Альбус Поттер и Нити Судьбы

Об этом Скорпиус узнал от деда. Он нечасто общался с Люциусом, точнее сказать, до этого момента - никогда. С той секунды, как портрет ожил, по словам отца, которому удалось поговорить не только с дедом, но и с бабушкой Нарциссой, он больше не двигался. Теперь на портрете Люциус и Нарцисса были вместе: он сидел на резном стуле из поместья Малфоев, а Нарцисса стояла рядом, положив изящную руку ему на плечо. Почему-то вот это тонкое белое запястье казалось Скорпиусу особенно беззащитным. Взгляд сразу цеплялся за него и за то, как бережно дед поддерживал эту руку. Это был жест доверия, и Скорпиусу нравилось думать, что в его семье были сильные чувства и доверие между супругами. Между родителями он, к сожалению, такого не наблюдал. Но у Скорпиуса в комнате находился еще один портрет, на нем дед был один. Он стоял, опираясь на трость, и его ярко-синие глаза смотрели цепко прямо на того, кто оказывался перед портретом. Гордая осанка, холодный взгляд - для Скорпиуса Люциус Малфой был всегда примером для подражания, но очень далеким и чужим. Он не чувствовал никакого тепла по отношению к человеку на портрете. Никакой связи, что обычно положено испытывать родственникам друг к другу. Но не в тот вечер. Скорпиус воспользовался камином отца, чтобы вернуться в поместье за сохраненным компонентом зелья жидкой удачи. Оно было ему просто необходимо. Брать в лаборатории отца он не рискнул - тот сразу заметил бы недостачу. А вот распотрошить свои личные запасы, о которых даже отец не был в курсе, можно было рискнуть. По крайней мере это решило бы некоторые его проблемы. Даже если у него и не получилось бы сварить его полностью как нужно, то какая-то толика удачи все равно оказалась бы кстати. На большее Скорпиус и не рассчитывал. Тайком пробравшись в свой дом, аккуратно расплетая защитные чары и припечатав заклятьем молчания домовика, подвернувшегося под ноги, Скорпиус быстро прошел в свою комнату. Тогда-то портрет Люциуса на стене и заговорил. Впервые дед обратился к нему. - Что ты ищешь? - спросил он ворчливо, даже не поздоровавшись, что удивило Скорпиуса. Он всегда считал деда воплощением вежливости. Услышав знакомый голос, он вздрогнул. По спине прошел холодок - нахлынули воспоминания, когда несколько месяцев назад он оказался пленен Слизерином под личиной Люциуса. Скорпиус передернул плечами и, не показывая внутреннего смятения, подошел к портрету ближе. Люциус выпрямился, поменял позу, но смотрел все так же - свысока. - То, что мне необходимо, - осторожно ответил Скорпиус, стараясь скрыть свое волнение. - Врать не научился, - протянул дед так по-отцовски знакомо. Скорпиус опустил голову, ощущая стыд. Первое знакомство и такое неудачное. - Можешь и не говорить, - холодно отчеканил Люциус. - Мой внук пробирается в поместье как какой-то вор! - Это моя комната вообще-то, - усмехнулся Скорпиус, взглянув Люциусу прямо в глаза. - Это моя комната, а ты - всего лишь портрет. Мое представление о Люциусе Малфое. - Да ты что? - Люциус вдруг рассмеялся. - Представление... Еще скажи - галлюцинация... Да что вы, живые, знаете о портретах, а? Что вам известно о пространстве вне вашей реальности? Да ничего, что позволяло бы делать такие скоропалительные выводы относительно моего появления здесь, юноша! Итак, повторяю вопрос: "Что ты ищешь"? - Порошок клыка василиска, - шепотом ответил Скорпиус, чувствуя, как уши начинают предательски гореть. - Это еще зачем? - нахмурился дед, и Скорпиус вдруг понял: это его отец - зельевар, один из лучших в волшебном мире. А дед-то таким не был... Вполне вероятно, он и понятия не имеет, для чего нужен порошок. - Чтобы зелье сварить, дед, - ответил Скорпиус. - Важное и нужное мне сейчас. Я должен узнать кое-что. - Молодежь, - вздохнул Люциус. - Ты мог бы спросить у старшего поколения, если приспичило, а не полагаться на какие-то там зелья, - его тон стал пренебрежительным, и Скорпиус осознал, что для деда тема зельеварения не очень понятна и приятна. Выросшего в доме зельевара Скорпиуса это рассмешило, но он постарался не показывать этого: неизвестно, как дед отреагирует на смешок. - Тебе что-нибудь известно о Нити Судьбы? - вдруг выпалил Скорпиус. Он вроде и не собирался спрашивать, но с другой стороны понимал, что без чьих-либо подсказок не продвинется к разгадке того, что сказал ему Мерлин. - Нитях, ты хотел сказать? - подумав, спросил Люциус. Глаза его при этом хищно блеснули. - Нити Судьбы. Я слышал... кое-что. Но это старая история. Возможно, ты сможешь отыскать ответ в библиотеке... - Бла-бла-бла... - Скорпиус опустил плечи. Снова ссылка на библиотеку, как же это надоело. Нет там ничего! Он бы знал! - Ты не понимаешь, - вдруг прошептал Люциус, подзывая его наклониться к портрету движением руки. - Это не то, что будет даже в запретной секции. Или в фамильной библиотеке. Это то, что находится в Бесконечном Ряду. А Бесконечный Ряд открывается не каждому... - Это еще что за штука? - Скорпиус выпрямился, хмуро смотря на Люциуса. - Я не могу ответить, - пожал плечами Люциус. - Не в этом состоянии. Но, думаю, ты поймешь, когда до него доберешься. Не знаю, зачем тебе это понадобилось, но верю, что мой внук преодолеет все препятствия. Помни, ты - Малфой. Гордись этим. И помни, имя в волшебном мире, исконно волшебном, глубинном, значит очень многое. Сколько бы не выпячивали грязнокровки свои привилегии, имя имеет значение. Помни об этом. *** От дня рождения в этом году Адель ничего особенного и не ждала. Нет, еще буквально полгода назад, она представляла этот день совсем по-другому - некоей отправной точкой для себя, она верила, что сможет прояснить то, что давно уже ее мучило. Но все пошло наперекосяк, и ее детские симпатии перестали иметь значение. Вообще. Значение имело только одно: Альбус больше не вернется. Он выбрал другой путь, который приведет его либо к величию, либо к гибели, и там, на этом пути, точно нет места для нее, девчонки, которая и сама не может понять природу своей привязанности. Но тем не менее, этот день наступил, и Адель, сдержанно улыбаясь, принимала поздравления от однокурсников. Она не могла назвать их друзьями, так как не была ни с кем особо близка. Для Джо она приготовила милый сюрприз, даже не прилагая усилий: она знала брата и давно придерживалась принципа - дари то, что хочешь сама для себя, со скидкой, что делаешь это для мальчика. Самого близкого мальчика в этом мире. Джованни тоже угадал. Адель с восторгом приняла зачарованный шейный платок: изящный, ультрамаринового цвета, который мог менять цвет по желанию владельца под наряд. Но и сам по себе он был прекрасен. Адель обожала такие аксессуары - простенькие и в то же время всегда выгодно оттеняющие цвет глаз и кожи. Обняв брата, она искренне прошептала: "Спасибо!". Джо тоже поблагодарил за подарок, и они разошлись по своим делам - учебный день никто не отменял. Конечно, Адель ждала и сов с поздравлениями для нее и Джо от родителей и многочисленных родственников. Поэтому отправилась в совятню сразу же после завтрака, чтобы успеть до занятий. Улыбнувшись небольшой посылке от отца, Адель сразу же обратила внимание на большого угольно-черного филина, который сидел поодаль и лениво наблюдал за ней желтым глазом, склонив голову набок. Она могла поклясться, что не видела его раньше, да и вообще такой птицы не видела в принципе. Филин гулко ухнул, привлекая внимание, и Адель, снедаемая любопытством, подошла. Конечно, небольшой сверток, привязанный к его ноге, мог быть адресован вовсе не ей, но в этом случае Адель просто не стала бы его раскрывать. Однако, что-то ей подсказывало, что необычный филин появился здесь именно по ее душу. Он с готовностью протянул лапку, хмуро, почти по-человечески, глядя, как она чуть дрожащими руками распутывает нитку. На свертке значилось ее имя, а значит, ошибки быть не могло. А самое главное - не было ничего для Джо. Только для нее. Так поступить мог только один человек на всем белом свете. И Адель захотелось растянуть это особенное мгновение, распаковывать коробочку вечно, чтобы верить, что это от него. Она знала, что могло быть и по-другому, но вера в то, что это Альбус про нее вспомнил, была самой сильной и яркой эмоцией за последние несколько месяцев. Внутри коробочки находился серебряный плетеный браслет, состоящий из нескольких звеньев. Адель чувствовала исходящую от вещицы магию, но не могла точно определить, что это. Внизу, под браслетом, нашлась записка. "Для тебя. Веришь мне?" Больше не было ничего. Ни слова, от кого это. Ни намека, для чего. Адель внимательно осмотрела всю коробочку, перевернув ее вверх дном, но больше не нашла ничего. Она шумно выдохнула и провела пальцем по браслету, чуть теплому от скрытой в нем магии. Сердце трепыхнулось и забилось сильней. Веришь мне? Она словно услышала его голос, тихий шепот, немного хриплый от волнения. Это он. Не могло быть иначе. - Верю, - сказала она тихо и надела браслет. *** - Что это? Он с удивлением смотрел на большой меч, широкая рукоять которого была инкрустирована рубинами, большими и яркими. Излишне яркими, на грани безвкусицы. В руках Рыжего этот меч смотрелся органично, нельзя было не признать. - Меч, - Годрик рассмеялся громогласно и басовито. К своим двадцати он сильно возмужал, чего нельзя было сказать о Салазаре: тот все также оставался щуплым юношей, только, пожалуй, прибавил в росте. - Вижу, что не рапира, - парировал Салазар. - Так все же? Зачем тебе, великому магу огня, лучшему волшебнику Британии, - он передразнил Хельгу, которая с серьезным видом вещала перед группой молодых волшебников, расписывая преимущества обучения волшебному ремеслу, - простой магловский меч? Годрик задумчиво повертел его в руках, словно видел впервые. Салазар отметил, как ловко тот обращался с достаточно тяжелым оружием. У Рыжего все получалось легко, будто играючи. Даже с девушками. Одной. Единственной. Салазар отвел взгляд, уставившись на реку внизу холма. Хотелось поднять воду и окатить Годрика с ног до головы, чтобы прекратил хвастаться. Но к этому времени Салазар уже научился сдерживать свои порывы и старался не показывать, что к каждой стихии он расположен одинаково. Его определили как мага земли, им же он и оставался для них всех. Кстати, разверзнуть пропасть под ногами хвастуна - тоже неплохая идея... - Иногда, - Годрик стал серьезен, опустил меч, положив его между ними. - Нам приходится сражаться с магглами. Было видно, что эти слова даются ему с трудом. Салазар только усмехнулся. Да, братец, сражаться с магглами - это тебе не учеников своих гонять по основам магического искусства. Не нравятся магглам волшебники. И то, что маги создали с таким трудом, приходилось охранять. Иногда сражаться. И убивать. - И вот я считаю, что с магглами надо сражаться их же оружием, - мрачно заключил Рыжий, закрывая лицо руками. Салазар ощутил смутную тревогу за него. Раньше Годрика так не волновали вопросы маггловской этики. Салазар не видел ничего плохого, чтобы сражаться при помощи магии - это то, что дано им от рождения. Они не просили этой силы. Но если она есть, надо использовать ее, чтобы защититься. Они не нападают первыми, лишь отражают атаки. Иногда весьма жестокие. Волна гнева снова поднялась внутри, как это часто с ним бывало. - Тшшш... - тихо произнес Салазар, кладя руку на его плечо. - Успокойся. Мы - другие. Тебе придется смириться с этим. Из магглов и их детей не получатся волшебники, им всегда будет мало перекрестья миров. Они захотят пользоваться дарами волшебства, но при этом оставаться и в своем мире, а так нельзя. - Нельзя... - эхом повторил Годрик. - И все же, - в его голосе слышалось привычное упрямство, - я буду драться мечом. Постараюсь. Ответом был тихий вздох. Было во всем этом что-то донельзя трогательное, что-то невесомое прокатилось по его душе. Он знал, что для Годрика это все важно. Но гораздо важнее было защитить его от этих глупостей. Салазар украдкой покосился на свою руку, невидимую для Годрика. Усмехнулся и, шевельнув пальцами, призвал изначальную, природную магию, заставляя разгореться пламени в ладони. Если Годрик хочет, он может сражаться с магглами мечом. Но тогда ему, Салазару, придется биться при помощи магии за двоих. И он будет готов. *** Гарри поморщился, придирчиво осмотрев себя в зеркале. Его не интересовал внешний вид как таковой, а лишь тот момент, что он мог о чем-то забыть. Палочка, несколько боевых артефактов и самое важное - спусковое заклинание, которое даже не придется произносить. Инкарцеро. Да, Гарри собирался связать Альбуса и доставить прямиком домой, кто бы там чего ни говорил. Никто, естественно, не знал об этом коварном плане, но сам аврор прекрасно понимал, что нужно сделать. Нужно разорвать эту связь со Слизерином и вернуть Ала домой. Нелегко, да. Но оставлять все в таком положении дальше невозможно. Зеркало отразило уставшего мужчину лет сорока, с сильно поседевшими волосами, но все еще горящими глазами. Гарри криво усмехнулся. После малфоевского зелья не только глаза гореть начнут... Силы физической в нем было хоть отбавляй, что же касалось магии, то могло бы быть и лучше. Но Гарри собирался компенсировать недостаток волшебства артефактами, на которые сам себе выписал разрешение. Не совсем правильно и честно, но за годы службы Гарри научился договариваться с совестью. Особенно, когда дело касалось близких. Особенно, собственного сына. Глубоко вздохнув, Гарри шагнул к выходу: он должен был встретиться со своей группой, провести инструктаж к завтрашнему дню, еще раз все перепроверить и выступить на рассвете. Но на пороге Гарри остановился: кто-то вызвал его по камину. Он обернулся, чтобы увидеть направившего вызов, но не успел. Резкий и сильный магический удар сшиб его с ног, оглушая, полностью лишая сознания, но перед тем как провалиться в забытье, Гарри все-таки успел увидеть, кто решил устроить нападение.