Легенда о Беспечном Ездоке

      «Но Сквонк снова заплакал.       — Никто не будет со мной играть, потому что я слишком уродливый! — провыл он.       — Ты вовсе не уродливый, — сказал ему кроленёнок Джаки. — Ты волшебный! Такой же, как я!»              Спустя два дня после памятного посещения душа ко мне снова заявляется Рэнделл.       Я сижу на кровати, подобрав ноги и упираясь лопатками в спинку, размышляя о втором визите Мерси этой ночью — кажется, ей тоже всё-таки удалось достучаться до Кларенса. И ещё она что-то говорила про других детей. Что в последнее время почти никто не откликается, кроме ещё одной девочки… Впрочем, наши встречи, как и сны, начинают выветриваться, как только приходит утро, так что мне позже приходится концентрироваться и вспоминать их, как вспоминают сновидения. Но я чувствую, я просто кожей ощущаю, что что-то начало происходить. Какое-то движение.       Звук отпираемого замка выводит меня из состояния задумчивости, я раскрываю глаза.              С первого же взгляда видно, что Рэнделл удолбан просто вусмерть. Нет, он не шатается и голову держит прямо, но движения какие-то напряжённо-ломаные. Кроме того, на его лице совершенно особая улыбка — улыбка «в шестьдесят четыре зуба», застывшая, как гримаса, улыбка, которая могла бы послужить визитной карточкой Американской Мечты, если бы не смотрелась так жутко. И ещё глаза… когда я думал о влиянии «магии» на Рэнделла, мне пришло в голову, что странный сияющий цвет его глаз может быть каким-то образом связан с потребляемым веществом: серебристая субстанция даёт этот необычный лунно-серебристый оттенок. Но сейчас его глаза тусклые и отсвечивают красноватым. Такого на моей памяти ещё не было. Сочетание бледной кожи, светлых волос, белой одежды и глаз этого цвета делает Рэнделла похожим на альбиноса.       В руках Рэнделл держит металлический ящичек, который, прежде чем упасть на кровать, аккуратно (и, видимо, это даётся ему с большим усилием) ставит на пол.       Некоторое время он лежит, раскинув руки и глядя в потолок. Я замечаю, что его кожа покрыта капельками пота. Затем Рэнделл садится, проводит рукой по лбу, нагнувшись, поднимает ящичек и, сняв с него крышку, поворачивается ко мне. Ящичек заполнен маленькими бутылочками. Сбоку — особое отделение, в котором лежат несколько упакованных одноразовых шприцев (Рэнделл всегда использует только одноразовые). И ещё, там же, — чёрная коробочка, размером с пачку сигарет (а, может быть, это и есть пачка сигарет), и непонятный маленький свёрток.       — Что это? — В глаза мне бросается пузырёк с веществом удивительного сиренево-голубого и словно бы светящегося цвета.       — Новая «магия».       Голос безжизненный и плоский.       — И… из чего она? Вернее, кого?       Рэнделл переводит на меня взгляд и облизывает губы.       — Какая тебе разница, а, Гэл? Даже если я скажу тебе, что это, ты всё равно не поймёшь…       — И всё-таки…       — Сквонкид. Ну и что? Ничего ты не понял…       Рэнделл медленно берёт пузырек, смотрит на свет, встряхивает.       Сквонкид. Сквонк. Я пытаюсь вспомнить, где же я слышал это слово прежде. Что-то связанное с Шери… вот что: «Ноа мне рассказал о сквонке…» Я чувствую, как по коже пробегают мурашки.       — Сквонк, — повторяю я. — Это же… животное из сказок?       — О, Гэл. Очередная галочка в графу «ты меня удивил».       — А я и не знал, что они существуют, — бормочу я.       — Их трудно поймать живьём… Давай Гэл, не бойся. Тебе понравится.       — Они же…— Я напрягаю память, пытаясь вспомнить легенду о сквонках. — Они же… растворяются в собственных слезах?       Он хрипло смеётся, запрокидывая голову. Смех звучит механически.       — О-о-о, нет. Не растворяются… Они просто… настолько эмоциональны… и уродливы… а вот слёзы их — настоящее волшебство, полностью делают их невидимыми… Мне так хотелось попробовать на пару с кем-нибудь… на пару с тобой, Галахад… посмотреть, что получиться… стать невидимками…       — Господи, ну и бред…       — Давай же… куда ты хочешь?       Рэнделл начинает придвигаться, медленно, по-вараньи. Змея. Комодский дракон. На моей правой руке пять следов. Ещё шесть на внутренней поверхности правого бедра, три — на левом. Кажется, один на шее. Левая рука пока чистая. На неё Рэнделл и смотрит, вернее, пытается сфокусировать взгляд, снова по-змеиному облизывая губы. Я колеблюсь.       — Рэнделл, сколько сквонков уходит на такой пузырёк?       — Пять.       — Чёрт…       Я не знаю, как выглядят эти звери. Особенно если они настолько уродливые, что предпочитают становиться невидимыми. Но мне исключительно отвратительно то, что такие люди, как Рэнделл делают с ними. Но ведь он делает это и с людьми тоже. И, с другой стороны, он делает это с самим собой. Пытается стать кем-то большим, чем есть. Кем-то невозможным. Превысить все людские нормы. Превратиться в Сверхчеловека. Как будто это достижимо.       — Гэлли…       Рэнделл совсем рядом.       Я складываю руки на груди и мотаю головой.       — Рэнделл, я не хочу.       — Что? — На его лице появляется какое-то странное выражение, близкое к отчаянию, как будто он не совсем понимает, что я говорю. Улыбка становится какой-то неубедительной, превращается в оскал.       — Не хочу, Рэнделл, — повторяю я и просто закрываю глаза. Нет сил смотреть на него, сегодня особенно. То исключительное очарование, которое Рэнделл вызывал под действием «магии», на более-менее трезвый рассудок не действует. Сейчас он не кажется сверхъестественным существом. Просто человек. Правда, очень странный. Просто джанки. Правда, сидящий на «магии»... Я даже не испытываю больше напряжения оттого, что он рядом. Так близко. Так близко, что я ощущаю его дыхание на своих губах. Мне хочется подколоть его, сказать, насколько плохо он сейчас выглядит.       — Сколько тебе лет, Рэнделл? Двадцать пять? Тридцать?       — Тридцать восемь. — Его голос звучит устало. Ну что же…       Его губы сухие и холодные, язык кажется очень жёстким. Он горький на вкус. Во рту появляется лёгкое ощущение онемения, напоминающее эффект от новокаина. Сперва Рэнделл упирается обеими руками о спинку кровати по обе стороны от моей головы, а затем руки соскальзывают мне на плечи. В правой он до сих пор сжимает флакон. Флакон вдавливается мне в плечо. Наконец, поцелуй прерывается.       Открываю глаза, чтобы увидеть, как Рэнделл, с трудом переместившись, садится рядом со мной. Он пытается перевести дыхание.       — Рэнделл… — Я осознаю, что стараюсь говорить мягче. — Зачем ты так? Зачем тебе это?       Обычно в таких случаях он начинает толкать речь о Всеобщем Благе. Сейчас он только опускает голову мне на плечо.              

***

             Мы сидим так некоторое время, а затем Рэнделл убирает светящийся синим пузырёк в ящичек. Потом достаёт другую баночку, заполненную чем-то янтарно-жёлтым и похожим на мёд, зубами вынимает пробку и делает маленький глоток. Вернув и этот пузырёк на место, берёт чёрную пачку, а из неё — ту самую тонкую чёрную сигарету, которую я однажды уже видел во сне (если это был сон). У меня на мгновение замирает сердце. Рэнделл выуживает из кармана джинсов зажигалку и прикуривает. Максимально аккуратно ставит ящичек на пол и медленно растягивается на кровати возле меня.       Я снова закрываю глаза и отгоняю мысли о том сне, пытаюсь сконцентрироваться на воспоминаниях. Мерси. Дети. Пытаюсь поймать волну «Кларенс». Что-то вы там делаете… что-то будет…       Но, видимо, Рэнделлу просто не нравится ловить кайф в одиночестве. Его рука скользит по моей ноге, легонько толкает. Приходится опять возвращаться в реальность.       — Гэл…       Мне кажется, или за прошедшие две минуты он стал выглядеть ещё хуже? Кожа страшно бледная, губы синеватого оттенка, под глазами залегли чёрные тени. И, тем не менее, он протягивает мне сигарету.       — Гэлли… попробуй…       — Ты не в себе, Рэнделл.       — Да нет же, попробуй, Гэлли… это такая крутая «магия»… чёрная магия… — Его взгляд почти умоляющий.       — Мне плевать, какие сверхсилы это придаёт. Мне такого не нужно. Я не хочу. — После нескольких дней медитации и переосмысления своей жизни я уверен, что говорю вполне искренне. По крайней мере, пример Рэнделла подтверждает мои опасения, что даже «самая чистая и настоящая магия», в итоге, оплачивается слишком высокой ценой. И ещё я внезапно понимаю, что Рэнделл боится. Очень боится. Возможно, именно поэтому он сегодня и пришёл сюда. Возможно, именно поэтому он принимает один наркотик за другим… пытается придать себе сил?.. странный способ…       — Чего же ты хочешь, любовь моя… — шепчет Рэнделл. Он с трудом делает затяжку и выпускает дым через ноздри. А затем его глаза стекленеют, и сигарета вываливается из пальцев.              Какое-то время я просто на него смотрю, а потом соображаю, что дело плохо. Для Рэйвенвуда. Я соскакиваю с кровати, чтобы обыскать Рэнделла. Ключи находятся в заднем кармане. Я достаю связку — всего пять ключей, неужели здесь везде стандартные замки? Подхожу к двери. Пробую один ключ, другой. Третий подходит. Осторожно приоткрываю дверь. Он пришёл ко мне один. Чёрт возьми. Или это очередной эксперимент, или… или Рэнделл и правда летит с катушек. Я делаю вдох, выдох и выхожу в коридор.       Дальше по коридору. Поворот. Место мне незнакомо. Пройти ещё? Дальше, дальше… ещё поворот… Наверное, здесь… Это напоминает ночной кошмар. Тишина и пустота, бесконечная повторяемость и самозамкнутость…       Одинаковые двери. Какая же из них? Внезапно на меня обрушивается чудовищная головная боль. Приходится на время прислониться к стене.       Я зажмуриваюсь и пытаюсь вспомнить. Третья. Нет, четвёртая, если считать от самого поворота… Вот она. За стеклом дверного окошка темно.       — Кларенс, — мне не хочется говорить здесь в голос. Я чувствую опасность. Но я должен знать точно. — Кларенс, ты здесь? Я…       …в ушах раздаётся тонкий звон…       …две чугунные клешни хватают меня, заламывая руки, и волокут обратно тем же путём, что я прошёл. Но зато теперь уже можно не опасаться, что меня услышат, и я кричу во весь голос:       — Кларенс! Я здесь! Я жив! — прежде чем что-то невидимое затыкает мне рот.       В дверях комнаты, прислонившись к косяку, стоит Рэнделл, он бледен, как смерть, с нижней губы на футболку тянется ниточка слюны. Глаза светятся жутким красным огнём. В руках у него что-то вроде маленькой куколки, ручки которой заломлены так же, как и мои, а рот заклеен кусочком пластыря. Рэнделл медленно грозит мне пальцем.       — Ил-люзия свобо-оды, Гэлли. Ил-люзия свободы… и… чё-о-рная магия…       Рэнделл разжимает пальцы, и куколка летит на пол.       Я падаю, будто меня подкосило.       Рэнделл хочет сделать шаг вперёд, но спотыкается и тоже падает.       А затем всё сносит чёрный вихрь.