Адвокат для демонов

Решётчатое оконце под потолком едва пропускало свет. Сквозь него можно было разве что услышать, как завывает ветер в дни особой непогоды, как шумит бушующий океан или стучит каплями дождь. Иногда Драко начинал считать ритм пасмурной уличной мелодии или стекающих капель, насколько мог увидеть их в полумраке камеры, лишь бы не сойти с ума от тягостного одиночества. Дни проходили слишком быстро, или ему только казалось, что прошло уже несколько месяцев с момента, когда зачитали приговор. Судя по появляющимся тарелкам срок сократился всего на пару недель, но поверить в это было сложно. Слава Мерлину, сейчас в Азкабане не было дементоров, высасывающих всё хорошее, и у него оставались воспоминания. Он мог погружаться в них часами напролёт и предаваться мечтам, как бы всё сложилось, не желая возвращаться в реальность. Это было больно. Понимать, что выйдешь отсюда человеком средних лет, никому не нужным и, возможно, полубезумным, было по-настоящему страшно. Драко сомневался, что его мать доживёт до конца заключения. Одна. И он тоже останется один. Каждый раз Малфой отгонял подобные мысли, чтобы не давать им поглощать оставшийся разум, но не всегда получалось. Да и хороших воспоминаний у него было не так много, чтобы перебивать ими мрачные и отчаянные. Большинство и вовсе были горькими. Которые он не мог исправить, о которых искренне жалел, пусть и вряд ли признался в этом на широкую аудиторию. Но если бы мог повернуть время вспять, то обязательно бы исправил. Извинился, раскаялся и… не знал даже, что ещё. Драко устало хмыкнул. Эта война изменила всех. Они слишком рано стали взрослыми. Познали ужас потерь, поняли, чего могут стоить ошибки, пусть даже сделанные во имя семьи. Для многих Малфой так и остался Пожирателем смерти. Мерзким слизеринцем с клеймом на предплечье, пытавшимся убить величайшего волшебника. И никому даже не приходило в голову, что у него просто не было выбора. Разве можно назвать выбором риск смерти собственной матери? Разве можно считать ошибкой то, что он следовал за своей семьёй и верил родителям? Гораздо проще было повесить ярлык преступника и недоубийцы. Устроить показательную казнь и упечь в Азкабан. Опаснейший злодей, вашу мать. В последние дни Драко всё чаще задумывался о том, что умереть было бы не так страшно, как сидеть в четырёх каменных стенах ближайшие двадцать лет. Погибнуть, подставившись под шальную аваду, чтобы не испытывать сейчас отчаяния, бессилия вперемешку с горечью и какой-то до невозможной усталостью от бытия. Если бы не Нарцисса, он бы так и сделал. Но она его останавливала. Если он умрёт, мать этого просто не переживёт. До Люциуса ей в последние годы не было дела: сам подставился, сам поставил под удар семью и собственного ребёнка. А вот сын…. Он был её единственной надеждой и стимулом, чтобы жить, и Драко это знал. Ближайшее свидание было позволено только через полгода, и Малфой боялся, что мать сильно сдаст за это время. Боялся увидеть её поникшей, постаревшей, сломленной. Как бы он хотел сейчас оказаться рядом и почувствовать себя снова маленьким ребёнком. Положить голову ей на колени и ощутить тепло рук, оглаживающих его плечи и перебирающих мягкие волосы. Драко застонал. Знал же, что нельзя поддаваться таким мыслям, но позволил себе немного помечтать. Он опустился на койку, думая о том, что очередной день прошёл совершенно бессмысленно. Впрочем, смысла в его жизни всё равно уже не было. Ему предстояло провести много лет взаперти от всего мира, а потом выйти и… и что? Работать? Только если для матери, если она будет жива к тому моменту. Вряд ли кто-то захочет завести семью с сорокалетним осужденным Пожирателем Смерти. Так будет ли смысл вообще продолжать жить? Закрыв глаза, Драко представил, что засыпает. Сон порой спасал его от самоуничтожительных мыслей и убивал время. Идеально было бы взять и просто однажды не проснуться.

***

Стук каблуков и спор на повышенных тонах где-то у входа в тюрьму оторвал его от ежедневного созерцания стен. Это был новый звук, который мог бы разнообразить пребывание тут, поэтому он постарался прислушаться. Хоть какое-то развлечение. — У меня есть разрешение, Вы обязаны меня пустить! — голос был каким-то знакомым, но он не мог понять, кому тот принадлежит. — А у меня чёткие указания не пускать никого к Малфою, — сердито отозвался охранник-аврор, в тоне которого отчётливо послышалось лёгкое презрение, видимо, к нему самому. Интересно, кому что понадобилось от него или его отца спустя месяц? — Мистеру Малфою, мистер Дэвис*! — поправила его девушка. — Мне вызвать мистера Робардса, чтобы он подтвердил моё право посетить Драко Малфоя? Всё-таки от него. — Не пытайтесь взять меня и обхитрить, мисс Грейнджер, — вот кого-кого, а гриффиндорскую героиню Драко увидеть точно не ожидал, — при всём моём уважении к Вашим заслугам…. — Экспекто Патронум! — перебил его ледяной голос Гермионы — настолько холодный, что она могла бы посоперничать с любой аристократкой или ним самим. — Сообщение для мистера Робардса…. — Мисс Грейнджер, — уже немного испуганно пробормотал охранник, осознавая угрозу, но девушка сделала вид, что не слышит его. — Мистер Дэвис отказывается меня пускать, несмотря на подписанное Вами разрешение. Подскажите, как можно решить этот вопрос? Патронус, видимо, отправился в путь, а в коридорах Азкабана повисла напряжённая тишина. Драко буквально мог ощущать волнение незадачливого аврора и гнев Гермионы Грейнджер вкупе с её рассерженным взглядом. — Мисс Грейнджер, мне же впаяют выговор…. — Напомню вам, мистер Дэвис, что Вы сами в этом виноваты, — откликнулась Гермиона, тепла в чьём голосе не прибавилось ни на йоту. — Я показала официальное разрешение от Вашего начальника. Вы же проигнорировали его и посмели обвинить меня во лжи, хотя для этого не было никаких оснований. Я попросила бы сейчас не пытаться нелепо оправдываться. Лучше придумайте, как будете объясняться с мистером Робардсом. А меня оставьте в покое, мне нужно подумать. — Сучка... — еле слышно проговорил тот, но недостаточно тихо, чтобы это не услышала и сама Гермиона, и даже Драко. — Сделаю вид, что этого не слышала. Боюсь, что оскорбление вообще не оставит Вам шансов. А я всё же надеюсь, что Вы не настолько плохой человек и специалист. В этот момент на улице послышался хлопок аппарации, и через секунду в здании тюрьмы появился сам Гавейн Робардс. — Мистер Робардс? — растерялась Гермиона. — Я думала, вы пошлёте Гарри или Патронус на крайний случай. — Учитывая поведение моих подчинённых, я решил, что будет нелишним самому посетить это место и принести Вам свои извинения, — кивнул тот, слегка улыбаясь и поворачиваясь к охраннику с уже более грозным выражением лица. — Вам, Дэвис, я объявляю выговор. За то, что проигнорировали моё распоряжение и выказали неуважение к героине войны. Ещё один подобный прокол, и Вы отправитесь в другой отдел, если не на биржу труда. Вы поняли? — Понял, — хмуро ответил аврор. — Я Вас провожу, мисс Грейнджер. — Конечно. Мистер Робардс, ещё раз большое спасибо, что откликнулись на мою просьбу и выслушали. Я обязательно расскажу Вам, как приду к какому-то решению. — Обращайтесь, Гермиона, — уже более широко и искренне улыбнулся мужчина. — Вы же знаете, я всегда рад Вам помочь. Надеюсь, Ваша уверенность окажется оправданной. — Я тоже. Я тоже надеюсь.

***

Грейнджер заметно нервничала, и Драко не мог понять почему. Хотя уже сам факт её визита выбивал из колеи. Ну, не вписывалось в его картину мира посещение героиней войны какого-то недопожирателя смерти. Можно было предположить, что она пришла поиздеваться. Но девушка не выглядела торжествующей или надменной, хотя имела на это полное право. Да и не было в стиле Гермионы Грейнджер насмехаться над слабыми и поверженными. — Зачем пришла? — выдавил он. Голос от долгого молчания и странного волнения был хриплым, отчего ему пришлось прокашляться. — Я… — замялась Гермиона, но взяла себя в руки и продолжила. — Чтобы ты рассказал всё, что помнишь о своём взаимодействии с Волдемортом и участии в войне. Это нужно для пересмотра дела. — Пересмотра? — удивился Драко. — Приговор же уже вынесли. — Да, но я настояла на том, что он несправедлив. Но чтобы назначили повторный суд, нужно принести хоть какие-то обоснования. Поэтому я и прошу тебя рассказать всё, что можешь вспомнить. — Зачем тебе это нужно, Грейнджер? Очередной благотворительный проект по спасению низших существ? — Я считаю, что к тебе отнеслись чересчур жестоко. Ты этого не заслуживаешь, — пожала плечами она, пропуская мимо ушей его сарказм. — Уверена? — Уверена, Малфой. Я достаточно давно тебя знаю, я помню, каким ты был на шестом курсе и на войне. Я помню события из мэнора. И я более чем уверена, что ты не сделал бы ничего ужасного по своей воле. Да ты и не сделал. В отличие от настоящих Пожирателей ты никого не убил, я же права? — Допустим. Но с чего ты взяла, что тебя послушают? — Я героиня войны. Не люблю пользоваться своим статусом, но, чёрт возьми, я сделаю так, чтобы они послушали. Не хочу, чтобы ты гнил в тюрьме за ошибки своего отца и из-за того, что защищал семью. — Почему ты так убеждена, что я действовал не по собственной воле, Грейнджер? Может, я был ярым приверженцем идеологии Тёмного Лорда и его верным последователем? — Достаточно было видеть твой ужас и страх, когда они убивали. Пока Беллатриса пытала меня, на тебе и вовсе не было лица. И, повторю, будь ты настоящим Пожирателем, ты бы убивал. И уж точно не стал бы прикрывать нас в поместье. — Ладно, со мной понятно, — нахмурился парень. — Но я всё равно не могу понять, зачем это нужно тебе. Ты же героиня, сама сказала. Жила бы себе спокойно, строила новый мир, вышла замуж за Уизли…. — Считай, что я просто хочу помочь из чувства справедливости, — перебила его Гермиона. — Я оставлю тебе бумагу с пером, записывай всё, что придёт в голову на протяжении недели. Я приду ровно через семь дней, и мы всё обсудим. А пока я буду разбираться с доказательствами, которые уже есть. — Грейнджер…. — Малфой, только не говори, что не хочешь на свободу! — А что мне там делать? — вспыхнул. — Кому я сдался? — Своей матери. Не можешь придумать других причин, подумай хотя бы о ней, — тихо ответила она, и её слова заставили всколыхнуться внутри то желание, что мучало его уже давно: оказаться дома рядом с Нарциссой. Пока он был в своих мыслях, Гермиона прикрыла за собой дверь и бесшумно удалилась, оставив после себя лёгкий травяной аромат и пачку бумаги с лежащим поверх неё пером. Драко протянул руку и увидел лежащую поверх чистого пергамента записку. «Всё будет хорошо, доверься мне. Главное, выпиши максимум событий, хотя бы конспективно или обрывочно. Любые моменты, которые покажутся важными или заслуживающими внимания. Всё, что может помочь продемонстрировать тебя в лучшем свете. P. S. Перо самозаправляющееся. Гермиона». — Ну, давай попробуем, Грейнджер, — усмехнулся Малфой. В конце концов что он терял? А вот в случае победы получал гораздо больше, чем мог даже подумать. А ещё теперь у него было занятие, которое будет отвлекать его от мыслей и занимать время. У него была целая неделя.

***

Через неделю Гермиона и вправду вновь появилась в его камере, и в этот раз охранник пропустил её, даже не спрашивая пропуска. Только применил заклинание, которое определяло наличие тёмномагических и других запрещённых предметов. Драко хмыкнул. С собой девушка притащила какую-то толстую папку с документами и объёмный свёрток. — Что это? — спросил он, кивая на её занятые руки. — Карманная библиотека? Уменьшенная копия Поттера? Или… — Здравствуй, Малфой, — прервала поток сарказма Гермиона. — Привет, Грейнджер, — поздоровался он в ответ, закатывая глаза и мысленно хлопая себя по лбу: длительное пребывание в камере определённо отрицательно сказывалось на его манерах. — Ты не ответила на вопрос. — В папке документы по твоему делу, точнее их копии. У меня возникло несколько вопросов к тебе. А здесь, — указала она на свёрток, — одежда, которую передала твоя мать, и немного еды. Насколько я знаю, кормят тут не очень, и подумала, что это будет нелишним, особенно если учесть твою комплекцию. — А что не так с моей фигурой? — возмутился Драко, оглядывая себя. — Это всё, что ты услышал? — усмехнулась Гермиона. — Ты и так не отличался плотностью, а тут и вовсе похудел. Выглядишь болезненно. Нарцисса передавала тебе привет. Она придёт к тебе через неделю, поэтому я в этот раз загляну не в субботу, а в воскресенье. — Кажется, я понял. Тебя мать просила мне помочь? — Ничего ты не понял, Драко Малфой, — как-то грустно посмотрела на него девушка. — Нарцисса ни о чём меня не просила, но, когда узнала, пыталась всучить мне какой-то драгоценный комплект в качестве благодарности. — Ты, конечно, отказалась? — неожиданно искренне улыбнулся он, думая о том, что его имя из её уст звучит удивительно правильно. Гармонично. Словно так и должно быть. — Как она? — Да, отказалась, мне это не нужно, — пожала плечами девушка и продолжила. — Знаешь, твоя мама неплохо держится. Восхищаюсь её силой на самом деле. — Она такая, — тепло отозвался Драко, воссоздавая в памяти образ матери. — Ладно, давай приступим. Что ты успел выписать? — Грейнджер, подожди, — прервал её парень. Он должен был сказать то, о чём думал и до её первого визита. Ещё во время войны, на суде и пока коротал время в одиночной камере. — Что случилось? — обеспокоенно взглянула на него она. По-настоящему обеспокоенно. Словно и правда переживала. — Я хотел извиниться, — на неё Малфой не смотрел. Стоял, покачиваясь на носках и опустив глаза в пол. — За всё, что было в школе. За оскорбления и грубость. Я давно понял, что был неправ, но сначала никак не мог собраться с силами, а потом было как-то не до этого. Я пойму, если ты не простишь, но... — Я давно простила тебя, Драко, — Гермиона положила руку на его предплечье и легко сжала, как бы выражая свою поддержку. — Вас просто так воспитывали, и в детстве у вас вряд ли была возможность сформировать своё мнение, я понимаю. Да и кто из детей будет сомневаться в том, что говорят ему родители? Я правда простила тебя. В конце концов я же сейчас здесь. Он вздрогнул от упоминания своего имени уже без контекста фамилии, но постарался не подать виду. — Гермиона Грейнджер в своём репертуаре, — беззлобно хмыкнул, вызывая смешок девушки и мягкий тычок под рёбра. — Кто бы говорил, — хихикнула Гермиона и пододвинула к нему пачку документов.