«…три в этом месяце, в прошлом — пять, и пять же в марте. Если это считать нормой, то тогда и свиньи умеют летать. Они просто игнорируют любые предупреждения и продолжают заходить в мой магазин! Как будто не понятно, что там у них под перчатками…»
Я был уверен, что проснусь не раньше полудня, но меня выводит из сна какой-то резкий звук. Даже сначала не могу сообразить, что именно, а потом понимаю — надрывается телефон. Неужели я вчера на автомате в какой-то момент снова положил трубку на место? (Или это сделал Кларенс?) И… что насчёт вырубившегося электричества?! Но телефон продолжает звонить. Я слышу, как включается автоответчик, с ледяным спокойствием интересующийся у всех звонящих раньше двенадцати, не желают ли они узнать, где именно живёт чёртова бабушка, а затем звуковой сигнал и весёлый голос Хесперуса:
— Привет, Найтшейд! Что, всё-таки не отключил телефон? Считай, что тебе повезло, буду через час-два на месте, захвачу кое-что, выставлю вас… ну, до встречи! И, Найт, купи мороженого! Шоколадного, в рожке!
Я глубоко вдыхаю и выдыхаю. Если бы я поднял трубку, возможно, ещё был бы шанс поторговаться. Но шанс упущен. Я понимаю, что, в конце концов, именно Эймос хозяин этого места. А ведь всего-то начало седьмого. Дикая рань.
Кларенса, к счастью, будить не приходится, телефонный звонок уже сделал это за меня. Мы лежим рядом на кровати. Совсем рядом. Куда ближе, чем я думал. Мы переглядываемся, и я не знаю, как мне начать этот день. В свете утра всё вчерашнее кажется просто сном. Хотя вот он здесь, рядом. Полудемон. А Кларенс просто говорит:
— Доброе утро, Найт.
— Доброе утро, Кларенс, — отвечаю я и понимаю, что если сейчас же, сию минуту же не встану с кровати, то я не встану с неё
никогда. Поэтому я резко сажусь, хватаю Кларенса за руку и, увлекая его за собой, падаю на пол. Пол жёсткий, и долго так мы явно не пролежим.
— Эй! — кричит Кларенс.
— «Грубая побудка номер два»*! — кричу я и разными способами пытаюсь не дать ему подняться, показываю некоторые приёмы борьбы. Кларенс хохочет и отбивается, как попало. Учить ещё и учить.
Вставая уже с пола минут двадцать спустя и прикидывая общее количество синяков на нас двоих, я всё же чувствую себя намного бодрее.
— Ну, пора делать уборку, — говорю я, делаю несколько шагов в сторону «рабочей» части лофта и замираю. По моим странным воспоминаниям, вчера здесь что-то рушилось и разбивалось, не говоря уже о… ну… обо мне… Сегодня же — всё чисто, всё в порядке… и, хотелось бы думать,
на своих местах. Оглядываюсь на Кларенса, тот отводит взгляд. Ясно с ним всё. Аккуратист…
— Эээ… тогда… что же… завтрак? И давай всё-таки проведём операцию «двери», я думаю, остатки подарка Гудвин нам не помешают.
— Остатки Гудвин, — бормочет Кларенс и как-то плотоядно облизывается. И в очередной раз рискует:
— Гай?
— Не-а!
Вернувшись, я обнаруживаю кофе, сваренный Кларенсом, и подозрительно спрашиваю, откуда он брал зёрна. Кларенс, показывает на большую красную банку. Прямо как у меня дома. А я вчера брал из зелёной… Точно из зелёной. Если только в один день не превратился в дальтоника. Кофе у Кларенса и правда вышел на этот раз ничего, хотя и не такой вкусный, как если бы варил я. Булочки, к моему удивлению, не зачерствели вообще — как будто только что из печки. Магичат там Тед с Эми что-то, вот уж точно магичат…
В восемь я, не выдержав, выхожу пройтись немного по кварталу. Купить мороженого хотя бы. Вот уж не думал, что Эйм ест мороженое. Да, взять фотоаппарат, сделать несколько снимков. Воскресенье, утро. Район более чем сомнительный, но сейчас тих. Фотографировать, в общем, по моей части нечего. Перед тем, как войти в двадцатичетырёхчасовую лавочку, я замираю и щурюсь на высокое солнце, отражающееся в окнах верхних этажей кирпичного дома, напротив того, в котором расположен магазин. Мне очень нравится то, как преломляются солнечные лучи в стёклах, и я развлекаюсь тем, что делаю снимки — солнечные зайчики в тёмных окнах напоминают глаза. Словно за стеклом стоит кто-то и наблюдает. Любопытный эффект. Карточки вылетают одна за другой, и я тут же, не глядя, убираю их в бумажник.
Из-за необычных пятен света мне неожиданно вспоминается вчерашний странный тип в зеркальных очках, и я ощущаю озноб. Мне очень хочется проверить, как там Кларенс, и я уже собираюсь бежать обратно к дому, когда вспоминаю о мороженом. Чёртово мороженое.
Я покупаю шоколадный рожок.
Когда я возвращаюсь, Хесперус и Кларенс уже стоят внизу, у подъезда, Эймос в сером тренче и со своим фирменным потёртым чемоданчиком экзорциста в руках, а Кларенс просто так — руки в карманах джинсов, шляпа на голове и чуть сутулится, отвернувшись. Док поглядывает на часы. Не могу разобрать, раздражён он или весел, губы странно кривятся.
— Привет, Найтшейд. Мороженое купил?
— И тебе доброе утро, Эйм. — Я передаю рожок.
А Хесперус отдаёт его Кларенсу:
— Вот. Тебе полезно будет. Да бери же!
— С-спасибо, — бормочет Кларенс и берёт мороженое, краснея до кончиков ушей.
— И чтобы съел! Детский сад сплошной… а с тобой, Найтшейд, вообще разговор особый… — Док отводит меня в сторону и шипит:
— Кларенс этот твой… Когда я пришёл, он читал «Некрономикон». «Некрономикон»!.. Это если не брать в расчет то, что половина вещей не на своих местах, а части вообще не хватает... Какого чёрта, Найт? Это не отель, это мой дом, в конце-то концов!.. Я там живу! Это мои вещи! Я же предупреждал, осторожнее!
На это я могу только прошипеть в ответ:
— Откуда мне было знать, что так выйдет! Ты сказал, Кларенсу надо осознать свою силу. Вот он и пытается… как может. Сам же нас и оставил без ключей… никуда не выйти…
Эймос играет желваками и сверлит меня взглядом.
— Ключи были в зелёной банке.
— В зелёной банке был кофе.
— Так вы что, ещё и кофе пили?!..
— Эйм!.. Да. Пили. Я пил. Вчера вечером. Из зелёной банки. И сегодня утром. Из красной. И тот, который был в зелёной…
— Ничего страшного. Обычный кофе из Фаэрии… с ключами на дне.
Я стискиваю зубы. Чтобы успокоиться, снова вспоминаю, что сильнее дока и даже продумываю наш гипотетический бой один на один без использования магии. А Кларенс кидал бы алую розу победителю. Мне. Поэтому вместо того, чтобы снова ронять Эймоса — уже на землю — я просто мысленно считаю до десяти и говорю:
— Мы кого-то ждём?
Эймос, тоже выдержав паузу, кивает и закуривает.
— Кулу… как ты, однако, вовремя пришёл. Ещё бы пять минут проболтался — и не встретились бы уже…
Это, вроде как, перемирие.
— Кстати… никто вчера не заходил? — как бы между делом спрашивает Хесперус, когда мы возвращаемся к подъезду. Я отмечаю, что Кларенс честно ест мороженое.
— Заходил. Странного вида тип в зеркальных очках… Что-то ему от тебя было нужно, хотя нет, постой, он как раз сказал, что ничего ему от тебя не нужно. Сейчас не нужно. Как бы ты это объяснил?
Уголки губ у Хесперуса опускаются вниз. Он вынимает изо рта недокуренную сигарету, с отвращением смотрит на неё, тушит о стену дома и выкидывает в урну.
— Я бы объяснил это синхрониями… Так как ты говоришь, что он был в очках, это означает, что ты видел его лицо, и, стало быть, открывал дверь…
— Я ждал доставки из «Великого Императора». Кстати, если бы ты не сохранил рекламу этой лавчонки, мы бы померли с голоду вчера… спасибо…
Эймос вздыхает.
— Что уж тут... ещё что-то странное было кроме очков?
— Если не считать маниакальной улыбки, ничего. Хотя зубы островатые… Мм… Серый плащ. Волосы светлые. Похож на тощего Рутгера Хауэра в помеси с Дэвидом Боуи… в роли Блейлока из «Голода»… Или на Коринфянина из «Песочного Человека»…
— И, говоришь, ничего ему не надо было от меня…
— Сейчас. Он сказал — «сейчас». Ах. Ещё — что «цены возросли». Так и сказал.
— Сволочь…— тихо ругается Эймос. — Не ты, Найтшейд… Это плохо, что меня не было. Неудачно как вышло… судя по всему, это был Фермер… мда…
— Картошка и коровы… — вспоминаю я. И понимаю: нет, явно не картошка там. И если мясо — то не коровье…
Хесперус смотрит на меня так, как будто хочет сказать ещё что-то, но в этот момент, оглушительно сигналя на весь квартал, подъезжает жёлтый пикап, расписанный черепами. Из окна пикапа нам всем бодро машет Инмакулада, и я лишаюсь возможности как следует обсудить с Хесперусом вчерашние странности.
— Что ж, ладно. Чему быть, того не миновать… сокровища… цена… — Док как-то кривовато улыбается. — Всегда всё знает… Ну, бывай, Найтшейд! И ты, Кларенс! Держи себя в руках!
И вот Эймос уже резво шагает через дорогу, а мне остаётся только вздохнуть. Постоянно с ним так. Сплошные загадки да недомолвки. И великая британская крутость…
Чуть только — снова оглушительно просигналив — пикап срывается с места, я обнаруживаю, что Кларенс стоит рядом. Тихо подобрался. Настоящий призрак.
— Найт, нам надо ехать, как можно скорее, — говорит Кларенс. И добавляет, взглянув снизу вверх:
— Пожалуйста…
Я ощущаю, что сегодня его паранойя явно передаётся мне. Так что мы упихиваемся в авто, я завожу мотор, и через пару минут мы уже в плотном Лос-Анджелесском трафике.
***
— Нам всё-таки надо будет заехать в офис перегона машин.
— Это хорошо. Потому что автомобиль легче выследить, чем человека. — Кларенс постоянно оглядывается, ёрзает на сиденье.
— Сдаётся мне, кто-то что-то не договаривает… — Я кошусь на ведьмака.
— Найт… я обязательно расскажу… только сперва нам надо потеряться… — Слово «отчаянный» очень хорошо описывает его взгляд.
«Потеряться». Отличный план.
До офиса мы едем молча, сквозь гудки и шорох шин автомобилей.
***
Я оплачиваю услугу и заполняю бланк. Фамилия перегонщика — Ковальски. Прямо как в том кино.
Офисный работник, краснолицый мужик в белой рубашке с короткими рукавами, комментирует:
— Повезло! Ковальски — это настоящий профессионал. Машину доставит в мгновение ока.
— Да, вроде бы, так быстро и не нужно. Мы как минимум на неделю идём стопить.
— Неделю — не неделю, а временами планы меняются. — Мужик кидает взгляд на Кларенса и неприятно хихикает.
***
— Теперь мы пойдём пешком?
— Нет, теперь мы сядем на автобус, иначе никогда в жизни не выберемся из Эл-Эй… а за городом — да, будем идти и наблюдать. И останавливать машины. Вкус свободы и всё такое. — Я толкаю Кларенса плечом. — Возможно, нам даже удастся потеряться.
Его лицо серьёзнее, чем я ожидал.
— Нам
необходимо потеряться, Найт.
До автовокзала мы добираемся на метро.
