Пианист в Доме Грусти

Уходить от друзей в разгар беседы было не самым лучшим поступком, но иного способа выполнить обещание Майку он не видел. Личная трагедия Лукаса набирала обороты, его нервозность переходила все границы, когда в Сэдхаусе появлялась дочь мистера Кларка. Синклер будто терял все сдерживающие его тормоза, он буквально не мог думать рационально, волнение вышибало из него мозги, результатом чего становились глупые и неосторожные действия, которые только пугали девушку. Это был первый раз, когда Уилл и Дастин увидели Макс. Оказалось, что не так уж и сильно влюбленной поволокой затянуло глаза беспечного Лукаса. Девушка и впрямь была совершенной. Конечно же, Байерс изо всех сил попытался найти в себе хотя бы намек на заинтересованный отклик, но весь его интерес заключался в ее огненных волосах. Они действительно выглядели завораживающе. Он бы не хотел упустить шанс разглядеть их поближе, засечь тонкую игру солнечного света в рыжих прядях и спрятать эти цвета и переливы в памяти. В остальном это была самая обычная девчонка, каких он видел в школе каждый день. С тяжелым сердцем Байерс сделал вывод, что никогда не смог бы влюбиться в Макс. В отличие от Дастина. Хендерсон скептически относился к заверениям Лукаса о том, что тот повстречал настоящую богиню. Являясь человеком с аналитическим складом ума, он отрицал всякие стихийные эмоции, которые поглощали и разрывали его товарища. Однако сложно было игнорировать тот факт, что даже кудрявый потерял дар речи, когда у комнаты отдыха в сопровождении отца появилась она. Это случилось в самом начале их часа перед ужином. Мистер Кларк беседовал с заведующей, а его дочь тихо стояла рядом, не обращая никакого внимания на комнату отдыха. Бывало, что ее взгляд на секунду касался больных, но в те редкие моменты в голубых глазах не было ничего, кроме скуки. Ей было скучно. Она терпеливо ждала отца, скрестив руки на груди. -Красивая, — с придыханием заметил Лукас. -Кажется умной, — поддержал Дастин. -Обычная девчонка, — Уилл пожал плечами и отвернулся как раз в тот момент, когда взгляд девушки задержался на нем. Он не мог этого видеть, но заметили друзья, которые сразу же выпрямили спины и заулыбались. Скорее всего, они делали это неосознанно, но со стороны это все равно выглядело очень забавно. -Может, мне подойти? Мистер Кларк занят, кажется. Он даже не заметит, — Синклер задумчиво сжал пальцами свой острый подбородок. -И что ты ей скажешь? Снова накричишь, как в прошлый раз? — Дастин скептически фыркнул, за что получил легкий тычок под ребра. -Я…никогда не разговаривал с девчонками. Что мне сказать? Уилл? -Я похож на того, что раздает советы по девчонкам? — Байерс с насмешкой поднял брови. — Не знаю, спроси, как ей погода. -Как ей погода? Господи, Уилл… — взгляд Синклера выражал величайшую жалость, будто его друг умирал прямо на его глазах. — Знаешь, приятель, ты себе даже папика не найдешь. -Я предупредил, что не разбираюсь, — Байерс пожал плечами, позволив губам растянуться в легкой улыбке. Безобидные шуточки Лукаса с каждым разом становились все лучше, спорить было глупо. -Нельзя идти с пустыми руками, — Дастин со знанием дела окинул взглядом голый стол перед ними, будто по волшебству на нем должны были появиться различные украшения и безделушки, которые наверняка нравятся девушкам. Только вот Макс не создавала впечатления обычной девушки. Уилл сразу подметил ссадины на ее коленях и локтях. Скейт? Он бы совсем не удивился, увидев ее на скейте. Наверняка держится на нем она прекрасно. -Гениально, Дастин! Сейчас я прямо из воздуха золотые ковры и короны наколдую! — темнокожий начинал раздражаться. -Отдай ей свое яблоко, — тихий голос Уилла вновь заставил ребят запнуться в своих мыслях. Две удивленные пары глаз уставились на его чрезвычайно спокойное лицо. Разве это не логично? — На улице душно, я бы не отказался от сочного яблока. Погода за окном действительно удивляла. После затянувшегося дождя небо все еще заволакивали серые тучи, мешающие солнцу пробиваться к земле, но между тем температура воздуха приятно радовала. Теплая влажность создавала эффект бани, от чего терялся любой намек на подкрадывающуюся осень. Окна и двери во всем комплексе были распахнуты, но бдительные санитары могли броситься их закрывать, стоит хоть одной капле упасть с неба. -Что скажешь, Дастин? — Лукас задумчиво смотрел на яблоко в своей руке. Волею судеб ему досталось самое зеленое и сочное. Друзья предприняли жалкие попытки обменять свои более сладкие фрукты на молодой и кислый, но Синклер был непреклонен. Видимо, не зря. -У тебя нет выбора, — кудрявый пожал плечами. Было заметно, что Макс понравилась и ему, но он проявил настоящее мужество, потому как ни взглядом, ни словом не позволил Лукасу заметить эту заинтересованность. — Иди и покори свою принцессу! Не сговариваясь, Уилл и Дастин принялись разминать плечи Лукаса, как обычно это делали тренера перед тем, как выпустить своего бойца на ринг. Когда мышцы темнокожего почти схватила судорога от неумелого массажа, он поднялся с места и пошел в сторону мистера Кларка и его дочери. -Это будет провал, — шепотом констатировал Дастин. -Определенно, — мгновенно отозвался Уилл. Он бы с удовольствием посмотрел на шоу, возможно, даже посмеялся бы вместе с Хендерсоном над заикающимся и нервным Лукасом, но в голове вовремя сработал мнимый будильник. Обещание все еще было свежо в его памяти, оно занимало большую часть мыслей юноши, поэтому он поспешил покинуть комнату отдыха. Несмотря на относительно хорошую погоду во дворике было пусто. Возможно, проблема заключалась в неработающем фонтане, но сейчас это было лишь на руку. Уилл сильно пожалел, что не попросил у санитарок стакан воды. Духота не позволяла сделать глубокий вдох. Липким и тонким слоем она оседала на волосах и коже, но никак не помогала справиться с пылающими легкими, которые будто высыхали от слишком теплого воздуха. От частого дыхания начинала кружиться голова, что вкупе со все еще тянущей болью в суставах и мышцах опускало черту состояния Уилла от «терпимого» до «могло быть и лучше». Борт фонтана оказался приятно-прохладным. Шатен с огромным усилием поборол желание растянуться на нем и прижаться щекой к спасительному камню. Вместо этого он закинул голову и медленно вдохнул тяжелый и влажный воздух. Он не знал, зачем Майк попросил его прийти сюда, поэтому сильно удивился, различив среди тихого шума ветра, играющего где-то над крышами лечебницы, мягкие переливы. Сначала он решил, что ему показалось, ведь такое уже случалось. Тонкий и высокий по звучанию мотив гармонично смешивался с тихим гулом голосов из комнаты отдыха и еле слышным шумом ветра в высоких кронах дубов. Этот звук вплетался в сотни других, благодаря чему совсем невесомо и мягко касался сознания. Уилл бы даже не заметил этого, если бы не прислушивался. Его взгляд сосредоточился на возвышающейся над ним башне. Он не мог понять или угадать, из какого окна доносится мелодия, но он точно знал одно — это Майк играет для него. Именно поэтому он просил прийти без друзей, именно поэтому Уилл так безошибочно определил те ласковые музыкальные движения тонких пальцев, которыми Майк перебирал корешки книг. Он не ошибся. И сейчас юноша без усилий мог представить эти бледные пальцы, любовно гладящие клавиши. Он не был сведущ в музыке, поэтому не смог бы определить, было это пианино или рояль. Все, что он понимал в ту минуту — ему нравится. Нравится быть посвященным в такую милую и даже интимную тайну. Нравится наслаждаться ею в полном одиночестве. Нравится знать, что в эту секунду всего в нескольких десятках метрах от него Майк воспроизводит нечто потрясающее. Знает ли он, что Уилл выполнил свое обещание и пришел? К сожалению, не было никакой возможности сообщить об этом. Он бы и не стал, потому что не хотел, чтобы мелодия обрывалась. Он бы провел здесь и ужин, и вечер, и всю ночь, если бы Майк не переставал играть. Он слишком давно не слышал музыки. Далеко не сразу Уилл понял, что он не один. Только когда вновь попытался взглядом отыскать окно, из которого льется музыка, он заметил рядом с собой маленькую фигуру. Малышка-Холли тихонько стояла слева от него. Ее голова так же, как и у него, была запрокинута к небу, словно именно оттуда доносились прекрасные звучания. Девочка расслабленно улыбалась, будто совсем не удивляясь призрачной музыке. Собранные в два высоких хвоста вьющиеся локоны слабо колыхались на легком ветерке. Ее блаженный вид на секунду напугал Уилла, но не успел он предпринять хоть что-то, как девочка приоткрыла глаза и улыбнулась ему. -Красиво, правда? — ее прямой взгляд на долю секунды стал пронизывающим. Она смотрела на удивленного Уилла так, словно знала каждую его мысль, каждое предположение и абсолютно точно чувствовала все то, что бушевало в его груди в те секунды, когда он думал об играющем Майке. Не может быть пятилетний ребенок таким понимающим. Это пугало. -Вот, это тебе, — склонив голову на бок, Холли протянула ему сложенный вдвое листок. Кажется, именно над ним она трудилась последний час в комнате отдыха. Уилл хотел подойти и поздороваться, но девочка была настолько увлечена процессом, что отрывать ее показалось преступлением. Молча приняв рисунок, Байерс без особых ожиданий развернул лист. Маленькая скромная иллюстрация задрожала в его напряженных руках. Мозг мучительно долго анализировал увиденное, пытаясь подобрать логическое и безобидное объяснение детскому рисунку, но пугающая суть хранилась в мелких деталях и очевидных сходствах, игнорировать которые было невозможно. Два человека, изображенных в нелепой детской манере, находились посреди типичного пейзажа с заваленным горизонтом-линией и непропорционально больших деревьев. Тот, что был повыше, носил густые и вьющиеся темные волосы. Его руки и ноги казались в два раза длиннее второго человека, волосы которого были прямыми и коричневыми. Незамысловатый простой детский рисунок. Но почему его руки пробила крупная дрожь? Уиллу казалось, что для очевидности не хватало только подписанных над головами изображенных людей имен. Там бы непременно значилось «Майк и Уилл». -Холли, … — ему пришлось стремительно поменять положение, чтобы это не выглядело странно, и чтобы девочка смогла его услышать. Опустившись перед ней на оба колена, юноша с большим трудом оторвался от созерцания, казалось бы, безобидной иллюстрации. — Кто на рисунке? Это Ма… Две маленькие ладошки накрыли его губы, заставляя замолкнуть. Уилл удивленно наблюдал, как на детском личике безмятежность сменяется страхом, а затем негодованием. Она тихо шипела сквозь плотно сжатые зубы, будто опасаясь, что даже этот тихий звук могут услышать. Брови юноши сдвинулись к переносице, а зеленые глаза с подозрением сузились. -Не произноси его имени! Это же первое правило! — Холли продолжала шипеть, напоминая маленькую злую змейку. Она убрала руки от лица шатена и, забрав из его рук рисунок, принялась бережно его складывать. О каких правилах она говорила — Уилл не знал. Приятная и шокирующая правда лишила его на какое-то мгновение всех чувств. Даже призрачная мелодия будто на несколько секунд оборвалась. Но нет, она все еще витала где-то в воздухе. Высоко над ними. Там, где услышать ее не могли ни санитары, ни другие больные, ни сидящий в своем кабинете Бреннер. Шестеренки в голове пришли в движение, соединяя известные Байерсу факты красной нитью. В одно мгновение возникло осознание того, что все существование Уилла в Сэдхаусе таинственным образом крутится вокруг Майка. Все терзающие его загадки так или иначе приводят его к одному единственному человеку. Прямо сейчас он слышит игру этого парня, а перед ним стоит его младшая сестра, которая из всех пациентов почему-то заговорила именно с Уиллом. Как это возможно? Заглянув в большие карие глаза, он и правда уловил некое сходство, но оно было настолько неявным и слабым, что показалось юноше надуманным. -Твой брат? — тихо, почти беззвучно. Холли просияла, старательно проглаживая пальцами сгибы на листе. -Самый лучший, — с этими словами она хлопнула ладошкой по сложенному втрое рисунку и ловко, как профессиональная воришка, спрятала его в карман кофты Уилла. — Я знаю, что ты с ним дружишь. Дружишь. Смущенная и искренняя улыбка появилась на лице Байерса и он ничего не мог с этим поделать. Наивные слова маленькой девочки радовали его больше, чем поднявшийся прохладный ветер. -Откуда ты знаешь? — он понимал, что его улыбка уже давно выдала все факты без его ведома, но истинная причина таких выводов Холли была ему очень интересна. Неужели Майк навещает ее? И рассказывает об Уилле? Именно поэтому она говорит с Байерсом? Отчасти это было невозможно, потому что Холли заговорила с ним в его первый день пребывания здесь, а тогда о знакомстве с Майком не было и речи. -Глупый! — девочка ласково улыбнулась, будто перед ней сидел милый щенок с яркой атласной лентой на шее. — Ты слушаешь его музыку. Значит, он тебя позвал. Она говорила тоном учителя, которому позавидовал бы сам Дастин. Глупый. Действительно глупый. -Кто-нибудь еще знает? — он вернулся на свое место, вновь обратив взгляд к башне. -Никто, — мотнув головой, девочка села рядом и принялась стучать пятками по борту фонтана, — И ты не должен никому рассказывать. Иначе ему будет плохо. Уилл понятливо кивнул. Ему было приятно от осознания, что у Майка есть родной человек в этих стенах. Теперь ситуация не казалась такой критичной. Байерс и сам не жаловался бы на жизнь в Тихом корпусе, если бы рядом был Джонатан. Рядом с братом он не жаловался даже если бы пришлось вариться в адском котле. Семья решает многие проблемы одним своим присутствием. Вот почему малышка-Холли так беспечна. Вот почему она не теряет свою детскую доброту, несмотря на то, что живет в ужасном и жестоком месте. Вот почему Майк поражает спокойствием и открытостью. Разве может быть жесток человек, у которого есть такая маленькая и чудесная сестра? Тем более, ласка и любовь в ее голосе, стоило ей упомянуть Майка, растапливала ледники в душе Уилла. Он вспомнил, как крепко она обнимала его в столовой, утыкаясь лицом в его кофту. Аккуратно придвинувшись к девочке, он уперся руками в край их импровизированной скамейки и чуть поддался вперед. Холли, будто прочитав его мысли, обхватила руками его руку в районе локтя и прижалась к ней щекой. -Попроси его в следующий раз играть Гершвина, он мне больше по душе, — будничный тон Холли заставил Уилла тихо рассмеяться. К тому же, девочка плохо выговаривала некоторые буквы, из-за чего ее серьезная речь становилась милой. -Почему ты сама не попросишь? -Я вижу его через окно. Если бы не ты, то я бы вообще решила, что он призрак! — Холли рассмеялась своей шутке, совсем не заметив, как напрягся Уилл. Она видит его через окно? Как это возможно? Может быть, у Майка есть доступ на улицу? Это было нереально. С большей вероятностью Байерс поверил бы в то, что Бреннер обычный дантист. Никто без ведома санитаров не мог входить и выходить из корпусов, тем более, после отбоя. Если этот хитрец нашел способ покидать лечебницу… То он чертов гений. Почему он тогда не сбежит? Неужто он может появляться под окнами Холли и не попадаться Артуру, но не может забрать сестру и выскользнуть из этого чертова дьявольского поместья? Ответов было еще меньше, чем у Лукаса шансов завоевать сердце Макс. Прекрасной новостью было то, что через какие-то сутки у него будет возможность задать эти вопросы. Ничего не ответив Холли, Уилл вновь поднял голову к небу и прикрыл глаза. Музыка вновь коснулась его слуха.

***

-Привыкай к новой локации, Уилл, — доктор Кларк немного скованно улыбнулся ему, закрыв за собой дверь. Кабинет, в котором находился юноша, совсем не походил на прежнюю комнату, напоминающую уютную версию библиотеки. Здесь не было стеллажей с книгами, окон и удобных кресел. Только широкий стол, два стула и небольшая тумба на колесиках, на которой стояли телевизор и проигрыватель. Резкую смену локации Уилл для себя объяснил тем, что сегодня ему предстояло приступить к новой терапии. Однако его немного волновали пустые стены и глубокая миска, стоящая в центре стола. К тому же, зловеще выглядели ремни, свисающие с ручек стула, на котором ему нужно было сидеть. В памяти возникла комната, в которой его пытали лечили водой, только здесь не было кафеля и жуткого холода. При отодвигании металлический стул с неприятным скрежетом царапнул каменный пол. Уилл нервно усмехнулся, про себя сравнив этот звук с собственными ощущениями. Казалось, еще чуть-чуть и его зубы от напряжения начнут скрипеть и растираться друг о друга в крошку. Ему все это не нравилось. Ой, как не нравилось. Между тем мистер Кларк выглядел совершенно спокойно. Во всяком случае, он пытался. Для этого сеанса он надел белый халат и очки. Положив на стол свой блокнот, он занял свое место напротив Уилла. -Что ж, полагаю, тебя очень интересует то, чем мы сегодня займемся, — мужчина улыбнулся, пролистывая блокнот. Байерс заметил, что пальцы доктора еле заметно дрожали. Заметил это и сразу же пожалел, что обладает такой внимательностью в самый неподходящий момент. Ему было чертовски страшно. Свою роль играла и новая обстановка, которая никак не способствовала успокоению. Можно было сказать спасибо лишь за то, что в комнате не обнаружилось странных инструментов, ножей и пил. Юноша молчал. Пытался спрятать неожиданно настигнувший его испуг за простым разглядыванием помещения, но делал этим только хуже. Бледно-зеленые стены вокруг напоминали старую ванную комнату или мастерскую мясника. К пожелтевшему от времени и влажности потолку были прикреплены длинные лампы дневного света, которые освещали комнату настолько хорошо, что можно было разглядеть тонкий слой пыли в каждом углу. Казалось, если задрать голову наверх чуть выше нормального, то можно было запросто обжечь сетчатку. После нескольких минут в этой комнате Уиллу хотелось скорее вернуться в свой темный угол во Втором корпусе, отвернуться к стене и пролежать с закрытыми глазами несколько часов. Не нужно никакой терапии. Достаточно будет просто заставить его неотрывно смотреть в потолок дольше минуты. Но тогда можно будет попрощаться не только со зрением, но и с адекватностью. -Итак, смысл сегодняшней терапии заключается в том, что… Громкий стук в дверь прервал доктора. -Подожди пару минут, хорошо? — улыбнувшись, мужчина поднялся со своего места и вышел. Оставшись в полном одиночестве, Уилл положил на стол руки и с шумным выдохом уронил на них голову. Еще ничего не началось, а ему уже чертовски хотелось уйти. Он не знал и даже не догадывался о сути новой терапии, но это вряд ли будет прогулка на свежем воздухе, которая сейчас была просто необходима. Единственный процент радости составляло то, что проводить процедуру будет мистер Кларк. Не будет вечно ухмыляющихся Кэрроу, не будет Бреннера, который способен застудить все внутренности одним только взглядом. Лишь Скотт Кларк, а ему Уилл доверял. Юноша слышал тихую беседу за дверью, но не мог разобрать ни слова. Подняв голову, он запустил пальцы в волосы и с усилием прислушивался, но вдруг резкий и громкий возглас заставил его отпрянуть от стола и опустить руки на колени: -Мне нет никакого дела до вашей жалости, Скотт! — высокий и строгий голос узнать было несложно. Казалось, директор лечебницы кричит прямо в дверь. –Я плачу вам не за сочувствие, поэтому, будьте добры, выполняйте свою работу. Последние слова Бреннер четко разделил интонацией, от чего у Уилла на руках волосы встали дыбом. Мистер Кларк что-то тихо ответил, после чего вернулся в комнату. Байерс прищурился, пытаясь разглядеть Бреннера, но увидел лишь его удаляющуюся по коридору седую макушку. Доктор возвращался к своему месту, пряча что-то в карман. Сев за стол, он молчал несколько секунд, словно не мог найти в себе силы сказать то, что должен. Растерянность в его глазах пугала Уилла. Казалось бы, куда сильнее? -Сэр…? — шатен напрягся всем телом, почти сливаясь с металлическим стулом. -Это будет неприятно, — быстро проговорил мужчина, а затем спохватился и тряхнул головой. — Что ж, пожалуй, приступим. Отодвинув от себя блокнот, он сначала сложил на столе руки, несколько мучительных секунд пожевал губу, как будто не мог заставить себя сделать то, что нужно. То, что ему приказал Бреннер. -Мы практикуем терапию отвращения, — размеренно начал, а затем потянулся к карману и вынул оттуда небольшой сверток из темного материала. — Ты слышал о подобном, Уилл? Доктор положил сверток на стол, и юноша смог разглядеть кожаную полоску, перетягивающую сверток. Это оказался чехол с инструментами. Развернув его, мистер Кларк продемонстрировал баночку с прозрачной жидкостью, маленькие ножницы, клубок ваты, несколько капсул с золотистым веществом и металлический шприц, какие Байерс видел только в фильмах. Длинный, со стеклянной колбой и двумя кольцами для пальцев на конце. Даже под угрозой смерти Уилл не смог бы соврать, что в тот момент совсем не испугался. Этот испуг заворочался где-то в желудке, якорем цепляя все внутренности и втягивая их в тошнотворный круговорот. -Н-нет, сэр, — ему пришлось сглотнуть подступивший к горлу ком, чтобы более-менее разборчиво произнести два коротких слова. Заметив, что все внимание пациента приковано к шприцу, доктор закрыл его рукой и улыбнулся. -Не пугайся, Уилл, это обычный шприц. Он мне нужен не для того, чтобы выкачать жидкость из твоего глаза или вытянуть мозг через ухо… Признайся, об этом подумал? Байерс нервно кивнул, на секунду приподняв уголки губ. Откинувшись на прохладную спинку стула, он набрал в рот побольше воздуха и медленно его выпустил. Нужно было срочно успокаиваться. Он не трус. Ему пятнадцать и за всю жизнь ему делали не больше пяти уколов. Это проблема. -Вернемся к терапии. Итак. Ты заблуждаешься, говоря, что не знаешь об этом, — достав из чехла небольшую баночку, мистер Кларк отщипнул от клубка небольшой клочок ваты и смочил его жидкостью. — Не сомневаюсь, ты знаешь о явлении наркомании. Или алкоголизма. Когда-нибудь видел, как это лечат? Шатен мотнул головой, послушно вытягивая над столом правую руку. Удовлетворительно кивнув, мужчина осторожно растер участок кожи на сгибе локтя. -Для этого иногда применяют терапию отвращения. Это психотерапия, которая предназначена для того, чтобы насильно принудить пациента искоренить нежелательное поведение путем ассоциации с отрицательным стимулом. Простым языком — я постараюсь на физическом уровне вложить в тебя отвращение к влечению в сторону людей твоего пола. Оставив резко пахнущий кусочек ваты на руке, доктор быстро и профессионально набрал в шприц янтарную жидкость. Уиллу начинало казаться, что над ним шутят. Как вообще возможно то, что говорил мистер Кларк? -Но я не алкоголик. И не наркоман. -Верный аргумент, — доктор улыбнулся, выдавливая из шприца воздух. — Но у тебя зависимость, которую наука считает неправильной. Сжав в улыбке губы, Скотт в последний раз мазнул ваткой по бледной коже и аккуратно ввел иглу в тонкую вену. Байерс поморщился, но скорее от осознания происходящего, а не от боли. С каждой секундой он все больше чувствовал, как внутренности немеют, а в ушах начинает стучать. Убрав пустой шприц обратно в чехол, мистер Кларк прижал к месту укола новую ватку, после чего встал из-за стола. -Как я предупреждал, это будет неприятно, поэтому я попрошу тебя не пугаться, когда почувствуешь тошноту, — легкая улыбка показалась Уиллу виноватой. Подойдя к тумбе с телевизором, мужчина открыл одну из двух створок и достал из ящика несколько кассет без коробок. На них были листочки с наименованиями, которых Байерс разглядеть не смог. -Сейчас я буду включать тебе некоторые…материалы. Твоя задача — комментировать все, что ты чувствуешь. В скором времени между твоими желаниями и физическими ощущениями появится крепкая ментальная связь, которая и поможет тебе справиться с недугом. -Сэр, … — губы Уилла задрожали. Внезапный озноб металлической иглой прошил тело. Пока мистер Кларк ставил первую кассету, юноша претерпел значительные изменения в своем самочувствии. Через минуту он уже обливался потом. -Комментарии, Уилл. Самое главное — комментарии. Кнопка запуска нажата. Склонившись к столу, Байерс вглядывался в экран, на котором появился спортсмен. Это был высокий широкоплечий парень, на котором из одежды были только короткие боксеры. Измазанный маслом и чем-то отвратительно сияющим, он стоял посреди спортивного зала и, опираясь одной ногой о невысокую лавочку, медленно поднимал гантель. Дыхание шатена участилось, но далеко не от представленного зрелища. Мужчина на экране не вызывал в нем абсолютно никаких эмоций. Это было даже… неприятно. Уилл без труда мог вообразить, как же сильно и насыщенно от этого человека воняло потом. Наверное, ровно как и от него самого сейчас. -Уилл? — мистер Кларк в напряженной позе стоял в стороне. Руки его были скрещены на груди, а зубы прикусывали кончик большого пальца. Взгляд настороженный и внимательный. -Ничего, — тихо произнес Байерс, медленно и глубоко вдыхая. Он почти лежал на столе, потому что противное чудовище в его животе начинало разворачиваться и давить на каждый орган. — Он… неприятный. Шумно выдохнув, он прикоснулся горячим лбом к столешнице. Так было гораздо лучше. Его никак не волновал человек на экране, тем более, что мистер Кларк уже менял кассету. Куда сильнее волновало то, что его мутило. Очень сильно мутило. Звук нажатой кнопки заставил юношу поднять голову и посмотреть на экран. В голове набатом стучали слова доктора о том, что он может покинуть Сэдхаус, если даст положительные результаты. Он должен был постараться. Вторая кассета была с парнем-моделью. Высокий и худой, он чересчур женственно выхаживал по небольшому помосту. И снова же, на него будто было вылито несколько литров масла, от чего мутило сильнее. Очевидно, это все было не то. Уилл мог поклясться, что он не гей, если все геи любят именно таких парней. Слишком жеманные, слишком показушные, слишком неприятные, слишком… -Пустые, — сбивчиво пробормотал он, чувствуя жжение в пищеводе. -Что ты сказал? — доктор Кларк щелкнул ручкой и приготовился записывать. -Мне кажется, у вас неверные представления о… — остаток фразы исчез за звуками рвоты. Успев в последний момент притянуть к себе миску, Уилл почти нырнул под стол. Ужасный смысл фразы «прошу тебя хорошо кушать эти дни» с большой задержкой доходил до юноши. Он чувствовал себя отвратительно, его трясло, а во рту и горле щипало от желудочного сока. Когда он вновь появился над столом, то готов был послать все к черту и силой прокладывать себе путь на свежий воздух. Будто прочитав его мысли, мистер Кларк щелкнул небольшим включателем на стене, и в комнате сразу же зашумела вентиляция. -Попей, — неизвестно откуда на столе появился стакан с водой. Схватив его, Уилл с жадностью сделал несколько глотков, только после этого с долей злости посмотрел на мужчину. -В этом смысл? Меня будет тошнить, пока вы показываете мне этих людей? — кажется, теперь он понимал, о какой жалости кричал Бреннер. -Очень грубая интерпретация, но да. Можно и так сказать, — доктор поморщился и вновь подошел к телевизору. — Не думай, Уилл, что мне приятно делать это с тобой. -Так хочет доктор Бреннер? — убрав от себя миску, Байерс перевел дух и снова отпил из стакана. Скотт повернулся к нему слишком резко. Его губы беззвучно шевелились, но даже этого почти не было видно из-за пышных усов. -Доктор Бреннер желает тебе выздоровления, — натянутая и наигранная фраза, которую Кларку буквально пришлось выдавить из себя. Вставив в проигрыватель третью кассету, он нажал на кнопку запуска. — Внимание. Уилл со стоном поднял голову. Все начиналось снова. Головокружение усиливалось, а в животе творился настоящий ураган. Он вообще сможет когда-нибудь есть? Кажется, эта терапия была направлена против приемов пищи, а не… Появившийся на экране человек заставил Уилла резко выпрямиться. Во-первых, парень был одет. Строгий классический костюм идеально подчеркивал сухое поджарое тело. Белая наполовину расстегнутая рубашка открывала доступ к выпирающим ключицам и длинной шее. Парень был высок и строен. Его темные длинные волосы наталкивали на определенные воспоминания, которые Байерс активно гнал прочь. Во-вторых, отдаляясь от камеры, он направлялся к стоящему в пустой комнате пианино. И это был нокаут. Уилл не заметил, как глаза заслезились от резких спазмов в животе. Его губы кривились от невозможности терпеть тошноту, а глаза настойчиво вглядывались в картинку на экране. -Уилл? — тихий оклик доктора пролетел мимо ушей. Заторможено и боязливо юноша пододвинул к себе миску. К ужасной тошноте добавился трепет где-то в груди, но он был задушен новым рвотным позывом. Мистер Кларк принял это как очередной отсев объектов, он уже направился к телевизору, когда заметил вскинутую ладонь Байерса. Уилл не знал, зачем остановил врача. Он не хотел, чтобы человек на экране ассоциировался у него с Майком, но в то же время он делал выбор. Либо он несколько часов будет выдавливать из себя какие-то эмоции, глядя на откровенно непривлекательных для него личностей, либо… Конечно, во время вчерашнего мини-концерта от Майка богатая фантазия Уилла и без чьей-либо помощи визуализировала играющего на пианино парня, но сейчас дело было совсем другое. В это время человек на экране занял свое место перед инструментом и поднял крышку. Сначала его тонкие пальцы без какого-либо давления легли на хранящие молчания клавиши, а потом, после нескольких сосредоточенных вдохов, парень начал играть. К счастью, звук на пленке отсутствовал. К сожалению, свежие воспоминания вкупе с фантазией сработали прекрасно, несмотря на ужасное состояние юноши. Он плакал. Без стеснения ощущал, что по щекам текут слезы, но виной тому было сильное жжение в горле. Картинка перед глазами размывалась, поэтому Уиллу приходилось часто моргать, чтобы увидеть хоть что-то. Прежде чем его снова свернуло над миской, он успел отметить, что сходство с Майком медленно, но уверенно исчезает. Пианист на записи играл слишком… правильно. Идеально прямая спина, ноги даже не двигались и не прикасались к педалям, руки резко и агрессивно поднимались в воздух и опускались на клавиши. Это выглядело бездушно. Снова оказавшись под столом, Уилл дождался, когда приступ закончится, после чего часто и хрипло задышал. Прикрыв все еще слезящиеся глаза, он с эфемерным облегчением представил Майка. Он готов был поставить что угодно на то, что Майк играет иначе. Его спина гибка и подвижна. Он не сжимается и не держит осанку, а позволяет телу следовать за мелодией. Руки не насилуют клавиши, а любовно касаются их. Тонкие, более красивые пальцы танцуют в воздухе, незримо извлекая из инструмента дивную мелодию. Ноги парня увлеченно отбивают ритм, а голова его то и дело вскидывается к потолку, обнажая жилистую шею и выпирающий кадык. Майк наверняка снова и снова кусает, облизывает и сминает губы, влажно касается их кончиком языка, который в самый ответственный момент он напряженно сожмет зубами . Его всегда растрепанные волосы темным густым беспорядком рассыпаются по бледному лицу, а затем резким движением головы будут отброшены назад и откроют почти черные брови и узкий высокий лоб. Уилл ненавидел себя за то, что представлял это. Никогда до этого, ни разу после встречи с Майком, он не думал о нем в таком ключе. Никогда ему не хотелось заставить себя забыть увиденное в библиотеке и услышанное во дворике. Никогда ему не было так противно от самого себя. Все потому что дурацкая терапия. Он не мог принять это, но отсталой мыслью понимал, что его тошнота это всего лишь реакция на введенный препарат. -Что-то изменилось? — мистер Кларк сидел со своей стороны стола и наполнял стакан новой порцией воды. Выпрямившись, Уилл отрицательно мотнул головой и мельком взглянул на экран. Парень продолжал играть, только уже без пиджака. Он что, скоро останется обнаженным? Новый, более сильный позыв скрутил юношу. -Мы сделаем перерыв, если ты хочешь, — доктор поморщился, с долей сочувствия глядя на бледного и трясущегося Байерса. –Уилл, посмотри на меня. Шатену пришлось сделать глубокий вдох и поднять голову. -Я знаю, как тебе плохо. Ты не должен себя насиловать. Нужен перерыв? — мистер Кларк смотрел на него с родительской заботой. -Все нор-рмально, — хрипло произнес Уилл, споткнувшись на слове из-за начавшейся икоты. В этот момент он руководствовался лишь одним — чем быстрее они вернутся к терапии и он получит новую дозу янтарного яда, тем быстрее это закончится. Он был уверен, что в конце, когда в нем ничего не останется, ему станет легче. Но уже в своей палате он понял, насколько сильно ошибался. После долгих минут просмотра дурацких видео с различными людьми и многочисленных выворачиваний наизнанку мистер Кларк позвал санитара для того, чтобы тот отвел Уилла в палату. Мир не переставал качаться и расплываться перед глазами, но это не имело значения в сравнении с тем пламенем, который бушевал внутри его пищевода. Казалось, больше никогда не будет для него доступно такое удовольствие, как еда. Горло не перестанет гореть и царапать, а желудок будет полыхать до конца его дней. На ужин, естественно, Уилл не пошел. Он не чувствовал в себе сил даже на то, чтобы раздеться и нормально лечь под одеяло. Поэтому сейчас, лежа на кровати в темной комнате, он хотел лишь одного — погрузиться в крепкий и пустой сон. Это стало возможным, когда в дверях со стаканчиками с лекарствами появился Стив. Он с грустью смотрел на то, как бледный и дрожащий Байерс из последних сил проглатывает пилюли, после чего налил ему двойную порцию воды. Желая поскорее отпустить этот ужасный день, Уилл откинулся на подушку и закрыл глаза. Он засыпал медленно и мучительно, совсем не помня о том, что сейчас он должен находиться совсем в другом месте. Он не знал и не мог знать, что в эту минуту в библиотеке стоял юноша. Он хмурился, глядя на дверь в художественный класс. Он не понимал, по какой причине его охватил страх. Громкий и холодный. Он стучал в висках и обхватывал его ладони ледяными щупальцами. Он был прямо здесь. За спиной Майка. Ехидно смеялся ему в ухо и до дрожи низким змеиным голосом шептал ужасные слова, которые складывались в одну шокирующую догадку: Уилл не пришел. Что-то случилось.