***
-Может быть, принесем обед сюда? -Тогда Кэрроу сами пойдут его будить, этого хочешь? -Ладно, Дастин, только заткнись. Я разбужу. -Пошевелись, это займет много времени. -Я знаю. Не нервируй меня. Сам сделай, если такой умный. -Напомнить, что мой камень разбил твои ножницы? Громкое шипение закончило тихую перепалку. В комнате на несколько секунд воцарилась тишина, а затем очень осторожно и боязливо его позвали по имени: -Уилл? — рука Лукаса аккуратно коснулась плеча шатена, который лежал спиной к друзьям. Он проснулся в тот момент, когда эти двое вернулись в палату около двадцати минут назад. Он слышал каждое их слово, но не хотел выдавать себя. Ему нравилось лежать без движения и мыслей. Болтовня друзей успокаивала, пока не коснулась темы его пробуждения. -Уилл, тебе нужно просыпаться, дружище, — Синклер звучал удивительно ласково, от чего Уилл мог бы даже улыбнуться, но лишь тихо промычал что-то несвязное — Приве-е-ет, как ты? Мы волновались! Он медленно повернулся и сел на кровати. Рядом стояли друзья. На лицах действительно лишь тревога и страх. Никто из них не решался как-то прокомментировать его состояние, из чего Уилл сделал вывод, что выглядит он просто ужасно. -Который час? — он прекрасно знал, что в палате нет часов, но все равно окинул стены взглядом. Просто попытка отвести глаза от лиц друзей. Ему совершенно не нравилось видеть сочувствие и жалость, в конце концов, с ним ничего ужасного не случилось, ведь так? -Скоро обед, — Дастин сделал маленький шажок к его кровати и неуверенно опустился на ее край — Прости, мы не хотели тебя будить, но иначе это сделали бы Кэрроу, а они… Неважно. Как ты? — кудрявый мягко улыбнулся. Уилл не знал, как он. Свои физические ощущения описывать он не хотел, потому что они сосредотачивались на одном слове — усталость. Несмотря на сон, он чувствовал себя измотанным и уставшим, что вытекало из постоянной боли в мышцах. Он все еще был в одном белье, поэтому, опустив взгляд на свои ноги, горько об этом пожалел. Кожа на бедрах была усыпана крупными красными пятнами, словно его избили дубинкой. Не сложно было догадаться, что с животом, грудью и спиной та же история. Видеть это не хотелось, поэтому юноша поспешил одеться. Как только ступни коснулись холодного пола, по спине пробежали мурашки облегчения. Иронично, но холод, доставляющий ему такую боль, теперь снимал ее. Странное желание распластаться прямо перед кроватью пришлось заглушить. Оглядевшись, он обнаружил аккуратно сложенную у своей подушки одежду. Потянулся к ней и тихо застонал — предплечье и плечо пронзила острая боль, из-за которой на секунду потемнело в глазах. -Тише-тише, я подам, — Лукас метнулся к одежде и уже через несколько мгновений стоял перед Уиллом, держа в руках подобие расстегнутой пижамной рубашки. -Что это? — Байерс хмурился, глядя на неизвестный предмет. Это не привычная футболка с длинным рукавом, к которой он уже морально подготовился. Рубашка так же имела длинный рукав и больше походила на форму санитаров, чем на то, в чем он и его друзья ходили обычно. -О, это наша форма. Ее выдают, когда ты начинаешь свой блок интенсивной терапии — Дастин вновь мягко улыбнулся, наблюдая за тем, как Синклер помогает Уиллу надеть рубашку. -То есть, вы знали, что так будет — медленно застегивая пуговицы, шатен горько усмехнулся. Он не сомневался в том, что ребята обязательно бы предупредили его, если бы подозревали о том, что подобное случится. Для него самого это казалось настолько логичным и элементарным, что теперь Байерс всерьез задумался о своей социальной разумности. Может быть, синдром завышенных ожиданий не применим к пациентам психбольниц, даже если ты считаешь их своими друзьями? -Да, Уилл, насчет этого, — Дастин заметно замялся, отдав все свое внимание торчащей из брюк ниточке — Прости. Мы должны были тебя предупредить. -Это случается всегда, но никто не знает, когда именно — Лукас опустился на свою кровать и поджал губы — Иногда они делают только один сеанс, чтобы увидеть реакцию… -Да, Лукаса держали в ванне с горячей водой, чтобы успокоить его нервы, а потом локально применяли электрошок и следили за его поведением. -А к Дастину подсоединяют кучу датчиков и заставляют его решать сложные задачки, а сами засекают показатели. -Мы имеем в виду, что это неизбежно и неприятно, но мы не хотели тебя пугать. У Бреннера какое-то особое отношение к тебе, слишком часто вызывает к себе, да и вообще… Мы подумали, что он не станет вводить интенсив — Хендерсон казался действительно подавленным. Опустив голову, он под гнетом вины рвал бедную нитку на маленькие отрезки. -Ты не представляешь, как мы напугались, когда он и Кэрроу заявились сюда ночью и выволокли тебя из палаты, — Лукас вздрогнул, будто видел эту картину вновь — Мы подумали, что они узнали о твоих вылазках и хотят тебя наказать. Мы за ними проследили и поняли, что тебя везут в купель. -Вы… проследили за нами? — пальцы запнулись, пропуская последнюю пуговицу у самого горла. -Да, мы шли за вами почти до подвалов, хотели убедиться, что тебя везут не в Тихий корпус, — подняв голову, Дастин неопределенно пожал плечами. Уилл молчал. Забыв про незастегнутую рубашку, он удивленно смотрел на друзей. Синдром завышенного ожидания дал осечку. Юноша ошибся, что теперь становилось понятно по тому, что в груди приятно шевелилось нечто мягкое и теплое. Они проследили за ним, чтобы убедиться, что все в порядке. -Это очень опасно, — он с удивлением наблюдал за тем, как лица парней смягчаются. Переглянувшись, они еле заметно улыбаются и синхронно кивают. -И очень весело, если честно, — Лукас явно наслаждался возможностью поиграть в шпиона, — Так ты не злишься на нас? Он не злился, но все равно выдержал приличную паузу, прежде чем кивнуть. Этих двоих стоило проучить за то, что посреди ночи они выбрались из палаты и пошли по пятам за директором. Подумать страшно, чем могла закончиться эта ночь, заметь их Бреннер или Кэрроу. Наверное, это кончилось бы плохо для всех троих. Если не четверых… Мимолетное воспоминание, тонким крылом задевшее сознание, вихрем пронеслось в голове. Сегодня ночь встречи с Майком. Возможно ли, что от этой мысли боль притупилась? Быть может, покидая палату и спускаясь на обед, он еще чувствовал каждый созревающий на своей коже синяк, но к вечеру ему просто необходимо было заставить себя забыть об этом. Что бы там ни было, но он спустится в библиотеку после захода солнца. -Как часто они забирают пациентов прямо посреди ночи? — с особой осторожностью заняв свое место в столовой, Уилл без особого аппетита взглянул на серую субстанцию, которая была их обедом, и решительно отодвинул от себя тарелку. -Нет, ты будешь есть, — Лукас, успевший набить полный рот, терпеливо толкнул тарелку обратно — Мы рисковали своими жизнями, чтобы ты просто от голода умер? А хрен джемом не намазать, дорогуша? Жесткая и своеобразная тактика работала идеально. И когда эти двое успели понять, что для того, чтобы манипулировать Уиллом, им нужно только надавить на его вечное чувство долга перед остальными? Пока шатен недовольно, но послушно подцепил краешком ложки серую массу, которая оказалась гороховым пюре, Дастин поудобнее устроился напротив него и склонился к столу. -Они делают так довольно редко, но это всегда можно предугадать. В такие дни обычное снотворное заменяется более сильным, его можно узнать по красным вкраплениям. -Все равно не понимаю, почему вы, парни, не могли рассказать мне этого раньше, — Байерс качал головой, недовольно поджимая губы. В его представлении все было предельно просто — в первые дни рассказать новичку обо всех возможных и невозможных сюрпризах, которые несет в себе Сэдхаус. Кто знает, сколько еще его ждет неприятных открытий? -И с чего вы вообще взяли, что у Бреннера ко мне особое отношение? — он с запоздалостью вспомнил слова Хендерсона о том, что они вообще не предполагали, что Уиллу назначат интенсивную терапию. -Большинство пациентов видят его крайне редко. Я и Лукас разговаривали с ним всего раз — когда только попали сюда. А ты встретился с ним уже трижды, но не провел здесь еще и месяца! Ты точно чем-то его заинтересовал… -Или он жуть как хочет покопаться в твоей башке, — Синклер пожал плечами, словно ничего странного в его словах не было, однако Байерс заметно напрягся. Вновь и вновь он вспоминал, что ему суждено оказаться на приеме Бреннера, из-за чего все внутри остывало и медленно превращалось в лед. Никакие водные процедуры под контролем Кэрроу наверняка не сравнятся с тем, что творит директор лечебницы. Конечно же, Уилл допускал вариант того, что он глубоко заблуждается и все может оказаться не так страшно, но отчего-то эти мысли казались лишь глупыми надеждами. Заметив, как быстро лицо Байерса приобрело серый оттенок, Дастин с силой толкнул в плечо Лукаса, который тут же поперхнулся пюре. -Не слушай его, он даже примерно не представляет, о чем говорит — Хендерсон закатил глаза, в который раз мысленно помечая, что нужно внимательнее следить за болтливым другом –Здесь никто не ковыряется ни в чьих мозгах. -Да уж… - и без того слабый аппетит окончательно пропал. Снова возникло гадкое чувство, что он в ловушке. Казалось, все вокруг него знали, что происходит и к чему приведет каждый проведенный здесь день. Все были слишком спокойными для людей, которых в любую ночь могли вытащить из теплых кроватей и расстрелять из пожарного шланга мощными потоками ледяной воды. Они не выглядели страдающими или униженными. Никто из них и не думал о том, чтобы выбраться отсюда. На этот момент Уилл был уверен, что только один человек в Сэдхаусе хочет забыть это место так же сильно, как он сам. Он не должен был делать таких выводов, но они сами напрашивались к размышлению. Что-то тихое и призрачное, отдаленно напоминающее голос правды, в его голове шептало, что лишь Майк понимает его чувства и стремится покинуть это заведение. Иначе зачем ему выбираться из своего корпуса и рисковать своей жизнью практически каждую ночь? Еще одно интересное наблюдение — жизни больных здесь ничего не стоили. Столик у окна все еще пустовал, но никто в целом корпусе не обращал на это внимания. Словно и не было никогда пациента с нервным смехом и потерянными глазами. Интересно, пропажу Уилла так же будут игнорировать? Генри Бауэрса все помнили. По крайней мере, выдумали забавную легенду про гуляющего по Сэдхаусу призрака. Внезапная догадка заставила юношу тихо прыснуть в кулак и привлечь внимание друзей. Он покачал головой, не желая делиться с ними этой мыслью. Смех разбирал изнутри, но Уилл продолжал держать мышцы лица в напряжении, иначе от вопросов точно не отделаться. Что, если призрак, о котором он так много слышал — это Майк, гуляющий по клинике ночами? Это действительно могло бы стать хорошей шуткой, если бы он только***
-Как ты себя чувствуешь, Уилл? — доктор Кларк сидел в своем кресле и изучающе смотрел на юношу. Этот сеанс значительно отличался от всех предыдущих, потому что сегодня Байерс никак не мог расслабиться. Тело все еще болело, а стакан теплой воды, который он выпил на обеде, раздражал желудок, из-за чего ему приходилось терпеть накатывающие спазмы. Поза Уилла была скованной и забитой, словно ему предстояло разделить широкий диван с непозволительно огромным количеством человек, которые незримо давили на него с двух сторон. Обхватив себя руками, он склонился к коленям, будто все еще находился под прицелом Кэрроу. Щиколотки и запястья тянуло тугой болью, которая проявилась синюшными полосами на бледной коже. Он чувствовал себя никак, такой ответ устроит мистера Кларка? Сочтет ли он его достаточно развернутым и полным для того, что оставить юношу в покое? Наверное, лучше все же подобрать другие, более емкие слова, чтобы человек перед ним прочувствовал его состояние до мельчайших деталей. -Унижено, — честно произнес он, морщась от этого слова. Оно подходило лучше остальных, но в то же время отравляло и насыщало его разум терзаниями. Болезненной коростой вскакивало посреди груди и нарывало, сочилось гноем. -Должен сказать, я удивлен такому выбору доктора Бреннера… -Разве не вы назначаете мне лечение? — ставшая слишком длинной челка упала на глаза, когда Уилл резко вскинул голову. Он уже смирился, принял тот факт, что гидротерапию ему прописал именно Скотт Кларк, который теперь так любезно интересовался его самочувствием. -Мартин Бреннер твой лечащий врач, Уилл, я лишь могу советовать какие-то методы, но решение всегда остается за ним — отложив свой блокнот, мужчина поднялся со своего места, обошел невысокий журнальный столик и сел на него, оказываясь лицом к лицу с Байерсом. Он смотрел с трепетом, почти с родительской любовью, скользя взглядом по уставшим глазами и темным кругам под ними — Поверь, я бы никогда не прописал эту пытку ни одному больному. -Тогда почему вы не посоветовали ему этого не делать, сэр? — сквозившая в собственном голосе дерзость удивляла, но не так сильно, как прямой и уверенный ответный взгляд, обращенный к доктору. Мистер Кларк поджал губы, что было заметно по тому, как шевельнулись его густые усы. Медленно и отрешенно он качал головой, словно собственные мысли его душили, словно он отчаянно пытался избавиться от них. А потом он заговорил. Тихо и заговорщицки, как если бы они были не одни в комнате: -Мне нужно вложить в твою голову лишь одну простую истину, Уилл — я хочу помочь тебе, но я не смогу этого сделать, если ты не будешь мне доверять. Единственный способ выбраться отсюда — полностью вылечиться. И это станет возможно, но без вмешательства доктора Бреннера не обойтись. Разве ты не замечал, что никто из окружающих тебя людей по-настоящему не хочет быть здоровым? Им здесь нравится! Давай вспомним твоих друзей. Мистер Хендерсон ни за что не станет жаловаться, потому что здесь библиотека для него в свободном доступе, а за каждой его гениальной мыслью следят ученые, которые получают любые исследования с его занятий. Здесь его не осуждают за пугающую тягу к науке, которая иногда граничит с безумием. Ослепленный стремлением разработать и открыть что-либо, он не думает о том, как его открытие повлияет на людей. Прозвучит странно, но у Дастина рассеянное внимание, именно поэтому здесь ему хорошо. Его не ограничивают. Что касается мистера Синклера, то в его случае все еще проще. Он не может держать себя под контролем долгое время, поэтому он попросту опасен. Здесь, в Сэдхаусе, он получает необходимые лекарства, без которых его нервозность не рискует стать клинической. Пойми, что за стенами этой лечебницы твои друзья могут навредить себе и окружающим. Самое ужасное в этой ситуации то, что они даже этого не осознают, пока их руки не запачкаются кровью — доктор остановился, давая Уиллу возможность обдумать свои слова. Юноша соображал медленно, отстранённо глядя в то небольшое пространство, что было между его лицом и мистером Кларком. Он услышал пугающее сходство со своими мыслями, что запутывало его лишь сильнее. И вновь появилось это неприятное чувство — то, что он видел и то, что было представлено, как истина, не совпадало. Картинка не накладывалась на ее настоящий смысл, от чего каша в голове становилась более вязкой и липкой. -Я признаю, что мне глубоко интересна тема твоего расстройства, но я, как психолог, не считаю нетрадиционную ориентацию тем недугом, из-за которого можно оказаться в месте, подобном этому — поднявшись, мужчина обошел диван, на котором сидел Уилл, и подошел к высокому столу у стены. Там он недолго гремел посудой, после чего вернулся с большой чашкой горячего чая и передал ее юноше — Выпей, тебе станет легче. Глубокая бледно-голубая чашка с нарисованными на фарфоре звездами приятно грела ладони. Обхватив ее покрепче, Уилл медленно втянул носом горячий аромат ромашки и расплылся в блаженной улыбке. Казалось бы, для спокойствия и порядка в голове ему нужна была лишь чашка горячего чая. С легким теплом, проникающим в легкие, царившая внутри сырость начинала рассасываться и исчезать. Он согревался, делая крошечные глотки. Обжигал язык и горло, но продолжал жадно пить, потому что за последние сутки это был его единственный шанс на живое тепло. -Так вы считаете, что я не болен? -Все верно, — мужчина кивнул и улыбнулся, наблюдая за тем, как юноша расслабляется — Будь моя воля, я бы провел несколько экспериментов, но они не причинили бы тебе никакого вреда. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем встретиться вот так за чашкой чая в моей гостиной и обсудить по-настоящему важные темы, а пока… — приятная и легкая улыбка исчезла с губ доктора. Вернувшись в свое кресло, он взял в руки блокнот и открыл его примерно на середине. Исписанные страницы зашуршали под кончиками его пальцев, когда он принялся искать нужную ему строчку. Уилл терпеливо ждал, полностью поглощенный небольшим облаком пара. Он не хотел, чтобы эта пауза прекращалась, а разговор обрывался. Он не хотел возвращаться в палату. Не хотел видеть друзей и слушать их вечные споры. Не хотел думать, чем займется следующие несколько часов, пока не настанет время идти в библиотеку. Он жалел, что не может отмотать время вперед. К тому моменту, когда войдет в художественный класс и увидит там высокого юношу. Несомненно, он придет. Майк не пропустит эту встречу. Уилл не мог быть в этом уверен, но на подсознательном уровне он знал — Майку можно и нужно доверять. -Нашел, — тихий голос доктора вернул юношу в реальность. Вздрогнув, он сфокусировал взгляд на сидящем перед ним человеке, который с особенно сильным недовольством смотрел на карточку в своих руках. Это была небольшая вырезка с мелким текстом, который мистер Кларк быстро прочитал. Затем перечитал. И еще раз. Он хмурился, словно никак не мог вникнуть в смысл прочитанного. Его лицо выражало лишь отвращение и легкую панику, словно он смотрел не на бумагу, а заглядывал в корзину с гадюками. -Сэр? -Кхм, — мужчина мялся, вот уже пятый раз пробегая по тексту взглядом — Кхм. Уилл начинал волноваться. Ему совсем не нравилось то, что он видел. Он не знал назначения и содержимого карточки, но отчего-то и не хотел знать. Совершенно не имел никакого желания делить с доктором ту информацию, которая привела его к такому замешательству. Но, чего и стоило ожидать, написанное там наверняка связано с Байерсом, поэтому он терпеливо ждал, опустив чашку на свои колени. -Это… Это твоя новая терапия, Уилл, — сухо поджав губы, мужчина спрятал карточку обратно в блокнот и бросил его на стол — Мы начнем послезавтра. Я не могу раскрыть для тебя всех деталей, но очень настоятельно прошу тебя хорошо кушать эти дни, она может затянуться. -Это поможет мне? — надежда в голосе юноши заставила Скотта коротко улыбнуться. -Наша задача — выяснить это. -Мне будет больно? Вновь бегло поджатые губы и сухой взгляд. -Скорее, неприятно. Прошу тебя, не думай ни о чем и не бойся, твоему здоровью это не принесет вреда. Уиллу ничего не оставалось, кроме как послушно кивнуть. Тонкий детский голосок в голове вновь твердил простое правило выживания, о котором он знал с первого дня. «Нужно быть послушным».***
День близился к своему завершению. Пасмурный и скользкий, он не принес ничего, кроме тянущей боли и постоянного гула в голове. Этот день идеально олицетворял состояние Уилла, которое концентрировалось на одном слове — мрачный. Пусть он и пообещал мистеру Кларку хорошо питаться, но на ужин он целенаправленно не пошел. Не хотелось видеть друзей и противных Кэрроу, которые контролировали последний прием пищи и раздавали лекарства. Получив свои таблетки у дежурной медсестры, юноша миновал столовую и вышел во внутренний дворик. Он знал, что если его здесь найдут, то ничем хорошим это не кончится, но неизвестность почему-то совсем не пугала. Он не знал, даже не мог представить, как здесь поступают с провинившимися. В какой-то степени ему даже было интересно попасться, но не отошедшее от гидротерапии тело вряд ли было готово к новым приключениям. К тому же, он не хотел пропустить встречу с Майком. Поэтому, спрятавшись за одной из колонн террасы, юноша привалился спиной к холодному камню и поднял голову. Оседая на бледной коже, влага казалось приятной. Легкая морось быстро скапливалась на волосах крошечными бусинами, которые медленной очередью скатывались к самым кончикам, чтобы остановиться там всего на секунду, вобрать в себя как можно больше и сорваться вниз. Где-то над головой шумел ветер, но он не попадал во дворик, потому как высокая башня являлась для него широкой преградой. Уилл вздрогнул и посильнее закутался в кофту, представляя, насколько внутри холодно. Должно быть, каменные стены быстро остывают и превращают помещения в криокамеры, жизнь в которых становится адом. Байерс прекрасно знал, что это такое. Сейчас, стоя около своего корпуса, в который он мог войти в любой момент и согреться, он вспоминал те времена, когда Лонни пропадал на несколько недель вместе со всеми семейными деньгами. У Джойс не было возможности оплатить отопление, поэтому особенно холодными вечерами она забирала мальчиков к себе на работу, где они сидели в подсобке на новых замотанных в пленку матрасах. Спать на упакованных перинах и под упакованными пледами было холодно, но не так, как дома. И тогда Джонатан обязательно выдумывал интересную историю, в которой взрослые и успешные сыновья покупают для своей мамы роскошный особняк. В нем всегда горит камин и повсюду висят рождественские гирлянды, а по вечерам сыновья возвращаются со своих работ и готовят для матери горячую пиццу с двойным беконом. Слушать это было приятно, пусть желудок и урчал от голода. Для пятилетнего Уилла эта сказка была ничем иным, как светлым пророчеством. Маленьким обещанием для Джойс, что скоро все наладится. Быть может, сейчас у нее все хорошо? Джонатан получил стипендию и уехал учиться, а самой Джойс теперь не на кого тратить деньги, кроме себя самой. Это радовало. Хоть что-то его сейчас радовало, но эти мысли были настолько неустойчивы и призрачны, что холод внутри юноши был намного крепче и сильнее, чем каменная колонна, к которой он привалился. Размышления о семье сводили с ума, но вместе с тем не позволяли ему слиться с той серой массой людей, которые наполняли эту лечебницу. Он готов был пройти через любые процедуры, которые ему приготовил Бреннер, если из этого всего мог быть хоть какой-то толк. Верить мистеру Кларку хотелось. И Уилл верил. Верил, что однажды его сочтут совершенно здоровым и выпустят из этого места на самых законных основаниях. И тогда он вернется домой, встретится с Лонни и… -Уилл, вот ты где! — рука Дастина опустилась на его плечо и увлекла за собой в сторону корпуса -Почему не ужинал? Мы приберегли тебе кекс. -Спасибо, — взяв небольшой бисквит и спрятав его в карман кофты, шатен неопределенно пожал плечами — Нет аппетита. -Понимаю, у меня тоже не было после первых процедур. Но это важно, потому что таблетки влияют на слизистую… Ладно, Уилл. Я замолчу на всю жизнь, только не злись на нас, хорошо? — повернувшись к другу лицом, Дастин медленно поднимался спиной вперед по лестнице. -Я не злюсь, просто… Дастин, скажи честно, тебе хорошо живется здесь? — ему пришлось остановиться на первом пролете, чтобы лучше видеть лицо кудрявого, который замер несколькими ступеньками выше. -Своей семье я не нужен, — пропитавшая голос грусть сбивающей с ног волной ударяла в грудь, заставляя Уилла пожалеть о своем вопросе — Мне нет восемнадцати, у меня нет родственников и друзей, которые бы меня приютили. Куда я пойду, если выйду отсюда? Я не могу… Бросить Лукаса. Нам здесь не нравится, но теперь мы семья, поэтому должны терпеть. Байерс потупил взгляд, мысленно ругая себя за то, что вообще открыл на эту тему рот. Он совсем не думал о том, что у ребят, в отличие от него, нет другого дома, кроме этого. Они отторгнуты всем миром, включая свои родные семьи. У них нет любящей Джойс, которая бросит все свои дела и примчится, как только узнает, где они и как им здесь плохо. Возможно, она могла бы забрать и их, но… Это бред. У мамы Уилла нет никаких прав на Дастина и Лукаса. У нее на самого Уилла нет практически никаких прав. -Эй, все хорошо, ты же теперь тоже с нами, — несмотря на грустную тему разговора, Хендерсон улыбался. Так тепло и уютно, что все слова мистера Кларка песком осыпались в сознании Уилла. Он смотрел в это улыбающееся и почти беззубое лицо и не мог понять, как вообще прожил почти шестнадцать лет без таких ребят рядом. Они вновь стали подниматься по лестнице, молчаливо переваривая общую тему, только теперь без большой порции грусти. И чем выше они поднимались, тем легче и теплее казался воздух вокруг них. Может быть, дело было в том, что наконец-то пошатнувшаяся атмосфера между парнями вновь вернулась в доверительное русло. Уилл не мог знать наверняка, но он был определенно доволен тем, как заканчивался день. Уже в палате, вернувшись из ванной, Дастин вновь первым подал голос. Вежливо и спокойно он интересовался, собирается ли Уилл идти сегодня в класс. В его словах не было злости или недоверия, но отчетливо слышались нотки волнения, в ответ на которые Байерс лишь улыбнулся. После их разговора на лестнице он знал, что его спина всегда будет прикрыта, поэтому без опасений рассказал, что пойдет на встречу с Майком. Конечно же, его не выпустили, пока не было проверено, что в коридоре никого нет, а сложенные в кучку на кровати Уилла вещи ребят выглядят правдоподобной версией спящего под одеялом человека. Перед тем, как закрыть за другом дверь, Лукас широко улыбнулся ему из темноты и вот уже в третий раз сказал, что если тот не вернется через полтора часа, то они пойдут за ним. Условия и меры предосторожности были идеальными, поэтому Байерс без лишнего страха покинул палату и двинулся по темному коридору к лестнице. Чувство приятного ожидания все больше настигало его с каждой пройденной ступенькой. Казалось, что темнота рассеивается перед ним, без препятствий пропуская вниз. Он больше не вздрагивал от собственных шагов и не шарахался от длинных теней ваз, которые по-прежнему охраняли высокие окна. В пустынном коридоре не изменилось ровным счетом ничего, но после всего пережитого сутками раннее у Уилла было четкое и нерушимое ощущение, будто он был здесь сотню лет назад. Это ощущение складывалось из того, с какой радостью он встретил лунный свет на каменном полу и чуть приоткрытую дверь в художественный класс. В помещение он почти впорхнул, бесшумно прикрыв за собой дверь. Такой приятный и знакомый запах масляных красок и глины тепло приветствовал ночного посетителя класса, который по-хозяйски распахнул шторы на окнах и с мягкой улыбкой оглядел комнату. Незавершенный портрет Амелии все еще был здесь. Наполовину скрытый тенью, он бледным пятном выделялся среди пустых мольбертов. Краски давно высохли и потеряли насыщенность, но от этого портрет становился только правдоподобнее. Если бы Уилл не знал, что это ненастоящая женщина, то он бы мог на секунду решить, что из угла на него смотрит помощница мистера Кларка. В ожидании второго посетителя класса, юноша подошел к своей работе и любовно коснулся пальцами шероховатой поверхности засохших красок. На мгновение он подумал, что их бархатистость и прохлада могли бы здорово ему помочь. Если бы он только имел возможность нанести краски на свою кожу, дать им покрыть все его тело, а затем выйти на яркое солнце или тусклый лунный свет, чтобы цвета навсегда въелись в его поры и скрыли все ужасные синяки, которые только набирали свою насыщенность. Он бы хотел стать своим произведением искусства, на которое смотрели бы так же, как на портрет Элизы Ньюгейт — со смесью стыда и восхищения. Наверное, он действительно сходил с ума, потому что при этих мыслях губы растянулись в спокойной улыбке. Пора лечиться, Байерс, пора. Библиотека приятно удивила своим теплом, которое сохранялось в помещении за счет того, что каждая стена здесь была перекрыта стеллажами с тяжелыми фолиантами, которые попросту не позволяли холоду просочиться через свои ветхие страницы. Закрыв за собой дверь, юноша решил подняться на самый верх винтовой лестницы и остаться там вплоть до прихода Майка. Наверняка тот и в эту ночь будет менять старую книгу на новую, поэтому встретиться наверху им просто было суждено. Подъем оказался неприятной пыткой. Ноги отказывались подниматься по крутым ступеням, а руки дрожали от боли и бессилия. Миновав первые четыре ступеньки, Уилл очень пожалел о своей затее, но в конечном счете подъем стоил всех приложенных усилий, потому что, согласно законам физики, основное скопление тепла было у самого потолка. Оказавшись в уютных объятиях эфемерного покоя, юноша опустился на узкий деревянный перешеек между лестницей и стеллажом, и принялся ждать. Первые десять минут ничего не происходило. Темнота все больше сгущалась над его головой, напоминая о том, что на разговор с Майком у него остается всего час. Час до того, как Дастин и Лукас отправятся за ним в художественный класс. И прервать еще не начавшуюся беседу уже сейчас казалось лучшим вариантом, нежели позволить друзьям найти их. Их. Не было никаких их. Были только пациент Второго корпуса и безумный пациент Тихого корпуса, которых объединяли темные тайны директора лечебницы и густая ночь. Смогли бы Дастин и Лукас принять Майка в свою «семью»? Позаботились бы о нем так же, как заботились о Уилле? Это действительно было важно, потому что сам Байерс начинал чувствовать приятную тягу к совершенно неизвестному ему человеку. Что-то в Майке затрагивало все струны его души, было в нем что-то притягивающее, таинственное. Казалось, в одном этом человеке любопытного и интересного было больше, чем во всех окружающих Уилла книгах вместе взятых. Возможно, он смог бы распутать этот клубок секретов, если бы имел возможность часами наблюдать за брюнетом, но, к сожалению или к счастью, в их распоряжении оставался только час. Задумавшись, юноша не сразу заметил, что по металлическим поручням пробежала легкая рябь, словно кто-то легко и невесомо касался их. Тихих шагов слышно не было, поэтому он вздрогнул, когда слева из темноты показалась лохматая голова. Обхватив колени руками, Уилл дернулся назад и с тихим стуком приложился спиной о полку, от чего каждый позвонок прошила резкая боль, а изо рта вырвалось сдавленное шипение. Человек на лестнице нервно дернулся и слегка присел, будто желая спрятаться, но, разглядев испуганного Уилла, поспешно выпрямился. -Это я, это я! — он выставил перед собой раскрытые ладони, с замершим сердцем наблюдая за тем, как экстремально расширившиеся от страха зрачки Байерса быстро возвращаются к своему нормальному состоянию — Извини. Шатен шумно выдохнул через нос и тихо рассмеялся в темноте. Надо же, так напряженно ждал появления Майка, что перепугался его, как последний трус. -Давно ты здесь? — достав из-за пазухи тонкую книгу и положив ее на пол, брюнет сел напротив Уилла и полностью повторил его позу. -Нет, минут десять, — шатен бегло взглянул на лежащую на полу книгу, но названия разглядеть не смог из-за темноты и тени, отбрасываемой сидящим рядом Майком. Сам юноша казался абсолютно таким же, как и две ночи назад. Все те же небрежно растрепанные волосы, теплая кофта на несколько размеров больше и припухшие от постоянных покусываний губы. Сейчас они мягко и вежливо улыбались ему в темноте, вызывая легкую дрожь где-то в районе легких. Взгляд карих глаз требовательно мазнул по его лицу к вороту рубашки, который торчал из-под такой же, как у самого Майка, прогулочной кофты. Брюнет с неприязнью зацепился взглядом за новую форму Байерса, словно желая испепелить ее прямо на юноше. Очевидно, эта вещь ему знакома, потому что он хмурился и неприязненно морщился, когда затуманенный воспоминаниями взгляд скользнул по обхватывающим колени рукам Уилла и остановился на алых полосах на его запястьях. -Вода? — произнес беззвучно, одними губами, от чего Байерс невольно поморщился и кивнул. -Знакомо? — ответ такой же тихий, почти сливающийся с устоявшейся в библиотеке тишиной. -Кэрроу на меня воды не жалели, — все еще глядя на запястья Уилла, которые тот отчаянно хотел спрятать под недостаточно длинными рукавами рубашки, Майк скованно усмехнулся. Приятное облегчение расползалось вдоль позвоночника, который все еще ныл от грубой встречи с книжной полкой. Уилл непроизвольно повторил сухую усмешку и все-таки натянул длинные рукава кофты на запястья. Странно было узнавать, что Майк на самом деле незримо присутствует в его повседневной жизни. Его кровать, каждый кабинет Сэдхауса, теперь еще и купель, в которой брюнета наверняка так же мучили. Все это казалось неправильным, ведь он из другого мира, совершенно из другого корпуса. Даже одежда на нем отличалась по цвету, что кардинально разделяло двух молчащих юношей между собой. -Ты все еще там бываешь? -Время от времени, — Майк жмет плечами, поражая Уилла своей беспечностью. Еще несколько секунд назад он смотрел с неприязнью, а теперь говорил так, будто посещение купели входит в его обычный распорядок дня — Все зависит от настроения Билли. -Кто такой Билли? Неприятное имя и то, с какой интонацией оно было произнесено, навевали не самые хорошие мысли. -Один из местных надзирателей, заведует Тихим корпусом, — брюнет вновь кривится — Кэрроу рядом с ним просто ясельная группа. Байерс хмурится, усваивая новое слово. «Надзиратель». Если в Третьем корпусе не санитары, а надзиратели, то чем он отличается от тюрьмы? Неприятное сравнение горьким осадком раздражало язык, будто от одной только мысли о содержащихся там пациентах желчь поднималась к горлу. -Вас там много? — голос Уилла хрипел, выдавая его волнение. -Понятия не имею, — брюнет неопределенно повел плечами — Я знаю только о четырех пациентах, включая себя, но их там намного больше. Больше, чем вас, и больше, чем весь рабочий состав. Нормальным ли было то, что ледяной страх скользнул под форму и царапнул ребра? Если верить словам Майка, то Тихий корпус был забит безумцами, которых заперли там далеко не из-за голосов в голове. Заметив новую порцию страха на лице Байерса, парень протянул руку и легонько ткнул его в колено указательным пальцем, желая привлечь внимание. Он мягко улыбался, словно все сказанное им раннее было лишь глупой шуткой. -Не бойся, выхожу оттуда только я — тихий голос действительно звучал успокаивающе. -Как? — Уилл не слышал своего голоса, но осознавал, что Майк понимает его, следя взглядом за движением губ. Парень напротив выдержал паузу, словно решая для себя, стоит ли посвящать нового знакомого в такие подробности. Затем, немного пожевав губу, он медленно кивнул и по-хулигански улыбнулся. -Так же, как и ты. Этого было достаточно, чтобы отрезать все незаданные вопросы. Уиллу мягко дали понять, что не во все секреты можно лезть. Благодарно улыбнувшись в ответ, шатен отвел взгляд к полкам за головой Майка. Он не знал, как подступиться к основной теме разговора. Не хотелось вновь задавать вопросы, потому что это уже начинало напоминать допрос. Возможно, было бы легче, если бы сам Майк спросил хоть о чем-нибудь. Но он только пристально наблюдал за тем, как огромные зеленые глаза задумчивым взглядом скользят по широким корешкам книг. Смотрел открыто и прямо, словно желая обнаружить в глазах напротив скрытые факты, о которых он хотел знать. Его приятный голос, к которому Уилл никак не мог привыкнуть, деликатно нарушил тишину: -Почему ты здесь? Байерс замер, так и не дойдя взглядом до конца ряда. Он ощутил твердую преграду, будто со всей силы налетел грудью на огромный предупреждающий знак «Осторожно! Опасность!». Бегло заглянув в спокойные карие глаза, он стушевался и издал непонятный жеваный звук, будто слова застряли в горле и не желали продвигаться дальше. -А ты? — нелепый вопрос, выскочивший в сознании, на долю секунды показался достойной заменой постыдному ответу, который не хотелось озвучивать, но уже через мгновение после того, как он сорвался с губ, Уилл горько пожалел. Потому что вежливый интерес на лице Майка сменился чем-то темным и дремучим, словно его затянули черные грозовые тучи. Они оба молчали, каждый думая о своем. Майк медленно отпускал сковавшее его напряжение, а Уилл старательно избегал отчужденного взгляда. Он вспомнил рассказ друзей, которые утверждали, что Майкл был жестоким и потрошил маленьких животных, находя в этом ненормальное удовольствие. Однако человек напротив не был похож на того, кто смог бы причинить кому-то боль. Нервно дергая торчащую из рукава нитку, он будто боролся со своими воспоминаниями, которые прокладывали глубокие тени на его лице. В какой-то момент Уилл подумал, что сейчас брюнет встанет и уйдет, но тот продолжал сидеть напротив, будто не имея шанса покинуть эту комнату и это общество прямо сейчас. Это было воспринято как согласие на дальнейший контакт. -Так ты знаешь, чем занимается Бреннер? — стоит похвалить себя за такой ловкий выход из ситуации. Атмосфера заметно разрядилась. Поджав губы, Майк несколько секунд подбирал слова. -У него есть собственная лаборатория на самом верхнем этаже. Я несколько раз видел, как туда отвозили людей, но…никто из них не возвращался, — он вновь понизил голос почти до шепота — Он изучает человеческий мозг, поэтому выбирает очень внимательно. К нему никогда не попадают пациенты, у которых есть шанс вылечиться. Страх, который раннее лишь коснулся его, теперь стальными обручами стягивал грудную клетку. Уилл почти перестал дышать, расширенными от ужаса глазами глядя на такого спокойного и лишь слегка встревоженного Майка. -Уилл? Что такое? — собственное имя, сорвавшееся с чужих губ, подействовало отрезвляюще. На секунду юноша отвлекся на его приятное звучание, но бушующий в груди ужас никуда не делся. Казалось, из комнаты выкачали весь воздух. Теплое облако теперь душило и никак не спасало от ледяных мурашек, поднимающих короткие волоски на шее. «Не волнуйся, Уильям, рано или поздно ты окажешься в моем кабинете». «Или он жуть как хочет покопаться в твоей башке». Нарастающая паника мешала рационально думать, отравляя и уничтожая все другие эмоции. Она ускоряла его сердцебиение и готова была задушить в любой момент. Гул крови в ушах заглушал тихие оклики, но резко стих, когда юноша понял, что его осторожно и требовательно треплют за плечо. -Уилл! — лицо Майка оказалось совсем близко. Он смотрел встревоженно, перенимая небольшую долю паники на себя. Наверное, он решил, что Байерс совсем псих, который сейчас умрет прямо в библиотеке. Когда взгляд шатена прояснился, он напряженно улыбнулся, только для того, чтобы стереть с лица напротив волнение. -Я… Я просто… Прости, я не хотел тебя напугать, — он в легком замешательстве посмотрел на белую ладонь парня, которая все еще сжимала его плечо. -Все хорошо, — в голосе сквозило облегчение. Убрав руку, Майк вновь привалился к лестнице и с болезненным пониманием проследил за тем, как Уилл разминал затекшие руки. Шатен морщился, полностью выпрямив руку до хруста. Уставшее за день тело отчаянно нуждалось в отдыхе, чему никак не способствовала неудобная поза, в которой юноша сидел. -Знаю, звучит странно, но будет не так больно, если во время процедуры ты расслабишься, — брюнет все еще наблюдал за ним со смешанными чувствами, будто это его суставы горели и ныли после пытки водой. -Неужели? — Уилл тихо рассмеялся, от чего грудную клетку поразил очередной болезненный спазм. Говорить о боли означало подпитывать и признавать ее, поэтому Байерс поспешил отыскать в своей голове другие темы для разговора, но Майк нашелся первым: -Скажи, вам позволяют выходить во двор в часы отдыха? — в карих глазах было что-то приятное и ностальгическое. Пальцы парня подцепили книгу и пролистали несколько страниц. Он собирался вернуть ее на полку, а это означало, что вскоре Майк отправится в свой корпус. Уилл нехотя наблюдал за тем, как брюнет втискивает тонкую книжку между двух увесистых талмудов, понимая, что час еще не прошел, а его желание остаться здесь навсегда выросло до немыслимых размеров. И пусть он узнал ужасную и неприятную информацию, но пережить это оказалось проще, чем если бы рядом были Дастин и Лукас. Майк смог отвлечь его. Конечно, мысли о Бреннере вернутся к нему чуть позже, когда он останется один на один со своим страхом, но сейчас ему хотелось быть лишь в компании Майка. -Да, мы часто сидим у фонтана, — кажется, грусть была слишком заметна в тихом голосе, поэтому шатен коротко откашлялся в кулак и спокойно посмотрел на Майка, который без особого интереса выбирал новую книгу. -Тогда приходи туда завтра перед ужином, — все его внимание было приковано к старинным переплетам, поэтому кудрявый не мог заметить, как брови Уилла удивленно поднялись. -Что-то еще от меня будет требоваться? -Да, не бери с собой друзей, они слишком громкие, — Майк усмехнулся, остановив свой выбор на небольшом томике с загадочный названием, состоящим из одних только неизвестных Уиллу символов. -Хорошо, — все еще ничего не понимая, юноша поднялся на ноги и начал спускать вниз следом за Майком. Терпя тугую боль, он, к своему счастью, успешно миновал большую часть лестницы, а у самого подножия, там, где первые три ступеньки были особенно крутыми, увидел протянутую ему ладонь. -Обещаешь прийти? — Майк тепло улыбался, все еще держа руку в воздухе. Байерс замер, нерешительно глядя на тонкие неподвижные пальцы и ощущая, как его собственная рука мелко дрожит. -Обещаю, — улыбнувшись в ответ, он с благодарностью кивнул и вложил свою ладонь в протянутую руку. Прикосновение получилось приятным и мягким. Никаких рубцов и жестких мозолей на ладонях Майка не обнаружилось, но ведь Уилл уже сделал вывод, что тот не мог быть жестоким убийцей, верно? Их руки потеряли контакт, когда Байерс ступил на гладкий деревянный пол. Чувствовать чью-то поддержку оказалось так приятно, что он бы согласился целую ночь напролет подниматься и спускаться с этой чертовой лестницы. -Майк? – перед самой дверью Уилл нащупал в кармане своей кофты небольшой мягкий предмет. Внезапная идея заставила трогательную улыбку расцвести на его лице. -Это тебе, - широко улыбаясь в темноте, шатен протянул парню небольшой ванильный кекс.