насул полностью отмыл своё тело, то выбрался на поверхность и привёл себя в порядок. Волосы были высушены, но сохраняли незначительную влажность и, теперь стрижка выглядела опрятной. Два пышных волнистых локона прикрывавшие по бокам мочки длинных заостренных ушей и своими раздвоенными концами стремившиеся к тонкой линии слегка полноватых губ утонченной формы он расчесал длинными пальцами.       Приодевшись в более легкую одежду, мужчина со всем своим хладнокровием покинул безмятежные стены.       Следовало ожидать, что визитов к королю было предостаточно и по пути в тронный зал, он заметил мужчину своего телосложения в чёрном кожаном плаще. Ненамеренно они столкнулись плечами и, если подозрительный незнакомец не остановился ни на шаг, то Насул покрытый плотной темно-синей шалью с вырезом для рук обернулся, созерцая лишь взмахи серых рук. Через некоторое время, вновь представ как на суде под открытым небом, Насул припал к горячей плите, исполняя поклон, а под широкие рукава с продольным вырезом на плече скользнул теплый воздух, обдавая кожу приятным холодком. Будучи не таким нервным, как в прошлый раз, Селеницереус прижал локоть к подлокотнику трона и опустил щёку в ладонь, уставая лишь от взгляда на целителя. Ведь тот просто сиял белым верхом, сшитым в талию длиной до колен с боковым разрезом бедра с двух сторон приковывая его взгляд к отражению солнечных лучей сталкивающихся с металлическими вставками в узких сероватых штанах и блику золотых поножей после поднятия подданного на ноги.       — Ты уже получил «Рокар»?       — Да, Ваше Величество, за это Вам благодарен, — стоячий воротник с ромбовидным вырезом открывал ключицы и при ответе плотно вгрызался в кадык, заставляя незаметно поморщиться.       — Надеюсь, этот урок не прошёл даром, — у короля было желание его унизить и, он кинул ледяной алый взгляд.       Но воин-лекарь, проигнорировав его, ещё увереннее приподнял голову:       — Кем был недавний посетитель?       — Все тебе неймётся! Прекрати что-то искать, ты принадлежишь мне! Знак солнца на твоей спине тому подтверждение. Пойдешь против, пощады не жди! — на шее было видно биение пульса, лицо и шея его покраснели от страха, что все его планы могут пойти наперекосяк.       Целитель сжал челюсти, играя желваками тем самым стараясь скрыть свою ярость. Он повесил голову и спрятал взгляд:       — Прошу простить мою дерзость, подобного не повторится боле.                     

***

      

      Холодная ночь на Меридиане прошла, но солнце не взошло. Невзирая на хмурость погоды, Галинор навестила семью Левентис. С тех пор как Редмонда отстранили от обязанностей на некоторое время, с позволения правительницы Вейры она стала частой гостьей в поместье его семьи. Девушка не могла поверить, что спустя столько лет вновь будет стоять на пороге роскошной прихожей, а его родители будут радушно встречать её каждый раз, не забывая приглашать за стол. Только сегодня хозяин отлучился по делам и, её поприветствовала хозяйка поместья.       — Дорогая, мы так рады, что ты находишь время нас навещать, — при улыбке на её щеках проявились миловидные ямочки, которые всегда притягивали взгляд.       Женщина в оранжевом платье с округлым вырезом и рукавами-буфами приглашающим жестом провела её до комнаты сына.       — Вы же знаете, мне не в тягость, к тому же я очень переживаю за состояние своего друга. С того дня он не приходил в себя…       Дама с рыжими боковыми косами, уложенными в области висков улиткой, взяла руки девушки в свои. Она заглянула в глаза, напоминающие не совсем тёмный кофе из-за слабо освещенного коридора, хоть тот и был оборудован маленькими окошками, а всё из-за ненастной погоды спрятавшей активность солнца на сегодня. Женщина сорока восьми лет по-матерински произнесла:       — Лекарь сказал, что Редмонд идет на поправку и вскоре должен очнуться. Правда восстановление займет окончание зимы и начало весны. Но это не точно, всё зависит от организма, но он заверил, что мой сын крепкий орешек! Даже похвалил, сказал, что перенесшему сто ударов мужчине теперь любые напасти по плечу. А ещё добавил, что только такая красавица со звучным именем могла произвести на свет столь сильного юношу.       С каждым твёрдо озвученным ею словом, чародейка позволила себе окунуться в детство. Когда же речь закончилась, Галинор продолжала держать спину ровно и сжала смугловатые руки леди Биттори, теряясь в этих добрых серо-голубых очах. Как же было радостно осознавать, что эта женщина не изменилась за прошедшие годы и также тепло к ней относится.       — Леди Биттори, всё будет хорошо, я всегда поддержу Вашу семью, чтобы не случилось.       — Галинор, я признательна тебе за поддержку, — напротив стояла сильная духом девушка и даже узкое бирюзовое платье с высоким стоячим белёсым воротником переходящим в кружевное оплечье, подчеркивающее того же фасона рукава не могло скрыть храброе сердце за изнеженными шелками. Глядя на эту подросшую девочку, чьё благородство не прекращало искриться, она возгордилась от восхищения. — Не просто тебе управляться со столькими обязанностями на плечах… В моих глазах ты героиня! Кто бы мог поверить, что ты также будешь служить при дворе и защищать мир, как мой мальчик. Видимо недаром вы сдружились в детстве.       Несколько минут они посвятили обоюдному смеху, вспоминая, как когда-то будучи маленькой, Галинор так разозлилась на Редмонда, что сорвав длинную ветку с дерева стала хлестать того под колени, а мальчик старался убежать, получая всё новые шлепки листьями сзади. Разделив положительные эмоции, леди Биттори ещё долго не могла отойти от смеха и поспешила удалиться, чтобы не беспокоить спящего за дверью сына. Кларксон же оглянулась, провожая далекий силуэт задумчивой полуулыбкой и, мгновенно вернула лик к двери, хватаясь за ручку. Отворив дверцу, привычная темень встретила её развевающейся синей занавеской. Осторожно прикрыв за собой дверь, она поступью мыши старалась не нарушить эту тишину и на ходу заглянула в приоткрытое окно, единственный источник хоть какого-то света.       Безмолвно приблизившись к кровати, на которой покоился искалеченный рыцарь, стражница огня не могла оторвать заботливого взгляда. Его веки подрагивали, пушистые рыжие ресницы трепетали, а распущенные по плечи волосы на синеватой подушке спутаны. Словно чувствуя на себе долгий взгляд, Редмонд поморщился, и вяло раскрыл веки. Пока он несколько минут моргал, глаза окончательно привыкли к гнетущему свету.       — Рыжик! — не сдержавшись, она выкрикнула прозвище, которым наградила друга в детстве.       Смуглое лицо парня застыло в немом вопросе, и он хотел было приподняться, но девушка на радостях опередила его и упала на грудь. Придавливая своим телом, она уткнулась лбом в крепкое его плечо и пальцами обеих рук отчаянно сжимала рубашку.       — Я так рада, что пришёл в себя, так рада, — от счастья глаза наполнились слезами, жарко окропляющими его чистое бельё.       Редмонд сдержал стон, не хотел показывать слабость, стерпев болезненность в мышцах. Рыцарь по-доброму приподнял уголки губ и утешающе положил крупную мозолистую ладонь на мягкую жемчужно-блондинистую макушку. Для него было так необычно прикоснуться к волосам уже взрослой подруги, что уж говорить фактически обязанности не позволяли им пересекаться.       — Разве ты дашь мне уйти, тушканчик? Ты и в гробу меня достанешь, — он рассмеялся, вспоминая, как та его туряла, потому что он, дожидаясь захода солнца, разрушал её поделки во дворе, тем самым приводя Галинор в бешенство.       — Я не дам тебе там побывать, показушник!       Редмонд стал ерошить её волосы, а Галинор невольно подхватила смех, обжигая расслабленное мускулистое тело воздушными парами изо рта.       В первую половину дня погода была безветренная, небо грязно-серое, но местами прорезался давящий свет. Принц спешился с вороного коня и бросил поводья Седрику, подбежавшему за секунду до того, как подошва королевских сапог провалилась в снег. Эсканор всё не решался подойти к белокаменному зданию и просто смотрел на витражные стёкла.       — Ваше Высочество, у нас не так много времени, следует поторопиться, Её Величество просила не задерживаться.       Голос главнокомандующего конницей немного подрагивал хоть и был стойким под стать внешнему виду.       Фобос не желал оглядываться и раздражённо одёрнул тёмные одежды.       — Никто не смеет торопить меня! — он нервозно зажмурился. — Тебе повезло, что мы находимся на Священной земле иначе я бы тебя тут…       Он не договорил, вовремя поджав губы. Не стоило ставить себя не в выгодном свете, при том, что во дворе на него глядела одна из юных служительниц храма с хворостом в руках. Она опасливо покосилась на служебный вход и, быстренько поклонившись, выказывая своё почтение, прижала хворост к груди и ретировалась в здание. Принц разжал кулаки и, как ни в чем не бывало, шагнул к широкой лестнице. Поднявшись на веранду, неторопливо приблизился к деревянной двери, изрезанной ажурными розами и россыпью звёзд очерчивающими полукруглую форму входной двери. Эсканор снял сплющенный по бокам головной убор и стряхнул с него комки слипшегося снега, вновь охотно надел. Он с сомнением заглянул за дверь, чего-то ожидая. И не зря, ведь в центре зала жрецы в зелёных мантиях держались за руки, образуя круг и, читали на древнем языке молитвы. Фобос не мог разглядеть точно, но в середине круга мелькала белоснежная фигура, которая тянула руки ввысь, призывая что-то. Даже не зная перевода, Эсканор мог понять суть.       «Они просят подарить им «истинный свет», никто не верит, что я и есть следующее сердце, все они твердят одно: ОН МУЖЧИНА!»       — Юный принц, — мягкий плавно перетекающий в хрусталь голосок коснулся его сознания.       Он поднял голову и вперил недоверчивый взгляд, признав жрицу Идэю. Её алые волосы просвечивались из-под белоснежной кружевной вуали и его зрачки сузились. Этот красный цветовой сигнал, цвет крови всегда пугал его, а теперь напоминал о том, что он стал грешным. Он пришёл сюда просить прощения, успокоить душу или же исполнить желание Алтхеи? Ответа на этот вопрос не мог найти даже сам Фобос, который просто хотел всё забыть и отметиться в храме для вида, чтобы вернуть их с целительницей близость.       «Но что это даст? На самом деле даже находится здесь страшно».       — Не стойте на пороге, Ваше Высочество, — она раскрыла двери шире и, принц опустил руки, шагнув на мраморный пол. — Вас что-то беспокоит? Я могу помочь?       Она держалась рядом, их звонкие шаги разламывали тишину и он ответил на ходу:       — Беспокоит то, что сейчас было.       — Ах, мы проводили очищение заражённых перед смертью.       «Значит ошибся. Ну и хорошо, не хотелось бы слушать их плач о том, что я родился ложным светом».       Они приостановились на том месте, где был совершён обряд и, жрица обратила его внимание на семь лежащих в ряд детских тел. Он не стал долго разглядывать прокажённых, и повернулся к жрице лицом:       — Что за недуг?       — Чёрная оспа. Будьте добры, поторопитесь с тем, что привело Вас сюда. Хоть мы и ослабили контагиозность ритуалом, находиться здесь по-прежнему опасно. — Идэя вспомнила о незавершённых делах, — пожалуй, я оставлю Вас, если Вы не возражаете?       Он не мог оскорбить главную жрицу молчанием, поэтому кое-как выдавил застревающие в горле слова:       — Не имею возражений.       Она склонилась, слегка опуская голову и также неожиданно удалилась.       Эсканор сделал шаг, направляясь к алтарю, как сдавленный девичий стон остановил его.       — Меридиановский Свет, постой, — прозвенел побитый голосок.       Он грациозно обернулся на зов и опустил взгляд на пол, где лежала девочка в бедненько коричневом платьице лет семи. На приоткрытом челочкой лбу среди чёрных пузырей, наполненных жидкостью, виднелась испарина, а две каштановые толстые косички завязанные тёмными потрёпанными ленточками подкручены кончиками в сторону. Его лицо отражало отвращение к внешнему виду больной.       — Ты пришёл забрать меня, да? Только прошу, не отдавай меня речным драконам, я не делала ничего плохого, не уноси меня в море отчаяния, пожалуйста!       Она говорила так быстро, что задыхаясь, её речь обрывалась на полуслове и восстанавливалась как речной поток.       — Ты, что бредишь? Не знаешь, кто перед тобой? — он изогнул светлые брови, строя участливость к её мольбам.       Она напрягла зрение, продолжая глядеть на его жемчужные волосы и как бы убеждаясь, постаралась кивнуть, что вышло с трудом.       — Знаю, божественный свет, который проводит души к вратам. Поэтому я прошу, не веди меня к драконам, пожалуйста.       Фобос удивился её смирению со своей смертью. Эта обезображенная девочка была так спокойна, и он не мог понять, почему она не желала у Света жизни. Неужели ей так плохо жилось, что смерть для неё была родным объятием, к которой та тянула руки?       Эсканор посмотрел на алтарь, подле которого выстроились различной длины деревянные гробики, и задержал взор на самом маленьком. В этот момент ему на ум пришла Алтхеа, которая могла бы исцелить единственную дышащую тут бедняжку.       «Она бы точно не осталась в стороне. Да и эта девочка долго не протянет, она не дождётся её прихода, но…»       Он решил действовать самостоятельно, если же Алтхеа способна излечить, то принц мог приостановить процесс умирания, заколдовав и вернув к жизни с помощью других источников жизненных сил.       — Я могу помочь тебе…       Не зная, кто перед ней на самом деле, она не страшилась вести разговор на равных.       — Не нужна мне помощь… — фраза звучала не совсем дерзко, но раньше бы принц этого не стерпел, как сейчас, стойко и заинтересованно выслушивая детский лепет. — Просто забери меня в лучший мир, туда, где есть чудесный сад с различными цветами, там я буду счастлива, ведь мне уже не стать красивой…       Её слова так поразили принца, что тот некоторое время молчал, обдумывая их и, все-таки пришел к умозаключению. Фобос решил проститься с простолюдинкой и присел на колено, раскрывая ладонь, излучающую искры света. Она ожидала ответа, заглядевшись на заполненную волшебством руку, а ему стало её жаль, поскольку понял, что девочка перед ним была сиротой и в нём нашла успокоение. Вглядываясь в черты изуродованного сыпью лица, пришло осознание того, что он на самом деле богат. И богат не только материально, он имел людей, которые им дорожат, а у неё не было никого, она была бедна.       — Хочешь быть самым прекрасным цветком в этом саду? В моём саду?       Всего два вопроса, на которые он ожидал своевременного ответа, но девчушка была так удивлена его предложением, что задала два встречных:       — А это возможно? Возможно, попасть в сказку?       Он понял, что придётся пояснить:       — Я дарую тебе новое тело. В этой сказке ты не покинешь Меридиан.       — Хочу, очень хочу. Ведь тогда у меня будет цветочная семья, я не буду одинока.       Подозревал ли он, что влияние Алтхеи скажется на его поступках? Возможно самую малость, но это не приносило ему огорчения, и он боялся это признать.       «Прости, что я всего не договариваю, но мне действительно жаль тебя. Да и зачем я перед тобой извиняться должен? Ты всего лишь уродливая простолюдинка и я делаю тебе одолжение в свою пользу. Мне только на руку пополнить информационные ряды ещё одним шептуном. Именно так».       Он провёл светящейся правой рукой вдоль тела, точно сканируя биометрические данные и, сжал пальцы, преобразуя духовные частицы, а она в этот момент невинно улыбалась, ожидая облегчения. Раскрыв глаза шире и поднявшись на ноги, кончики его волос затанцевали, охватывая тело зеленоватой аурой. Он колдовал и полностью сосредоточился на превращении, чувствуя, как руны на лбу нагревались от приложенной силы в святых стенах, где было запрещено колдовать. Он знал об этом и всё же осмелился нарушить правила, впрочем, как и всегда.       Фобос вовлёк в работу вторую руку и направил магические лучи к телу девочки, которая на глазах уменьшалась в размере и вскоре обернулась Мармурером лилового цвета с бордовыми крапинками, увядающим существом. После свершившегося действа, Эсканор пошатнулся и схватился за лоб, слегка сгорбившись. Лоб был горячим и, голова гудела как улей. Существо опустилось на его плечо, подрагивая завитками и, с сочувствием поглядывало в сторону благодетеля. Лишь эта заколдованная бедняжка могла видеть его воспалённые знаки на челе и страдания после использования сил в запрещённом месте.       Из глаз Фобоса блеснули слёзы как если бы, что-то вырывали из него силой и, он зажал рот ладонями, желая подавить зуд и болезненность в слизистой рта. Ещё никогда зубы не выпадали в момент. Два передних молочных клыка выпали в тёплое озеро, смешиваясь с прожилками крови. Из-за обильного слюноотделения, Эсканору хотелось сплюнуть, но ему следовало чтить традиции и не осрамлять стены храма. Его глаза округлились от страха и, Фобос как ошпаренный вылетел на улицу, спускаясь по лестнице к воротам. И как только он пересекает границу, его волосы бьются о спину, а сам он харкает в снег и затаптывает содержимое, сие моментно доставая из-за пазухи платок, утирая им губы.       Седрик с подозрением поглядывал на принца, поглаживая мощную мордочку высокого тяжеловоза, замечая, как мармурер крепко вцепился в кожу королевского кафтана.       В тот же миг, чуя постороннюю мощную энергию, Идэя бросилась в зал и обнаружила шесть трупов. Нагнавшие её жрецы в плащах стали молиться и расхаживать по помещению. Они принялись избавляться от следов чужой магии, размахивая руками и обрызгивая священной водой те места, где она скопилась, а заодно и сами стены. Жрица нахмурилась и метнула взор чёрных очей на раскрытую настежь дверь, причитая:       «Предвестник несчастий, мальчик, что погубит свет, что же ты сотворил с этим ребёнком? Почему не дал ей уйти, как положено?»       И тут до неё снизошло озарение, и она переменилась в лице. Перепугано она сплела руки на груди, раскрывая сложенные бантиком алые уста и испуская мёртвое молчание:       «Нет, здесь кроется некая тайна! Стены храма подавляют любую магию, только если она не является божественной…»       Посетив Редмонда, Галинор с помощью прислуги облачилась в полушубок и, попрощавшись с леди Биттори, от его поместья направилась в храм верхом на пегой лошади. Спустя время на горизонте объявилась королевская конная гвардия, садившаяся на жеребцов. Кларксон натянула поводья и притормозила, остановив лошадь. Убедившись, что та точно не на ходу, спрыгнула на землю и поправила одежды, с любопытством поглядывая на рыцарей. Повозка на огромных колёсах, тянувшаяся следом подъехала ближе и девушка начала помогать спрыгнувшему с неё старику. Они вместе разгружали телегу с продовольствием и разными вещами, которые требовались приюту, пристроенному к храму. Приют имени «Святой Идэи» был единственным пристанищем для беспризорников, а с недавнего времени и полукровок. Кларксон уже давно занималась благотворительностью, и детские дома были её слабостью. Она тратила свой малый бюджет на нужды бездомным детям и иногда составляла им компанию, развлекая. Дети любили её, что нельзя было сказать о Фобосе. Когда тот был маленьким, то никогда не обращал внимания на фрейлин королевы, которые крутились возле него и пытались развеселить. В его жизни всегда лидировала мать. Вспомнив о своих неудачных попытках, девушка взяла несколько красивых кукол от известного кукольника и вновь встретилась с королевской конницей уже покидающей площадь. Проезжающий мимо принц даже не обратил на неё внимания, забрызгивая подол её платья снегом из-под копыт. Галинор продолжала посматривать на него, оборачиваясь следом и провожая конницу недоумевающим взглядом. Она не могла себе представить, что Его Высочество когда-нибудь осмелится посетить храм. Но в замке быстро разлетались слухи и о том, что принц потерял рассудок и о том, что забирал жизнь слуг и, что принц на самом деле монстр. Теперь она задалась лишь одним вопросом: «Его Высочество раскаялся в содеянном?»       — Галинор, мы ожидали Вас.       Жрица Идэя со своими помощницами скрепя снегом, подошла к девушке. Она была выше чародейки на голову и положила руку на её плечико, а та не дрогнув оглянулась.       — Да прибудет свет! — Галинор поднесла два пальца левой руки ко лбу по обычаю.       Жрица же подняла взор к небу и протянула руки, соединяя гребни ладоней, имитируя наполнение чаши.       — Да овладеет он сердцем Меридиана, — вездесущая улыбка, еле проскальзывающая под вуалью, была заметна всем тем, кто на неё смотрел.       Стражница скромно растянула губы и в последний раз оглянулась на разноцветную конницу, шумно взбивающую снег, а после пошла вместе со жрицами в приют, баловать детишек.       Вторая половина дня была неотличима от вечера, разве что стало чуть темнее. Эльгар сидела в своей комнате без света на подоконнике, поджав ноги. Она одним взмахом руки сбросила капюшон и задумчиво смотрела в никуда. Всё размышляла о том, как ей поступить, поскольку выполнила свой долг и госпожа Алтхеа стала взрослой. Эльгар вслух усмехнулась, вспомнив предложение сына вождя и, откинула голову к оконной раме.       «Похоже, я так и не смогу узнать правду. Был ли ты предначертан мне? К сожалению, я никогда этого не узнаю. От этого так грустно, ведь я так хотела дождаться…»       Флимменос шмыгнула носом и, удерживая выступающие слезинки, зажмурилась, стараясь растворить их под щёточкой пышных ресниц. Как бы не болело сердце, она осмелилась идти вперёд и не оборачиваться к прошлому. Уйти она не могла, да и некуда было, поэтому остаться подле госпожи единственное верное решение. Быть девушке советчицей отличный вариант, поскольку её роль, как учителя и няни, была выполнена.       «Эльштар, я буду продолжать заботиться о госпоже, как и обещала в тот роковой день, взяв из твоих рук фамильный перстень. Теперь у неё их два, как и должно быть. Будь спокоен, я больше не буду тебя вспоминать».       Она медленно приоткрыла намокшие ресницы, прислушиваясь к завыванию ветра за окном и чуть вздрогнув, обняла себя руками.       В это время бодрый гоблин в женском изношенном красном пальто топтался у главных ворот замка. Пока один из стражников читал приглашение, Бланк занимался своей причёской. Пасслинг неряшливо подбрасывал кудри парика герцогини похожего на лапшу быстрого приготовления и сдувал с переносицы прядь подкрашенными бордовой помадой губами. Черноусый страж странно выгнул бровь, всматриваясь в чёрную мушку на середине зеленоватой щеки. Он возвёл взгляд серых глаз на хмурое небо и припомнил всех страшных женщин в своей постели. Рыцарь с опаской вернул письмо.       — Знаете, имя Бланкита слишком прекрасно для Вас…       — Знать, знать! Бланкита чудесна, я прекрасный барышня!       — А голосок-то какой! — светлобородый стражник пропел, подмигивая напарнику. — Ваша Светлость, можете проходить.       Бланк крепче сжал мешок и поволок его по снегу за ворота, а стражники умирали со смеху, недоумевая, что могло связывать целительницу с гоблинессой!       Алтхеа впустила Бланка в комнату, сдерживая смех. Его вид заметно поднял ей настроение, что захотелось выпить с гоблином чашечку чая. Сперва она перебирала вещи, принесенные с Мирумафера, а гоблин сидел в кресле, посвистывая.       «Гребень, горная мята, какие-то свитки, в основном одна бумага. Нет ничего необычного, что могло подвести меня к следам Тальфидана!»       Аелфис разочарованно бросила мешок и встала на ноги, стряхнув руки.       — Раз у нас тут из годного только мята, как насчет чая? — спросила она, подойдя к гоблину с пучком свежих листьев.       Бланк радостно захлопал в ладоши:       — Бланкита любить пиршества, ох как любить!       — Ха-ха-ха, — она больше не могла держаться и схватилась за живот.       Алтхеа выглянула за дверку и подозвала служанку. Она вежливо попросила у неё принести в покои горячий чайник, три чаши и чистую ткань. Недолго ожидая, целительница получила от прислуги поднос и поставила его на тумбочку. В белой ткани она проделала маленькие отверстия гусиным пером, сбегала промыть букетик в источнике и вернулась обратно. Она с наслаждением вкушала мятный аромат, когда рвала ментоловые листья на мелкие кусочки и поместила их в чашу, заливая кипятком. Выдержав примерно пятнадцать минут, накрыла пустую чашу тканью и перелила содержимое туда. Позже повторила процедуру с оставшейся чашкой и уделила время на чаепитие с другом.       За разговором время летело незаметно и, попрощавшись с «подружкой», девушка не могла сидеть на месте. Она вновь воспользовалась услугой и, вернув поднос, взамен попросила кубок с водой, который поставила на столик. Она выдвинула ящик и, расправив измятый лист, быстренько пробежалась по своим прошлым заметкам. Так как теперь с ней была память всей «её» жизни, то эти схемы с информацией стали непригодны. Аелфис подошла к канделябру на стене и вытянула руку, поджигая уголок бумаги, которая в мгновение начала разгораться. Огонь на глазах ненасытно захватывал всё больше и больше свободного места, оставляя за собой пламя после съеденного. Алтхеа с восторгом наблюдала за пламенем, а глаза горели вместе с ним и, как только пламя стало подкрадываться к её тонким пальцам, девушка подбежала к дамскому столику и окунула остаток воспламенённого материала в кубок с водой. Вдохнув запах гари от испарившейся дымки, Алтхеа сморщилась и взяла ёмкость за ножку да поспешила открыть створки, выливая содержимое за окно. Одновременно она поставила чашу в сторону и облегченно выдохнула, наслаждаясь морозной свежестью от которой получила в ответ два колючих поцелуя, что подрумянили обе щеки. Затворив окно, Алтхеа опустила руки, опираясь на подоконник. Ей удалось сжечь улику, а ведь существование своей рукописи её так тревожило. Она всегда задавалась засевшим в голове вопросом, который каждый день всплывал при встрече с принцем и возможным последствием: «А что будет, если мои схемы найдут? Королева, точно их расшифрует и все начнут подозревать меня, мою личность раскроют!» Поэтому, чтобы не наводить подозрений, она позволила себе избавиться от давних подсказок.       Снаружи по двери настырно застучали, Алтхеа обернулась на звук и отошла от окна. Она выглянула в коридор и обнаружила няню Хезер, которая взволнованно трезвонила:       — Его Высочество недавно вернулся из храма, я хотела занести ему закуски, но когда поднялась, у его покоев не было стражи. Но принцу было позволено распоряжаться рыцарями в свою угоду и они редко его караулили, поэтому не посчитала это подозрительным. Я постучалась, но ответа не последовало, подумала, что он уснул. Тогда я потянула за ручку, — женщина положила руку на грудь, переводя дыхание. Алтхеа вышла за дверь, предчувствуя нечто плохое и, вцепилась в плечи низкорослой пышной женщины, её глазные яблоки будто увеличились от надуманных несчастий. — Но дверь не поддавалась, он запер её! Юный принц перестал закрываться в покоях с тех самых пор, как узнал о своём состоянии, с ним точно что-то случилось! Как няня, я могу предвидеть его поступки, с ним точно что-то не так, госпожа! Принцу, скорее всего, нужна помощь, потому что он не отвечает мне. Я даже решилась подслушать, но он совсем ничего не говорит! А ведь всегда читает вслух, свои научные книжонки!       Алтхеа натянула голубой капюшон и, отрывая ладони от широких упругих плеч чуть ли не толкая няню, пулей рванула с места. Она помчалась по широкому коридору, а каждое окно сменялось другим и, пролетая, задерживалось в поле её бокового зрения. Спотыкаясь на косо расположенных ступеньках стеленых багровым ковром в том же коридоре, она подняла подол своего повседневного голубовато-молочного платья и, прихватив пальцами сорочку, сверкала голыми коленками, продолжая спуск малыми прыжками. Сердце колыхалось от нагрузки, переживаний и только имя «Фобос» крутилось в голове.       Оказавшись напротив великого входа в обитель капризного принца, целительница стала колотить по двери, не жалея рук, а свечи в ладонях позолоченных канделябров приколоченных по обе стороны от огромной широкой двери смеялись над ней подрагивающим огнём.       — Открой! Немедленно открой мне эту проклятую дверь! Не смей заставлять меня, её выбить! Слышишь? Если не подойдешь я, правда, её сломаю, понятно?!       Фобос сидел в углу в обнимку с ногами, поджатыми к груди и, вздрогнул от громкого крика. Он выпрямил позвоночник, представляя эти изнеженные кулачки, яростно наносящие удары по прочной двери.       «Не хочу показываться ей на глаза без зубов, почему они выпали сами по себе? Клыки даже не шатались! Ко всему прочему даже сил нет подойти».       Фобос мотнул головой к двери и опустил взгляд в пол:       «Но если не открою, то она повредит кожу. Конечно она сама или с помощью Эльгар сможет залечить незначительные ушибы, но… Нет, не могу позволить ей использовать грубую силу!»       Эсканор положил ладонь на холодную плиту и, оттолкнувшись, кинулся к двери. Второпях он достал из-за пазухи ключик и с трясущимися руками вставил его в замочную скважину. Фобос прокрутил его два раза и со щелчком, удары прекратились. Принц потянул дверцы на себя и, подняв светлую голову, встретился с её возмущённым взглядом.       — Можешь злиться, но ты бы не смогла её выбить, — отпустив створки, он свесил руки и проанализировал её внешность, скользя сверху вниз, выдавливая ухмылку, — слишком мало каши ела.       Слова проговаривал он медленно, еле приподнимая губы, что не могла не подметить Алтхеа. Она оторвалась от губ и всмотрелась в его лицо, особенно заострила внимание на его припухших рунах с гиперемированными контурами. Целительница стремительно взялась за его повисшую кисть и, ворвавшись в покои, потащила к кушетке. Он смотрел на её покрасневшие пальцы, широко шагая, находясь за спиной. Аелфис резко провернула руку Фобоса к себе и, тот подскочил ближе, благо, не упав на её грудь лицом. Между ними было несколько сантиметров, и она толкнула подростка в плечо, тем самым силой усадив на мягкую подушку.       Эсканор от неожиданности сглотнул, уставившись на неё, сжимая тонкие губы.       — Ты можешь не говорить, что произошло, но… Зачем ты заставляешь волноваться свою няню и меня? Не запирайся больше, понял?! Если плохо, продолжай звать на помощь, я обязательно тебе помогу, только не закрывай двери, не терпи, если плохо, хорошо?       — Но ты сама же толкнула, ослабевшего меня, — упрекнул, надув губы.       — Почему ты говоришь сквозь зубы?       — Отстань! — процедил сдержанно.       — Ты же знаешь, что тайное становится явным? — она приподняла правую бровку, буравя взглядом.       Он с недоверием вернул взгляд и, плюнув на чужое мнение, закинул голову и раскрыл рот, демонстрируя недостаток клыков. Аелфис поставила руки на бока и нагнулась, изучая полость рта. Вернувшись в исходное положение, закатила глаза и протянула:       — А-а-а-а… И ты, поэтому закрылся что ли? Я уже перепугалась, — она провела ладонью по лбу, — как от души отлегло. Я-то думала ты при смерти, а у тебя всего-навсего выпали последние молочные зубы. Да уж, умеешь ты поставить на иголки!       Эсканор припомнил обстоятельства их выпадения и посчитал, что подробности раскрывать ей не стоит.       — Мне уже тринадцать, знаешь, как стыдно ходить без передних зубов! Так и знал, что не стоило тебе открывать, мало того, так ты ещё и заставила меня раскрыть рот!       — Я не заставляла, ты сам это сделал.       — Конечно, иначе бы не отстала.       — И все же странно, что у тебя лоб воспален, может, так как ты из рода волшебников, то зубы как-то повлияли на руны? — Алтхеа сложила руки на груди, а потом подняла правую руку, обхватывая ладонью щеку, призадумавшись, — да нет, странно это…       Принц не признавался ей в том, что это все из-за блокирующей силы храма и открыл правду, но недоговаривая.       — Я был в храме, принёс молитву о тех, кто погиб ради того, чтобы я выжил, — принц не мог произнести того, что является убийцей, поэтому как всегда перефразировал. Ко всему прочему он не успел это исполнить. — Там были дети, скончавшиеся от болезни и, только одна еще держалась. К тому же, если бы я отправил за тобой, ты бы не успела её исцелить, поэтому пришлось превратить умирающую девочку в мармурер, а стрелки… Они воспалились из-за того, что использовал всю силу.       — Вот как, тогда почему сейчас меня не позвал, а заперся?       — Просто, просто я не был истощён настолько, чтобы воспользоваться тобой. А двери закрыл, потому что не хотел, чтобы на меня смотрели слуги, шастающие туда-сюда, а потом как обычно разносившие свои нелепые слухи обо мне.       Он уже воображал предположительные гадости, похожие на это: «У принца одновременно выпали зубы в храме, он точно проклят, да он и есть сам бес!» и невинно отвел глазки. Фобос сжал коленки, скользя ладонями взад-вперёд по чёрным шоссам.       — Раз уж я здесь и знаю, что случилось, позволь взять твои руки и наполнить тело энергией.       — Тея, — принц остановился, опустил плечи и посмотрел на неё, а она улыбнулась ему, впервые за пролетевшие два дня. Он был неописуемо счастлив, но сдержался, — для тебя не нужны мои разрешения. Да и кто это говорил, что будет прикасаться по нужде? — сымитировал задумчивость, — вспомнил! Это была ты, которая и себя-то не слушает.       — Разве я говорила о таком? — она уже испугалась, что тот научился читать мысли.       — Тут не сложно догадаться. Ты сказала звать тебя по нужде, а значит, и прикасаться тоже с целью.       — И правда… Я забылась.       — Не пугайся ты так. Взяла за руку, стало быть, так было нужно для тебя. Тея, ты не открыла мне что-то новое в тот день, а лишь подтвердила мои теории. Я давно догадывался о том, что становлюсь ещё более зависимым от твоей силы, просто не знал, что она способна сводить с ума. Я тебе доверяю, поэтому можешь трогать меня там, где хочешь без спроса. Ты же недавно не спрашивала, — Эсканор потер левую руку, обращая на неё внимание её сверкающих глаз.       — Ой, прости. Не болит?       — Конечно, болит, глупая женщина! — на щеках проявился румянец и быстро исчез. — Теперь верю, что выломать дверь было для тебя вполне возможным.       Алтхеа присела перед ним на корточки и накрыла тыльные стороны его ладоней своими. От Фобоса не могло ускользнуть исчезновение нарисованных когда-то им рун на её лбу. Он чуточку погрустнел от того, что те смылись. Она закрыла глаза и тихо посмеивалась, дрожа плечами, он же вновь поджал губы и тут же вспыхнул смущённой улыбкой, наблюдая за её мимикой. Эта девушка нравилась ему и, он не хотел думать о том, что мог её потерять в тот день его рождения. После недавнего их разговора Эсканор многое переосмыслил и сделал некие выводы. Да, он любил себя больше, но здравое осознание того, что уйдя из жизни, Алтхеа могла покинуть его раньше, расстраивало, как если бы у него отобрали вторую половину себя. По возвращении она просто сказала, что могла умереть и после того дня ничего ему не рассказывала. Ни о том, кто её спас, ни о том, где была всё это время. Просто сказала, что выбралась из заброшенной шахты сама и нашла гоблина, а затем и Седрика, с которым возвратилась во дворец. И он не чувствовал лжи в её словах, но почему-то всё равно не мог до конца поверить.       — Позже я покажу ту девочку, ты же сможешь исцелить её? Так как она не в человеческом теле, то не потребует объёмных затрат твоей целительной магии!       — Хорошо, я сделаю это!       Алтхеа на энтузиазме ответила, обрадованная его проявившимся сочувствием к другим. Она понимала, что излечит существо, но просить принца вернуть его в прежнее тело не получится, потому что если это произойдёт, девочка погибнет. Аелфис вскоре наполнила его силами, но руны так и остались покрасневшими вокруг. Видимо этого исправить она не могла.       — Почему-то я не могу снять воспаление с рун. Знаки на лбу болят? — она всё сидела, смотря на него снизу.       Он догадывался почему, поскольку это результат иной силы, неподвластной даже целителю и вновь утаил от неё истину.       — Это пройдёт. Пойдём, ты обещала подлечить её.       Фобос сбросил её руки и, ухватив за запястье, подвёл к кусту роз у окна. Девушка не растерялась, узрев необычный окрас шептуна и оторвав его от бутона, поместила в ладошку. Она наставила левую ладонь над правой ладонью, в которой уселся мармурер и, сомкнула их, образуя купол. Меж пальцев засверкал голубоватый свет и, раскрыв руку, мармурер стал фиолетовым. Фобос взял его с её ладони и поместил обратно в сердцевину розы.       — Мне стало так хорошо дышать, спасибо, — прошептала девочка-мармурер, подрагивая ушами-завитками.       Стоя плечом к плечу Алтхеа и Фобос синхронно нежно улыбнулись. Тогда же Эсканор повернул шею и обратился к целительнице, скосив брови к переносице:       — Наверное, думала, что я забыл про сад? Как бы ни так, я помню! Почему он пустой? Где обещанные розы, где вечная красота, что обещала, а?       Алтхеа крутанула головой и опустила глаза на него. Говорить с ним было так приятно, слышать его провокации, насмешки, наблюдать за игрой эмоций на лице. Теперь Алтхеа не могла представить свою жизнь без него. Он был центром её сердца — таким родным, что она могла стерпеть все его капризы, все недовольства, лишь бы тот был всегда рядом.       — Как и принцу, им пора быть самостоятельными. Если я буду влиять на их биоритм, то они перестанут расти без моей помощи. Так и ты, должен впитывать мою силу по причине и не больше положенного, понял?       Аелфис положила руку на его плечо и крепко сжала, наслаждаясь, как ей думалось окончательным доверием, а Эсканор закатил глаза и фыркнул, поднимая выбившуюся белую волосинку на воздух, в тоже время, сложив руки на груди и устремив взор тёмно-зелёных очей на «сырой» пейзаж.       «Когда-нибудь я научусь видеть только тебя, а не жизненный источник…»                     

***

      

      На следующий день, приоткрывая дверь служанке, Алтхеа боязливо посмотрела на усатых мужчин по бокам и сердце сжалось. Она ощутила тоску по нелепым шуточкам и лести рыцаря. Уже третье утро она не встречала на страже своих покоев Редмонда и опомнилась, до неё дошло, что при разговоре с Седриком в момент возвращения, помимо произошедшего с принцем, он обмолвился, что лорд Левентис ушёл в отпуск, что повеяло сомнение в её голове.       — Его Величество просил сопроводить Вас в рыцарский зал, — точно воробей прочирикала она.       — Хорошо, пойдём.       Захлопнув дверь, Аелфис поприветствовала стражей и, поблагодарив за работу, зашагала по коридору, хмыкнув:       «Всё же рыцари тоже имеют право на отдых, как и все рабочие».       Вскоре целительница дошла до рыцарского зала и постучала в дверь. С позволения вошла внутрь и неглубоко присела в книксене, король Зейден одобрительно кивнул и, поднявшись с места, обошёл круглый стол. Он вытянул руку в сторону, приглашая присесть за шахматным столом у окна. Как только они оказались друг напротив друга, Его Величество неожиданно начал игру, сделав свой первый ход.       — Когда я показал шахматную доску вашему брату, то он недоуменно стоял, скорее всего, не знал, что я хочу от него. Тогда я сказал, что это настольная игра и он тут же сел на стул. Я помню, как горели его глаза и как грозно он смотрел на меня, озвучив желание научить его играть в эту по его словам диковинную штучку.       Король поднял серые глаза на девушку, которая не выказала никакого удивления. Он-то ожидал похожей реакции, но Алтхеа лишь внимательно слушала его историю и только потом, промолвила:       — Мне приятно слышать от Вас о времяпровождении с ним, и я бы с удовольствием послушала историю вашего знакомства, но на данный момент меня интересует то, почему Вы послали за мной? — она теребила юбку под столиком, ещё никогда Алтхеа не была наедине с правителем и не представляла, что тот может требовать от неё, поскольку больше занимался делами по безопасности.       — Вы совсем не заинтересовались… Могу ли предположить, что Эльштар рассказывал Вам об игре в шахматы?       Алтхеа понятия не имела, к чему эта тягучая резина и просто согласилась с его словами, да и в подозрения так не попадёт.       — Да, но это было так давно, боюсь, я уже забыла все правила, — по правде ей не хотелось играть. — Ваше Величество, так зачем вы позвали меня?       — Чтобы узнать ответ, сделайте свой ход, думается мне, зрительно Вы всё помните, — Зейден проницательно ухмыльнулся, подловив на лжи.       Аелфис лениво подняла руку и выдвинула чёрную пешку навстречу, виновато поглядывая на противника.       — Я же говорил, у Аелфисов хорошая память. Что ж, как и обещал, отвечаю: сегодня днём вы с принцем выдвигаетесь в Туманную Башню.       — Куда? Постойте, но зачем? — она неслышно стукнула косточками запястий по краю стола, растерянно наклонившись вперёд.       Король Зейден сдвинул следующую белую пешку на одну клетку вперёд.       — Это тайное убежище, о котором известно лишь высшим жрецам и королевской семье. Крепость находиться глубоко в запретном лесу и защищена барьером от посторонней магии, поэтому принцу для надёжности, следует пожить там вместе с Вами. После недавнего происшествия, ваша сохранность превыше всего. Теперь в замке для вас не безопасно.       Алтхеа посмотрела на доску и необдуманно сдвинула напрямую ладью.       — Подождите, Вы можете усилить охрану, зачем ссылать Его Высочество не весь куда?! Фобос очень раним, он не правильно поймёт!       — Я всё понимаю, госпожа Алтхеа, но у нас не так много времени, скоро здесь соберётся рыцарский орден, — скользнул взглядом к двери и вернулся, замечая, что Алтхеа не может удержаться от новых вопросов. — Нам остаётся лишь смериться с тем, что принц останется в башне до тех пор, пока не достигнет брачного возраста, тогда он покинет Меридиан и его домом станет Тальфидан.       Алтхеа, поражённая его хладнокровием, не замечала сочувствующий взгляд. Ей хотелось рвать и метать, но охладив голову равномерным дыханием, поняла, что такова реальность. Она должна следовать слову правителя, ведь отец Фобоса с матерью поступают так исходя из добрых побуждений, каждому родителю важно защитить своё дитя от зла.       «Но с Фобосом нужен другой подход, с ним нужно говорить лично иначе он надумает себе всякой чепухи и будет в это верить. Изменить его мнение будет непросто…»       — Почему Её Величество не сообщила об этом, а Вы?       — Королева на аудиенции в другом измерении и, её точно не будет во дворце несколько дней. Я уже направил слуг собирать ваши вещи, так что будьте добры сообщить об отъезде принцу, госпоже Эльгар и нянюшке Хезер. Вы и парочка слуг переезжаете в Туманную Башню. Учитель Цивитас, будет приходить на занятия как обычно, так что проблем с обучением не возникнет. И я не желаю слушать возражения.       — Простите, что я так резка с Вами, но сможет ли принц Фобос навещать вас хотя бы по праздникам? Вы же будете видеться с ним, правда?       — Сейчас я не могу дать ответ, накопилось много проблем, поэтому нам с королевой лучше сосредоточится на королевстве. Знание того, что вы в безопасности, поможет сосредоточиться на делах государства. Не переживайте, там точно безопасно, хоть и мрачновато, но вы привыкните. Если мне не изменяет память, то принцу нравится всё загадочное, уверен, ему там будет весело.       Алтхеа с тяжестью на сердце понимала, что вся ответственность теперь ложиться ей на плечи.       «Как всё складывается… Если верить предсказанию, в девятнадцать лет меня ждёт какое-то несчастье, принцу до четырнадцати остался год, после должна появиться его сестра и Фобос… Неужели ненависть принца к сестре обусловлена обидой? Иначе быть не может. Мне следует смягчить обстоятельства. Только я не могу вновь повлиять на решение короля и королевы. Они не отступятся, да и если на то пошло, то может там действительно безопасное место? К чему ранние беспокойства, ведь с Фобосом буду я, так что не дам ему раскиснуть! Именно, я скрашу его одиночество в той заброшенной башне, я всё смогу!»       Целительница взбодрилась и смирилась с решением правителя. Она поднялась со стула и, отступив на шаг, сделала реверанс, приподнимая голову.       — Я неважный игрок, но сделаю всё возможное, чтобы принц сохранял спокойствие.       Король встал следом и, сделав шаг застыл. Так в нерешительности он несколько мгновений смотрел вслед уходящей. Зейден опустил голову и тяжело выдохнул. Конечно же, он не горел желанием отправлять сына, словно преступника в ссылку, но Вейра отказалась от усиления охраны и выдвинула своё безоговорочное предложение, с которым тот вынужденно согласился.       Алтхеа вышла за дверь и, скрипя ею, прижалась к дверному полотну спиной. Она задрожала, представляя тёмный лес полный воронья и крапивы, что тело вмиг окутал страх.       «Он точно закатит сцену, мне не жить! Так, хватит трусить, я непременно всё поправлю и, он смирится с их приказом, я же сильная независимая женщина! Ага, как же, ещё как зависимая, чёрт!»       Алтхеа набралась храбрости и, оттолкнувшись от двери, поторопилась к покоям Фобоса.       Фобос освободился от занятий раньше времени, так как старика Цивитаса не было на месте. Он зря поднимался в учебную комнату и вернулся на свой этаж. Принц величаво шагал по коридору, как в поле зрения незвано ворвались служанки-сплетницы с вёдрами в руках. Услышав упоминание о себе, Эсканор ретировался к окну и подпрыгнул к занавеске, скрываясь за ней. Они, не подозревая прошли мимо него, обсуждая на ходу, а тот сосредоточенно подслушивал их разговор, стараясь выведать, возможно, нужную информацию.       — Слыхала от фрейлин, что принца отсылают из замка сегодня.       — Ой, давно пора! Наверняка это связано с тем, что во дворце начали пропадать слуги и это, позволь приметить, после похищения придворной целительницы приключилось.       — Ужас какой! А если принц и меня убьёт?! Скорее бы его изгнали, зачем королевству неспособный к контролю своей магии наследник, не хочу быть следующей жертвой…       — Я тоже, поскорее бы увидеть пустую комнату, и вздохнуть спокойно.       Эсканор понурил голову и отвёл взгляд, ощущая боль в мышцах. Он и не заметил, как длительное время сжимал штору до побеления костяшек пальцев, а девушки успели скрыться за углом. Фобос отшвырнул зелёную ткань и яростным топотом, направился к себе.       «Думают я глупый мальчик? Не поверю, что меня ссылают в Туманную Башню только ради безопасности. Я уверен, что всё это ради уединения, чтобы я не смог помешать их плану — родить нового ребёнка! Хочу протестовать, хочу что-нибудь разрушить им назло! Почему они так поступают?! Я хочу быть единственным наследником! Мне не нужны никакие брат или сестра!»       В нескольких шагах от покоев, он застал сгорбившихся слуг, выносящих из его покоев сундуки. Сердце заколотилось как птица в агонии, и голые стены душили всё сильнее. Он был готов отбросить сундуки магией, но собрав остатки сил, принял вызов своей матери. Фобос знал, что только королева могла так поступить. В этот раз даже без предупреждения, продолжала топтать ревнивое сердце.       «Раз так хотите, я залягу на дно, вы сами толкаете меня в эту бездну отчаяния и теперь, я точно не передумаю вас свергнуть! Я не отступлю. Вот увидите, скоро власть перейдет в мои руки».       Алтхеа заметила спину, покрытую белоснежными глыбами и, сменив шаг бегом, успела схватить вытянутую вперед руку, наполненную искрящимся зеленоватым светом и повернуть принца корпусом к себе, стремительно торопясь известить о неожиданных планах. Исполнительность была ей верной сестрой:       — Ваше Высочество, мы отбываем в Туманную Башню и, будем жить там до Вашего совершеннолетия.       Пошатнувшись на каблуках, Эсканор удержал равновесие, нащупав опору под ногами.       — А-а-а, так вот почему мои вещи выносят, как какое-то ненужное барахло! — Фобос примерил благодушную эсканоровскую улыбку.       — Юный принц, Её Величество не смогла Вам лично сообщить об этом, потому что находится в другом мире, а король уже занят. Но он успел выделить время для того, чтобы обо всём доложить мне, простите их. Они ведь очень заняты, как правители от них требуется больше времени на государственные дела, понимаете?       — Не утруждай себя выгораживанием их величеств. Я всё прекрасно понимаю, знаю, что долг для правителя превыше всего. Встретимся внизу, нас ждёт долгая дорога.       Он вырвал руку, но она не дала ему сделать ни шагу, встав на пути и распростирая руки, не желала отступать.       — Юный принц, давай, можешь выговориться, я готова, — зажмурившись, её ресницы трепетали от напора и, с опаской она приоткрыла один глаз, ожидая ответку.       Для Эсканора это было сигналом, призывающим к объятиям, ему хотелось в это верить. Принц сжал губы, резко вскинул подбородок выше, но не смог её обнять при свидетелях. Так хотелось перенять инициативу на себя и заставить Алтхею стыдиться, увы, то было лишь в его мечтах.       — Ты с дуба рухнула?! Не при людях же! — его щеки раскраснелись, как перезрелые помидоры. — Не лезь ко мне с распростёртыми объятиями, я не ребёнок и я не расстроен, ясно? — насупившись, изогнул губы дугой вниз. — Я даже счастлив, что покину этот дворец сплошных заговоров!       Эсканор отступил в сторону, подальше от вытянутой ею руки и, перешагнув тень, отбросил её левую руку, преграждающую проход.       — Встала тут, ступай к себе, отбывать скоро.       Она чуть пригнулась, правой ладонью сковывая повисшее внизу запястье отбитой руки.       — Да пожалуйста, я и не хотела тебя обнимать сейчас… — произнесла она под нос, что было слышно только ей и, в недоумении оглянулась, приподнимая плечи.       «Он точно обиделся на всех!»       Принц поморщился, точно её слыша:       «Не следовало Алтхее появляться на балу, теперь всем известно кого именно нужно устранить. Придётся маскироваться».       Эсканор пораскинул мозгами, обдумывая план их безопасного похода и, не мог не поделиться стратегией. Принц задержался, вернулся к ней и развернул к себе лицом.       — Жди в своих покоях, тебе принесут зимнюю одежду, — он предвидел её дальнейшие вопросы по типу: «Не видишь, я же одета» и перешёл на шёпот, — я наложу иллюзию как тогда.       Вспомнив перепалку с хозяином таверны, её передёрнуло. Ей не хотелось примерять проекции других людей, вновь ощущать себя обманщицей их знакомых.       — Ты же обещал мне, что не будешь заставлять притворяться кем-то другим.       — Я передумал, у нас нет иного выбора. Наш путь будет опасен, нам нужна страховка, понимаешь?       — Понимаю, тогда нужно предупредить об этом гвардию.       — Оставь это мне, не думай ни о чем. За время сборов Седрик успеет выполнить мой приказ и занесёт платье в твои покои. Так что просто переоденься в то, что увидишь, больше тебе не о чем знать.       — Надеюсь это не то безвкусное платье, которым ты меня поздравил…       Она прикинулась обиженной.       — Нет, на этот раз будешь благородной леди, — ехидно ухмыльнулся, — если я, конечно, не передумаю.       — Фобос, я и есть благородная леди! — она замахнулась, зная, что того так не припугнуть.       — На твоём месте я бы не поднимал руку на такое прекрасное личико, — ухватившись за заострённый подбородок, принц состроил невинные глазки, — увидимся внизу, — развернулся на каблуках и оглянулся через плечо напоследок, — позволь напомнить, что благородные особы всегда придерживаются этикета.       Алтхеа набычилась и опустила руку, выпуская пар из покрасневших клиновидных ушей.       Пока девушка оповещала Эльгар и няню Хезер, Фобос не стал заходить в покои, на этом месте он телепортировался в кабинет короля. Перемещение потребовало больших усилий, чем он ожидал, ибо пришлось затратить энергию на рассеивание защитной печати. Бегло окидывая взглядом заставленное шкафами помещение, заметил на стене скрещенный меч и саблю: лезвие меча было похоже на бушующие волны, а сабля больше всего приковывала взгляд своей позолоченной рукоятью и выступающей защитной дужкой, от которой в чашку было вбито два округлой формы алмаза. Именно камни манили его своей чистой магической энергией. Эсканор мотнул головой, отгоняя снедающее любопытство и, бесшумно подлетел к архивному стеллажу, табличка на котором гласила: «Потомственное дворянство по собственным заслугам (тёмные дела не выявлены)» Он начал перебирать переписи на полках, и взял в руки книгу с менее известными дворянскими родами. Принц Фобос бегло просматривал строчки, быстрыми движениями сухих пальцев пролистывая страницы, изредка спотыкаясь подушечкой о края, прикусывая палец.       «Это то, что нужно! Прикроемся родом Ферил, занимающимся производством шёлка».       Немедля он встретился с Седриком и повёл за собой в смотровую башню, их тайное убежище. Введя полукровку в курс дел, отдал первый свой приказ.       В скором времени Алтхеа, придерживаясь плана, получила от Седрика «гостинец» и как велел принц, переоделась в практичное голубое платье на белоснежных круглых пуговицах сбоку и чёрной вышивкой глориоз, тянущие лепестки, напоминающие движущиеся языки пламени от подола кверху на треть.       Придерживая край платья, она ожидала Его Высочество во дворе, возводя взор на каменные стены замка. Скучающе Алтхеа обхватила ладонью мордочку и прильнула щекой к шерсти, попутно расчесывая жёсткую чёлочку выделенной ей в поход лошади серебристо-серой масти, а телега позади конницы, наконец, пополнилась последним загруженным сундуком.       Седрик вечно в движении вернулся в смотровую башню с перекинутой голубой формой для принца через руку и доложил о выполнении приказа, получая в ответ следующий:       — Отныне взрослые шептуны на тебе. Я забираю с собой нового, чтобы получать информацию, посредством их связи. А ты, продолжай входить в доверие и докладывай обо всём, что слышишь и видишь. Теперь твои глаза и уши во дворце станут моими, всё ясно?       — Ваше Высочество, я готов служить Вам верой и правдой, — Седрик склонился, сложив руку в локте, поднося кулак к сердцу. — Моя сила — Ваша сила; мои глаза — Ваши глаза; моя жизнь — Ваша жизнь! Отныне и навсегда, моя чешуя — Ваша стена.       «Вот сообразительный змеёныш, и придраться не к чему».       Фобосу пришлись по душе его клятвы, которые посеяли семена веры в его праведность. Довольный он выхватил шмотьё из рук Седрика и сменил наряд, заново привыкая к светлым тонам обтягивающих брюк и сдавливающему горло стоячему воротнику плотного камзола. Он затянул широким пояском цвета неспелой кукурузы талию и, накинув синий плащ с меховой подстёжкой, спустился в холл. Принц со всей присущей грацией плавно взмахивал руками, переступая порог дворца и достойно спускаясь по лестнице, прошёл к кавалерии. Эсканор набрал высоту и, опираясь на массивную спину вороного коня-тяжеловеса, запрыгнул на него, устраиваясь поудобнее. Сжав поводья, пришпорил жеребца и выступил первым. Главнокомандующий гвардией поторопился опередить принца и, проскочив вперёд, взял под контроль их сопровождение.       Алтхеа подтянулась, что было трудно сделать сидя боком в тяжёлой накидке, оставалось только кавзаться на гладкой спине лошади, благо шерстяная подкладка на лицевой поверхности платья затормаживала скольжение. Целительница слегка закинула голову назад, освобождая лоб от нависшего белоснежного меха, чтобы взглянуть на принца, скачущего рядом. Он на удивление спокойный с каменным выражением лица проезжал следующий дом с вертикальными и горизонтальными балками, на неё не глядя. Без сомнений причиной его настроения была депортация. Чувствуя настойчивость чужого взгляда, принц Фобос украдкой посмотрел на девушку, зная, что той хотелось поговорить.       — Расскажи историю о своём мире, как ты жила до того, как попала на Меридиан? Я понял, что никогда не спрашивал тебя об этом... Наверное, ты скучаешь по той жизни. К сожалению, как и у многих мои знания о вашем быте ограничены лишь скудными легендами.       Алтхеа стиснула поводья пальцами и, не удержавшись, залепетала:       — С чего же начать… Точно! В моём мире существует три горы: старшая — Альхет, средняя — Эльтет и младшая — Эльмон. Каждой горе подчинялось три племени, конечно же, мой род был главенствующим и, нам покровительствовала гора Альхет — сердце нашей планеты. А алмаз на моём лбу, часть её сердца.       — Интересно… — он не скрывал свою страсть к драгоценностям и его глаза горели, глядя на камень, украшающий её лик.       — Да, моя планета была богата растительностью, а ещё с горы Альхет бежит священная вода, впадающая в озеро Эилкер. Оно наполнено живительной силой и заряжает магической энергией того, кто в неё окунётся.       Эту информацию принц посчитал обязательной и заключил в свою память, продолжая заинтересованно слушать её рассказ о традициях, о том, как она бегала за братом, придумывая любые причины его увидеть. Разговоры о брате нарастали с такой горячностью, что Эсканор пытался совладать с эмоциями, двигая челюстью взад-вперёд. Но, не выдержав раскраснелся как рак и отвернулся, пришпорив коня.       — Можно подумать, что брат был твоей любовью…       — Фобос, ты чего? — едва не свалившись, она нагнала его и, нагнув голову, чуть прикрыла веки, — кто это тут у нас ревнует, а?       Эсканор стиснул губы и всё ещё румяный, смотрел на дорогу, игнорируя её самовлюблённый взгляд.       — Я не ревную! Просто раздражает, ведь меня ты точно так красочно другим не опишешь, а ведь я самый прекрасный!       — Фобос, никто не может быть достаточно хорош для других, ты не центр вселенной!       — Алтхеа, твои разговоры о мужчине были дольше положенного и мне всё равно, что они посвящены твоему брату. Будь добра уважать собеседника. Я бы с удовольствием о тебе послушал, а от упоминания Эльштара вянет слух.       Аелфис раздражённая его отношением закатила глаза и промолчала. Она вернула взгляд на дорогу. Теперь их окружал лишь хруст снега из-под мощных копыт и болтовня слуг позади.       В пути Фобоса преследовали ночные кошмары. Долгая дорога была пыткой и, на этом их поход через запретный лес не прекращался, однако новым утром погода им благоволила. И вот незаметно подкрался вечер, оранжевый закат пробирался по снегу, крупицы которого разлетались по ветру, поблескивая в глазах искрами. Недолго длилось спокойное шествие, на пути конного войска среди темных силуэтов выступила худая в обтягивающих латах фигура. Скрываясь за чёрной металлической маской добермана, лицо смеялось, а фиолетовые глаза сверкали жаждой битвы и, только пепельные волосы выделялись на фоне серой кожи заостренных кверху ушей. Никто не предполагал того, что маска на лицах шайки позволяла видеть истинные лица, так противники предугадали хитрый ход принца, равным счётом рассеивая иллюзию матери и сына рода Ферил, обнажая для себя истинные лица.       «Наёмные убийцы?»       Эсканор был наслышан о них. Перед ними стояли межмировые головорезы, отступники, за которыми охотятся все измерения. Их клан настолько велик, что местонахождение нельзя было определить, они действовали профессионально и почти не оставляли следов. Принц натянул поводья.       «Но как? История рода Ферил чиста, у них нет врагов, чтобы нанимать убийц. Только если эти псы не видят нас настоящих!»       Фобос прекратил держаться за поводья и ожидал дальнейших действий неизвестных, вполне догадываясь к чему всё приведёт. И не прогадал, наёмник не стал утруждать себя речами и, встав в стойку, достал из-за спины двуручные зазубренные сабли, резкими движениями прокрутил их в руках и, ухмыляясь шакалом, выдавил клич. Его люди сжали кастеты, обнажая четыре, сверкающих на свету кинжала сорока сантиметров в длину. Сорвавшись с места, они бросились врассыпную, окружая всадников со всех сторон.       Конная пехота вытянула мечи из ножен и приготовилась к обороне. Главарь шайки ветром пробежал приличное расстояние и, вихрем уклоняясь от встречных атак со стороны, вскинув колено, подпрыгнул, отразил удар и в два счёта снёс главнокомандующему конницей голову. Снег окрасился кровью первой жертвы и гвардейцы, издавая боевой клич, ещё усерднее размахивали мечами, отбивая клинки вступивших в схватку головорезов.       Из сугробов выпрыгнула ещё парочка наёмников в псовых масках и, отбившись от рыцарей, одному удалось подобраться к принцу. Доберман прицелился и взмахнул кастетом, намереваясь распороть мальчику грудь, но Фобос в состоянии аффекта вытянул руку и, стреляя вспышкой света, отбросил нападавшего к дереву. Услышав пронзительный женский крик, он обернулся. На его глазах наёмник заколол серебристую лошадь Алтхеи и, девушке оставалось спрыгнуть, падая боком в снег. Обожжёнными снегом пальцами она нащупала узел на шее и развязала его, скидывая лишнюю одежду. Целительница перевернулась и встала на колени, оттолкнувшись, поднялась на ноги и была готова бежать, только вот появившиеся позади неё мужчина занёс над ней кулак похожий на когтистую лапу, сверкая остриём ножей. Фобос перекинул ногу и, слетев с жеребца, успел подлететь, вовремя загородив её спину собой. Эсканор схватил наёмника за запястье, острие холодных клинков было в нескольких сантиметрах от его губ. Всмотревшись в кровожадные глаза под маской, Фобос вторгся в его сознание и подчинил себе. Принц сконцентрировал всю свою волю на поглощение и начал выкачивать жизненную энергию, наслаждаясь конвульсиями астенического тела. Как только тот начал захлебываться кровью, принц Фобос, приумноживший силы, откинул обмякшую руку и не глядя на истощённый труп, обернулся к Алтхее, которой уже не было рядом.       Эсканор оглядывался по сторонам, натыкаясь на контрудары с обеих сторон. Искры от нагретого металла разлетались золотом, а сердце его металось от безумия, которое не хотело оставаться позади. Он впервые оказался на поле боя без точного плана действий, но судьба рыцарей его никак не интересовала, только она была в его мыслях. Принц Фобос выискивал целительницу беглым взглядом, а кровь его бурлила как огонь во время ссоры. Пролетая над заснеженной землёй, наследник осматривал территорию с высоты птичьего полёта, где слуги прятались под забрызганной кровью повозкой, а гвардейцы почти все пали в бою. Холодный снег напивался горячей кровью и, глядя на эту картину, Фобос остолбенел, тревога добралась до коптившегося гневом сердца и руны дали сигнал. Он забыл, как дышать, вслушиваясь в лязг металла и, радужки вмиг воспламенились ядовитым-салатовым. Тьма накрыла его с головой, вот и настал его черёд. Он должен устранить врагов, чтобы найти её в этой кишащей ароматом железа бойне.       Алтхеа пряталась за ветвистым голым вязом, прижимаясь лопатками к шершавой тусклой коре. Ей не хотелось стоять в стороне и, в голове карабкалась назойливая мысль пойти и искать среди мёртвых воинов живых. Аелфис знала, что если кто и может спасти жизнь, то только она. Будь то враг или союзник, Алтхеа не могла думать предвзято и бросить раненого, кем бы тот ни был. Звук сабли пронзающей плоть заставил целительницу сжаться и от подступающей к горлу тошноты, она зажала рот ладонями. Алтхеа поборола себя и боязливо выглянула из укрытия. Под деревом еле дыша, стонал рыцарь. Взглянув вперед, она убедилась, что никому нет до неё дела и, подобрав со снега окровавленный меч, разрезала им полы платья и, воткнув его в сугроб, подступила к раненому. Целительница опустилась перед ним и принялась аккуратно перевязывать голубым лоскутом живот, надеясь остановить кровотечение. Только потом от растерянности вспомнила, что в ней скрыта исцеляющая магия. В спешке она поднесла два пальца к животу и, прижав их к проекции брюшной аорты, направила потоки исцеляющей силы по её ветвям. Хруст снега от шагов надавил на перепонки, и она дёрнула ушами. Исцеляющая оглянулась назад, созерцая надвигающегося на неё предводителя-добермана. Он прокручивал в руках сабли и девушка, затаив дыхание поднялась, не успев излечить мужчину полностью. У неё перехватило дыхание, сердце подскакивало от страха и, в мгновение она с большим усилием вынула меч, разбрасывая крупицы снега. Алтхеа, сгорбившись, крепко сжала рукоять меча. Мышцы под просторными рукавами напряглись и, вложив всю силу, ей удалось приподнять оружие, наставляя на врага клинок. Она отступила назад и не ведала, что за спиной был обрыв с текущей рекой.       Медлить было нельзя и, принц Фобос оказался в центре побоища, солнцем высоко возвышаясь над всеми людьми. Прислушавшись к внутреннему голосу, Эсканор призвал потоки энергии, его волосы волновались с каждым дуновением ветра, а магические частицы забились в раскрытых ладонях, готовясь вырваться наружу и недолго ожидая, он вскинул руки к разгорающемуся небу, выбивая их в открытое пространство. Всё вокруг заполонило светом, и ослеплённые люди были сбиты с толку.       Прежде чем закрыть глаза, наёмник успел выбить саблей меч из изнеженных рук, а Алтхеа теряя равновесие, оступилась, падая вниз. Словно смотря на чистый лист, девушка внимала свист воздушного пространства, осознавая, что летит неизвестно куда и не ведает с какой высоты суждено упасть.       — ФОБОС! — она жаждала спасения и хватала снег голыми руками, но продолжала скатываться по обледеневшему склону.       Следом за рассеявшимся светом, Фобос направил спиральные потоки на противников, перекачивая их жизненные силы себе, а затем от принца последовали яростные броски заряженных энергетических шаров, разрывающих плоть истощённых. Кровь хлестала фонтаном с разных уголков, насыщая поляну запахом смерти и только потом, зов донёсся до его помутневшего сознания.       Эсканор опомнился и полетел на родной сердцу голос. Настигнув цель, стремительно спускался по склону, протягивая руки. Алтхеа в ужасе тянула руку навстречу, а другой зацепилась за выступ, но, не удержавшись, разжала исцарапанные пальцы, вновь полетев вниз, а отломившийся от напора ладони кусок льда, свалился ей и на голову. Получив сильный удар, Алтхеа потеряла сознание и в этот момент, принц ухватился за тонкое запястье и, подтянув на себя, подхватил девушку на руки.       Переместившись на глухое поле, он опустил ватное тело Алтхеи наземь и навис над ним. Жемчужные волосы слетели вниз, кровь из носа рубиновыми каплями падала на потрескавшиеся невинные девичьи губы, увлажняя их своей густотой. Ее лоб был разбит, кровавая дорожка спускалась к надбровной дуге, но дыхание было спокойным, как будто та просто прилегла поспать под вечерним небом.       Фобос перепугался и отпрянул. Поднеся пальцы к лицу, дотронулся подушечками до кровавой струи из носа. Озадаченно он вглядывался в раскрытые ладони. Кончики пальцев перепачкались свежей кровью и от этого вида зрачки подрагивали, заметно сужаясь от лаймового свечения, заполняющего радужки. Руны на лбу интенсивно пульсировали, а лик Алтхеи раздваивался, отчего Эсканор запаниковал.       — Т-Тея, со мной что-то не так… Т-Тея, мне страшно! — без сознания Алтхеа была похожа на стеклянную куклу, и он положил окровавленные руки ей на щеки. Размазывая пальцами молочную кожу, Фобос старательно заглушал свою тревогу, откусывающую частички бьющегося сердца. — В моё тело, будто что-то забралось и ломает лобную кость. Тея, приди в себя! Скажи, что со мной происходит, не молчи! Не молчи, не молчи, не молчи!       Эсканор нехотя оторвал руки от её лица и схватился за корни волос. Вскинув голову к огненному небу, он мыльным взором глядел на него, не зная у кого просить помощи. Ему хотелось исцелиться и вобрать в себя жизнь дорогого человека и от адской боли, Фобос взревел. Зверски деря горло, принц раскрыл рот шире, и корни зубов медленно заполняли пустующие впадины, обнажая клыки подобные зверю.