Легенда о Беспечном Ездоке

      «…этот феномен. К сожалению, подобные попытки исследований уже не первый год не встречают поддержки со стороны правительства, и все заявления о необходимости проведения дальнейших изысканий игнорируются, тогда как очевидно…»              Рэнделла что-то гнетёт. Что-то не так. На этот раз.       На этот раз в его царстве ощущается запах горелого, палёной проводки. Нотки бунта. Такого на памяти Рэнделла не было ещё никогда. Дети быстро становились смирными — по крайней мере, его успокоительные обычно работали безотказно — а он старался поддерживать их спокойствие и приподнятое настроение. Тонус, как говорится.       Потому что «магия», извлечённая из счастливых детей, намного лучшего качества, чем… чем всё остальное, пожалуй. Отыскивать ППС, или «ведьмаков», как их ещё называют, — это отдельное искусство. Еcли бы не Брендан когда-то… Рэнделл мотает головой. Нет. Ни слова, ни мысли о Брендане. Это дело осталось в прошлом… Ну вот есть, например, община Мэзеритов… впрочем, похоже, этот источник в ближайшее время будет недоступен: администрация штата, кажется, серьёзно взялась за расследование. А жаль…       Конечно, есть уже определённое количество готовой «магии». Есть «магия», которую Рэнделл извлекает из животных — не сказать, чтобы это было так уж удобно, так называемых «мифических существ» поймать куда сложнее, чем детей.       Ведь дети-ведьмаки — это страшно. Дети-ведьмаки пугают. От них обычно спешат избавиться… смешно, что наука так до сих пор и не изучила это явление… а, впрочем, Рэнделл, ты знаешь, почему: сам такой.       Ничего они не найдут. Для них все твои флаконы — дистиллированная вода…              Комната, в которой Рэнделл живёт сегодня, мало чем отличается от прочих «камер» «Фермы». Окно в ней, правда, довольно большое, но всё равно закрыто жалюзи. Вместо стандартной жестяной кровати — диван возле одной из стен. Рядом с ним на полу — проигрыватель от Hi-Fi системы фирмы «Sony», колонки распределены так, чтобы давать лучший звук. Сегодня Рэнделлу не хочется ни в Сиэтл, ни в Париж.       Рэнделл закрывает глаза и растворяется в звуках «Aladdin Sane».       Что-то он упустил на этот раз. Где-то что-то разладилось…       Завораживающие клавиши Майка Гарсона отзываются накатывающими волнами тепла.       Галахад.       Ещё никогда Рэнделл не играл… вот так. На своей территории.       Почему?       Рэнделл подносит руку к губам и, не открывая глаз, слизывает капельку крови, проступившую по центру ладони. Декадентство. Как и вся эта музыка…       …потому что все ваши научные приборы ничего не могут ни засечь, ни обнаружить. Настройки слишком тонкие, чтобы оставлять видимый, фиксируемый след…       Никому ещё не удавалось с точностью установить нахождение души.       Зато её удавалось сфотографировать… таким, как Галахад. Его фотографии, это… настоящий талант…       Рэнделл приоткрывает один глаз и лениво переставляет звукосниматель на начало песни.       Who will love Aladdin Sane…       Кто полюбит Аладдина Разумного?..       А можно и так:       Who will love a lad insane…       Кто полюбит парня безумного?..       С Дэвидом у него бы не получилось. Наверное, потому, что музыка привлекает Рэнделла больше, чем сам музыкант. Даёт больше пространства для фантазии. Человек же — это конкретное здесь и сейчас. Живое. Нервное. Ломкое… И даже «магия», тот, старый вариант, вряд ли помогла бы сближению.       Потому что именно «магия» развела пути Рэнделла и Брендана.       Потому что Карл отказался.       Потому что со Стэном не получилось тоже. И с Андро… это было слишком самонадеянно, наверное…       Все — не такие, как Галахад.       Галахад. Что же в нём особенного? Почему он выжил? Почему Рэнделл оставил его в живых и даже… не использует для получения «магии»?       Теперь Рэнделл открывает уже оба глаза и смотрит в потолок. Потолок похож на белый лист бумаги. Плоский, чистый. Стены такие же белые, но из-за преломления света кажутся чуть темнее на стыках.       …в принципе… чего бояться?       Галахад, вроде бы, никуда не спешит. Удивительный...       Задержать его здесь. Вернее — удержать. Ведь он может уйти, когда угодно, Рэнделл не будет ему мешать. Стоит лишь попросить. Но он не просит.       Без Галахада снова станет скучно.       Ещё более скучно, чем было до этого…       Что это? Нет, он не будет думать о том, что люди называют «чувствами». Чувства ему ни к чему. Играть с ним. Может быть… может быть, даже предложить… ах, нет, нет. Он вряд ли поймёт. Такой прямолинейный. Такой светящийся.       Теперь, пожалуй, перевернём пластинку.       «Time» — вот, что нужно. Время. Больше времени. Может быть, он просто устал? Может быть, ему нужно что-то новое?..       Да. Дети… но их, по сути, всего трое и осталось: Мерси, та индейская девчушка, которую ему передали совсем недавно (не успел ещё заняться ей, как следует), и Кларенс.       Сперва некоторые из детей сопротивляются. Грустят, боятся… Никто из них не видел добра в жизни. Никто не верит, что светлые комнаты и сад, полный роз — это взаправду. Но со временем Рэнделлу удаётся внушить каждому, что всё это по-настоящему. Что их не заберут обратно. Что магия, которую он извлекает через «стигматы» — это правильно и хорошо; что «Ферма» — это правильно и хорошо. «Правильно и хорошо», — повторяет ласково Рэнделл, постепенно погружая очередного ребёнка-ведьмака в полубессознательное состояние загипнотизированного змеёй кролика. Пусть им будет приятно. Пусть они спят и видят волшебные сны. «Магия» получается в разы более чудотворной, когда донор спокоен и доволен. И смерть тоже приходит легко и незаметно… Как сон.       …Эти трое оставшихся сильны. Особенно мальчик. Сильный и красивый по-своему. Даже жалко его тратить. Редкий спектр. Чудо природы…       Впрочем, заказчиков Рэнделла это не интересует. Да они и не знают. Всё, что известно некоторым из них — на «Ферме» содержится определённое количество детей. «Дети-отказники», объясняет Рэнделл, «которые могут помочь своими замечательными полезными клетками».       «Зелёные» бы, конечно, возмутились. Активисты вроде Оно-Леннона.       Но не заказчики Рэйвенвуда, страдающие за себя или за своих близких. Скольким уже помогло его средство… молодому, чрезвычайно талантливому музыканту-скрипачу; стареющей, но почитаемой миллионами киноактрисе; маленькой племяннице сенатора… да мало ли ещё. За все эти годы…       Жизнь никому не нужного ребёнка в обмен на жизнь без боли.       «Магия», как её понимает Галахад — это не основная направленность Рэйвенвуда.       Основная его направленность — исключительно качественные противораковые средства.       Рэнделла слегка трясёт.       И вдруг он понимает: всё летит к чертям, времени почти не осталось, и ему страшно.       Ему страшно от того, что он собирается сделать.