***
Казалось, что ровно в одно мгновение, буквально секундой ранее, как только за Сарой захлопнулась дверь, Земной шар остановил своё вращение. Я стоял посреди покрытого пылью класса, не находя в себе никаких сил даже просто пошевелиться, хотя, наверное, надо было догнать её. Заставить выслушать, вытряхнуть все глупости из этой прекрасной светлой головушки, уговорить разобраться со всем этим… Вместе. Но меня словно пригвоздило к месту. Отчаяние. Отчаяние потопило, мешая сделать вдох. Я просто не мог больше дышать. Меня не лишили кислорода, нет, было стойкое ощущение того, что у меня с корнем вырвали лёгкие; да и, кажется, вообще порядочно сократили органы в грудной клетке. Она не верит. В какой-то момент на меня свалился целый небосвод, задавив своей тяжестью, отрезая попытки сделать ну хоть что-нибудь! Ведь случилось, кажется, непоправимое: я потерял её доверие. И дело вовсе было не в той дурацкой хорошо смонтированной диктофонной записи… Хотя, надо признать, кто-то прям конкретно постарался мне насолить. Или нам. Главной проблемой стало то, что мисс О’Нилл не захотела даже выслушать меня и дать хоть какую-то возможность оправдаться, а виноват в этом, отчасти, был я сам. Ведь о том злосчастном споре так и не нашёл в себе силы рассказать ей вовремя. Да, оступаются все, и нужно уметь признавать свои ошибки. А я не смог. А мы бы ведь даже, возможно, могли посмеяться над этой глупой историей вместе. Где-то вдалеке прозвенел звонок, на толику отрезвив меня и вырвав из омута невеселых мыслей. Повторив недавний жест Сары, я опёрся ладонями обо всё ещё местами мокрую от её слёз парту, после чего со всей злостью опрокинул ни в чём не повинный предмет мебели, взревев. Грохот от соприкосновения столешницы с паркетом доставил мне какое-то особое, садистское удовольствие. Застывшая минутами ранее кровь вскипела, выпуская обиду, ярость и неистовый крик, перемешанные с болью, наружу. Мне хотелось крушить всё на своём пути, уничтожать мебель, ломать стены, бить стёкла, и я не знал, как ещё выпустить пар и заставить себя хоть немного остыть. Я метался по кабинету как раненый зверь, раскидывая стулья и парты, совершенно не думая о возможных последствиях. В аудиторию мог заглянуть кто угодно из преподавательского состава, меня в таком состоянии могли увидеть одноклассники, но мне на это было напрочь, совершенно, абсолютно, всецело наплевать. Окаменелыми пальцами я извлёк из пачки сигарету и подкурил, приземляясь на пол возле холодной стены. Адреналин вышел, оставляя после себя накрывающую, уничтожающую душу пустоту. Мне было настолько тошно, что мыслей о том, что делать дальше, не было вовсе. И даже не о глобальных решениях: я тупо не мог понять, как мне подняться на ноги, куда идти, как смотреть на людей, находящихся со мной на одной планете в этом временном континууме. Несколько раз в школе звенел звонок, то и дело распоряжавшийся свободным временем и гулянием по зданию ребят и учителей. Я сидел в пыльной разгромленной аудитории до тех пор, пока гул голосов не стих вовсе, а это означало, что уроки уже закончились, и все разошлись по домам. Всё тело неистово ломило от длительного нахождения в одной позе, голова трещала по швам, виски разрывались от режущей боли. Когда на улице включились фонари, я наконец-то нашёл в себе силы подняться с места и собраться явить себя миру. Случайно носком конверсов я отфутболил какой-то предмет к покосившемуся от времени шкафу. Приглядевшись, опознал виновника в своих бедах: маленький чёрный диктофон, по-видимому, случайно забытый моей девушкой здесь. Машинально запихнув аппарат в рюкзак, я покинул кабинет, видеть который больше никогда не хотел.***
«Тишина — время с закрытыми глазами». ©
Бесцельное шатание по городу должно было хоть как-то привести мысли в порядок, но все эти жалкие попытки собраться по-прежнему оставались напрасными. Дрянная погода только ухудшала моё душевное состояние, никак не возвращая к состоянию равновесия. Я понимал, что соваться к О’Нилл сейчас не было никакого смысла, ведь я мог только усугубить и без того паршивую ситуацию. Шансов выгрести из этого болота было крайне мало, и бездарно проёбывать даже один из них я не имел никакого права. Для начала нужно было быть готовым. Ко всему. В голове каталось, подгоняемое болезненной пульсацией, перекати-поле. На удивление, мне не хотелось нахерачиваться в усмерть, курить одну за одной или ещё что-то крушить. Я ощущал даже не зияющую дыру: это была самая банальная, но ужасающе страшная пустота. Казалось, сейчас в мою черепную коробку можно было вложить совершенно всё, что душе угодно, простора для знаний и мыслей предостаточно, но зыбкая поволока накрывала сознание так, что я не понимал даже, в какой части города находился и какое сейчас время суток. Не было у меня и чувств голода, жажды, организму не требовался даже никотин. Мне было хреново настолько, насколько никогда в жизни не было. Всё остальное позабылось. Все проблемы «до» казались столь мелкими и незначительными, что хотелось даже посмеяться над тем, что когда-то это вообще занимало мою голову. Чувство вины не разъедало, а лишь иногда подавало возглас из задворков сознания, ведь всё же основная причина этой ссоры крылась явно не в том, что Сара узнала о споре. Меня душила чёрной тучей горечь от несправедливости ко мне. О том, что я не был виноват в том, в чём меня, по сути, обвиняли. И это даже не бесило. Мне было пусто. Подсознание издевалось, то и дело подкидывая в калейдоскоп воспоминаний картинки о нашем с мисс О’Нилл совсем ещё не далёком прошлом, где мы были счастливы ровно настолько сильно, насколько, я уверен, несчастны мы оба сейчас. В этой пустоте легко можно было захлебнуться. Холод, пробиравшийся под одежду, не беспокоил. Я горел обидой, я горел несправедливостью. От меня за версту разило отчаянием. Так не должно было произойти. Миллионы раз в своей жизни я косячил, был не прав, предавал, растаптывал и шагал дальше, не оборачиваясь. Я переступал через людей, было совершенно плевать на мораль, на чужие чувства. И если это и есть бумеранг, то ёбнул в башку он мне сполна, с приличным таким довеском. В этой жизни я готов был поступиться абсолютно всем, чем угодно. Отдать всё, что у меня есть… Но не Её. Душа взрывалась каждую секунду. Я размышлял о том, сколько боли принёс своей девочке не по своей воле. Думал, как там она сейчас. Чувствует себя преданной тем, кому безоговорочно доверяла? Кому открыла душу и позволила в неё проникнуть? Кому отдала всю себя не только физически, но и ментально? В ком успела утонуть, хоть и времени прошло всего ничего? Я же знал это, я чувствовал, что так и было. А как сейчас? Ненавидит? Но все ещё любит? Должна любить, такое так просто не проходит… Блядь. Идиот. Почему не признался раньше? Я мечтал прижать к себе её хрупкую фигурку, объясниться, утащить на другой конец света и уже больше никогда не отпускать от себя. Уберечь от всего мира. Просто не оставлять. Ни в коем случае не оставлять наедине с этой болью, которая пронзала сейчас нас обоих. Наедине с самой собой. Не позволять больше ни единой слезинке упасть ниц с пушистых ресниц. И меня снова накрывало пустотой. Так не должно было случиться. Единственное чувство, пробивающееся сквозь пустоту, занявшую всё моё нутро, была любовь. Раненая, но безусловная. Любовь к этой девочке, всё ещё удерживающая меня на плаву, не позволяющая сознанию отправиться в чертоги ада по случаю зудящей несправедливости. Но даже это светлое пятно не успокаивало, а лишь сильнее беспокоило, отправляя по коже табун противных мурашек, запугивающий не самыми приятными перспективами. А что, если так и не сможет поверить? Грёбанная пустота. Безмолвная апатия. Выдох. Ноги сами привели меня к дому, где на кухне горел свет, а мама готовила что-то, определённо, вкусное. Но даже чудесные ароматы никак не смогли воздействовать на мои погрузившиеся в кому рецепторы. Не было и желания сделать вид, что всё в порядке. Кажется, я вообще позабыл, как это: разговаривать; поэтому, коротко кивнув матушке из коридора, поднялся к себе в комнату, не забыв закрыть дверь на замок. Миссис Тёрнер пыталась достучаться до меня, но я лишь накрывал голову подушкой, даже не соизволив что-то ей объяснить. За ночь я просыпался, наверное, с десяток раз. Странная агония заставляла вздрагивать, рывком садиться в кровати и распахивать ресницы. Я открывал глаза, но не видел ничего перед собой. Создавалось впечатление, что я напрочь лишился зрения: зрачки застилала мутная пелена, от которой, казалось, не было никаких шансов избавиться. Всё тело ломило. Из головы не выходит твой испуг и слёзы. Стискивая зубы. Орать в подушку. И ни слова больше. От тоски на куски.Двадцать шестое октября, 1986 год. Квартира Харлотри
— Харлотри, дело есть. Это срочно. Нужно кое-что обсудить. Для начала, без Роуз, — нервно постукивая пальцами, я звонил другу из телефонной будки, находящейся прямо перед его домом. — Не вопрос, давай встретимся, — Джейк ни о чём не спрашивал, и это было тем бесценным, что отличало нашу с ним дружбу от всех остальных. Когда было нужно, этот высокорослый придурок был рядом, несмотря ни на что и вопреки всему. — Спускайся, я во дворе, — и отключился. — Что случилось? — Харлотри стоял передо мной в домашней одежде уже буквально через минуту. Кажется, по одному только моему виду Джейкоб понял, что запахло какой-то палью. Я молча протянул ему находку, наблюдая за недоумённым выражением лица. — Что это? — друг нахмурился, сразу же нажимая на «Play». Стоило ему понять, что за разговор был записан на плёнку, Джейк побледнел, выдавая единственный вопрос: — Сара? Сглатывая, я кивнул. — В пятницу она подошла ко мне после математики, предложила ознакомиться, — я старательно отколупывал краску с лавки, на которой мы сидели, прослушивая уже заученный наизусть мой монолог. — Идём со мной, — и Харлотри, не дожидаясь ответа, направился к подъезду. — Да, кстати, Роуз ненавидит прибираться, поэтому разувайся, пожалуйста, при входе. Маленькая квартирка встретила нас приятным запахом недавно приготовленного обеда и монотонным жужжанием телевизора откуда-то из гостиной. Если честно, то я очень позавидовал ребятам, сбежавшим от целого мира в своё собственное жилище, с порога наполненного каким-то особым уютом и настоящей домашней атмосферой. Помимо чудесных ароматов с кухни, в доме пахло простой счастливой жизнью наслаждающихся друг другом влюблённых: на комоде при входе вперемешку стоял мужской и женский парфюм, была хаотично рассыпана всевозможная косметика, лак и расчёски Розалинды, ключи, часы, наличные и всякие прочие мелочи. Невольно бросались в глаза, притягивая взгляд, несколько фотографий этой парочки, воткнутых за крепления, что удерживали зеркало на стене. — Рози, детка! — прокричал Джей вглубь квартиры, затем скинул кеды и скрылся на кухне, прикрывая за собой дверь. Я не растерялся и, разувшись, почапал к дивану, удобно усаживаясь в ворохе подушек, перекочевавших сюда из комнаты Харлотри в отчем доме. Я бывал в этой квартире единожды, очень давно, когда другу впервые вверили ключи, дабы мы с ним могли выпить пивка, да поговорить о насущном без лишних ушей. С тех пор всё здесь сильно переменилось, и абсолютно в каждом углу чувствовалась мягкая рука Бейтс, с любовью устроившая быт в их первом гнёздышке. На журнальном столике россыпью лежали вырезки из Космополитена, перемешиваясь с бумагами какого-то доклада, часть из которых была воткнута в Конституцию Соединённых штатов. В кресле скомканным валялся плед, из-под которого торчала свежая газета с мировыми политическими новостями. Довершала картину созерцаемого кружевная сорочка, валявшаяся под тумбой, на которой стоял показывающий какой-то дурацкий мультфильм телевизор. Догадываюсь, при каких обстоятельствах предмет одежды оказался именно там. Раздражённо щёлкнув пультом, выкопанным из-под подушек, я прикрыл глаза, сосредотачиваясь на своих проблемах. Через пару минут, после нескольких приглушённых удивлённых возгласов девушки из-за стены, в комнату вошла парочка моих друзей. — Привет, — обеспокоенная Розалинда тут же оказалась рядом со мной, протягивая руку в требовательном жесте. — Что? — я не сразу сообразил, чего от меня хочет хозяйка этого жилища. — Дай послушать. И снова запись на репите. С каждым произнесённым мной словом на плёнке, Роуз всё больше хмурилась, уходя куда-то далеко в свои мысли. — И что, О’Нилл поверила в то, что ты говоришь о ней? — девушка глубоко задумалась, покачала головой, а затем замолчала на какое-то время. — Хотя, что тут удивительного, вы иногда морозите и не такую херню, — Бейтс поджала губу, бросив короткий взгляд на тут же потупившего взор Харлотри. — Но это же… Ваши отношения, они же… — Ты, Рози, кажется, уже забыла, что перед нами сидит парень, перетрахавший половину Сентфора, — любезно напомнил девушке Джейк. — Поддержал, друг, спасибо, — я ещё больше нахмурился, понимая, в какую задницу встрял. Харлотри плюхнулся на диван рядом со мной, а Роуз притащила чай, напрочь отказавшись наливать алкоголь, мол, нахерачиться всегда успеем, а размышлять сейчас нужно было здраво. — Нам нужен оригинал записи, — изрекла Бейтс. — А чтобы добыть его, надо понимать, кто мог быть хозяином этой отвратительной вещицы, — девушка указала в сторону диктофона, брезгливо поморщившись. — Рози, зачем этому человеку оставлять у себя оригинал? — удивился Джейк. — Не зачем. Если ты не обратил внимания, плёнка всё ещё крутится, я не останавливала кассету. — И? — мы с Харлотри явно не догоняли ход её мысли. — Плёнка чистая. Новая. Пустая. Переписанная. Значит, у той сволочи, кто владел этой всей фигнёй, была возможность отдать и пустую кассету, и сам диктофон, прекрасно понимая, что этого всего можно лишиться. Аппарат вполне мог пострадать, банально разбившись о стену или вылетев в окно. А ещё возможно, что на первой плёнке была какая-то запись, которая могла сдать с поличным её обладателя, — ход мысли Рози мне определённо нравился. Появлялось хоть какое-то рациональное зерно во всём произошедшем. — Давай думать логически. У тебя есть диктофон? — Джейк смотрел на меня как на идиота. — Нахера он мне нужен? — я чуть не поперхнулся горячим напитком. — А у Бобби? — Харлотри подпёр кулаком подбородок, задумчиво рассматривая картину, висящую над диваном. — Да, кстати, — я задумался, припоминая, что после какого-то симпозиума брат явился домой с дипломом за первое место и призом: новеньким диктофоном. — У него есть. — У Сильвии Вест, кстати, тоже есть эта шайтан-машина. Ей по учёбе надо, она планирует закончить с отличием, поэтому щепетильно записывает на эту штуковину все лекции, — Розалинда накручивала локон на палец. — Но она бы ни за что не рассталась с ним на время уроков! — То есть диктофоны есть у ботаников, — нахмурился Джейк. — Но вот незадача, им всем абсолютно похер на Тёрнера и его отношения. Плюс, если на эту херню записывают лекции, то отдать устройство на время учёбы вряд ли кто-то согласился бы по доброй воле, — друг размышлял вслух. — Кому вообще могло прийти в голову… следить за нами? Я не могу даже близко предположить, как этот разговор мог привлечь чьё-то внимание? И уж тем более, как человек мог додуматься не просто подслушать, но и записать, а потом смонтировать и подпихнуть Саре? — Может быть, тупая шлюха Флетчер? — Бейтс поджала губу. — Её счастье, что я узнала о поползновениях на мою территорию тогда, когда она находилась вне досягаемости. — Сильно вряд ли. Тогда запись бы подсунули не Саре, а тебе, — в висках пульсировало. — Кому мешают ваши отношения? Кого ты послал? Кому разбил сердце? — было видно, что Харлотри очень хотел помочь мне разгадать эту загадку. — Майкл, а что насчёт твоих новых знакомых? Может быть, тебя барышни из Драконов поделить не могут? — продолжала размышлять Рози. — Нет. Не то. Не то, — я качал головой, сверля глазами виноватую в моих проблемах технику. — А что если мы не в ту сторону копаем? — Джейк даже приподнялся на месте. — А вдруг всё даже проще, чем мы тут насочиняли. Ну кому нужен Тёрнер сейчас, а? Не в обиду, друг. Мадмуазель О’Нилл его приручила, сделав на сотню процентов верным и домашним. Да блядь, Майкл даже на переменах практически всё время проводит только с ней. Ему уже и глазки в коридорах не строят! — выпаливал Харлотри. — Тёрнер занят, бабьё с этим смирилось. А вот Сара… — друг так красноречиво посмотрел мне в глаза, будто ожидал, что я сразу же догадаюсь, к чему он клонит. — А, кстати, да… — Бейтс встала с дивана и начала мерить шагами комнату, бросая на меня взволнованные взгляды. — Да что, чёрт возьми, вы хотите сказать? — я терял терпение, упорно не понимая, на что эти двое тут так старательно намекали, многозначительно переглядываясь. — Мы определили, что диктофон — вещь недешёвая, и позволить её купить себе могут далеко не все, так? — Джейк почесал подбородок. — Определили, что к тебе интерес уже все потеряли, сдал ты позиции… Но вот есть один третий, который то и дело вьётся возле вас с Сарой, — я искренне не понимал, о ком идёт речь, отчего чувствовал себя как минимум тупым. — Диктофоны используют на допросах в полицейских участках, — видя моё непробиваемое непонимание, перебила своего молодого человека Розалинда. — Это всё мог подстроить Никсон, — выпалила и зажмурила глаза. Шок. А затем неприятие. — Да ну нет, — кожа стала гусиной. — Я, конечно, не перевариваю шерифского отпрыска. И, да, он постоянно околачивается рядом, но я не верю, что Дерек бы стал этим заниматься. Честно, не думаю, что он настолько идиот, что рискнул бы пойти на эту подставу, потому что, рано или поздно, всё перемелется. И, когда правда всплывёт наружу — а она всплывёт, — уверен, что Сара собственноручно придушит того, кто смонтировал эту хрень. А если выяснится, что это действительно подстроил Никсон, то ему просто не здравствовать на этом свете, — я вздохнул. — У нас пока больше нет вариантов, и эту версию надо проверить. Только аккуратно, — пожал плечами Харлотри. — Мы можем с тобой навестить его вместе, чтобы, в случае чего, было кому удержать тебя от необдуманных поступков, — предложил друг. — А там, если это реально сделал не шкет, глядишь, и на умную мысль натолкнёт. Вот почему-то уверен, что он в курсе, откуда растут ноги! — Не думаю, что Дерек захочет вам помогать, если он непричастен к этому… Я и сама могла бы попробовать поговорить с О’Нилл, но боюсь, что не смогу вытянуть и слова, потому как Сара не дура, поймёт, что я не просто по-дружески интересуюсь этой информацией, — Бейтс повела плечом. — Но давайте попробуем, что мы теряем? Майкл, когда, говоришь, всё произошло? — В пятницу. — Отлично, вы оба немного успели остыть. Это прекрасно, — кивнула Роуз своим мыслям. — Рози, спасибо тебе, конечно, правда. Но решить эту проблему с Сарой я должен сам. Ну что за глупости, подсылать подружку, чтобы та убеждала девушку в моей невиновности? — я закатил глаза. — Я могу просто осторожно спросить, кто дал ей запись, — девчонка хлопала глазами. — Оставим это как запасной вариант, хорошо? — я не стал обижать Бейтс, прекрасно понимая, что предлагала она это из лучших побуждений, но такое вмешательство действительно считал лишним. Во всяком случае, пока. — Если что, Майкл, я на подхвате, — Розалинда говорила убаюкивающим тоном, и я был весьма ей благодарен. — Спасибо, — поддержка друзей была приятной до щипания в глазах. — Но не ходить с тобой к Никсону и не проси! — Джейк скрестил руки на груди. — Я в деле. — Чёрт с тобой, — я искренне улыбнулся впервые за эти бесконечные двое суток. Бейтс усадила нас за стол, заставив поесть перед тем, как мы отправимся разбираться в этой истории. А незадолго до того, как выпустить из квартиры, дала наставления, чтобы мы ещё больше не наломали дров, а потом отпустила с богом, разве что не перекрестив вслед.***
— Джей, мне почему-то кажется хреновой затеей соваться к Никсону. Я практически уверен в его непричастности к сему мероприятию, — что-то во мне практически кричало, что это всё — полнейший бред, ноги отказывались идти, хоть мы с Харлотри уже и подбирались к жилищу шерифа. — Спокойно поговорим с ним и всё. Ты хочешь выяснить, кто виноват? — друг замедлил шаг, уверенно заглядывая мне в глаза. — Я вот сейчас думаю, а важно ли это? Надо просить прощение за спор, Сара ведь не должна была поверить остальному услышанному всерьёз? Роуз права, мы оба немного остыли, теперь можно думать рационально, — во мне всё ещё теплилась надежда, что всё это сотрётся, что девушка чувствовала без меня ту же пустоту, которой было наполнено моё нутро. — Во-первых, ты должен понимать, верит-нет, нам нужны доказательства. Они всё равно нужны, Майкл! Даже если О’Нилл скажет, что поверила, зерно сомнения останется, зачем тебе это нужно? Во-вторых, с твоей репутацией, не факт, что она реально поверит, уж извини. И в-третьих, не думаю, что ты так просто спустишь это с рук тому, кто это всё устроил, — Джейк закатил глаза, разжёвывая очевидные вещи. — Да, — я тяжело вздохнул. На этот раз Харлотри был прав как никогда. В дверь звонить даже не пришлось, мы пришли вовремя: стоило нам подойти к крыльцу, как Дерек вышел за дверь, закрывая за собой замки. — Чем обязан? — кинув в нашу сторону презрительный взгляд, спросил Никсон, не удосужившись даже поздороваться. — Я к тебе за помощью, — а смысл ходить вокруг да около? — А я — арбитр, — Джейк протянул полицейскому шкету руку в дружеском жесте. Скрепив рукопожатие, парнишка спустился с крыльца, направляясь вниз по улице. — Сраное дежавю, — добавил Харлотри шёпотом. — Я к Кэнди, тороплюсь. Можете проводить, — небрежно кинул он через плечо, и мы поплелись следом. — Послушай, Дерек, — я старался быть максимально любезен, отгоняя от себя скептицизм. — Ты же знаешь, что случилось с Сарой. Паршивый Никсон ухмыльнулся, а затем покачал головой. — Знаю, — он даже не стал отрицать этого факта. Хотя о чём это я? Наверняка всё окружение О'Нилл было в курсе событий минувшей пятницы. — Расскажи всё, что тебе известно… Пожалуйста, — последнее слово сначала застряло в горле, но потом всё же вырвалось наружу. — С какой стати мне помогать тебе, Тёрнер? — не снимая с лица противной ухмылки, Дерек продолжал двигаться в сторону дома Нельсон. — Не мне, а ей. На той записи не было и толики правды, не было и слова о Саре. Это монтаж. Умелая вырезка из контекста. Речь шла об отношениях этого придурочного и Флетчер, — я кивнул на Джейкоба. — И даже о споре? — вздёрнул бровь Никсон, по-видимому, будучи оповещённым о случившемся в мельчайших подробностях. — Чёрт, да, но за это я извинюсь, я давно хотел всё рассказать… Но в остальном ни слова о ней. Это правда, Дерек… Я прошу тебя, скажи, как эта запись попала к ней? Где мне искать оригинал? — сам не понимая, почему, я готов был практически умолять этого мелкорослого… Но он был единственным способным пролить свет на эту мутную историю. — Да понимаешь… Ваш конфликт и мне выгоден, — полицейский шкет сложил руки на груди, явно откровенно провоцируя меня и выжидая дальнейших действий. Я посчитал про себя до пяти, все силы бросая на то, чтобы не сжать ладони в кулаки и не съездить по его физиономии, но на большее уже терпения не хватило. — Рано или поздно Сара узнает правду. И я всё равно добьюсь её прощения, даже если для этого мне придётся рисковать собственной жизнью, — я остановился, не желая дальше продолжать путь с шерифским выродком. — Громкие слова, — Никсон пожал плечами и невольно притормозил рядом с нами. — Я люблю её, — произнёс на выдохе, всё ещё надеясь на то, что здравый смысл и хоть какая-то толика сочувствия и понимания-таки проклюнется из недр души этого мелкорослого. — Я тоже, — ошарашивающее заявление Дерека застигло врасплох, а с его лица сползла ухмылка. Харлотри, охренев в край, широко распахнул глаза и даже споткнулся на ровном месте. Повисла тишина, которую, казалось, можно было потрогать руками. Молчание становилось настолько осязаемым, что я пребывал в уверенности: мы все почувствовали, как раскалился воздух. Я же догадывался, что не просто так он вьётся вокруг моей девочки, но такого прямого признания не ожидал. Чёртов ублюдок! — Но О’Нилл с Тёрнером, — наконец вставил свои пять копеек Джейк. — И Майкл сделал ей предложение. — Не видел кольца на пальце Сары, — еле выдавил из себя обалдевший на этот раз Никсон, глаза которого округлились в удивлении. — Оно висит у неё на цепочке. Можешь проверить, — я небрежно отряхнул невидимые пылинки на рукаве куртки. Меня это раздражало. Какого хрена я должен ему что-то доказывать? Дерек извлёк из кармана сигареты, подкурил и посмотрел в небо, явно взвешивая, что следует сказать дальше. — Она и знать тебя сейчас не хочет, так что на твоём месте я бы не был настолько уверен, что кольцо всё ещё там… Ты не заслуживаешь и ноготка О’Нилл. Ты можешь вмешать её чёрт пойми куда, — горький смех противно осел на подкорке. — Но Сара… И если ты говоришь правду про предложение, — парень запнулся посреди фразы. — А всё то, что в диктофоне, не имеет к ней никакого отношения… Эти слова больно ударили под дых, посеяв в голове крупицы сомнения. Эта вещица не была простым украшением, скорее слишком важным показателем. Каким-то гарантом того, что наша история будет длиться до последнего вздоха, и я надеялся, что для О’Нилл это настолько же серьёзно, насколько было и для меня. — Линда одолела до блевоты! Несмотря на то, что с Роуз у меня всё хорошо, тьфу-тьфу-тьфу, — друг постучал по голове три раза. — Флетчер то и дело норовит зажать меня в тёмном углу школы, чтобы всё нахрен испортить. И я уже не мог придумать, как можно красноречивее обозначить территорию моей с Розалиндой личной жизни. Мы и обсуждали-то это после тренировки, когда не было ни одной живой души в раздевалке, кроме нас с Тёрнером, — снова влез Харлотри. — Она, конечно, сильно страдает. Выглядит примерно как вышеупомянутая Бейтс после недельки разрыва с тобой, — обращаясь к Джейку, Никсон надавил на его больную мозоль, заставляя и меня понервничать, представляя состояние своей девочки сейчас. — Но помогать тебе, Майкл… — Ты же любишь О’Нилл. Нравится, что девушка доводит себя до нервного истощения? Не о себе, о ней подумай, — мой лучший друг смог подобрать слова гораздо правильнее, чем это сделал бы я. — Это меня и сдерживало с самого начала нашей милой беседы от того, чтобы не выслать вас обоих нахер первым же рейсом, — Дерек точно проверял мою выдержку на прочность. — Никсон, помоги, а? — предательски дрожащий голос выдавал моё состояние с головой. — Ради Сары, — жестокая улыбка как броня от вскрывающихся истинных чувств. Наверное, прошло около минуты, пока сын шерифа не продолжил: — Прямым текстом не скажу, у вас и так две головы вместо одной. Хотя, с какой стороны посмотреть… — я напрягся в ожидании информации, мысленно отмахиваясь от его грёбанного сарказма. — Сопоставьте время дополнительных занятий в школе с тренировкой, а ещё подумайте, кто может иметь к вашей команде отношение, — хмыкнул Никсон. — Думайте. И бывайте. Меня Кэнди ждёт, — и тут же, развернувшись на пятках, шерифский сынок почесал в сторону дома своей кудрявой одноклассницы. Харлотри хотел было одёрнуть Дерека за плечо, но я удержал его на месте, лишь кинув удаляющемуся парню вслед искреннее «Спасибо». — Скотина, — тихо выругался Джейк, сплюнув. — На его месте я бы не рассказал нам и этого, — честно признался я, поворачиваясь в противоположную сторону. — Всё будет хорошо, Майкл, — друг участливо похлопал меня по спине. — С расписанием дополнительных нам бы здорово помог Бобби, — ощущение своей ничтожности перед навалившимися проблемами загоняло в угол. — Этот октябрь не войдёт в список лучших месяцев жизни, да? — сочувствующе выдавил Харлотри. — Уж точно… — Кто имеет отношение к нашей команде? — задумчиво произнёс Джейкоб. Его сдвинутые к переносице брови и залёгшая на лице тень размышлений указывали на то, что в черепной коробке парня происходили тяжёлые мыслительные процессы. — Баба какая-нибудь. Но причём здесь мы с Сарой? — неудержимая лавина осознания накрыла нас одновременно. — Моринг! — ошарашенные, мы смотрели друг на друга, не в силах переварить информацию, которая только что обрушилась на нас с недюжей силой. — Я вытряхну из этой рыжей башки всю дурь, — и меня ослепила такая ярость, помочь совладать с которой не смогла бы ни одна живая душа. Руки тут же сжались в кулаки, а по лицу и шее заходили желваки. — Ей просто конец. Уж не знаю, как Харлотри смог хоть капельку отрезвить моё сознание, но одумался я уже на подлёте к особняку чёртового семейства, напрочь отравляющего мне жизнь, с повисшим на моих плечах Джейком, который что-то зудел над ухом. — Майкл, ты же её покалечишь, — друг был покрыт нервной испариной, а в глазах Харлотри застыл какой-то животный, смертельный ужас. — На счастье Адель, я не бью девушек, — я скинул с себя утяжелитель и отряхнулся. — Чёртова сука! — Может это всё же не она, а? — с какой-то надеждой произнёс Джейкоб, прекрасно понимая, что если всё это действительно подстроила Моринг, то ей точно несдобровать, потому как она перешла уже все дозволенные черты и границы на свете. — Она часто ждёт Стива после своей грёбанной журналистики, на которой, совершенно точно, пользуется диктофоном. Проебать его для Адель не стоит ничего: родители новый купят! Насрать мне или за то, что выбрал не её, а, может, просто из пакости? Это абсолютно точно стиль Моринг, здесь и к гадалке заходить не нужно! — и снова агония поднималась над сознанием. — Что будешь делать? — Харлотри силой удерживал меня на месте, сжимая предплечья и подталкивая обратно. — Я не буду с ней даже разговаривать, Джейк. Но эта треклятая запись будет у меня сегодня же, поверь на слово! — оттолкнув друга, я уверенно направился к особняку, предвкушая кровожадную расправу над этой рыжей курицей. Несмотря на все мои угрозы и протесты, Харлотри наотрез отказался уходить и поклялся, что в этот дом я зайду только вместе с ним. Но фортуна, к сожалению, была не на моей стороне, потому как никого из этого семейства тупо не оказалось дома. Я трезвонил в звонок, стучал в окна всего первого этажа и пинал ногами не только парадную дверь, но и ведущую в особняк с заднего двора. Закрыто. К моему грёбанному сожалению, Моринги куда-то отвалили, а уж когда явятся, было не ясно. Джейкоб, по-братски приобняв меня и, кажется, облегчённо выдохнув, предложил добраться до их с Роуз квартиры и наебениться в такую хламину, что ранее нам и не снилась. Наконец признав поражение и тщетность своих попыток в выкапывании Адель из-под земли, я согласился с предложением товарища, и мы побрели к нему домой. — Только дай мне слово, Майкл! Пообещай! Ты не сунешься к ней разбираться в одиночку! — Харлотри сжал моё плечо с недюжей силой. — Обещай! — Обещаю. Напоследок я подумал, что если бы Харлотри не держал меня всеми конечностями, я бы спалил этот особняк к ёбаной матери.Квартира Харлотри
Не могу вспомнить, происходило ли со мной когда-нибудь такое, чтобы такое количество выпитого алкоголя настолько не брало организм, а приносило только грёбанное осознание того, как сильно я тоскую по своей девушке. Мы допивали уже, кажется, пятую бутылку бурбона на троих. Учитывая, что мы с Джейком, как истинные джентльмены, брали львиную долю алкоголя на себя, то вообще удивительно, как мы оба ещё не валялись где-нибудь в отключке. Я видел, как старательно ребята стараются не зажиматься на диване, чтобы не ранить лишний раз мои чувства, но даже если бы я сейчас находился один, без этой влюблённой, как в первый день, парочки, то единственной мыслью в голове всё равно оставалась бы моя девушка. Мне отчаянно, до ломоты в костях, хотелось прижать Сару к себе, заверить, что всё будет как раньше, и что я никогда в своей жизни не позволю себе, да и никому вообще, её обидеть. Хотелось умолять простить, чтобы О’Нилл забыла всё как страшный сон. И просить впредь просто мне верить. Безоговорочно. Каждому слову. Я клялся себе никогда ей не врать. В жизни может случиться ещё много недопониманий, но отныне я хотел, чтобы мы обсуждали всё вместе. Разговаривали, выясняли, скандалили, в конце концов, колотили посуду, но всё же наконец приходили к какому-то решению, а не переживали проблемы самостоятельно, на расстоянии. Если, конечно, она выслушает. Я не успел даже заметить, когда в квартире нарисовалась Стефани, просто по-дружески обнявшая меня и заверившая, что всё обязательно будет хорошо. Позже подтянулся и Вишня, притащивший с собой знакомую всем смертоносную бутылку с излюбленным Everclear. Ягодный максимально держал дистанцию с хозяевами квартиры, разместившись на подоконнике, дабы не провоцировать лишний раз Джейка и не встречаться глазами с Роуз. А главная активистка школы очень быстро перебралась с дивана к окну, разделив с кудрявым импровизированную лавочку под предлогом того, что в окно удобнее курить, ведь вставать и выходить никуда не надо. Если кто и обратил внимание на столь нелепый предлог её перемещения, то виду не подал. Несмотря ни на что Эван приехал, не переживая о том, что мой уже порядочно нетрезвый лучший друг может натворить дел. Но, надо отдать последнему должное, он упрямо делал вид, что этого гостя просто не существует в пространстве небольшой квартиры. Кстати, Кудрявый был единственным, кто вспомнил о том, что было бы неплохо ещё дать пиздюлей Стивену за то, что в его прямую обязанность должно было входить держать свою ненормальную бабу на поводке и даже не просто не позволять устраивать таких представлений, а пресекать на корню все попытки выкинуть что-либо подобное. Порядком надравшийся Харлотри рвался пойти и начистить морду Роджерса уже прямо сейчас, но Розалинда, понимая масштаб надвигающейся бури, уселась к нему на колени и торжественно пообещала отпустить Джейка расправиться с этим патлатым индюком с сальными волосами завтра. Наверное, именно нежелание спорить со своей девушкой и остановило друга, жаждущего кровавой мести. Я не мог не отметить, как Стефани (которая только по девочкам, да) украдкой поглядывает на Ягодного, то и дело придерживая его руку с зажатой бутылкой ликёра, даже не разбавленного швепсом. Беспокоится, чертовка. И пусть даже не вздумает отрицать, если я вдруг когда-то её об этом спрошу. Кажется, откровенно кричащая татуировка с именем неизвестной нам Эффи на половину руки девушки больше совсем не парила Эвана. И сама Стеф даже не стала противиться, когда Вишня приземлил ладонь на её талию, притянув к себе, оживлённо рассказывая всем присутствующим истории из своих школьных лет. Ребята очень старались не касаться больных тем, личных взаимоотношений, пытаясь отвлечь. Они, все мои близкие, собрались, позабыв о взаимных конфликтах, дабы поддержать в такой нелёгкий момент, и именно тогда я почувствовал себя просто отвратнее некуда. Тоска раздирала меня в клочья, и, признаться, это было гораздо хуже пустоты, что горела во мне последние два дня. В окружении этих двух парочек я ощущал себя настолько ничтожным и не нужным никому, что, выбрав момент, я, не предупреждая никого, тихонько выскользнул за дверь, оставляя компанию в убежище Джейка и Рози. Ну хоть у кого-то всё хорошо… Домой идти не хотелось, и я, волоча свою кожанку отчасти по земле, бесцельно шёл, куда ведут ноги и глядят глаза. Мимо проносилась жизнь, а я просто брёл своим маршрутом, уничтоженный и раздавленный случившимся. Изредка проезжающие автомобили, смеющиеся прохожие — всё это напоминало о том, что мир до сих пор продолжает вращаться, хоть для меня время и остановилось. Я упорно шёл, не оглядываясь по сторонам, пока прямо перед носом не возникла табличка с адресом…Данхем стрит, девятнадцать
Помешкав немного, я обрушил несколько ударов на дверь. — Эй, брат, с тобой чего? — Микки сделал шаг назад, пропуская меня внутрь. Татуировщик задвинул занавеску на двери, перевернув к улице табличку со словом «Закрыто». Я прошёл по погруженной в приятный полумрак комнате и молча приземлился на кушетку. Только там уже выдохнул, до фонтана из искр в голове сдавливая пальцами глаза. — Я смотрю, и алкоголь не берёт, — тихо констатировал товарищ, качая головой. — Хорошая музыка и крепкий чай будут кстати… — парень направился на импровизированную кухоньку, а несколькими минутами позже вернулся с какой-то кассетой и ароматным напитком, отдающим чабрецом, на подносе. Разместив чашки на тумбе рядом со мной, татуировщик повернулся к магнитофону. — Ох, Мик, у меня на плёнку с некоторых пор аллергия, — тошнота моментально подкатила к горлу, стоило мне заметить, что товарищ берёт в ладонь чёрный кусок пластика с шестерёнками внутри. — Scorpions. Неизданное. Несколько дней назад подогнал мой давний друг, ныне их звукарь, — довольно кивнул татуировщик. — Эксклюзив. Неизвестно, выпустят ли когда-то этот материал… Так что это уже легенда! Небольшой салон наполнил сырой звук первых записей песни, слова которой заставили сердце уйти в пятки. И я понял, как именно буду просить у Сары прощения за свой проступок и за такой идиотский спор. А остальное… Остальное уже не было важным, оставаясь в покрове этой ночи.