Легенда о Беспечном Ездоке

      ЛЮДСКОЕ РАВНОДУШИЕ       …«Я ничего не могла поделать, — говорит миссис Питерс. — Когда они заметили, что руки кровоточат, никто не захотел даже подходить к нему. Была дорога каждая секунда, а они просто стояли и смотрели…»       «…скончался на месте…»       …предубеждений. И это Америка! Конец XX века!..              По виду — обычный спящий мальчишка. Ну, разве что, странный немного. Ну то есть даже не немного, а всё-таки в ласковых утренних лучах даже симпатичный. Когда не смотрит. Дыхание ровное. Действительно спит…       …Ведьмак. Отлично. Только этого в твоей жизни и не хватало, Найт… ППС. Ведьмаки. Ведьмаки…Такие ведь попадаются не часто. Те, что послабее — живут тихо, стараются не высовываться. Те, что посильнее… ну, хмм… в структурах работают... Кем ещё? Священниками. Экзорцистами, как Эймос… Да плюс всякие неясные слухи о ведьмаках в научном мире. И даже в шоу-бизнесе… Вот Кларенс… вполне может потом работать... Интересно даже, кем. Копать грядки на одинокой ферме подальше от людей?.. Впрочем, те, у которых сила вроде Кларенсовой, вообще редко доживают до взрослых лет... С другой стороны, возьмём того же Эймоса — мой ровесник, а, по сути, непонятно на чём держится. Несколько раз уже диагностировали рак, несколько раз прогнозировали смерть в ближайшие месяцы — а всё жив. Словно феникс, восстаёт из пепла…       …Кларенс не бормочет ничего во сне, не ворочается, просто лежит и спит. А вот мне спать абсолютно не хочется. Мне хочется есть. И всё же городской гул через приоткрытые окна странным образом расслабляет. Словно накатывающие волны… Я вспоминаю песню The Doors «Cars Hiss By My Window»:       The cars hiss by my window like the waves down on the beach.       За моим окном шуршат машины, словно волны на пляже.       The cars hiss by my window like the waves down on the beach.       За моим окном шуршат машины, словно волны на пляже.       I've got this girl beside me but she's out of reach.       Эта девушка рядом со мной, но она так недосягаема.*       — мысленно я меняю слова «девушка» на «парень» и «она» на «он». Отлично, Найт. Можешь петь блюзы с импровизациями…       Так. Вот только не надо снова начинать. «Зубки режутся».       Я встаю с кровати и иду к столу. Чем бы заняться?..       Пять подходов приседаний. Пять подходов отжиманий. По двадцать. Ни турника у Хесперуса, ни гантелей… И, чёрт возьми, есть хочется. Тосты с авокадо — это, несомненно, хорошо, но так уже давно было.       Сперва я решаю сходить куда-нибудь перекусить, но вдруг обнаруживаю, что Хесперус не оставил ключа. А его замечательная дверь снаружи запирается исключительно ключом. Вернее, даже несколькими, учитывая количество замков. Либо она запирается и отпирается изнутри, но для этого нужно, чтобы кто-то был в квартире и этот кто-то не спал под «демоническим успокоительным» (интересно, что Эймос вообще подразумевал под этим словосочетанием?). А идти наружу, оставив дверь открытой… Нет, спасибо. Мне пока не хочется добавлять к своей уже и так не слишком счастливой карме ещё и проклятий от экзорциста.       Я скриплю зубами и решаю обследовать холодильник, вспомнив слова «в холодильнике что-то, кажется, было». «Что-то» оказывается бутылкой просроченного соевого соуса.       С каким-то особо острым чувством потери я вспоминаю кулёк с гудвиновскими булочками, так и оставшийся в машине. Волшебный кулёк с неумолимо черствеющими в прогретом дневным солнцем салоне булочками… Наплевав на запрет, я начинаю злобно обследовать все шкафы, которые можно отнести к «кухне», но в них стоят в основном те магические штуки, которым пользуется экзорцист. Склянки с формальдегидом и непонятными существами внутри… Отполированные черепа… Ни еды, ни ключей. Неожиданная банка с кофе. Может, Эймос и правда только этим и питается? Кофе и сигаретами?.. Наконец, по совершенной случайности, я натыкаюсь на рекламу лавочки китайской еды (в которой подкреплялся вчера) с двадцатичетырёхчасовой доставкой на дом. Реклама приклеена куском скотча к стене рядом с холодильником.       Так что я звоню в лавчонку (с пафосным названием «Великий Император») и заказываю коробочку рыбы с овощами и соусом из чёрного перца. Когда Кларенс проснётся, можно будет его оставить дома на страже, а самому сходить куда-нибудь… не знаю, за чем именно. За оставленными булочками хотя бы. И к ним ещё молока. Или солёной рыбы. Тьфу, солёная рыба с молоком не сочетается… Да и одежду было бы неплохо поменять, раз есть возможность пока что задержаться. Потому что сплошной кортизол с этими… ведьмаками… и бывшими жёнами… и демонологами…       Вот такой вот трёп мельтешит у меня в голове как раз в то время, когда, словно в ответ на мои мысли, раздаётся телефонный звонок. Несколько секунд я с сомнением смотрю на телефонный аппарат, а затем всё же беру трубку, моля бога, чтобы это не был какой-нибудь клиент, срочно нуждающийся в услугах экзорциста. Но, к счастью, это сам Эймос.       — Привет, Найт, всё оказалось даже круче, чем я мог подумать!       Он орёт в трубку, а на заднем плане стоит гомон голосов и какофония разношёрстной музыки. Что он, в парке аттракционов, что ли?       — В общем, я сегодня не вернусь, так что можете оставаться до завтра. Только без оргий, о’кей?       — Эйм…       — Да ладно, я и так понял, что у тебя самые высокие намерения, ха-ха!       — Хесперус!       — Короче говоря, располагайтесь, как дома. Мешать не буду. Единственная просьба…       Тут раздаётся какой-то особо громкий то ли залп, то ли ещё что — а ведь ещё день — и окончания фразы я не слышу.       — Что? Что ты сказал?       — Я сказал, в зёленой банке! И не трогать ничего! А если кто ко мне зайдёт — никого не пускай, говори, что Хесперус будет завтра.       — Да кто к тебе может зайти?       — А?       — КТО ЗАЙТИ МОЖЕТ?!       — Да… всякие… не пускай их, Найтшейд, если не хочешь проблем на свою благородную задницу! Вообще никого не пускай. Телефон лучше тоже отключи, я всё равно звонить не буду больше… В общем, до завтра! Постараюсь добраться часам к десяти… или позже, ха-ха-ха! Чао!       — Хесперус! Где клю…       Но на линии уже вовсю гудит коротким пунктиром.       — Мать твою, Эйм, — цежу я сквозь зубы, с силой опуская трубку на рычаг.              Я не знаю, чем бы мне ещё таким заняться: телевизора у Хесперуса нет, а книги его брать всё же боязно. Выглядываю в окно. По улице движется поток машин — чёрные, жёлтые, красные, серые… Солнышко припекает, и страшно хочется пройти по улицам города с фотоаппаратом, просто так, снимая для себя всё, что в голову придёт… О, кстати, идея! Я уже было намыливаюсь взять «Полароид» и сделать несколько снимков спящего Кларенса, как вспоминаю, что фотоаппарат тоже остался в машине. Ну что такое.       В животе урчит. Когда уже эта доставка прибудет…       Неожиданно снова звонит телефон и одновременно с этим раздаётся звонок в дверь. Я замираю и перевожу взгляд с одного конца комнаты (где телефонный аппарат) в другой (где дверь), пытаясь понять, что сейчас важнее и куда я скорее успею. Потом вспоминаю, что Хесперус вообще просил телефон отключить и иду к двери. Глазка в ней нет, и я ставлю цепочку, свято помня инструкцию «никого не пускать» — а вдруг там какой-нибудь обезумевший клиент? При мне такое уже было как-то. Я приоткрываю дверь в надежде увидеть курьера из «Великого Императора», но вместо этого натыкаюсь взглядом на неизвестного в сером плаще и зеркальных очках. Как будто я его где-то уже видел… Телефон всё звонит, а неизвестный улыбается всеми пятьюдесятью зубами и молча смотрит на меня. Если предположить, что у него за этими зеркалами вообще есть глаза. А не, скажем, ещё две пары челюстей, как у Коринфянина из комикса.       — Эээ… пардон? — не выдерживаю я такого бесцеремонного разглядывания. Ужасно хочется захлопнуть дверь и вырубить телефон из сети.       — Хесперус… дома?       — Нет. И не будет. Если Вам что-то нужно…       — О нет. Мне ничего не нужно… от Хесперуса… сейчас.       — Тогда простите, ничем не могу вам помочь…       Он определённо мне не нравится. Хотя не урод. И даже по-своему красив. Бледная кожа, острые скулы, тонкие губы. Но что-то в нём есть рептилье… вроде крокодила. Или змеи. Незнакомец улыбается ещё шире:       — Прискорбно.       — Весьма. Слушай, мистер… — Опять улыбочка. Ненавижу. Тянет время. Телефон звонит. Я бы на месте Кларенса давно уже проснулся.       — Не надо имён. Я лишь выразил своё сожаление. Ибо если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною?**— Тут тип отнимает руку от моего лба, и только сейчас я понимаю, что он успел каким-то образом её поднять и прикоснуться ко мне: быстро, так быстро, что само движение было незаметно, гораздо быстрее, чем я успел бы отшатнуться; гораздо быстрее, чем это вообще в силах человека… кожу на лбу словно покалывает слабым электрическим разрядом. И знакомые иголочки в ладонях…       — Передай Хесперусу, что цены возросли… Что ж, Галахад, до встречи. — Крокодил разворачивается и начинает очень спокойно спускаться по лестнице, а я стою, окаменев, и перевариваю то, что только что произошло. А потом соображаю, что я услышал. «Галахад». Какого чёрта?! Никто меня так не называет! (Почти никто, но исключения буквально единичные.) Я запретил! С другой стороны, это вполне может быть кто-то из «даровитых» знакомых Хесперуса. «У тебя есть способности, у меня есть способности…» Я очень тщательно запираю дверь. Телефон смолкает. Меня, признаться, немного трясёт. Я даже не успеваю отойти, когда снова раздаётся звонок. Вернулся этот… проповедник-телепат? (Или он из полиции? Или частный детектив? Коринфянин, точно, Коринфянин…) Медлю перед тем, как снова открыть — и всё же открываю. Сияющее лицо азиатского паренька в красной бейсболке вытягивается при взгляде на меня.       — Здравствуйте! Доставка «Великий Император». Вы заказывать?       — Я, я…       — А где Хесперус?       — Я за него.       — О! Полуците заказ!       Я расписываюсь в бланке и вытаскиваю из кармана джинсов изрядно помятую бумажку (счастье, что у меня есть эта привычка распихивать деньги по карманам — привычка, неизменно выводившая Октавию из себя).       ЕДА. Вкусный пар вьётся над коробочкой. Я разламываю скреплённые у основания палочки и заглатываю содержимое в пару глотков. Сегодня оно мне нравится куда больше, чем вчера.       Я снимаю телефонную трубку и кладу её рядом с аппаратом. Пусть думают, что линия занята разговором. Потом я намерен варить кофе, потому что не хочу пропустить момент, когда Кларенс придёт в себя. Вот она, зелёная банка с витиеватой печатью «Ф» на крышке, уже попадавшаяся мне сегодня. Про неё и Эймос упоминал. Наверное, в том ключе, что вот, кофе есть…       Кофе выходит отличный, аромат просто сногсшибательный. Я медленно пью кофе, отмечая необычный, но приятный привкус (интересно, что за сорт?).       Я пью кофе и пытаюсь не думать о Кларенсе.       Пью кофе и пытаюсь уверить себя, что у меня вовсе нет мурашек по коже при воспоминании о типе в зеркальных очках.