***
Рэнделл видит, как мотоциклы буквально растворяются в воздухе. Догнать их невозможно. Он поворачивает автомобиль и возвращается на «Ферму». Следовало это предвидеть. Но разве он и не предвидел? Однако кто бы мог сказать ему, что играть с Галахадом окажется настолько интересно?.. Ради этого чувства — чувства риска, азартного возбуждения — ради того, чтобы снова ощутить себя живым — Рэнделл готов пойти на многое. Даже на некоторые жертвы. Впрочем, он благодарен своевременному глотку «Зелья удачи», который, должно быть, очень уместно спас его жизнь. Тот колдун из Орегона очень хорошо умел варить зелья… жаль, что он уже давно умер. Но, по крайней мере, рецепт зелья остался. Разрушения на «Ферме» не настолько велики, как, вероятно, того хотелось бы Кларенсу. Но множество стёкол выбито, и в коридорах с комнатами для «пациентов» выломаны все двери. Придётся заняться этим. Рэнделл открывает неприметную дверцу, которая могла бы вести в подсобку со швабрами, но скрывает вовсе не их, а двух дюжих и, по-видимому, не очень живых, молодцев. На лбу у каждого Рэнделл пишет слово «AEMAETH». Глаза раскрываются и ждут его приказаний. — Уберите там всё, — неопределённо машет рукой Рэнделл. Тяжело ступая, големы уходят. Теперь — вниз. В подвале вдоль стены сидят на корточках окоченевшие фигуры. Его зомби-мальчики. Рэнделл сохранил всего несколько. Было время, когда это его забавляло. Рэнделл проходит туда-сюда перед застывшими фигурами, но затем понимает, что ему вовсе не хочется пускать в дело оживляющий порошок. Даже странно, что когда-то он использовал эти полутрупы для собственного развлечения. Но это было после Брендана… и ещё до Стэнни, кажется… И точно — до Гэла. С Галахадом было интересно и непредсказуемо. С ним можно было «магичить». Играть. С ним можно было, кроме того, говорить. Но сегодняшний эксперимент… на этот раз вряд ли Галахад уцелеет. Сбежал — да. Но только не от смерти… Нечто вроде чувства сожаления поднимается внутри Рэнделла. Прежде, чем эта волна не захлестнула его окончательно, он спешит покинуть подвал. «Пора спать», — бормочет он себе под нос, быстро шагая по коридорам. Найтшейд бы изрядно удивился, если бы увидел, что Рэнделл заходит в его комнату. Что-то на полу привлекает внимание Рэнделла, он наклоняется и поднимает куколку-Галахада, подносит её к уху, но внутри всё тихо, сердечко не бьётся: значит, связь распалась, вероятно, уничтоженная силой Кларенса. А жаль; можно было бы развлечься… отбросив куколку, Рэнделл ложится на кровать, ещё хранящую запах беглого любовника. Впервые за много лет он отдаётся совершенно нехарактерным для себя грёзам — мыслям о том, как бы всё могло у них сложиться с Гэлом, если бы… некоторые из этих мыслей обжигают непривычный к подобному типу мышления, обычно такой холодный разум, зажигают ненужный сейчас огонь. Такого не было со времён Брендана. — Чёрт… — тихо ругается Рэнделл, осознавая, что умудрился кончить в джинсы. Он стаскивает одежду и, обняв подушку, что постепенно становится мокрой под его щекой, ещё долго лежит в темноте, прислушиваясь к тяжким шагам в коридоре.***
В это же время, почти за две тысячи миль от «Фермы», Найтшейд, отодвинув одну из плашек в калитке, отодвигает защёлку и открывает дверь. Теперь он, Кларенс и девочки направляются к огромному, мрачному и какому-то совершенно неуместному для юга дому в английском стиле. Поднявшись на крыльцо, Найтшейд глубоко вдыхает и выдыхает, словно пытается набраться храбрости. Затем нажимает на кнопку звонка. Свет зажигается на удивление быстро, и скоро за дверьми уже слышны шаги, а затем голос: — Галахад? Гэлли, это ты? «Галахад?» — одними губами повторяет Кларенс и оглядывается на Найтшейда. — Это я… Дверь распахивается. — …мама. Затем, поскольку приличия — это первейшее дело, Найтшейд добавляет: — Знакомьтесь, Кларенс, Эда, Мерси… миссис Генриетта Найтшейд.