Легенда о Беспечном Ездоке

      КОГДА ЖЕ ПРИДЁТ РАВНОПРАВИЕ?       …грозятся перерасти в настоящий протест…       …Алисия Стайлз, защитница прав индейцев Навахо, не согласна с такой позицией:       — Если бы это была белая девочка, об этом бы писали во всех газетах. Исчезновение ребёнка Навахо проходит совершенно незамеченным!..              На столе целая гора френч-тостов, бутылочка кленового сиропа тут же. Аромат корицы и какао.       Я помогаю Эми рассаживать девочек — Эйприл уже четыре (исполнилось две недели назад, а я совсем забыл!), Джун два с половиной, чужие дети всегда быстро растут — когда Кларенс наконец спускается вниз, босиком, голова мокрая. Опять с утра под душ? Чистюля.       Эми оборачивается и одаривает Кларенса своей чарующей улыбкой. Фантастическая женщина. В светлом зелёно-розовом домашнем платье с отделкой из маленьких золотистых пчёлок, и уже опять весьма заметно «в положении», она совершенно не выглядит обычной домохозяйкой, скорее какой-то богиней домашнего очага. Сияет, как солнце, и греет всех своими лучиками. И с каждым годом — всё краше.       — Доброе утро, Кларенс! — голос у Эми — как звон серебряного колокольчика. — Садись, мы как раз все и собрались. Эйприл, Джун, это Кларенс!       — Доброе утро, мэм, — отвечает тот. И улыбается детям. А дети улыбаются ему.       — Можешь звать меня Эми, Шери мне сказала, что вы уже подружились.       А про меня Шери ничего не сказала, интересно? Ну, там, что именно я нашёл Кларенса… ах, ладно, Найт, вы же тут вместе, ясно же, что… подружились тоже.       — Хорошо, эммм… Эми. — Кларенс как-то нерешительно садится рядом со мной. Под столом наши колени соприкасаются, и я впиваюсь в тост.       Не знаю, как это у Эми получается. Какое-то волшебство, не иначе — она умудряется одновременно следить за Эйприл, кормить Джун кашкой, разливать по чашкам какао, болтать и освещать всех улыбками. Даже Кларенс как будто светлеет, словно отражая солнечный свет. Если интуиция меня не подводит, следующую крошку Гудвинов будут звать Джули или, в крайнем случае, Августа…       Кларенс ненавязчиво помогает Эми с тарелками, подкладывая мне очередную порцию тостов. Когда Эми встаёт, Кларенс, быстро проглотив последний кусок, тут же вскакивает тоже. Воспитание… А я до сих пор вальяжно жую тост.       — Кларенс, — улыбается Эми, — завтракать здесь можно сколько угодно!       — Спасибо мэ… Эми, но я сыт! — тут же отвечает он как заправский солдат. Эми проводит рукой по его волосам, а потом наклоняется ко мне:       — Шери сказала, что отправила с тобой посылку.       — Ох, точно. Одну минуту!       Эми лучезарно улыбается.       — Да ничего, сиди, завтракай, мы сходим с Кларенсом. Дети?       Кларенс берёт Джун на руки. Мадонна. Они с Эми и Эйприл выходят во двор.       — Машина не заперта! — кричу я им вслед.       У меня ещё пол тоста недожёваны...              

***

             Перед отъездом я звоню в Эл-Эй. Надо ведь всё-таки предупредить моего знакомого экзорциста.       Набираю номер, но натыкаюсь на автоответчик, вежливо и с британским акцентом посылающий всех, кто звонит раньше полудня.       Чёртов Эймос Хесперус. Ну, хоть жив.              Тед успел (когда?) привести мою «Ауди» в порядок. Если Кларенс не будет снова клубиться… или как это лучше сказать?.. в общем, меньше нервов — целее всё.              — Всё-таки… не надо бы вам ехать, — говорит Эми. — Долина Смерти для тебя, Найт, сейчас не лучшее место…       — Лучшее не лучшее, а Кларенса я в одиночку не отпущу.       — Так-то оно так… — Задумчивое выражение её лица наводит на мысли о картинах Боттичелли. — Ну, будь что будет. Береги себя и своего… друга.       Мы обнимаемся на прощание. Эми вручает мне огромный пакет с домашними булочками. Эйприл говорит, что не будет меня целовать, потому что я дикобраз (Теда она, что ли, услышала?). Зато чмокает Кларенса в щёку и, смутившись, сразу же убегает. Эми берёт малышку Джун на руки, они машут нам — бай-бай, Найт, бай-бай, Кларенс.       Мы выезжаем из зачарованного сада, и ворота, словно сами собой, закрываются.              Проезжая мимо мастерской я сигналю и притормаживаю. Тед выходит попрощаться, вытирая руки промасленной тряпкой.       — Удачи! — очень искренне говорит Тед.       — Спасибо, — отвечаю я.       И мы снова в пути.              

***

             — Какое волшебное место, какие волшебные люди! — Кларенс всё ловит отражение быстро уменьшающегося белого домика в зеркале заднего вида.       — Да… точно, волшебное. А самая главная фея — Эми. Могла бы весь Голливуд положить у своих ног. Или стать суперагентом. А вот, вышла замуж за Гудвина. Дом, дети, Тед… Сколько раз мне хотелось спросить её — что она в нём нашла?..       — Отчего же не спросил?       — Да как-то… она же всем довольна. И, потом, Тед. Герой Вьетнамской войны, представляешь? Вытащил из огня не помню уже сколько человек… И не озлобился, нет. Садом сам занимается, мастерит всё, что угодно…       — Они друг друга любят, вот и всё. Там вообще весь дом пропитан любовью…       Кларенс замолкает. А потом неожиданно выдаёт:       — Гаррет?!       — Что?!       — Имя — «Г. Найтшейд» — Гаррет?       — Нет! — хохочу я.       Я включаю альбом The Doors «L.A. Woman», и Кларенс не спорит.              

***

             На одной из заправочных станций я выхожу позвонить из автомата. Опять автоответчик. А ведь уже одна минута первого! Оставляю сообщение.       Будем надеяться, что Хесперус всё-таки окажется на месте. Хотелось бы разобраться с этой тьмой…       Солнце сияет, а я забыл очки. Захожу купить новые в магазин при заправке. Передо мной мужчина в сером плаще меряет зеркальные авиаторы, придирчиво осматривая своё отражение в маленьком зеркале, и уходит, так ничего не купив. Я беру самые простые, пластиковые чёрные. Фасон, неизменный с пятидесятых годов.       Почти Джеймс Дин.              

***

             Погода отличная, дорога хорошая, музыка любимая и пакет с булочками. И даже Кларенс молчит сегодня не так, как вчера. Дружелюбно как-то молчит. Даже, вроде бы, улыбается моим шуткам.       В общем, всё идёт хорошо до тех пор, пока мы не попадаем в пробку на одной из улиц «Города Ангелов». И пока я не замечаю, что на параллельной полосе — подозрительно знакомый «Мерседес», а за рулём — Октавия. Октавия, в свою очередь, замечает меня, и я прямо физически ощущаю холодное презрение, которым она умудряется меня обдать за какой-то мимолётный взгляд.       Не так много было в моей жизни ситуаций, когда мне настолько бы хотелось провалиться сквозь землю. Или нет. Не провалиться, а просто мгновенно перенестись куда-нибудь далеко-далеко. Подальше от пробок и бывших жён. Потому что время идёт, машины стоят, и никуда мне не деться. Пронырливый серый седан протискивается невесть откуда на соседнюю полосу. Есть же такие нахалы… едва не задел меня, кстати!       — Вот ведь!.. — выдыхаю я сквозь стиснутые зубы и ощущаю иголочки в пальцах. И вдруг понимаю, что сейчас, кажется, Кларенса опять «рванёт». Я оборачиваюсь — так и есть, опустил голову, побледнел.       — Кларенс… — Я осторожно беру его за руку.— Кларенс, будь здесь… будь со мной… ну… что же ты… Кларенс….       Кларенс непослушными пальцами отстёгивает ремень безопасности, вжимается в сиденье, потом сползает вниз.       — Кларенс… что ты…       Он прижимает палец к губам и мотает головой. Что за чёрт. Я пытаюсь осмотреться. Может быть, дело в полицейской машине через ряд? Но вряд ли бы там заметили Кларенса…       Но у меня нет времени на то, чтобы успокаивать его, потому что движение на трассе возобновляется, и сзади уже сигналят нетерпеливые водители.       — Да вашу ж мать! — ору я в голос и нажимаю педаль газа.