Пробуждение

      Спокойно. До жути спокойно. И это чертовски напрягает. Может, кто-то этому и рад, но вот Стайлза не покидает сильнейшее беспокойство по этому поводу. Всё течёт своим чередом, дни сменяются, ничем друг от друга не отличаясь. Будильник, школа, встреча с друзьями, домашка, сон — и так по кругу, замкнутому хренову кругу, который уже хочется разорвать. Только Стилински больше, чем уверен, что цикл прервётся далеко да не из-за него. И Стайлз боится этого, ведь непонятно, что и как прервёт этот круг.       Все вокруг него наслаждаются жизнью и таким долгожданным спокойствием после стольких ужасных событий. Тяжело давшаяся победа над Ногицунэ сильно измотала каждого и морально, и физически. Они все заслужили отдых от сверхъестественных войн.       Скотт всё своё свободное время проводит с Кирой, Лидия целиком и полностью погрузилась в учёбу, помогая при этом Малии. Выпускной класс как-никак — все должны постараться, чтобы с нормальными оценками окончить школу. Дерек и Питер вообще не появляются в поле зрения, судя по всему, практически не выходя из лофта. Все по-своему рады и счастливы, живя самой обычной человеческой жизнью, что уже кажется непривычным. Нет, Стайлз не параноик, просто он рационально подходит к сложившейся ситуации. Как там говорил МакКолл: «Регрессия к среднему значению»? Именно это и пугает. Всё стремится к балансу. Если одна из чаш весов качнётся, то и другая должна качнуться, чтобы прийти к равновесию. Всё слишком хорошо уже очень долго, а это значит, что рано или поздно должно стать плохо, причём очень плохо.       Чувства к Лидии со временем угасли, былой огонь догорел. Он по-прежнему всегда придёт к ней на помощь, но уже не будет внутренне страдать, сгорая в муках, наблюдая, как она встречается с другим. Его сердце пока не занято никем.       В последнее время Стайлз вообще не испытывает никаких ярких эмоций, а в чувствах завис между апатией и тревогой, преследующей его постоянно. Ему было даже немного жаль, что он перестал видеться с Дереком — некого теперь было подбешивать. Пусть Стайлз и протирал регулярно своей тушкой ближайшие твёрдые поверхности, когда доводил хмуроволка до точки кипения, но всё же, как бы там ни было, взаимоотношения у них были на уровне очень тонкого взаимопонимания… И всегда их общение сопровождалось сильным всплеском эмоций. Этого почему-то дико не хватает.

***

      Этой ночью сон к Стайлзу никак не хочет идти. Он ворочается в кровати, то закутываясь в одеяло по уши, то скидывая его в ноги. Сна нет ни в одном глазу. Он с обречённым вздохом встаёт с постели и подходит к окну, открывая его.       Парень вдыхает полной грудью свежий воздух, наслаждаясь окутавшей его прохладой. Стоит тихая и ясная октябрьская ночь, приятным спокойствием пронизывая всё вокруг. Да, сегодня заснуть у него явно не получится. В голове так некстати всплывают воспоминания о былой причине бессонницы. Стайлза передёргивает. Ему до сих пор снятся кошмары о том, что он творил под контролем Ногицунэ. Ужасающие сновидения раз за разом заставляют его с глухим вскриком просыпаться посреди ночи. Отец прекрасно об этом знает, но ничего не может сделать из-за упрямства сына, который наотрез отказался говорить с психологом или хотя бы с Мелиссой.       Вдруг в голову закрадывается одна интересная идея. Стилински усмехается, качая головой, словно говоря самому себя: «Нет, Стайлз, ни за что, даже не думай. Это слишком даже для тебя». Но, тем не менее, эта безумная мысль твёрдо укореняется в голове, толкая на глупости. — Ну, ладно, прогуляться по лесу ночью не так уж и непривычно для меня, — думает Стайлз, выходя из своей комнаты и осторожно прикрывая дверь без единого шороха, — отца будить всё-таки не хочется.       Он мягко ступает по полу, стараясь не издавать ни звука, но неожиданно половица, лежащая у самой лестницы, жалобно и протяжно скрипит под его ногой. Стайлз вздрагивает, запинаясь, но не падает, вопреки силе гравитации удерживая равновесие, пусть и замерев в позе ласточки, которая готова покатиться кубарем вниз по лестнице. Стилински тихо проклинает своё везение, прислушиваясь. Тишина. Он облегченно выдыхает, принимая полностью вертикальное положение, спускается по лестнице и выходит из дома уже без приключений.       Стайлз садится в свой повидавший многое джип и заводит мотор, который, словно чувствуя желание своего хозяина, тарахтит намного тише, чем обычно. Парень сам не знает, зачем именно куда-то едет, просто к лесу, туда, где можно побродить, ни о чём не думая. Почему-то ему это надо.       Он выезжает за город. На шоссе больше нет ни одной машины. Где-то белой дымкой стелится туман. Вокруг лишь жуткая темень леса, откуда, кажется, кто-то наблюдает.       Спустя несколько минут Стайлз останавливается на обочине дороги, глуша мотор. Он вылезает из джипа, хлопнув дверью, и, обойдя его, встаёт около, смотря во тьму леса перед ним. — Странно всё это, — мелькает у него в голове.       Причём он сейчас обо всём: о том, что такая мысль пришла ему в голову, о том, что приехал сюда. Он всегда подходил рационально к вопросу безопасности и не шёл на подобные глупости. Почему же в этот раз он ломает свои собственные принципы?       Стайлз прикрывает глаза, прислушиваясь. Тишина. Абсолютная давящая тишина, которая окутывает коконом гнетущего спокойствия. Но что-то всё же слышится. Звука нет, но есть какое-то странное ощущение, которое тянет куда-то. Негласный зов просит идти туда, вперёд, в самую чащу леса. Эфемерные струны, пронизывающие всё вокруг, издают беззвучную мелодию. И Стайлз её слышит. Это его очень сильно беспокоит, но всё же Стилински, распахнув глаза, целенаправленно идёт в сторону леса.       Он явно здесь не просто так, но понять, для чего именно, пока не может. Благоразумно прихваченный фонарик тусклым светом освещает землю под ногами, засыпанную пожухлыми листьями. Стайлз ёжится в своей излюбленной толстовке из-за ночной прохлады и оглядывается вокруг. Ничего и никого. И это очень радует.       Стайлз заходит всё глубже и глубже в лес, ведомый непонятным навязчивым ощущением. Он не знает, чем оно вызвано. Стилински хочет разобраться, кто или что таким образом его зовёт. А в том, что тут не обошлось без сверхъестественного, он уже уверен на двести процентов. Но почему именно его зовёт это что-то? Стайлз же просто человек, который не обладает никакими необычными способностями, пусть и посвящён во всякие мистические дела Бейкон Хиллс.       С такими размышлениями он и идёт дальше, продолжая анализировать ситуацию. Со стороны может показаться, что Стайлз целенаправленно идёт к чему-то, но он просто руководствуется ощущениями, которые ведут его.       Неожиданно парень слышит шорох, а затем металлический звон где-то впереди. Он вскидывает фонарик, направляя свет именно туда, откуда шёл звук. Сердце предательски начинает биться быстрее, громко ударяясь о рёбра. — Па-па-дос, — мысленно тянет Стайлз, судорожно оглядываясь, впрочем, тут же натыкаясь взглядом на источник шума.       В паре метров от Стилински засыпанное кучей листьев шевелится нечто, и в ту же сторону тянется металлическая цепь с крупными звеньями, скорее всего, от капкана. Стайлз облегчённо и вместе с тем взволнованно выдыхает. Существо, судя по всему, очень маленькое, но явно раненое — из кучи листьев доносится тонкий жалобный скулёж и что-то вроде попискивания.       Стайлз быстро подходит ближе, светя фонариком прямо на место копошения. Он приседает на корточки и осторожно скидывает верхний слой листьев. Глаза вмиг расширяются, когда парень видит раненое существо, которое похоже и в то же время не похоже на обычных представителей царства животных. Перед Стайлзом на земле лежит маленький, даже меньше взрослой кошки, судя по всему, волчонок. Его уши непропорционально большие и заострённые с кисточками на кончиках. Но Стилински поражает цвет шерсти. Спинка волчонка, шея и затылок имеют тёмно-серый оттенок, но к лапам, к носу и хвосту шерсть светлеет, становясь белой. От самого носа и до кончика хвоста вдоль спины идёт яркая бирюзовая полоса. Волчонок выглядит очень пушистым, словно он плюшевый мишка.       Парень резко одёргивает себя, когда встречается взглядом со зверьком. Тот смотрит на него практически с мольбой. В чёрных глазах читается боль и сильный испуг. Но его взгляд несвойственен для животного — он слишком осознанный, умный.       Стайлз осматривает повреждение. Задняя лапка волчонка оказалась в капкане, острые зубья которого вонзились в бедро. Все листья под ним закапаны, если не залиты, кровью. Повезло, что капкан относительно небольшой, рассчитанный, должно быть, на зайцев. Если бы это был медвежий капкан, то… Парню даже страшно думать об этом.       Стайлз, уже знакомый с механизмом капканов, осторожно его дезактивирует и аккуратно освобождает лапку волчонка. Он тут же отползает и пытается встать, но, не пройдя и двух шагов, падает, тонко взвизгнув. У Стайлза сердце кровью обливается, пока он наблюдает за волчонком. Тот неожиданно поднимает голову и смотрит прямо на парня. Он словно ждёт от него каких-то действий. В его глазах Стилински читает просьбу о помощи.       Желание помочь перекрывает все остальные чувства и доводы сознания. Стайлз осторожно берёт волчонка на руки и поднимается. Тот, на удивление парня, доверчиво жмётся к нему. Он не пытается укусить или вырваться, словно только этого и ждал.       Стайлз удивительно быстро выходит из леса и тут же застывает в непонимании. Светает. Небо начинает медленно, но верно светлеть, возвещая о приходе дня.       Сколько же он пробыл в лесу? Бродил он точно недолго. Куда же пропало столько времени? Спустя пару секунд Стайлз даёт себе мысленный подзатыльник, вспомнив, сколько же он провалялся в постели в тщетных попытках заснуть. Значит, сейчас где-то четыре-пять утра. — Следует поторопиться, чтобы успеть до того, как папа проснётся, — устроив волчонка у себя на коленях, думает парень, заводя машину.