Важнее долга

Теперь регент Байан всё чаще сидел в своём кабинете, ведь новая должность обязывала его по большей части заниматься бумажной работой или же сопровождать императора на собрания и прочие мероприятия. С уходом Эль-Тэмура монголы больше не разворачивали масштабных военных действий, и практически всё своё время он занимался налаживанием внутренней политики. Это занятие навевало скуку, и мысленно генерал любил возвращаться в те времена, когда он гордо обнажал меч и рубил врагов, славя имя императора и Юань. Теперь же он всё больше напоминал себе книжного червя, зарывшегося в ворох бумаги. — Войдите, — лениво проговорил канцлер, откладывая очередной документ, когда в дверь его кабинета постучал охранник. Тот быстро откланялся, а прямо за ним появился и молодой генерал. — Тал Тал, — широко улыбнулся Байан, покидая своё рабочее место. — Ты долго отсутствовал. Есть новости по Тан Киши? — Мне доложили, что его след обрывается на границе с Корё, однако я считаю, что он пытается нас запутать, — начал докладывать стратег. — На северо-востоке собираются скопления недовольных нынешним строем, и Тан Киши может этим воспользоваться, пополнив таким образом свою армию. Мой разведчик из Чэнду не выходит на связь, и я подозреваю, что он уже давно мёртв. Ситуация напряжённая, дядя. Нам не удаётся отследить передвижения повстанцев, и это грозит тем, что мы попросту провороним наступление на столицу. — Не нравится мне то, что происходит, — покачал головой канцлер. — Я недооценил щенков Эль-Тэмура, и не прикончил их, когда была такая возможность. — Это не ваша вина, — генерал попытался рассеять тревогу наставника, но при этом и сам был как на иголках от предстоящего разговора. — Вообще-то я к вам по личной просьбе. На лице регента заиграло неподдельное любопытство, ведь его племянник крайне редко о чём-то просил. — Слушаю тебя, Тал Тал. Ты можешь на меня рассчитывать. — Я хочу жениться, — не раздумывая выпалил генерал. Он понимал, что вскоре на него обрушится волна неконтролируемого гнева, и решил давать информацию дозированно, чтобы Байан успел как следует всё переварить. — Ну что ж, это похвально, что ты решился на такой шаг, — улыбнулся канцлер, одобрительно похлопав его по плечу. Он был удивлён тем, что его воспитанник вдруг решил заняться своей личной жизнью, но был рад за него. — Ты уже нашёл себе избранницу? Или же хочешь, чтобы твой дядя похлопотал и выбрал для тебя достойную кандидатку? — У меня уже есть невеста. — И кто же эта счастливица? — продолжал улыбаться Байан, задорно подмигнув племяннику. — Уверен, что она из знатной семьи и чертовски хороша собой. — Это Юн Мей, ваша воспитанница. Вы правы, господин, она красива и благородна. В кабинете мгновенно воцарилась гробовая тишина. Байан вдруг перестал улыбаться, а его лицо пошло пятнами, придавая ему багровый оттенок, и это сигнализировало о том, что буря уже была на подходе. — Ты явно не в себе, Тал Тал, — заговорил наконец регент, закипая в считанные мгновения. — Она замужем за министром Чжоу. — Чжоу избивает её, и я буду просить за неё Его Величество расторгнуть этот брак. Примите Мей обратно, и я женюсь на ней. — По-твоему, это смешно?! — потеряв самообладание, Байан взревел точно раненый зверь. — Только через мой труп! — Дядя! — Глупый мальчишка! Ты готов опозорить весь свой род ради никчёмной девки! Я считал тебя зрелым человеком, ты всегда был моим поводом для гордости! — разгорячённый канцлер не мог устоять на месте и начал метаться из угла в угол, порой натыкаясь на что-нибудь от переизбытка чувств. — Я вложил душу в твоё воспитание и сделал наследником. И чем ты мне отплатил? — По-вашему, я недостаточно сделал для вас и нашего клана? — Тал Тал держался уверенно и был непоколебим, однако в его взгляде одна за другой мелькали эмоции, выражая его готовность осуществить принятое решение и неприятие дядиного отказа. — Я знаю Мей с самого детства, и она благороднее многих особ, которых вы готовы прочить мне в супруги. — Не забывай, что у тебя есть обязательства передо мной, Тал Тал. Я не позволю запятнать имя Байана. — Но ведь она дворянка. Её отец был лишён титула по весьма натянутым обвинениям, вы же сами говорили, что его оклеветали. — Это не имеет значения, — не уступал регент. Он был принципиален в вопросах репутации и не мог смириться с выбором племянника. — Для императорской семьи он предатель, а значит все его заслуги, как и он сам, должны быть преданы забвению. Мне стоило больших трудов спасти его дочь от казни, и вместо благодарности эта дрянь решила охмурить тебя! Я желаю тебе счастья, и поэтому уберегу от ошибок. — Я почитал вас как отца и проливал кровь ради ваших убеждений. Дайте благословение, и этого будет достаточно для моего счастья. — Ты требуешь невозможного, — покачал головой канцлер, устало опустившись в кресло. — Я даже готов отдать за тебя Байан-Хутуг, если ты попросишь, хоть это и помешает мне укрепиться при императоре. Она давно симпатизирует тебе. — Вы не слышите меня, дядя! — вспылил генерал, позволив себе разговаривать на повышенных тонах. — Мне не нужна Байан. Мне нужна Мей. — Я не позволю тебе загубить свою жизнь, — практически по слогам проговорил регент. — Если ты выберешь её, я отрекусь от тебя и лишу наследства. — В таком случае, у вас больше нет наследника, — коротко откланявшись, генерал стремительно покинул кабинет. — Тал Тал! — возмущённый и поражённый таким исходом Байан вскочил на ноги. — Немедленно вернись! Однако его воспитанник не повёл и бровью, и продолжал идти дальше, намереваясь оставить дом дяди. Тал Тал положился на выбор наставника в вопросах карьеры и политических убеждений, и несмотря ни на что всегда находился по правую руку Байана, готовый принять на себя удар или по первому приказу пролить чью-то кровь. Однако в столь важном вопросе как личное счастье, он доверял лишь самому себе и не мог позволить решать за себя даже настолько близкому человеку. Перечить ему было тяжело, и ещё тяжелее было понимать то, насколько разочаровался в нем дядя, какому осуждению подвергнет его клан, но чаша весов неизменно склонялась в пользу Мей. Тал Тал был мудрым человеком, и понимал, что получить всё и сразу невозможно. Нельзя остаться чистеньким в глазах народа, нельзя оправдать все надежды дяди, и нельзя при этом иметь свободу любить того, кого пожелаешь и с кем решишь провести остаток своих дней. Человек всегда будет стоять перед выбором, и надёжнее всего в такой ситуации доверять своему сердцу. А сердце Тал Тала уже давно принадлежало Мей.

***

Несмотря на слякоть и порывистый встречный ветер, генерал только сильнее подстёгивал коня, желая скорее добраться до деревушки. Мак Сон и Джаргал не отставали, хоть на лице воеводы порой и появлялось выражение полного недоумения: по такой грязи лошади не мудрено споткнуться, а командир скачет во весь опор как оглашенный. Видать, совсем потерял голову от этой девки. Мей вызывала в старике противоречивые чувства. Она была довольно мила и всегда приветлива, её интересовали многие вещи, и она с неподдельным интересом бралась за что-то новое. Что ещё больше удивляло Джаргала, так это то, что помимо своей неуёмной тяги к познанию, эта девушка была довольно трудолюбива. Она не знала, как нужно правильно вести хозяйство, но всегда вызывалась помочь, хоть её помощь чаще и оборачивалась медвежьей услугой. Она была неумёхой, но её энтузиазм и упорство компенсировали многочисленные промахи. И в целом эта девчонка могла казаться безобидной, однако в последнее время Джаргал всерьёз начал беспокоиться за генерала. Всегда последовательный в своих действиях и дальновидный, он вдруг начал выкидывать совершенно несвойственные ему номера. Его ослепила любовь совсем не к той девице, которую бы ему следовало полюбить. Да, Мей была хорошей девушкой, и наверное, сложись судьба её семьи иначе, она и вправду могла бы стать достойной партией для командира и сделать его счастливым. Но она стремительно падала на самое дно, и Джаргал боялся, что прямо за ней последует и Тал Тал, сделав это добровольно. Дайду уже давно остался позади, а путь до деревушки был еще долог. Разговор с дядей оставил тяжёлый осадок, отчего лицо генерала было угрюмым, а взгляд выражал глубокую скорбь. Он впервые пошёл против него, но не считал свой поступок неправильным. В конце концов, Тал Тал не был рабом и имел право распоряжаться своей жизнью. Внезапно на пути воинов возник всадник. Он не спеша двигался навстречу и держался в седле не слишком уверенно, из чего можно было сделать вывод, что это не гонец и не кочевник. Присмотревшись, генерал узнал в нем лекаря, который пытался поднять на ноги Юн Мей и который не так давно вернулся в столицу. Поравнявшись с путником, воины остановились. — Господин Сяо Люнь? — присутствие здесь знакомого лекаря смутило стратега и вызвало подозрения. — Какими судьбами здесь? — Я ездил к пациенту, — доктор попытался улыбнуться, однако его улыбка больше походила на гримасу. — Здесь недалеко. От генерала и его людей не укрылось то, как Сяо нервно поглядывал в сторону леса, а их лошади вдруг начали волноваться, будто почувствовав присутствие чужаков. — Господин, это ловушка, — Мак Сон обнажил меч, заметив движение за деревьями, но Тал Тал уже и сам почувствовал неладное. Он сверкнул глазами в сторону лекаря, готового сорваться с места, чтобы как можно скорее скрыться из виду, а заметив, что их берут в окружение, немедленно приставил меч к горлу предателя, намереваясь покончить с ним. — Кому ты сдал нас? — Г-господин, я всего лишь… господин Чжоу, он… — Ты рассказал ему, где Мей? — стратег требовательно смотрел в лицо лекарю, готовый прикончить его в любую секунду. — Тал Тал, — насмешливый голос министра прозвучал совсем рядом. Слегка повернув голову, генерал заметил белого породистого жеребца, в седле которого держался самодовольный Тао Хи. Он торжествовал и наслаждался этим моментом, когда его злейший враг оказался загнан в угол. — Естественно, он рассказал мне, где пропадает Моя жена, — заметил министр, особый упор сделав на слово «моя». — Сдавайся, если не хочешь, чтобы я прирезал тебя и твоих людей как собак. Тал Тал молчал, продолжая удерживать клинок возле горла побледневшего лекаря. Пути для спасения не было, и вероятнее всего жизни его друзей и его собственная оборвутся на этом месте. Ему оставалось только попытаться убить Чжоу, чтобы тот больше никогда не добрался до Мей. В следующую секунду клинок генерала оставил глубокий порез на шее лекаря, и тот завалился на бок, а после свалился с лошади, захлёбываясь в собственной крови. Это был немой ответ министру, на лице которого появилось удовлетворение. Он любил сильных духом соперников, ведь тем приятнее было ломать их волю, зная их слабые места. А слабостью Тал Тала была Юн Мей, на которую Тао Хи имел все права. — Взять их, — отдал распоряжение министр, с наслаждением наблюдая за развернувшейся потасовкой. Генерал и его бойцы сражались как тигры, однако численное преимущество людей Чжоу с самого начала предопределило исход бойни. Спустя какое-то время всё было кончено. Раненных, связанных и безоружных их погрузили в невзрачную повозку. — Пришло время повидаться с Юн Мей, — заговорил министр, не спеша проезжая мимо пленников. — Ты ведь к ней направлялся? Что ж, я устрою вам последнюю встречу.