Нужна ли Королю империя?

      Прошло более десяти тысяч лет с того момента, как Иллидан Ярость Бури ступал на родную землю. Десять тысяч лет тьмы и лишений в казематах Стражей. Агония, самобичевание и болезненные, словно удар стилетом, слова его тюремщицы, воля которой превратила заточение в бесконечную пытку.       Легкий ветерок трепал его иссиня-черные волосы, теплотой своей, возвращая в те далекие времена, когда он только-только поступил в магическую академию Нар’Таласа, в которой его талант в магии огранили, буквально всучивая в руки могущество и знания.       Древняя земля, некогда растерзанная войной с демонами, по прошествии тысяч лет все же смогла залечить свои раны, вновь покрываясь лесами и лугами. Жаль, расколотая твердь так и не смогла выровняться, превращая некогда холмистую местность в испещренную провалами, некоторые из которых вовсе затопило. Магические потоки здесь были столь сильны, что в местах пересечения превращались в кристаллы, от контакта с которыми страдала природа.       Азсуна, даже пережив все невзгоды, изменившись не в лучшую сторону, все еще оставалась красивым местом, в которое из раза в раз хотелось возвращаться.       Но не из-за красоты сюда прибыли гости, не из-за высокой концентрации магической энергии или погружения в воспоминания, а с вполне конкретной целью — поиск артефактов, могущество которых способно менять сам мир.       Вдохнув полный различных ароматов воздух, Предатель испустил из себя волну структурированной магической силы, которая разошлась на многие километры вокруг, возвращаясь обратно в виде информации. Ярость Бури узнал, что было нужно — живых (помимо животных) и разумных вокруг нет, следовательно, дальнейшее продвижение к месту предполагаемого нахождения первого из Столпов Созидания — тех самых могущественных артефактов — не должно создать проблем.       Измененная нога, заканчивающаяся копытом, примяла траву, массивные кожаные крылья, смахивающие на таковые у натрезима, сложились, чтобы не мешать при беге — его отряд рванул вперед, ведомый могущественнейшим из них. Впереди ждали развалины одной из величайших магических академий, в руинах которой до сих пор хранились секреты ныне мертвых эльфйских мастеров.       Из-за того, что путь им предстоял неблизкий, ведь открывать портал сразу к академии Предатель поостерегся, не зная, работали ли до сих пор защитные механизмы учреждения, с подпиткой которых проблем, если верить ощущениям густой магии вокруг, быть в принципе не должно, Иллидан погрузился в полумедитативное состояние, припоминая еще раз все то, что ему удалось узнать от Повелителя Мертвых и вычлененных из глубин собственного разума воспоминаний.       Десять тысяч лет назад большинство приближенных Азшары не усомнилось в её правоте, когда королева заключила договор с владыкой демонов Саргерасом. Одним из немногих, кто осмелился противостоять её воле, стал принц Фарондис.       Принц был не просто высокорожденным, он был одним из советников, которым Азшара доверяла больше всего. Впрочем, их разделяло расстояние: дворец Фарондиса находился в Азсуне, далеко от эльфийской столицы Зин-Азшари. Именно расположение вдали от столицы позволило принцу разглядеть, что на самом деле происходило за её стенами. План королевы Азшары был довольно прост: объединиться с Пылающим Легионом, создать для них путь на Азерот и позволить им очистить мир. Избавить его от низших рас и оставить только самых преданных и верных. Мир, переделанный под её видение, был должен стать отражением её собственной безукоризненности.       Но молва об ужасных разрушениях, которые нёс Пылающий Легион, вскоре достигла Азсуны. Находясь вдалеке от королевского двора, Фарондис мог видеть, как влиял Саргерас на высокорожденных, не подвергаясь искушению сам. Придя в ужас от действий королевы Азшары, Фарондис создал план, который помог бы остановить вторжение Легиона. Он хотел уничтожить Источник Вечности. Для этого принц планировал использовать Приливный камень Голганнета, один из Столпов Созидания.       К несчастью, при дворе Фарондиса были те, кто был более предан Азшаре. Один из них, дворянин по имени Вандрос, узнал о плане Фарондиса. Не желая предавать возлюбленную королеву калдорай, он рассказал о плане самой Азшаре. Придя в ярость, Азшара немедленно захотела наказать Фарондиса и его людей за вероломство. В ярости она использовала свою огромную силу, чтобы уничтожить Приливный камень Голганнета и расколола его на куски. Его разрушение вызвало волну тёмной энергии, которая прокатилась по всей Азсуне.       Именно из-за этого предательства и мести прекрасная местность превратилась в опасную и искаженную, именно из-за глупости и злости, души погибших эльфов, даже тех, кто и знать не знал ни о чем, больше не могли испытать освобождение, которое несёт с собой смерть.       Да, Иллидан ощущал это четко и ясно — пламя скверны, что заменило ему глаза, видело магию в душах, бесцельно блуждающих меж деревьев и руин. Выученные благодаря некромантам Короля Мертвых «фокусы», позволяли притронуться к ним, ощутить ту боль и отчаяние, которые терзают их. Тех, чьи духи продолжают бесцельно бродить по земле из-за недальновидности принца Фарондиса.       Мертвецы провожали их группу взглядами, недоумевая, что же привело живых в эти богами забытые земли. Но взгляды не волновали ни самого Предателя, ни его подчиненных, так же подучившихся «фокусам» у некромантов Плети.       Благодаря измененному Скверной телу, эльфы почти не испытывали физической усталости, не нуждались в большом количестве еды и воды и это позволило им пересечь всё разделяющее точку их появления и академию расстояние рекордно быстро.       Солнце вставало из-за крон высоких деревьев, освещая местность вокруг Нар’Таласа. Стоящие в тени леса на пригорке эльфы с ядовито-изумрудными глазами всматривались в потоки магических энергий, закручивающихся в эфемерный протуберанец и уходящих глубоко вниз. Магические границы зачарованной территории были так же контрастны, как насыщенно-черный на белоснежной бумаге.       Знак руки Предателя и отряд спускается ниже. Несколько заклинаний и в их головах появляется картинка того, как в действительности выглядит ныне разрушенная академия.       — Тварь, — со всем доступным ему гневом и омерзением выплюнул Ярость Бури; кулаки его настолько сильно сжались, что когти пронзили собственную кожу, отчего на землю тут же закапала темно-зеленая, практически болотная кровь. Она не походила ни на эльфийскую, ни демоническую, вот в этом и было еще одно отличие Иллидана от выведенных им с Менетилом Убийц Демонов. Древний высший эльф был чем-то большим, чем просто демон или смертный с демоном, запечатанным в душе.       Стоящие позади него эльфы вздрогнули, нутром ощутив всколыхнувшуюся в учителе и создателе, практически родителе, ненависть. Всепоглощающую, холодную и липкую. Они вздрогнули, но большего себе позволить не могли. И на то было достаточно очевидных причин.       Сам же Предатель выдохнул горячий, фактически раскаленный, воздух из легких, быстро беря эмоции под контроль. Сейчас не время размышлять о том, что сотворила Азшара с собственной империей и подданными. Но потом… Когда-нибудь их дороги пересекутся и тогда он посмотрит, сохранила ли выжившая благодаря воле Древнего Бога тварь что-то помимо эпохально раздутого эго.       Бросив нечитаемый взгляд на торчащую над гладью воды крышу академии, Ярость Бури сделал шаг в соленую воду, предварительно накинув на себя заклинание, позволяющее дышать под водой. Так же поступило и его сопровождение. Стоило им погрузиться в воду по грудь, как ловкие тела, даже не смотря на наличие рогов, копыт и крыльев (последние постоянно были только у Иллидана, но ученики так же ими обладали, пусть те и состояли из энергии, в отличие от их учителя, а значит, и создаться могли в любой момент) вполне успешно начали ускоряться, совершая волнообразные движения всего тела, словно дельфины.       Пусть в руины академию Азшара превратила до уничтожения Источника Вечности, но под воду они ушли после раскола, похоронив под толщей воды не только оставленные гнить тела, но и многочисленные библиотеки и лаборатории, в которых подающие надежды ученики древности занимались начертанием, зачарованием, алхимией и прочими магическими искусствами. В некоторых помещениях до сих пор можно найти какой-нибудь работающий артефакт второкурсника, не вышедший из строя только благодаря обилию магии вокруг.       Путешественникам повезло, глубина не была достаточно большой, чтобы свет звезды не проникал под толщу воды, да и вход освещали артефакты-светильники, которым ничуть не мешали водоросли и коралловый «налет», ставший со временем настоящей напастью.       — Стойте! — Раздался голос неизвестно кого. Не будь прибывшие ментально крепкими, определенно сильно удивились, ведь откуда под водой мог раздаться голос? Разве что нага какая-нибудь пасть откроет… Но нет, говорившим был призрак, в хорошей броне и с алебардой. Все это так же было призрачным. — Назовитесь, незваные гости!       Из глубины сумрачного коридора утонувшей академии послышался звук звякающего металла. Иллидан отметил, что по дну, вполне себе быстро, к ним приближалась целая группа призраков-стражей, стоящих на посту даже сейчас.       — Имя моё — Иллидан Ярость Бури, — заклинание дыхания под водой позволяло произносить слова, но звук при этом немного искажался из-за разности плотности сред. Призракам, впрочем, этого было достаточно. — Я прибыл с целью найти мудрость в стенах этой академии, что всегда славилась широтой и глубиной знаний.       — Это место уже давно не соответствует своему прошлому, — хмуро обронил призрак, но и алебарду не опустил. — Лучше скажи правду демон — что тебе нужно? — Увидеть скверну в телах живых эльфов можно было достаточно просто — ею пылали глаза и письмена-татуировки каждого. Да и рога с проступающей кое-где чешуей, намекали.       Прибывшее подкрепление медленно стало брать в кольцо незваных гостей.       Скрестивший руки на груди Иллидан все прекрасно видел, но ничего не предпринимал. Для него и его учеников эти призраки не представляли опасности, тем более после уроков некромантии от личей Короля Мертвых. Обострять конфликт так же не входило в его планы, в конце концов, эти души были когда-то его родичами. Он не желал зла своим соплеменникам, даже если те уже давно познали смерть. Но и не ответить не мог. Ярость Бури не подставляет вторую щеку под удар! Он не дает ударить первую, парирует и после контратакует!       — Я, — ответил эльф, — Мы, — обвел он рукой группу позади, — не демоны. А страждущие знаний. Или академия Нар’Таласа за прошедшие тысячи лет растеряла свое благородство, отказывая жаждущим?       — Да что ты можешь?.. — Взвился защитник, невольно ткнув концом алебарды в сторону Предателя. — После всего что мы пережили… После глупости принца Фарондиса!.. — Несуществующие легкие буквально задыхались от переизбытка эмоций. — Не тебе спрашивать о благородстве, демоническое отродье!       Разговор зашел в тупик. Логически обоснованный, в конце концов, для местных жителей все, что связано с демонами — зло. И уже странным было то, что с пришлыми, обладающими рогами, копытами и крыльями, уже завели разговор. Вероятно, призраков ввело в ступор и заблуждение отсутствие эманаций скверны, кои всегда исторгали из себя все, кто связан с демонами.       Выдохнув десяток пузырей, устремившихся к поверхности, Ярость Бури с сожалением позволил подопечным выхватить свои зачарованные клинки и броситься в ответную атаку.       Вода для охотников на демонов никогда не станет естественной средой, в которой ни будут чувствовать себя как рыбы, но их учитель учел собственный опыт и разработал методику сражения в воде. Как по пояс, так и полностью под водой. Хотя все равно основа этого сражения была и будет в магии. Даже если они смогут создать заклинание, позволяющее двигаться в воде так же ловко и быстро, как на открытом воздухе. Словно те призраки.       Иллидан отмечал неудачи своих подчиненных и морщился, мысленно делая заметку усилить их тренировки. Не нравилось ему видеть то, как получают ранения его ученики, и плевать, что среда неблагоприятна и ситуация выходит за рамки разумного! Жизнь вон тоже выходит за рамки, но к ней же приспосабливаются. Ни у кого не будет все так идеально, как запланировано.       Вспышка магии и последний призрак отправился в Темные Земли. В воде медленно растворялась зеленая кровь, вытекающая из уже начавших регенерировать ран. Ярость Бури дал знак и отряд двинул вглубь, туда, откуда слышались голоса переполошившихся призраков, готовящихся к появлению незваных гостей.       Иллидан был готов к конфронтации, хоть и желал её избежать, дабы начать поиски артефактов с теми, кто мог протянуть руку помощи. Но у судьбы, как это и бывает обычно в его случае, были свои планы. Что же, вероятно, ему и его ученикам придется заняться библиотекой самим. Это конечно может занять больше времени, но разве у них есть иные варианты?       Копыто Предателя ступило под своды родной академии, в которой он провел не один год. Жаль, что при столь неоднозначных обстоятельствах. Может, сложись все иначе, он мог бы найти своего учителя зачарования или боевой магии и поговорить. Просто поговорить и вспомнить былое…       Поиски Столпов Созидания явно начались не так, как надо.       

***

      Пустыня Силитуса почти не изменилась с момента последнего визита сюда Менетила — все те же барханы, блуждающие под силой ветра, словно волны в море, тот же песок, норовящий проникнуть в каждую доступную щель, то же палящее солнце, силящееся иссушить горе путешественника. Единственным отличием можно было назвать отсутствие роев жуков, кои всегда появлялись из-под земли, словно черти из табакерки, набрасываясь на жертву и в лучшем случае убивая ту, а в худшем утаскивая в свои ульи, где смерть превращалась в весьма мучительный процесс.       Но ни жуки, ни улучшение экосистемы не волновало прибывшего сюда порталом мага. Его внимание не привлекли ни пустующие и лишенные жизни улицы древнего разрушенного королевства Ан’Кираж, ни ощущающаяся в воздухе агония, коей пропитался сам камень здешних стен и почва под ногами. Вторжение немертвых в страну Древнего Бога дало свои результаты — ныне лишь холод и запустение правят балом на этих улицах и в глубинах залов, среди которых не бродят даже призраки.       Рука Артаса легла на рукоять родного меча, нежно проводя по оплетенной кожей неизвестной Азероту твари рукояти пальцам. Вторая рука сжимала Сердце, которое магу отдала космическая сущность, питая то кажущимся бесконечным потоком энергии. Встав напротив собственноручно созданной печати, что затворила путь в темные подземелья Ан’Киража, Повелитель Мертвых воздел руку с зажатым амулетом. И в тот же миг, вся магия, из которой состояла печать, впиталась в артефакт, преобразуясь, насыщаясь силой Азерот, уплотняясь и возвращаясь обратно Менетилу.       Врата отворились, подобно пасти неописуемого ужаса, поглощая своей густой тьмой солнечный свет, не проникающий дальше порога.       Сердце Азерот — живой символ надежды, который в праве носить лишь её защитник. Символ нескончаемой борьбы с бесчисленными порождениями бескрайнего космоса. Символ обещания, которое он должен сдержать, даже если на кону будет стоять его душа.       Стоило некроманту сделать шаг во мрак подземелья, как из артефакта вырвался свет, разогнавший копошащуюся тьму на многие десятки метров, являя взгляду своего обладателя дорогу, ведущую во чрево всего зла этих земель.       Менетилу не нужны были помощники, лишь мешающие в предстоящем сражении, ведь никто не мог сравниться с его и Древнего Бога силами. Сердце Азерот уровняло шансы, дав ему ту самую возможность, которую он искал все это время. Ныне Боги не являлись бессмертными сущностями, противостоять которым должны были бесчисленные сверхъестественные армии или иные богоподобные твари. Сейчас у мира, наконец, появился шанс избавиться от них полностью и бесповоротно, очищаясь от скверны Бездны и непрекращающегося шепота.       Ожидающий прихода своего врага К’Тун раскрыл бесчисленное множество глаз, один взгляд в которые мог свести с ума неподготовленного человека. Его извивающиеся щупальца сочились предвкушением, исторгая из себя склизкую, вязко капающую на пол древнего храма слизь. Шепот его бесконечных ртов молчаливым эхом разносился по залам и коридорам, погруженным в непроглядную тьму, доносясь до спускающегося все ниже Менетила неописуемым эхом, нуждающимся в слушателе.       Защита, возведенная магом в собственном разуме, приняла удар омерзительной твари, не пропуская сладкого голоса дальше, чем от неё требовалось. Победителем в том коротком поединке Древний Бог так и не стал, решив подготовиться основательнее — спящие в своих коконах акиры пробудились, разрывая тонкую защитную оболочку и заполняя собой тоннели, становясь на стражу своего создателя. Тьма им ничуть не мешала, напротив, усиливая, скрывая в себе, даруя куда больше возможностей для атаки и защиты.       Ощущающий жизнь некромант знал о том, что его ждет дальше, потому призывал силу запертых в руническом клинке душ, порождая магию могущественную и разрушительную. Вокруг Менетила стали вращаться потоки чудовищно холодного ветра, поднимающего лежащий вокруг песок, промораживающего тот и создающего преграду, способную счистить плоть попавшего в поток существа с костей. Но закованным в хитин насекомым было плевать на маленькие осколки льда и песка, потому Артас, усилием воли, еще сильнее понизил температуру и создал сотни ледяных снарядов, острота которых легко соперничала с лучшими эльфийскими копьями.       Король не собирался сдаваться, даже если сама пустыня обернется против него.       Еще до восхода солнца мир лишится раковой опухоли, которую в свое время не смогли вырезать Титаны. Азерот встретит рассвет, понимая, что дарованная ею сила, не потрачена попусту.       

***

      Кипящие раскаленным камнем недра Черной Горы встретили своего хозяина шумом множества голосов поднятых из мертвых орков. Многие сотни зеленокожих созданий продолжали свою нежизнь, занимаясь все тем же: кто-то тренировал молодняк, кто-то отрабатывал заклинания, удивляясь возросшей благодаря обретению новой формы существования силе, кто-то ковал клинки, перенимая знания пришедших из далеких земель промерзшего материка кузнецов Плети.       А кто-то был Нефарианом, сыном Нелтариона, ныне Смертокрыла, аспекта Черной Стаи, и потомственным безумцем, помешанным на выведении новых видов драконов.       Чернокрыл, — так его однажды назвала матушка, — с благоговением и ожиданием наблюдал за тем, как первое измененное яйцо пошло трещинами, испуская из себя излишки энергии. План по изыманию кладок всех возможных стай принес свои плоды — ныне подземелья Черной Горы были полны нерожденными драконами… Такими маленькими, нежными и… Податливыми. Их миниатюрные тела и души идеально подходили для того, чтобы осуществить планы Нефариана по выведению нового вида крылатых повелителей неба.       Да, его и ранее преследовала эта идея, зерна которой тысячи лет назад были посеяны в разуме Чернокрыла отцом всей Черной Стаи — Нелтарионом. И если раньше, до своей встречи с Повелителем Мертвых, дракон продолжал дело отца ради самого отца, и тех надежд, которые тот питал, то ныне, он творил свою магию ради защиты мира. Ради того, чтобы низвергнуть в пучины отчаяния всех тех захватчиков, которые уже приближаются к планете; против тех, кто уже пустил корни в этом мире, желая ввергнуть этот маленький райский уголок в бесконечный хаос войн.       И ради этого, дракон был готов пойти на все, даже использование собственного народа в качестве подопытного материала. Ведь ничто, кроме дракона, не способно принять огромную силу, которую в него вкладывает Нефариан, изменяясь, словно глина в руках мастера ремесленника.       Скорлупа с громким треском разломилась, выпуская наружу новорожденное чудо, в теле которого бурлило могущество Пустоты. В старый эксперимент Смертокрыла, оказавшийся в какой-то мере удачным, вновь вдохнули жизнь. С ресурсами Плети, со знаниями сотен магов, Чернокрыл имел возможность заняться тем, что было уготовано ему судьбой.       Король Мертвых знал очень много. Даже то, что знать никак не должен…       Пусть разрушение Дренора и послужило появлению новой стаи, но восстановить в Азероте те условия, которые пережили брошенные Нелтарионом кладки яиц, отданные в свое время оркам, не представлялось возможным. Уж слишком непонятной концентрации была сила Пустоты, пронизавшая разрушившийся мир. Пусть они могли собрать эту космическую энергию, пусть могли направить ту в яйца, но…       Вылупившийся дракон распахнул свои темные, светящиеся магией глаза и широко раскрыл пасть, делая свой первый вдох. Нефариан протянул руку к новорожденному, в жалкой попытке погладить далекого брата. Тот непонимающе уставился на пятерню, но, ощутив знакомый и родной запах, прильнул к руке, чтобы спустя десяток секунд начать судорожно извиваться, исторгая из разрушающегося тела волны чужеродной магии, которая, по прогнозам магов и дракона, должна был идеально прижиться.       Чернокрыл сжал кулаки, с гневом смотря на бездыханное тело. Бесполезное. Слабое.       Ничтожное.       Этот красный дракончик не оправдал возложенных на него больших надежд.       Нужны более сильные яйца из кладок аспектов или консортов.       И это больше не было проблемой. По крайней мере, сейчас. Искажение пространства явило эльфийку непередаваемой красоты. Ту, чья кладка уже была в руках Плети.       — Матушка, — бросив последний пренебрежительный взгляд на маленькое тельце, поднялся в полный рост потомок Смертокрыла.       — Нефариан.       Улыбка Синестры не несла любви. Её глаза были холодны, будто обращалась она не к сыну, но незнакомцу. Безумная в своих стремлениях, могущественная и талантливая ученая, некромант, постигший эту науку вопреки всему, без подсказок магов Плети или Короля Мертвых, путем многочисленных проб и ошибок. Единственная из живых супруг Смертокрыла, пережившая жесткое соитие, оставившее на её теле множество ужасных шрамов.       — Твой эксперимент не увенчался успехом, — золотые глаза эльфийки пылали хорошо сдержанным гневом.       — Потомство простых драконов не способно выдержать той концентрации Пустоты, которая запускает мутации. Они не живут больше суток, иногда, как сейчас, погибая практически сразу. — Он обвел рукой всю кладку. — Нужны более подходящие образцы.       — И что ты предлагаешь? — Сощурившись, спросила Синестра.       — Твоя кладка.       — Невозможно. Это единственные доступные нам потомки аспекта. Я не позволю тебе загубить их.       — Половина…       — Нет. — Все так же стояла на своём супруга Нелатриона. — Сначала нужно стабилизировать процесс на них, — кивнула она на яйца красных драконов.       — Тогда зачем ты здесь, — отвернулся от матери Чернокрыл, направившись к ближайшему яйцу, которое так же начало трескаться и шевелиться.       — Он требует, чтобы мы объединили усилия. — Эльфийка присела рядом с новорожденным драконом, выпуская из ладоней магию и сковывая хотевшего потереться об её ногу детеныша. — Мой опыт и собранные тобой ресурсы, которых вскоре станет еще больше.       Недовольный вздох не мог не рассмешить Синтарию, ведь спустя мгновение, присевший рядом сын, все-таки принялся наблюдать за тем, как она манипулирует Пустотой в миниатюрном тельце.       Начавшие лавинообразно мутации прекратились, но дракончик все еще ощущал агонию измененного тела, пытаясь издать хоть какой-то стон. Но крепкие тиски магии не давали даже вздохнуть по собственной воле.       Миг и детеныш погибает. Измененное тело испытало слишком большой стресс.       — Эта партия бракована, — недовольно отбросив элегантной ножкой мертвого дракончика подальше, поднялась Синестра. — Ты, сын мой, использовал слишком много энергии Пустоты.       — На Дреноре…       — На Дреноре были совершенно иные условия. И совершенно иные яйца. Прямые потомки аспекта по определению сильнее прочих.       — Но концентрация…       — Я слышала все то же, что тебе рассказал Король Мертвых, — резко и эмоционально прервала своего сына дракон. — Но даже он не поведал нам причин, которые помогли кладке пережить бурю концентрированной энергии Пустоты! Нам было рассказано лишь об итогах произошедшего, причины же мы должны установить сами.       Нефариан недовольно скрипнул зубами. Мать и раньше вызывала у него раздражение, а сейчас, высказавшись, пробудила клокочущий гнев.       — Поэтому, — женщина взмахнула рукой, уничтожая всю почти вылупившуюся, но отбракованную ею кладку подчистую. — Нам нужно плотнее заняться поставленной Королем задачей. Так что брось свои игры в правителя Черной Горы, забудь об орках, и сосредоточься на том, что действительно важно. Наши враги должны ощутить на себе весь гнев, который Плеть обрушит на них. Малигос — безумец, запершийся в своем Нексусе, и мой муж, не должны даже помыслить о победе.       — Все равно для этого нужно куда больше материала.       — Не беспокойся, я знаю, где можно взять не только подопытных, но и образцы драконов Пустоты.       — Ты же не собираешься?.. — Недоверчиво просил Нефариан, скрестив руки на груди.       — Да, — с безумным блеском в глазах и маниакальной ухмылкой, ответила Синестра.       — Но Король не позволит…       — Оставь уговоры мне и готовься, Темный Портал требует огромное количество магии для открытия.       

***

      — Дядя Ариус! Меня опять хочет защекотать тётя Катрана! Помоги спрятаться!       В кабинет короля Лордерона ворвался миниатюрный белокурый ураганчик, сверкая белоснежной улыбкой и задорно хохоча.       — А кто это у нас не на занятиях? — Картинно грозно глянул на названного племянника Менетил, спустя мгновение не выдерживая и взрываясь хохотом. — Говори, сорванец, почему я опять должен выслушивать от леди Престор упреки из-за твоих прогулов?       — Тётя Катрана обещала, что если я опять не приду на урок географии, то она меня защекочет! Ты же знаешь, как мне это не нравится!       — Да? — Удивился Менетил, совершая внезапное и коварное нападение.       И опять кабинет заполнился задорным детским смехом.       — Д-д-дяд-дя, х-хватит! Прекрати! — Извиваясь ужом, не мог уняться маленький Андуин, смотря на опекуна одновременно с весельем, упреком и обидой. Такой обидой, которая может быть только у маленьких детей.       — И почему я должен это делать? Это не я сбегаю с уроков. Значит не я должен быть наказан.       В глазах принца Штормграда промелькнула паника, он попытался соскочить с колен того, кто обязан был бороться со злом учебы, а не примкнуть к нему. Но Андуина предали. Предали самым коварным образом!       Мальчик попытался спрыгнуть на пол, но сильные руки паладина подняли парнишку высоко в воздух. Ариус встал посреди кабинета и принялся подбрасывать племянника, весело хохоча от его реакции.       — И почему я не удивлена, — идиллию разрушила появившаяся Катрана.       — Госпожа Престор, рад вас видеть!       — Не заговаривай мне зубы, Ариус, — прищурила глаза дочь Смертокрыла. — Ты знаешь, почему я здесь.       — Дай ему время на отдых, — вздохнул король, опуская Андуина на землю. — Он еще ребенок.       — Не мне говорить о том, почему это не отговорка, — покачала головой Катрана.       — Тогда… — Задумался Ариус, посмотрев на смутившегося принца, который уставился на пол. Паладин прекрасно знал, какими занудными могут быть учителя, потому решил пойти на встречу племяннику. — Как ты смотришь на то, чтобы сегодня он отдохнул, а уроки наверстает в течение недели. Просто распредели пропущенные им темы по дням.       Катрана долго и вдумчиво осмотрела в золотые глаза Менетила. Настолько долго, что даже сам Ариус начал чувствовать себя некомфортно, что говорить о впечатлительном Андуине, переминающемуся с ноги на ногу так часто, что еще чуть-чуть и затанцует.       — Хорошо, — вздохнула она, отлично понимая, что ребенок сегодня уже никакую новую информацию не усвоит. — Но это только сегодня. Ты меня слышишь, Андуин? Скажи спасибо Ариусу.       Паренек радостно кивнул и повернулся к названному дяде, который с каждым днем становился для него все ближе. Еще немного и король Лордерона мог затмить фигуру пропавшего отца.       — Дядя Ариус, научи молитвам Свету! Пожалуйста!       — Ладно-ладно, — потрепал белокурые локоны ребенка паладин. — Только пообещай, что выучишь все то, что пропустил сегодня, хорошо?       Скривив недовольную рожицу, Андуин все же кивнул. Его жизнь была тяжела, но он был готов преодолеть эти трудности и стать таким же сильным и умным, как дядя… И отец.