Пианист в Доме Грусти

-Ночью будет дождь, — Дастин задумчиво оглядывал верхушки деревьев, которых почти не касался прохладный ветер — Нужно будет отодвинуть мою кровать от окна, иначе опять проснусь под мокрым одеялом. В ответ на его размышления идущие рядом Лукас и Уилл лишь молча закивали. Они должны были наслаждаться долгожданной возможностью покинуть пределы корпусов, но вместо этого лениво брели вдоль дубовой посадки. Угнетенный каждый своими думами, они не могли допустить саму мысль о радости, которая охватывала всех остальных пациентов. Директор Бреннер проявил неслыханную щедрость — отменил все процедуры и позволил больным в сопровождении небольшого количества санитаров погулять по территории Сэдхауса. Сразу после завтрака им выдали теплые вязаные кофты и сменную обувь, измерили у каждого температуру, только после этого вывели на большой луг через парадные двери. В преддверии осени природа достигла своего пика насыщенности. Если в прошлый раз дубовая роща показалась Уиллу сырой и мрачной, то теперь, когда сквозь кроны пробивались яркие солнечные лучи, лес обретал чарующий вид. Невысокий газон все еще хранил на своих травинках холодные капли росы, а тяжелый от влаги гравий мягко хрустел под ногами и не позволял пыли подниматься в воздух. Быть может, восприятие зависело от длительного заточения, но в это утро Сэдхаус не угнетал и не давил. Возможно, все дело было в освещении. Утренние лучи выгодно подсвечивали все детали фасада, сверкали по окнам и переливчато играли в витражах. Этим местом можно было любоваться, но только при условии, что богатая фантазия сумеет переиграть его зловещую суть. Те немногочисленные пациенты, которым дозволено было покинуть здание, разбрелись по участку. На двадцать человек выделили всего пять санитарок, которые быстро передвигались от одного больного к другому, пытаясь контролировать ситуацию, но это вовсе не требовалось. Оказавшись на свежем воздухе, пациенты, очевидно, совсем не думали о побеге или хаосе. К тому же, успокоительное, которое им выдавали перед завтраком, отлично действовало. Никто из гуляющих не проявлял агрессии или неконтролируемой ярости. Их больше заботили спящие в траве бабочки, которых они бережно трогали кончиками пальцев. Сомнения вызывал даже сам факт того, что эти люди знают, где выход. Санитары ошибаются, думая, что кто-то из тяжелобольных захочет сбежать. Как бы странно ни звучало, но в этом месте им было хорошо, что никак не касалось троицы, шествующей вдоль редких дубов. Они вот уже пятнадцать минут упорно игнорировали крики санитарок о том, что им запрещено подходить к деревьям. Никто из них не собирался бежать в лес, тем более, что их ноги уже намокли от росы. Далеко ли они так убегут? К тому же, каждый из них прекрасно знал, что территория оцеплена высоким забором, через который невозможно перебраться. -Почему нам не позволяют гулять с другой стороны? –Уилл не прекращал попыток разглядеть через густые заросли хоть кусочек океана. Все тщетно. Справа водную стихию перекрывали дубы, а слева обзору мешало здание лечебницы. -А у обрыва этих блаженных ты бы ловил? — Лукас усмехнулся, наблюдая за тем, как одна из пациенток любовно разглядывала бабочку на своей ладони. -Многие из них годами не видели океана, — тихо продолжил Дастин — Представь, что только с ними будет, если их к нему выпустить. Байерс хмурился, с грустью осознавая, что та красота, что пробуждает в нем жизнь, может стать для кого-то губительной. Он молча наблюдал за тем, как этих людей радует обычная прогулка. Каковы были бы их эмоции, попади они в театр или кино? Уилл бы и сам сейчас очень многое отдал, чтобы иметь возможность сходить на утренний сеанс какого-нибудь фильма. Он всегда выбирал исключительно утренние сеансы и именно первые ряды. Прельщал тот факт, что в зале в такие часы оказывалось очень мало зрителей, и он мог наслаждаться картиной в полном одиночестве. Сейчас он бы предпочел сидеть рядом с Дастином и Лукасом. Наверное, даже смог бы достаточно расслабиться и смеяться с глупых шуток Синклера. А после они непременно отправились бы кушать мороженое или кататься на велосипедах. Уилл показал бы им карьер и, если бы позволяла погода, они бы даже смогли прыгать с первых его ступеней. А еще с ними обязательно был бы Майк… -Очень странные дела — задумчиво протянул Лукас, на которого налетел витающий в своих мечтах Уилл. Все трое замерли, наблюдая за необычной картиной — громко смеясь и держась за плечи Робин, которая кружила по газону, утренней прогулкой наслаждалась малышка-Холли. Заметив внимание ребят, она весело помахала им рукой, но была вынуждена вновь схватиться за плечи девушки. Милый счастливый ребенок сильно выделялся среди молчаливых и опьяненных красотой природы больных людей. Судя по лицам друзей Уилл понял, что ее смеха они не слышали точно так же, как и голоса. -Это объяснимо, — решительно заявил Хендерсон, убедительно кивнув — Они живут в одной палате. Следовательно, они общаются. А как мы уже знаем, малышка-Холли умеет разговаривать и охотно делает это. С некоторыми. -Так Уилл и Робин особенные что ли? — Синклер повернулся к шатену и, прищурив один глаз из-за слепящих лучей, внимательно его оглядел, будто у того на лице написана причина, по которой Холли с ним разговаривает. -Я думаю, дело в предпочтениях. Ей понравился Уилл и поэтому она с ним говорит. -А чем мы хуже Уилла? — темнокожий, очевидно, был задет тем фактом, что не пришелся по душе маленькой девочке. -Тем, что он не орет на симпатичных девушек и не считает себя альфа-самцом! — закатив глаза, Хендерсон двинулся дальше. -Ему вообще все равно на симпатичных девушек! — сквозящая в голосе парня обида заставляла идущего позади него Байерса беззвучно рассмеяться. Он отчаянно хотел добавить в это утро больше смеха, которым его заразила Холли. Она, словно воплощение жизнелюбия, раскрыла его глаза и помогла увидеть всю окружающую красоту. В конце концов, их выпустили на прогулку! Разве это не повод чувствовать себя лучше? Обгоняя Лукаса, Уилл склонился к самому его уху и громко сказал: -Твое счастье, Синклер, иначе у тебя не было бы шанса — прекрасно зная, что другу понадобится пара секунд, чтобы понять услышанное, шатен решил не упускать шанс оторваться и помчался вперед. Кажется, Лукас кричал что-то гневное и матерное, преследуя его по пятам, но Уилл не слышал ничего, кроме свиста ветра и звонкого смеха малышки-Холли. На фоне шелестел громкий хохот Дастина, который умудрялся шепелявить даже во время смеха. Находящиеся поблизости санитарки напряглись, испуганными глазами наблюдая за тем, как два юноши несутся по территории. Погоня прекратилась за считанные секунды. Быстрый и ловкий Лукас буквально за несколько десятков метров нагнал Уилла и, совершив молниеносный рывок, повалил того на сырую землю. -Прекратить! — грозно кричали женщины, на секунду забыв о других пациентах. Однако двух парней на мокрой траве это мало волновало. Смеясь, они перекатились на спины и медленно поднялись. Спины и бока их были мокрыми и слегка зелеными, а на лицах сияли широкие улыбки. Казалось бы, несколько секунд бега и смеха, а какой это давало эффект. Нагнавший их Дастин все еще тихо смеялся, но стоило ему взглянуть на Уилла, как улыбка пропала с лица. -Уилл, твой нос… — голос кудрявого напугал юношу сильнее, чем резко побледневшее лицо. Он хмурился, не понимая, что не так с его носом, пока не почувствовал это — нечто теплое и густое текло по коже, медленно приближаясь к уголку губ. Байерс не замечал никаких недомоганий, но, почувствовав на кончике языка солоноватый металлический привкус, ощутил сильное головокружение. С раннего детства он боялся вида своей крови и терял сознание всякий раз, когда разбивал колени или случайно резался. Со временем эта особенность перестала терзать его, превратившись в обычную тошноту и головную боль. Теперь же, когда ситуация оказалась неожиданной, он вновь чувствовал, что силы медленно покидают его тело. -Эй, сюда! Сюда! — Лукас активно махал руками, придерживая друга за талию. Он не давал ему упасть до тех пор, пока к ним не подоспели две медсестры. Они что-то говорили о лазарете, но Уилл их не слышал. Он ощущал лишь дикую слабость в подгибающихся коленях и пугающе четко видел, как большие алые пятна, разбиваясь о щебень, исчезают между маленьких камушков. Звуки достигали его сознания с серьезным опозданием, словно в его уши натолкали большой слой ваты. Тошнота подкатывала к горлу, но он сдерживал ее изо всех сил, бросая всю свою сосредоточенность на то, чтобы самостоятельно переставлять ноги. Придерживая с двух сторон, Дастин и Лукас отвели его в лазарет, где посадили на первую пустую кушетку. -Прости, друг, я не хотел… — темнокожий нервно кусал губы и взволнованно следил за тем, как омытые кровью губы Байерса растягиваются в слабой улыбке. -Брось, — вместе с легким выходом произнес он и с облегчением откинулся на мягкие подушки. Как только голова оказалась в горизонтальном положении — мир перестал кружиться перед глазами. Опустив веки, он сосредоточился на своем дыхании. -А ты здесь что делаешь? — голос Дастина звучал удивленно. -Бреннер подписал много отгулов, поэтому я здесь за старшего — узнать голос ответившего удалось не сразу. Только когда он раздался совсем рядом, а к щекам осторожно прикоснулись теплые руки — Что случилось? -Мы просто шутили. Я повалил его на землю, а потом… Случилось это — и вновь испуганный и виноватый тон Лукаса, в ответ на который хотелось рассмеяться. -Кровь, — тихо произнес Уилл и приоткрыл глаза –Я боюсь крови. Склонившись над кушеткой, ему приветливо улыбался Стив Харрингтон. И это не было иллюзией –он действительно улыбался своей самой обворожительной улыбкой. -Переутомился, дружок? — Стив понимающе кивнул и, пропитав ватку какой-то жидкостью, поднес ее к носу шатена — Не пугайтесь, это из-за таблеток. Многие так на них реагируют. -Но это же не-нор-маль-но! — возмущенный возглас Дастина был заглушен громким шиканьем санитара, ведь несколько коек вокруг них были огорожены ширмами и наверняка заняты. Жидкость пахла просто отвратительно. Уилл бы предпочел самостоятельно отойти от приступа, но его об этом никто не спрашивал. Фыркнув, он резко отстранился от руки Стива и быстро сел на кушетке. Лекарство подействовало, хоть и воняло так, что у юноши начали слезиться глаза. -Не тебе решать, что здесь нормально, а что нет, Хендерсон! — голос санитара звучал строго, на что Дастин решил не возражать — И вообще, вон отсюда! Вернитесь на прогулку и передайте Дорис и Саманте, что все хорошо. -Держись, Уилл — шепотом поддержал Лукас, пятясь к выходу. -Мне вас сопроводить? — Харрингтон грозно посмотрел на ребят, а когда те покинули помещение, повернулся к юноше и, заметив его удивленный взгляд, обреченно выдохнул — Извини, я просто волнуюсь. -Тебя оставили здесь одного? — Уилл поудобнее сел и принялся выщипывать из рукава кофты тонкие волокна. Эта кофта была точно такой же, как и та, что носил Майк. Видимо, он просто не вернул ее после одной из таких прогулок. Сидеть сейчас в этой одежде было странно приятно для Уилла, словно в этом предмете таилось подтверждение его маленькой тайны. -Да, — Стив оглядел небольшой лазарет, позволив длинной челке упасть на глаза — Как же тупо со стороны Бреннера отпускать на выходные почти всех врачей… Парень явно был в замешательстве таким решением начальства, он говорил что-то еще, но Уилл его не слушал. Желудок скрутило от внезапной мысли, которая ободряла получше любого нашатыря — все это не спроста. Что, если сегодня Бреннер задумал провернуть что-то ужасное? Наверняка не все сотрудники клиники знали о его операциях. Быть может, он нарочно дал им отгулы, чтобы сделать все только в кругу «своих»? Кэрроу и еще парочка особенно неприятных санитаров не уехали домой. Они были здесь, как и всегда портили отдых больных мерзкими ухмылками и отравляли воздух одним своим присутствием. -Уилл, ты меня слышишь? — Стив легонько потряс его за плечо. -Прости, что ты сказал? –шатен с виноватым видом посмотрел на парня и поджал губы. -Мне нужно вытереть твою кровь, — Харрингтон кивнул на небольшой мокрый лоскут в своих руках — Как ты себя чувствуешь? -Лучше, — Байерс послушно поднял подбородок, чтобы Стиву было удобнее вытирать с кожи запекшуюся кровь — Я могу сделать это сам… -Это моя работа — спокойно перебил его парень, старательно вкладывая в свои движения больше заботы — Поверь, это лучше, чем менять подгузник у тихушника-Питера. -Фу-у, — застонал Уилл, порываясь отстраниться от рук, которые, естественно, были чисто вымыты и не пахли ничем, кроме нашатыря. Стив тихо рассмеялся и, закончив работу, бросил лоскут в металлический лоток. -Извини, но это еще не все, — он действительно выглядел виноватым, когда потянулся к небольшой тележке на колесиках, с полки которой взял несколько пустых пластиковых пузырьков и насадку с иглой — Мне сказано взять у тебя кровь. Все предыдущие старания полетели в тартарары, потому что после этих слов голова вновь начала кружиться. -Зачем? — Уилл сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с поднимающейся тошнотой. Он уже чувствовал, что ступни и кисти его немеют. Вид толстой иглы заставлял сердце бешено биться, словно его, юношу, подталкивали к огромному обрыву, внизу которого мощные волны облизывали черные скалы-бритвы. -Это стандартная процедура, собирать анализы необходимо раз в месяц, через это все проходят — Стив успокаивающе улыбнулся — Тебе нужно привыкать. Позволишь? - отточенным движением надев на руки перчатки, он потянулся к предплечью юноши, которое тот нехотя оголил. Тугой жгут стянул кожу, а вместе с этим будто перекрыл кислород. Байерс плотно закрыл глаза и отвернулся, не желая видеть, как три небольших пузырька наполняются его кровью. -Уилл, посмотри на меня, — тихо позвал Стив, когда игла быстро и почти безболезненно проколола кожу. Юноша повернул голову не сразу, а лишь когда почувствовал, что самое страшное позади. Открыв глаза, он осторожно взглянул на Харрингтона, но опускать взгляд ниже побоялся. -Ты научишься выдерживать это только тогда, когда сможешь за этим наблюдать — медовые глаза сияли добротой и пониманием, от чего становилось значительно легче. Уилл медленно выдохнул через сжатые губы и кивнул. Только сейчас он понял, что это первый их разговор с тех пор, как Стив узнал о том, что Байерс гей. Все эти дни где-то на периферии сознания билось крошечное напоминание о том, что нужно разобраться с этим, но последние события затмевали абсолютно все. Щека все еще ныла от небольшой ссадины, а встревоженный взгляд Майка вновь и вновь появлялся под веками, стоило Уиллу закрыть глаза, поэтому он разрешил себе забыть неприятный разговор. Сейчас Стив не выглядел враждебно или неприязненно. Он вежливо улыбался и аккуратно делал свою работу, пока Уилл отвлекся на собственные мысли. Юноша и не заметил, как игла исчезла из его руки, а ее место заняла смоченная спиртом ватка. -Стив, — тихо обратился он, согнув руку в локте — ты меня ненавидишь? — вопрос нагло сорвался с языка, удивляя как Харрингтона, так и самого Уилла. -С чего ты решил? — парень действительно был удивлен. Он хмурился, в непонимании глядя на Байерса, но быстро осознал весь смысл и активно замотал головой — Нет, конечно же, нет! Просто…я был… Я такого не ожидал. Вот и все. Оставляя на пузырьках короткие надписи, Стив высунул кончик языка, словно пытаясь удержать себя от лишних слов. -Я просто подумал, что это не худшее место — все же добавил он и, убрав пузырьки обратно на тележку, снял перчатки и пропустил пальцы сквозь гладкие волосы — Я вырос в городе, где молодых ребят убивали за такое. Младший брат моей девушки сильно пострадал от ублюдков, которых так и не нашли. Поэтому… Здесь твоей жизни хотя бы ничего не угрожает. -Не знал, что ты тоже из Хоукинса — Уилл облегченно улыбнулся, терпя сильнейшее желание начать спорить. Он бы с большим удовольствием рисковал жизнью на свободе, чем быть в безопасности здесь. К тому же, он сильно сомневался в том, что здесь, в Сэдхаусе, его жизни ничего не угрожает. В конце концов, Бреннер навряд ли был дантистом или простым офтальмологом. -Даже не представляю, где это — Стив улыбнулся и встал, чтобы отвезти тележку в подсобку — До столовой сам добраться сможешь? У вас скоро обед.

***

-Видимо, выходной сегодня даже у кухарок… — подняв ложку к глазам, Лукас с отвращением смотрел на то, как с ее краев стекает бледно-желтая жидкость, которая должна была быть картофельным пюре. -И часто такое бывает? — обращенный к тарелке взгляд Уилла был таким же крайне недовольным. -Это уже третий раз с тех пор, как я здесь — Дастина, казалось, проблема испорченного пюре особо не задевала. Набросав в свое блюдо небольшие кусочки хлеба, он тщательнейшим образом перемешал все и теперь единственный за их столом наслаждался обедом. Бросив попытки заставить себя съесть хоть малейшую часть своей порции, Уилл окинул столовую взглядом. Люди вокруг трапезничали, свежий воздух хорошо подогрел их аппетит, поэтому мало кто выказывал свое недовольство чересчур жидким пюре. Место у окна до сих пор пустовало. Юноша тешил себя надеждами, что рано или поздно пациент, которого он видел ночью несколько дней назад, все-таки вернется на свое место, и ребята смогут оценить его состояние, но этого не происходило. Шел уже третий день, как никто не обращал внимание на то, что один человек бесследно исчез. Могло ли это быть совпадением? -А перед предыдущими разами… никто не исчезал? — Уилл все еще смотрел на пустой столик, чувствуя, как от этой тоскливой картины его желудок будто набивается камнями. -Ты же не думаешь, что…? — забыв про свой обед, Дастин удивленно взглянул на шатена, затем на пустой столик у окна и снова на друга –Черт, это очень плохо. -Вы о чем вообще? — Лукас изо всех сил пытался уловить смысл неоднозначного разговора, происходящего между друзьями, но все равно мало что понимал. -Я думаю, что Бреннер не просто так подписал так много отгулов. Он оставил Стива за главного в лазарете, а он устроился чуть больше недели назад! Как такое возможно? — Байерс склонился к столу, будто внезапно заинтересовавшись комочками неизвестного происхождения в своем пюре. -Черт, в этом есть смысл! — Дастин хлопнул себя по лбу — За то время, что я здесь, пропало четыре человека, включая Генри и последнего старичка… -Но Генри пропал до твоего появления, разве нет? -Да, я так считал, но когда меня поселили в нашей палате, там еще оставались их вещи. Уилл поежился от внезапно появившегося сквозняка. Или виной всему слова Хендерсона? -Их вещи? -Да, Генри жил в этой палате вместе с Майклом. Тем самым Майклом, который его убил –кудрявый говорил об этом так буднично, словно ничего жуткого в этом не было. -Думаешь, почему дальняя кровать пустовала, хотя она сама козырная? — Лукас фыркнул. -Я сплю на кровати… Майкла? — точно не сквозняк ледяными костлявыми пальцами зарылся в волосы на его затылке. Страх. Чистый и неразбавленный. -Прости, дружище, но из всех нас ты появился последний, а спать на кровати отвратительного психопата никто не хотел  — темнокожий пожал плечами, принявшись ногтем ковырять кожуру на своем яблоке. Впервые за сутки Уилл отчаянно захотел, чтобы Майк из библиотеки оказался тем самым Майклом. Он бы хотел спать именно там, где спал конкретно этот Майк, а не какой-то безумный и кровожадный убийца. Наверное, его друзья думали бы точно так же, если бы Уилл рассказал им о своем ночном путешествии все до самого конца. Он не решился раскрыть им имя ночного гостя, побоявшись, что они откажутся помогать ему покидать палату. -Это не так важно, верно? — Дастин хмурился — Факт остается фактом — люди действительно пропадают прямо перед тем, как директор отпускает домой большую часть сотрудников. Это наверняка связано! Уилл, тот парень больше ничего тебе не говорил вчера? -Нет, только то, что расскажет мне все завтра. Но он точно что-то знает, я уверен! — теории заговоров отбили всякое даже самое скудное желание кушать. Отложив ложку так и не притронувшись к обеду, Уилл вместе с ребятами поднялся из-за стола, но кто-то требовательно потянул его за рукав кофты. Обернувшись, он увидел позади себя Холли. Она крепко держалась за его кофту, сжимая в свободной руке яблоко. -Привет, — юноша улыбнулся и, строго посмотрев на друзей, которые сразу же продолжили свой путь, присел около девочки. Холли не отпускала теплую ткань из пальцев, пока лицо шатена не оказалось на одном уровне с ней. Она смотрела необъяснимо встревоженно и обеспокоенно, словно перед ней находился неизлечимо больной человек. Ласково и мимолетно улыбнувшись, она вложила в ладонь Уилла свое яблоко. -Тебе будет лучше? — ее голос уже не искрился звонкостью и весельем, как час назад. Взглянув на яблоко, Уилл с запозданием понял, что волнение в глазах и голосе девочки адресованы ему. Она, несомненно, стала свидетельницей того, как Дастин и Лукас уводили его в лазарет. И теперь она отдавала ему свой фрукт, будто от этого зависела его жизнь. Внезапное тепло разлилось в сердце, стоило Байерсу сложить в голове все факты. Холли заботилась о нем, будто он был дорогим ей человеком. -Спасибо, но тебе оно нужнее, — шатен постарался вложить в свою улыбку как можно больше позитива и тепла — Мне правда лучше. Правда. Ему пришлось взять руку Холли и накрыть ею яблоко, чтобы не было даже шанса на отказ. Кажется, она ему поверила. Улыбнувшись, девочка отложила на стол фрукт, потому как ей некуда было его спрятать. На входе у пациентов забрали прогулочные кофты, но Уилл попросил позволить ему оставить вещь, сославшись на то, что он все еще чувствует озноб. И теперь, обняв юношу, Холли любовно гладила невысокий ворот его кофты, словно это был и не Уилл вовсе. Байерс благодарно принял объятия, опустив одно колено на пол. -Я хочу так же обнять его, но не могу… — ужасная дрожь в тонком голоске заставила весь мир вокруг шатена сжаться. Он замер, почти не дыша и с болью осознавая, что Холли вновь говорит о некоем человеке, о котором упоминала и раньше. Не сложно было догадаться, что этого человека наверняка уже нет среди живых, именно поэтому слова малышки всегда звучат так загадочно. Возможно, это был ее отец, брат или дядя, а, быть может, лучший друг. Знать наверняка Уилл не мог, но он чувствовал всю горечь и тоску девочки. Крепко обняв ее в ответ, он терпеливо ждал, молча соглашаясь быть для нее напоминанием о ком-то дорогом маленькому сердцу. Холли отстранилась через минуту. Ее лицо переменилось, теперь она легко и приветливо улыбалась ему, словно терапия объятиями сделала свое дело. -Если они тебя заметят — сделай вид, что ходишь во сне и не понимаешь, где ты — новая порция загадок от девочки глубоко запала в сознание. Уилл хмурился, наблюдая за тем, как Холли, прихватив свое яблоко, вприпрыжку направилась к выходу из столовой.

***

Большие опасения преследовали его идею рассказать друзьям о Майке. Это затея могла стать как самой удачной за последнее время, так и самой провальной. Быть может, ему удастся убедить Дастина и Лукаса в том, что этот человек вовсе не опасен, но… Был ли уверен сам Уилл в том, что Майк не причинит ему вреда? Вдруг ребята все же правы и он случайно познакомился с парнем, из-за которого пропал один пациент? И пусть тот парень не вызывал опасений своим видом и в обычной жизни он мог бы даже заинтересовать Уилла, но никуда не исчезал тот факт, что он был в темной форме Тихого корпуса и по ночам тайком покидал самый безумный блок в лечебнице. Окончательную точку в этой дилемме поставили разумные опасения — если Уилл пропадет или с ним что-то случится, то Дастин и Лукас должны будут знать, кто мог навредить ему. Конечно же, думать о Майке в таком ключе не хотелось и это даже вызывало определенный дискомфорт, но слепо доверять фактически незнакомому человеку тоже было ошибкой. Вернувшись в палату, юноша направился к своей постели, мысленно подбирая слова. Ему нужно было поделиться информацией очень деликатно, чтобы не вызвать бурную и совсем ненужную реакцию, что особенно касалось Лукаса. После обеда весь корпус погружался в час тишины, во время которого всем пациентам полагалась быть в своих комнатах, отдыхать от утренних процедур и готовиться к полуденным, но сегодня все терапии были отменены, поэтому ребят ждали несколько свободных часов. -Какого черта малышка-Холли делится с тобой обедом? — дождавшись, пока Байерс вернется на свое место, Лукас буквально напал на него. Он сидел на кровати Хендерсона и между ними явно шел ожесточенный спор, о содержании которого Уилл догадывался, но предпочел не интересоваться. Наверняка эти двое вновь пытались понять характер призрачной связи между малышкой-Уилер и их другом, но их мнения на этот счет слишком расходились. -Она волновалась за меня, — опустившись на краешек своей кровати, он, испытывая легкое волнение, получше завернулся в прогулочную кофту и поднял к ребятам решительный взгляд. -Она влюбилась в тебя что ли? — темнокожий высоко вскинул брови, из-за чего его лоб расчертили глубокие морщинки. -Что ты несешь? — голос Дастина был раздражен, очевидно, потому что он уже устал слышать эту странную теорию снова и снова. -Влюбилась? Лукас, ей лет шесть! Боже, ты мерзкий — Уилл поморщился, на секунду теряя нить своего так и не начавшегося повествования. -А что? Моей младшей приемной сестре было десять, когда она влюбилась в моего друга! — Синклер развел руками. -Это исключено — коротко отрезал Байерс и, чувствуя, что не может справиться с напряжением, поднялся и начал медленно кружить по комнате. Он вновь тщательно все обдумывал, пока друзья молча ждали его решения. Наконец, вновь набравшись решительности, он повернулся к парням — Вы знаете, сколько пациентов содержится в Тихом корпусе? Не ожидавший подобного вопроса Лукас с щелкающим звуком захлопнул рот и глубоко задумался, Дастин в это время отрицательно мотнул головой: -Наверняка знать невозможно, если ты не Бреннер. Я пытался посчитать количество окон в башне, но мне неизвестно, есть ли они на противоположной стороне. Отталкиваясь от имеющихся знаний, я точно могу сказать, от палат и помещений в башне от пятнадцати и до бесконечности. -До бесконечности? — Уилл хмурился, глядя в окно на тонкую полоску темной постройки, которую было видно из их палаты. -Да, это значит, что на другой стороне башни их может быть в два раза больше, а может и не быть вовсе. К тому же… -Есть еще подвалы, — уверенно закончил мысль друга Лукас. -Верно, -кивнул Хендерсон — еще подвалы. Об их расположении и протяженности мы вообще ничего не знаем. И никто из сотрудников тоже, у Третьего свой персонал, свой распорядок и свои процедуры. Грубо говоря, с нами они никак не соприкасаются. К тому же, я ни разу не видел, чтобы в этих окнах горел свет. Это говорит либо о том, что палаты пустые, либо о том, что подъем у этих больных с восходом солнца, а отбой, соответственно, с заходом. -Жесть, а не режим — тихо протянул Лукас и вслед за друзьями выглянул в окно. С этой точки им было видно лишь крошечную часть башни и всего одно окно, в котором и правда никогда не горел свет. Можно было бы подумать, что там вообще никого нет и не было, но Уилл помнил, как видел движение в одном из окон, когда только приехал сюда и был отвлечен экскурсией по «пансионату». -Для чего тебе нужна численность больных в Тихом? — повернув к шатену голову, Дастин прищурился. Уилл отошел от окна, неосознанно увеличивая расстояние между собой и друзьями. Он всегда делал так, когда нужно было рассказать Джойс о плохой отметке или каких-то неприятностях. Большая дистанция позволяла чувствовать себя увереннее. И хоть Джойс никогда и ни при каких обстоятельствах не ругала и не била его, но насчет этих двоих Уилл был не уверен. -Я хочу знать, какова вероятность того, что там содержатся два человека одного возраста и с одним именем — он говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. Разумеется, Дастин понял все без дальнейших объяснений. Ему хватило нескольких секунд, чтобы выстроить логическую цепочку, которая привела его к единственному известному им пациенту Тихого корпуса. Круглое лицо отражало с десяток эмоций, которые концентрировались вокруг непонимания и удивления, но в конечном счете только одна взяла главенство — шок. -Черт, черт, черт! — казалось, он испугался не на шутку, из-за чего шепелявость стала еще сильнее — Ты же не хочешь сказать, что … Это очень плохо. Это. Очень. Плохо. Сидящий рядом Лукас непонимающе свел брови. Он терпеливо ждал, пока ему хоть что-то объяснят, но этого делать никто не торопился. Дастин сходил с ума и не собирался вдаваться в разъяснения, а Уилл с самым невинным видом ждал, пока истерика кудрявого закончится. -Я не достоин правды? — с истерическим смешком не выдержал Лукас. Его откровенно пугала реакция Хендерсона, который на несколько секунд буквально онемел от ужаса. Подняв руку и указав пальцем на Уилла, он с безумными глазами произнес: -Он познакомился с Майклом! Тот парень — Майкл! Озвученное далеко не сразу прояснилось в сознании Лукаса. Ему потребовалось пара секунд, чтобы понять смысл услышанного, после чего его глаза распахнулись, а губы начали беззвучно произносить известные только ему слова. Казалось, он задыхается, размахивая руками как ветряная мельница. -Не факт, что это именно тот Майкл — спокойно произнес Уилл со своего места, чем вызвал лишь еще больше возмущения. -По-твоему, у нас здесь в каждом углу по Майклу спрятано, Уилл?! — кудрявый встал со своего места и теперь метался из одного угла в другой. -Я… Я не знаю. Но он не показался мне отбитым психом! — Байерс искренне верил, что его слова не подействуют на Дастина еще более раздражающе, но именно это и случилось — И да, он просил называть его Майком. -Майком! — Хендерсон почти взревел, с силой стукнув себя по лбу — Может, он еще к нам в гости заскочит? — голубые глаза расширились от ужаса. Уилл промолчал, потому что момент воздействия на Дастина был упущен. А где слетевший с катушек Дастин, там и Лукас. -Может быть, мы не совсем верно тебе объяснили… — шепелявый изо всех сил пытался успокоиться и теперь говорил нарочито ровным голосом — В Тихом корпусе сидят преступники, Уилл. Искусные обманщики, которые водят за нос всех! Они безумные настолько, что их бросили в камеры без света и с амбарными замками на дверях! Этот человек, Уилл, сбросил бедного Генри в колодец, который позже залили бетоном! -Или скинул с обрыва на скалы, — согласно подсказывал Лукас, немного отошедший от первоначального шока — А до этого разделывал животных и проломил молотком голову своему отцу. -И это ты еще не видел, какие счастливые были Кэрроу, когда я сюда попал! Они праздновали его перевод в Тихий корпус, словно это было чертово Рождество! Говорю тебе, Тихий корпус — это Звезда Смерти, которую создали в Мордоре! И ты думаешь, что чисто случайно там оказались заперты два Майкла одного возраста?! — Дастин завелся не на шутку. Он почти кричал, пытаясь вразумить Байерса, который слушал его все с тем же тебе-меня-не-напугать лицом. Он и правда не был испуган, потому что еще вчера решил для себя, что будет верить лишь собственным глазам, которые видели абсолютно адекватного и спокойного человека. Во всяком случае, верить глупым сказкам о якобы пропавшем пациенте тоже не стоит. Неизвестно, каким человеком был этот Генри Бауэрс и был ли он вообще. -Я его не оправдываю, Дастин, но лично мне он показался нормальным. Ты сейчас кажешься большим психом, чем он — шатен не хотел никак обидеть друга, но тот моментально поменялся в лице. Очередная ужасающая догадка атаковала слишком быстро работающий мозг Хендерсона. -Только не говори мне, что он тебя заинтересовал. Жестокие убийцы не лучшие пары, Уилл. Или тебе еще стокгольмского синдрома не хватает? -Стокгольмский синдром? — все еще сидящий на своем месте Лукас предпочел не вмешиваться в разгорающийся конфликт, что было только на пользу, но все равно не слабо удивило парней. -Когда жертва влюбляется в своего похитителя, — бросив поучительный взгляд в сторону Синклера, Дастин вновь повернулся к Уиллу. -Ни в кого я не влюблялся! — задетый обидными подозрениями шатен в ответ повысил голос — И не жертва я никакая! Я говорю о том, что Майк выглядит и ведет себя точно так же, как вы, ребята. Он выбирается по ночам в библиотеку, чтобы таскать оттуда книги, и не одобряет то, что творит Бреннер. Это не очень попадает под описание того монстра, за которого вы его принимаете. Вы не знаете всей истории с Бауэрсом, может быть, не так все было! -И ты поверишь какому-то психопату из Третьего, а не нам? — Дастин проявлял невиданную прежде эмоциональность. Казалось, он готов был силой выбить из Уилла все мысли о том, чтобы покидать ночами палату, но это, увы, было невозможно — Не обижайся, Уилл, но перед тем, как тебя столкнут с обрыва или задушат в темном углу — вспомни, что мы тебе о нем говорили. На этом разговор был закончен. Тяжело дыша, Байерс в легком шоке наблюдал за таким же разгоряченным Дастином. Складывалось впечатление, что их с Лукасом поменяли телами, потому что тот весь разговор сидел на кровати друга и примерно слушал. Но ведь Уилл этого и ожидал. Он знал, что так будет. Тем не менее, он совсем не жалел о том, что сказал правду. Возможно, это выльется в нечто неприятное, но теперь у друзей хотя бы не будет возникать мысли о том, чтобы пойти на встречу с Майком. Вытащив из наволочки маленький томик, Байерс молча покинул палату. Он знал, что до самого ужина имеет полное право гулять по первому и второму корпусам. А теперь, когда в его руках был сборник с описаниями всех картин в Сэдхаусе, все казалось не таким печальным. Через сорок минут он с грустью обнаружил, что картин в их корпусе намного меньше, чем он думал. В коридорах и комнате отдыха их не было вовсе, все работы висели вдоль лестницы и в маленьком холле. Всего два десятка картин, на которых лица незнакомых ему профессоров и несколько скудных пейзажей. Описания к этим картинам оказались еще скучнее, чем сами полотна. Здесь не было выдающихся личностей или ярких деятелей науки, лишь чиновники и преподаватели доктора Ньюгейта. Это наводило на мысль, что корпуса в лечебнице используют совсем не по назначению. Уилл с легкостью бы мог представить здесь официальные приемные и кабинет директора. Роль играл еще и тот факт, что из окон их корпуса видно всю территорию Сэдхауса, в то время как из окна Бреннера лишь часть дворика и башня. Башня…были ли там картины? Было ли там вообще хоть что-то, кроме темных голых окон без подоконников? Сидя у фонтана, Байерс задумчиво осматривал высокое строение, желая поймать хотя бы в одном из окон движение или какой-нибудь скудный намек на чье-либо присутствие. Тишина и пустота, словно там никого нет. Он подумал, что, окажись он там, наверняка постарался бы найти выход, чтобы иметь возможность гулять вне этих угнетающих черных стен. От долгого взгляда на это здание он начинал мерзнуть и приходилось кутаться в кофту. Майк всегда ходит в кофте… Там холодно? Он не показался Уиллу голодным или измученным, но торчащие локти и колени говорили о том, что яблоками пациентов там явно не кормят. Вряд ли у них есть художественный класс и пара часов в день, когда они могут делать все, что пожелают. Скорее всего, к ним даже не приходит добрый С.Харрингтон, чтобы с улыбкой протянуть стаканчик с таблетками. -Если ты думаешь попасть туда, то знай, что обратно никто не возвращается — приятный женский голос раздался где-то совсем близко, от чего Уилл подпрыгнул на месте. Рядом с ним незаметно сидела Робин. Ее голова была поднята вверх, а глаза таким же задумчивым, как и у самого Байерса, взглядом изучали высокую башню. -Что там творится? –тихо произнес он, вновь оглядывая темные прямоугольники окон. -Никто не знает, — пожав плечами, девушка обхватила себя руками — Будет дождь… Утренние слова Дастина с дискомфортом возникли в памяти. -Как тебе удается это? — он повернулся к девушке и, заметив на ее руках мурашки, снял с себя кофту. -Удается что? — Робин удивленно наблюдала за тем, как юноша накидывает на ее плечи свою кофту и благодарно улыбнулась. -Ты единственная здесь выглядишь так, будто ничего не происходит — уличная прохлада заставила его поежиться, но это было терпимо. -А что тут происходит? — Робин вскинула брови –Я не знаю. Никто не знает. Я просто не хочу парить себя тем, на что не могу повлиять. К тому же, — обернувшись, она указала на рисующую на террасе Холли — это солнышко не дает мне грустить. Говорит мало, но умудряется не терять оптимизм. Уилл с налетом грусти в зеленых глазах посмотрел на малышку. Он испытывал к ней искреннюю симпатию. Наверное, самую сильную за все проведенное здесь время. -Робин, почему она здесь? -Попала сюда с братом после того, как их родителей лишили прав на детей. Точнее, только отца. Мать умерла вскоре после рождения Холли. -А что с ее братом? — история постепенно формировалась в голове Уилла. Он чувствовал, что как никогда близок к разгадке загадочного человека, о котором постоянно твердит Холли. Робин не ответила, лишь долгим и скорбным взглядом посмотрела на возвышающуюся над ними башню. Байерсу показалось, что в его желудке что-то зашевелилось. Он не понимал, как связаны люди и события, но явственно чувствовал между ними связь. Оставалось лишь разобраться, что к чему. К сожалению, встреча с Майком была назначена лишь на завтра. Быть может, он знает что-то не только о делах Бреннера, но и брате Холли?

***

Он проснулся резко и болезненно. Тело ломило от холода, по его же причине стучали друг о друга зубы. Он оказался прикован к стене. В прямом смысле слова. Раздет до белья и привязан тугими ремнями к холодной кафельной стене. Секундой позже пришло новое осознание — он мокрый. Волосы падают на лицо под тяжестью холодной воды. Она течет по лицу к посиневшим губам, падает на плечи и грудь, а оттуда неровными струями стекает к резинке трусов — единственному клочку ткани, который на нем оставили. Последнее, что он помнит, это таблетки перед сном. Он уснул быстро и крепко. Сновидений не было, однако сквозь плотную тишину он слышал голоса друзей, которые звали его по имени. Там был еще один голос, совсем близко, но он не смог разобрать ни слова. Дернувшись, юноша попытался освободиться из тугих ремней, но они крепко фиксировали его ступни и запястья, удерживаемые большими карабинами, прикрученными к стене. Что это за стена? Где он? В глаза бил яркий свет, не позволяющий ему разглядеть помещение. По ощущению холода он понял, что вокруг лишь кафель. Сжавшись настолько, насколько это позволяли ремни, он потянулся к своему запястью, чтобы убрать с лица мешающие волосы, но громкий неприятный голос остановил его: -Суть шоковой терапии заключается в неожиданности. Твой организм и твое сознание воспринимают обычные условия как потенциально опасные, защищаются и быстрее усваивают информацию. Когда глаза привыкли, он смог разглядеть в нескольких метрах перед собой стол, на котором стоял прожектор, а рядом с ним была выведена небольшая труба, которая разделялась на несколько трубок поменьше. По другую сторону стола стояли Амикус Кэрроу и доктор Бреннер. Оба смотрели на юношу полными хладнокровия глазами. -Ч…что-о…- стучащие зубы мешали говорить. Мокрый пол под ногами мог уйти из-под ступней в любую секунду, поэтому юноша всем весом привалился к стене. Он не хотел поскользнуться и повиснуть на стягивающих руки и ноги ремнях. -Твоя новая терапия, Уильям. Гидротерапия. Ты любишь контрастный душ? — седовласый мужчина обошел стол и остановился с другой его стороны — Нам пришлось вытащить тебя из постели, но я бы посоветовал тебе к этому привыкать. И не сопротивляться. Иначе будет больно — он говорил заботливо, как любящий родитель, но глаза оставались холоднее ледяного кафеля под ногами. Не в силах унять дрожь во всем теле, Уилл попробовал выпрямиться, но неприятная боль в мышцах помешала ему. -Амикус, начни с пяти… Будем увеличивать постепенно — скрестив руки на груди, Бреннер несколько секунд наблюдал за тем, как санитар что-то настраивает у основания трубок, а затем взглянул на часы — Пятнадцати минут будет достаточно для первого раза — доверительно кивнув Кэрроу, он похлопал его по спине и вышел из помещения. Перед тем, как Амикус дернул за рычаг, Уилл успел разглядеть комнату. Это было большое и просторное помещение, напоминающее пустующий бассейн. Юноша оказался пристегнут к широкой стене, слева и справа от него на таких же карабинах болтались пустые ремни. Его шумное дыхание эхом отражалось от гладких стен, но все звуки померкли после того, как мощные ледяные струи ударили его в грудь. Они прибивали к стене. Мышцы отзывались жгучей болью, сокращались и будто каменели. Спрятаться куда-то от этих потоков было невозможно. Холодную воду на несколько секунд сменяла теплая, однако это не меняло общей картины — ему было больно, холодно и страшно. В висках стучало сердце, готовое вырваться из груди в любой момент. Тело Байерса испытывало настоящий шок, при котором невозможно дышать, говорить и даже рационально думать. Струи двигались вдоль его тела, нанося мышцам и коже сильный ущерб. Если это когда-нибудь прекратится, то непременно останутся кровоподтеки и синяки. Казалось, он никогда больше не сможет выпрямиться и расслабиться. Судороги и спазмы стягивали каждую мышцу, из-за чего юноша сконфуженно повис на крепких ремнях. Согнувшись, Уилл несколько секунд пытался терпеть сильную боль и холод, которые быстро прекратились. Но как только новая более теплая порция воды на огромной скорости врезалась в его тело, он не сдержался и закричал.