Пианист в Доме Грусти

Между ними что-то нечеловеческое. Ни один из живущих людей не в состоянии почувствовать эти тонкие вибрации, разливающиеся из карих, почти черных, глаз напротив. Он не дышит, даже тонкие ресницы не дрожат, несмотря на заливающий лицо дождь. Из-за холодных капель на его шее мурашки, ровно как и на руках и плечах Уилла. Он мог оказаться самой притягательной статуей из всех существующих, его образу поклонялись бы величайшие мастера, а непревзойденный Давид претерпел бы сокрушительное поражение. В его застывшем взгляде таилось нечто подчиняющее, полностью лишающее всякой воли и рассудка. Глаза заглядывают в самые бережно охраняемые тайны разума, отнимая весь контроль. Он проникает в голову, со скоростью адреналина распространяется по венам и впитывается в кожу. Пленяет жертву за одну жалкую миллисекунду, но сопротивляться этому сравнимо с преступлением, поэтому Уилл самозабвенно поддается. Чувствует, как стихия вокруг них замедляется, почти останавливает свое движение. Стена за спиной уже не кажется такой холодной, потому что все его существо сосредоточено на невесомых касаниях тонких пальцев к своим щекам. И он вспыхивает, предательски краснеет, потому что не имеет никакой власти над собой. Есть только непреодолимое желание и несколько секунд на глубокий вдох. Майк позволяет ему поймать свое дыхание, но не приближается. Продолжает смотреть своими темными глазами в его сияющие зеленые, в которых бьется вся жизненная сила. Не скрывая, он наслаждается зрелищем, будто это единственное, что осталось в его блеклом существовании. Несколько сантиметров пространства между ними раскаляются, напоминая дурацкую детскую игрушку – плазменную лампу, которой учитель ловит внимание учеников на первом занятии по физике. Уилл теряется в своих ощущениях и единственное, чего он сейчас хочет – чтобы это расстояние исчезло. Это отражается в его глазах, плещется где-то за хрусталиками, превращая орехово-зеленый в насыщенный изумрудный. Его глаза кажутся удивительно большими, по-детски распахнутыми. Так искренне и доверительно смотрящими, что Майк на секунду отмирает. Из его рта вырывается крохотное облачко пара, но сразу же поднимается, подхваченное сильным ветром. Когда стало так холодно? -Майк, - Байерс сглатывает, нервно вцепившись в держащие его за плечи руки. Они крепкие и твердые, передающие его телу невероятное напряжение, которым он наполняется до самых кончиков пальцев. Холодно. На улице действительно холодно. Виноват ветер, вбивающий их в крепкую стену Сэдхауса? Океан позади Майка бушует, почти взвивается в небо водным ураганом, но он не обращает на это внимание. Смотрит по-прежнему глубоко, мешает думать и понимать, что вокруг них начинается настоящий шторм. Или шторм лишь внутри них? Проявляется неистовым стуком сердца и панически сохнущими губами. Уилл совсем не удивится, если сейчас его начнет подбрасывать на месте от начинающейся лихорадки. Он готов сделать что угодно, лишь бы Уилер не стоял так далеко, не позволял им обоим быстро замерзать. Но тот будто не замечает. Внезапная вспышка молнии где-то совсем рядом на секунду ослепляет. Байерс моргает, а когда вновь смотрит на брюнета, то лицо его искажается от немого ужаса. Майк крепче сжимает руки на его плечах, комкая прогулочную кофту и принося легкую боль. Все в его лице вдруг приходит в движение, словно эта вспышка сняла незримую паузу. -Майк? – шатен начинает пугаться, потому что губы Уилера что-то беззвучно произносят, почти кричат. Но он не слышит ничего, кроме ревущего где-то над их головами ветра. Собственный голос срывается, словно он истошно вопил последние несколько часов. -Майк! – он в ответ хватается за тонкие предплечья, но Уилер лишь встряхивает его, продолжая что-то объяснять. Байерс паникует. Практически захлебывается безысходностью, потому что оказался в чьей-то дурацкой шутке. Он оглядывается, медленно поворачивает голову, чтобы найти незримую причину странных действий Майка, но только когда его взгляд натыкается на высокие кованые ворота кладбища, шум вокруг стихает и его ушей касается голос Майка: -Не смотри на нее! – тонкие пальцы сильнее сжимают плечи, пытаясь повернуть Уилла к себе, но тот застывает. Все из-за нее. Маленькая и хрупкая, с чернеющей пробитой дырой в голове. Она стоит у приоткрытых ворот и отрывисто машет ему. У гипсовых ног горка мертвых ос, которых медленно разносит ветер, как осыпавшиеся листья. -Не смотри на нее, Уилл! – голос Майка совсем близко и он настолько испуганный, что внутри что-то надламывается. Байерс хочет успокоить его, сказать, что все хорошо, но вновь поднимает взгляд к фигурке девочки, которая … Нет, она не машет ему. Она зовет его. Приветливо улыбается и еле заметно движет подбородком в сторону приоткрытых ворот. Маленькая ручка загребает воздух, подзывая Уилла. -Майк! – в собственном крике надрыв и ужас. Почувствовав, как плечи опускаются из-за внезапного отсутствия сжатия, он вновь смотрит перед собой. Уилер больше не прикасается к нему. Стоит чуть в отдалении, там, где ветер почти сносит с ног. Взгляд обреченный и молящий, а по щекам крупные слезы. -Майк?! – Уилл срывается с места, бежит, но через секунду вновь оказывается у стены. Спиной чувствует каждый ее выступ, морщится от боли и испуга. Майк плачет, борясь с мощными порывами, которых даже не слышно. Все как в немом кино. В полной тишине слышно лишь его частое дыхание и тихий шепот: -Уходи отсюда, - твердо и уверенно, а затем громче: - Уходи отсюда! Уходи! -Майк! – Байерс борется со стихией, пытаясь оторваться от ледяного камня, но все его попытки тщетны. Уилер уже кричит, из последних сил удерживаясь на ногах: -УХОДИ ОТСЮДА, УИЛЛ! -Майк! – он так близок к тому, чтобы рухнуть за землю из-за подкашивающихся колен, но что-то неизвестное и сильное притягивает его к стене, словно желая затащить сквозь нее в Сэдхаус. Кто-то тянет его за плечи, причиняя боль. Чьи-то безжалостно крепкие пальцы забирают его у Майка, который смотрит так сломлено, так обреченно, что впору умереть на месте, но Байерс почему-то продолжает все чувствовать. -Уилл! Последнее, что он видит – неясный силуэт Уилера, который резко, как кукла с вывернутыми ногами, падает на колени, а затем его перекрывают сильные порывы ветра, в которых листья и песок смешиваются в одном безумном вихре. -Уилл! Кто-то настойчиво трясет его за плечо, но из-за темноты и временного шока он не может ничего разглядеть. Лишь густую темноту над собой, которая кажется душной и плотной. Слишком резкий контраст после ледяного ветра и каменного холода стены. Его бьет мелкая дрожь, а спина влажно прилипает к простыне, которая грубыми складками сбилась под ним. Что это было? Сон? Воспоминание? Он хмурится и потирает глаза. Нет. Это не воспоминание. Мозг услужливо подкидывает сцены из недавнего прошлого, в которых Майк провожает его к лестнице и, мягко улыбнувшись в темноте, исчезает в пустом коридоре. Пусть это было совсем не то, что в своем сне видел Уилл, но он бы предпочел никогда не знать близости Уилера, чем обрести такую … Это был сон. Всего лишь дурацкий кошмар, который закончился. Он в своей палате, на своей постели. За окном легкий дождь и легкое присутствие ветра. Никаких молний, грома, вырывающих из земли деревья штормовых порывов и зовущих за собой мертвых девочек. От воспоминаний этого жуткого образа по шее к позвонку скатывается холодная капля. Байерс закрывает глаза, желая забыть этот сон, как и миллион других. Мерзкая закономерность, согласно которой он теперь еще долго будет помнить каждую деталь кошмара, раздражает и заставляет тихо простонать в собственные ладони, закрывающие лицо. Будто они способны наложить на него маску, которая подчинит себе все эмоции и перестанет пугать нависшего над ним Лукаса. Это определенно Синклер, потому что у Дастина нет таких огромных черных глаз. Они с обеспокоенностью смотрят на него из темноты. Как долго он рядом с кроватью Уилла? -Господи, чувак, ты напугал! – он не шепчет, а значит, Хендерсон наверняка тоже не спит. Неужели он разбудил их обоих? Байерс тяжело выдыхает в ладони и отнимает их от лица. Ему душно, совершенно нечем дышать. Полное отсутствие света давит, но зато в темноте не видно наверняка покрасневших глаз. Он не чувствует слез, но его губы дрожат, будто от холода. Нет, это не холод. Это испуг. До сих пор не отпускает его из крепких мертвых объятий. И виной тому далеко не образ призрачной девочки. Даже в самых страшных мыслях он не мог представить Майка таким. Напуганным, сломленным, полностью истерзанным. Это душило сильнее спертого воздуха в палате. Ужасающая история Уилера вспыхнула в памяти ярким пламенем. Уилл вновь приложил к лицу ладони. Потому что снова почувствовал тошноту. Он старался не думать об услышанном от Майка пока поднимался на свой этаж, пока пробирался в комнату и укладывался спать. Зажмурившись и укрывшись одеялом с головой, он гнал от себя мысли о прошлом Уилера, которые проедали его мозг и не давали думать о чем-либо другом. Только ослепленный алкоголем пьяный мужчина, перед которым напуганный до онемения мальчик. Подросток. Все еще ребенок. У него тонкое тельце, густые волосы и выразительные карие глаза. Байерс готов был бить себя по лицу, хлестать замерзшими руками по щекам, пока эти картины не исчезнут из-под век. Долгожданный сон оказался еще большим кошмаром. Поэтому теперь он вновь сдерживал себя от того, чтобы не начать наносить себе увечья. -Уилл? – чужой палец упирается ему в плечо и легонько давит. -Да, Лукас, прости. Я тебя разбудил? – формальный вопрос, просто чтобы ответить. Голос на удивление спокойный и уверенный, что никак не соответствует дрожащим губам. Дрожащим рукам. Дрожащему Уиллу. -Все в норме. Не знал, что ты разговариваешь во сне… Это было жутко, - Синклер возвращается в свою кровать. -Прости, - вновь повторяет юноша и растирает ладонями лицо. – Как твой живот? -Сносно, - темнокожий укрывается и поворачивается к Байерсу. – С Майком все хорошо? Ты звал его. Уилл, не ожидающий такого вопроса, замирает и, выглядывая из-за ладоней, поворачивается к другу. Ему послышалось или Лукас действительно только что поинтересовался делами Майка? -Да, с ним все хорошо, - он хмурится и добавляет гораздо тише: - Наверное. -Ладно. Тогда спокойной ночи. Не буянь больше, ладно? – Синклер отворачивается и больше не произносит ни слова. Дастин что-то тихо бормочет об ужасном влиянии таблеток на сон и утыкается в подушку. Уилл им завидует. Он бы отдал многое, чтобы просто провалиться в спокойный сон. Или не видеть снов вовсе. Только бы не высокая фигура мужчины без лица, возникающая перед ним каждый раз, когда он закрывал глаза. Как с этим живет Майк? Может быть, именно поэтому его лицо постоянно исчерчено тенями? Потому что он плохо спит вот уже несколько лет? Шатен переворачивается на другой бок и упирается взглядом в косой потолок, уходящий в пол. Сколько ночей после случившегося Уилер не мог уснуть на этом месте и так же пялился в тяжелые деревянные балки? Боялся ли он, что однажды дверь палаты откроется, а за ней окажется его отец? Уилл зажмурился. Он начал вспоминать старые стишки, которым его учила Джойс, когда он был еще совсем маленьким. Она хотела исправить некоторые дефекты детской речи, поэтому разучивала с сыном сложные по произношению строчки. Среди них было много бессмысленных и безобидных, но именно сейчас, когда вокруг сжималась темнота, в голову приходил лишь один. Он прекрасно помнил, как прочитал эти строки в самом конце книжки матери. Она не учила с ним этот стишок, но почему, стало ясно позже, когда после долгих споров он уговорил мать прочитать его. -Солнышко, я не смогу остаться с тобой этой ночью, ты же знаешь! Джонатан тоже не станет, у него свои дела, - она вопросительно взглянула на сына, который отвечал ей уверенным взглядом. Серьезность на маленьком лице выглядело до безумия милой, но Джойс понимающе кивнула, решив не портить Уиллу иллюзию своей взрослости. -Хорошо. Только обещай не бояться. Обещаешь? Дождавшись короткого кивка, женщина поставила на тумбочку сына стакан с молоком и открыла лежащую на ее коленях книжку. -Беги от двери ведьмы Мэри. Детишек нет у этой Мэри. Есть только куклы, страшные как звери. Но это сказки все, не верь им. Беги от двери ведьмы Мэри. Запрись и потеряй ключи. А коль во сне увидишь Мэри… Нет, все. Уильям, я запрещаю тебе искать этот стих, ясно? Тогда он действительно не напугался, потому что голос Джойс совсем не подходил для такой роли. Но теперь, лежа в палате Сэдхауса, даже крохотное воспоминание из детства тревожило самые потаенные его страхи. Все самые зловещие тени, которых он так сильно боялся в детстве, тихие шорохи в пустой стене, женский плач за окном, вой сирен, ведьма Мэри... И во главе этого отец Майка. И призрачная девочка с зияющей дырой в голове. Нужно было просто постараться отключиться и проснуться в другом дне. К сожалению, день, начавшийся с кошмара, просто не мог быть хорошим. Уилл был уверен.

***

-Думаешь, эти камеры действительно настолько ужасные? – Лукас расширил глаза, слизывая с тоста тонкий слой джема. -Надеюсь, нет, - Уилл обреченно вздохнул. Перед завтраком крайне довольная Алекто Кэрроу оповестила его, что сегодня ему предстоит отправиться на экскурсию в подвалы Сэдхауса. Туда, где держали самых буйных пациентов. Он бы соврал, если бы начал утверждать, что совсем не испугался. Тот ядовитый блеск в глазах Кэрроу, когда она говорила с ним, оставил мрачный след в сознании. Странным было то, что друзья впервые слышали о каких-то темницах. Они знали о подвальных помещениях, но о том, что там находятся камеры… -Ахренеть, - с четвертый раз повторил Лукас, качая головой. – А нам можно? Я бы сходил! -А я нет, - угрюмо ответил Дастин, сжав губы. – Уж больно довольной пиявка выглядела, когда говорила о них. Байерс кивнул. Наверное, он бы с радостью отправился туда с друзьями, но это вряд ли путевка на троих. -Это же как… как зайти в заброшенный дом, верно? – он нервно улыбнулся, тщетно пытаясь подобрать менее зловещую ассоциацию. – В ваших городах были такие? Нужно только заставить себя переступить порог. -Ты не видел заброшенный дом в моем городе, дружок, - Хендерсон невесело усмехнулся и вздрогнул. – Если это не пристанище Дьявола, то тогда я королева Елизавета! -Брось, не может быть все так плохо! – Синклер фыркнул, принявшись отламывать от тоста небольшие кусочки. - Такой же старый дом, как и везде. Куча вонючих тряпок, газет и изрисованные стены. -Я не шучу, Лукас! Там люди пропадают! -Может быть, там маньяк какой-то живет? – шатен сформировал на столе кучку из крошек и начал давить их подушечкой пальца. -Черт его знает. Мой город вообще чокнутый. Я даже рад, что уехал оттуда. Там постоянно исчезают люди, особенно дети. Перед моим отъездом совсем маленький потерялся… лет десяти. Кому нужен ребенок десяти лет?! Кто-то вообще нес чепуху, будто его какая-то тварь утащила в канализацию. В сточные воды! Вы знаете, что такое сточные воды? Байерс закашлялся, от чего крошки разлетелись во всему столу. Он хотел поскорее закончить завтрак и спуститься в подвалы, лишь бы не слышать этих разговоров о детях и смерти… -Откуда ты? – неосознанно спросил он, пытаясь скрасить свой косяк с кашлем. -Маленький городок в штате Мэн, ты, наверное, даже не слышал… - Хендерсон стих, глядя в сторону выхода из столовой. Там, в обществе Амикуса Кэрроу, стоял Артур. -Ахренеть! – Синклер даже чуть привстал, чтобы получше видеть их гостя. А смотреть там было на что. Во-первых, смотритель лечебницы настолько не вписывался в окружающую обстановку, что его недовольный и растерянный вид казался забавным. Он озирался по сторонам с легкочитаемым отвращением на лице. Было заметно, насколько ему здесь неловко. Во-вторых, на фоне Кэрроу он выглядел еще более устрашающе, чем могло показаться на первый взгляд. Уилл, который был уверен в том, что пиявки мощные и грузные, резко поменял свою точку зрения. Рядом с Артуром они выглядели обычными людьми. Как же рядом с ним смотрится Майк, который утверждает, что они приятели? Передернувшись, Байерс спешит отвести взгляд, но замечает, что оба Кэрроу смотрят на него. На лицах довольные гадкие ухмылки и неоднозначно поднятые брови. -Что-то мне не нравится, как они на тебя пялятся, - Дастин хмурится. Уилл сглатывает вязкую слюну, примерно представляя, что происходит. -Это очень плохо, это чертовски плохо! – озвучивает его мысли Синклер и, стремительно развернувшись к другу, начинает тараторить: - Не смотри ему в глаза. Не говори с ним. Бей между ног. -Что? О чем ты? – Байерс нервно смеется, поднимаясь из-за стола. Он собирается уйти отсюда, потому что ему очень сильно не нравятся эти взгляды в его сторону. – Давайте вернемся в палату, ладно? Мне нужно подготовиться к сеансу с Кларком. Он врал. Нагло и прямо. Вся его подготовка к терапии осталась нетронутой на столе. Есть он не хотел и вряд ли скоро захочет. По крайней мере, не когда на него смотрят пиявки, а теперь еще и сам смотритель. -Байерс, жаждем твоего внимания! – Амикус хрипло смеется и подзывает юношу к себе, когда тот приближается к выходу. -Зачем? – Дастин встает перед Уиллом, немного перекрывая его своим плечом. -Не твоего ума дело, слизняк, - Кэрроу практически плюется словами, выступая вперед. – Я сказал, что мне нужен Байерс. Значит, он живенько подойдет ко мне. Без разговоров. -Не надо, Дастин, - похлопав друга по плечу, Уилл обходит его и останавливается перед устрашающей троицей. -Пришло время расплачиваться за свои косяки, Билл, - Амикус издает хриплый смешок, напоминающий короткий собачий лай. – Ты идешь на экскурсию в карцер. -Я думал, вы меня туда проводите, - шатен хмуро обводит взглядом собравшуюся троицу и чувствует, как скручивается желудок. -Чтобы мы спустились в этот Ад? Ты точно чокнутый, - санитар смеется и оглядывается на сестру, которая легко подхватывает этот смех. – Тебя проводит Артур. Только он может находиться там и не откладывать в штаны. После этих слов смотритель разворачивается и направляется к выходу, даже не смерив юношу взглядом. Байерс не двигается, с нерешительностью глядя вслед мужчине. Меньше всего на свете сейчас он хочет идти за ним. Может быть, есть шанс променять эту экскурсию на лишний час терапии отвращения? -Чего застыл? Решил сам найти туда дорогу? – новый взрыв смеха заставляет юношу поежиться на месте. – Удачи тебе. Только знай, что пропавших у нас долго не ищут. Эти издевательства порядком надоедали. Оглянувшись на друзей, которые выглядели настолько напуганными, что желудок делал смертельную петлю в его животе, Уилл тяжело сглотнул и направился за виднеющейся в отдалении фигурой Артура. Он удивился, когда смотритель вышел на улицу. Он шел через первый корпус, спустился с высоких ступеней и резко свернул влево. Их путь лежал вдоль стен Сэдхауса, огибал здание и вел их прямо к небольшому домику в десяти метрах от башни Тихого корпуса. При виде маленького сооружения у Уилла замерло сердце. При других обстоятельствах он мог бы подумать, что это служебная подсобка для хранения швабр и ведер, но никак не вход в карцеры. Обшарпанная сараюшка покосилась и, казалось, вот-вот завалится на одну сторону. Видимо, Артур не считал нужным ее чинить. Сам смотритель медленно и тяжело шел по узкой тропинке. При каждом шаге на его поясе гремела связка ключей, что даже на поверхности показалось Байерсу устрашающим. Он с волнением разглядывал кривую спину с опущенными плечами, отмечая, что в первую их встречу не разглядел самых неприятный особенностей внешнего вида этого мужчины. Артур хромал и загребал одной ногой, из-за чего звук его шагов прочно впивался в память. Уже через пару минут «путешествия» Уилл мог поклясться, что узнает эти шаги из миллиона других. Ключник не оборачивался и не останавливался. Кажется, ему вообще было плевать, следует кто-то за ним или нет. Дойдя до домика, он взял связку ключей и быстро отыскал в ней самый ржавый и крупный. Этот ключ как нельзя лучше подходил двери, которую должен был отпирать. Старый, неприятный и разваливающийся. Цепь на двери с лязгом упала на пол и перед Уиллом открылась темнота. Прямо за дверью вниз уходили крутые ступеньки, которые тонули во мраке почти сразу. Байерс смог разглядеть только первые шесть, поэтому даже примерно не понимал, какая глубина у этого места. Одно он знал точно – оказаться здесь он не хотел бы ни за что и никогда. -Вниз, - промычал Артур и, достав из-за пояса фонарик, зажег его и начал спускаться. На секунду мелькнула крошечная мысль – ему не придется спускаться, если он просто закроет дверь и убежит обратно. Это было так чертовски соблазнительно, что Уилл уже потянулся к двери, но вовремя себя отдернул. Тогда его точно запрут внизу на несколько суток. Чувствуя, как немеют колени, он поспешил войти в темноту, потому что освещенная фонарным лучом фигура Артура рисковала совсем скоро исчезнуть из поля зрения. Они спускались мучительно долго. Уилл сбился со счета после восьмидесятой ступеньки. Он придерживался за стены и внимательно смотрел под ноги, но это не позволяло избавиться от страха, что следующая ступенька непременно исчезнет и он покатится кубарем вниз. Это было бы очень неприятно. Наконец Артур остановился. Он стоял на небольшой площадке перед тяжелой металлической дверью. Вытянув вправо руку, он безошибочно схватил рукоять рубильника и дернул ее вниз. Медленно и с неприятным звуком в помещении появился свет. Оказалось, вдоль лестницы он тоже был. Небольшие тусклые лампы неровным строем уходили наверх. Они плохо освещали путь, но, очевидно, главный их минус заключался в том, что рубильник находился внизу. Дверь, перед которой Уилл оказался, была намного прочнее на вид, чем та, что служила вдохом в Тихий корпус. Это был самый настоящий подвал. Температура воздуха здесь в наилучшем случае колебалась от нуля до пяти градусов. Юноша уже успел несколько раз пожалеть о том, что оставил прогулочную кофту в палате. Обхватив себя руками, он наблюдал за тем, как спокойно и уверенно Артур отпирает дверь. Каждое его движение было выверено до деталей, словно он занимается этим каждый день. Когда замок щелкнул и дверь открылась, они прошли в комнату чуть побольше. Справа расположилась небольшая будка, очевидно, для охраны. Внутри было темно и пыльно, но Уилл смог разглядеть столик, радиоприемник и пробковую доску со стикерами. Видимо, о видеоконтроле здесь знать не знали. Пока ключник отпирал следующую дверь с решетками, юноша принялся растирать свои руки в попытке согреться. Он привык к темноте, холоду и сырости, поэтому пока ничего ужасного не видел. Конечно, это место было неприятным, но оно держалось на одной строчке с купелью, в которой проводилась гидротерапия. Тяжелый скрип привлек внимание. Повернувшись к Артуру, Уилл увидел перед собой коридор в несколько десятков метров. И ужаснулся. Это был самый настоящий склеп. Никаких окон, источников света и признаков существования внешнего мира. Коридор подсвечивался двумя лампами, но они работали настолько плохо, что даже от свечей толку было бы больше. Казалось, над оформлением и утеплением этого места вообще не заморачивалсь. Каменные стены с грубыми стыками и отвалившейся штукатуркой были покрыты влагой. Под ногами скрипел щебень, а над головой болталась паутина. Еле живые лампы тихо трещали и моргали, из-за чего коридор периодически погружался в полную темноту. Здесь было десять дверей. По пять с каждой стороны. На всех дверях тяжелые амбарные замки, крепящиеся через широкую металлическую балку. Маленькие окошки затянуты сеткой из проволоки, а под ними прямоугольные «дверцы» для подачи еды. Уилл озирался, медленно продвигаясь вглубь коридора. Он не знал, зачем Артур идет в самый конец, но предпочитал не отставать от него. Тяжелые шаги и звон ключей теперь звучали в несколько раз громче и мрачнее. Бурная фантазия рисовала эпизоды, в которых эти звуки могли бы сводить с ума. Одно присутствие здесь сводило с ума. У предпоследней двери Артур остановился. Она была не заперта, поэтому он распахнул ее и вошел. Экскурсия начинала принимать неприятный оборот. Уиллу когда-нибудь повезет с этим развлечением? Не слыша больше ничего, кроме стука собственного сердца, он вошел в камеру. Уныние и тоска захлестнули его, стоило лишь увидеть приваренную к полу металлическую кровать без любого намека на подушку или одеяло, маленький унитаз в углу и потрескавшиеся стены. Здесь не было света. Не было вентиляции. Только тишина и мрак. Казалось, даже воздух здесь был холоднее на несколько градусов. Уилл поежился, отступив к двери. Он не мог представить, что случится с ним, если эта дверь закроется. А затем следующая. Третья. И, наконец, самая верхняя. Если он вдруг останется в полной темноте и оглушающей тишине. Потеряет счет времени и не будет знать, какое сейчас время суток, а самым любимым звуком для него станет шум тяжелых неровных шагов и лязг ржавых ключей… После нескольких минут здесь уже не верилось, что где-то есть солнце, ароматные травы, теплые краски, шершавые страницы книг и …семья. В это невозможно было поверить, это сложно было вспомнить. Словно вся прошлая жизнь стиралась, стоило переступить порог этого места. Здесь хотелось кричать, быть избитым, измученным, но живым. Видеть людей, говорить с ними, слышать звуки природы, чувствовать ход времени… -Я видел тебя, - голос Артура так резко разрезал тишину, что Уилл тихо вскрикнул. Обернувшись, он увидел размытый силуэт мужчины, который стоял у дверей. -Что? – шатен поразился тому, насколько жалобным и тихим прозвучал его голос. -С Уилером. Я видел тебя, - грубо произнес ключник, потянув носом воздух. Он терпел. Еле терпел непонимание юноши. Это было заметно. – Передай ему, что его прогулки окончены. Байерс чувствовал, как в горле вновь образуется ком, который он с таким усилием протолкнул в пищевод. -Я не понимаю… -Все ты понимаешь, - Артур смачно сплюнул на пол и растер слюну носком ботинка. Неужели он видел в этой темноте? В прочем, Уилла бы это не удивило. Мужчина так отлично ориентировался в пространстве, будто знал здесь каждый сантиметр. А, может быть, так и было. Он не производил впечатления приятного весельчака, пугающегося подобных мест. Его социальные навыки и умение общаться указывали на то, что он, возможно, вырос в таком месте. Не иначе. -Я закрывал глаза на его выходки, но не стану терпеть вольности, из-за которых нам всем может прийти крышка, - злобный тон становился все холоднее с каждым словом. Юноша хотел убежать. Непреодолимо сильно хотел броситься прочь отсюда и никогда не оглядываться. Но он понимал, что наверняка даже не сможет найти отсюда выход. Казалось бы, один коридор, маленькая комната и путь наверх, но в этой мертвой тишине разум играл с ним злую шутку. -Майк не виноват, - почти шепотом произнес он, силясь разглядеть выражение лица Артура. – Это я попросил его показать мне ту дверь и обрыв. - Мне плевать, сынок, - снова грубо. – Он и так рискует, показывая свою задницу из башни. Если вас, недоумков, поймают, то я не собираюсь попадать под огонь. -Я думал, вы приятели, - слабый аргумент, но он должен был попытаться. -У меня здесь нет приятелей, ясно? – Артур приблизился и теперь юноша смог немного разглядеть его лицо. Злое и грубое. – Мальчишку я пожалел, потому что никто в этом богом забытом месте ему не поверил. А я знаю, каких ублюдков носит эта земля, поэтому даже не усомнился в словах напуганного ребенка. Ты и сам это все прекрасно знаешь, а, Байерс? Я помню твоего папашку. Редкостный козел. Испугался меня, как последний трус. А все потому, что я знал, что он собирается сделать. И он это заметил. Уилл смог разглядеть жестокую усмешку, но отчего-то он не чувствовал от нее холода. Все сказанные Артуром слова были абсолютной правдой. Он потупил взгляд. -Вы помните меня? -Еще как. Ты последний, - мужчина вновь сплюнул. – За последние два месяца ты последний. Я помню всех детей, которых привезли сюда. А знаешь, почему, Байерс? Все их истории заканчиваются одинаково. В ящике десять на пятнадцать, который я выбрасываю в океан. Если повезет в жизни и окажешься на побережье, то увидишь, что вода там покрыта щепками от этих шкатулок. У меня здесь нет приятелей, потому что рано или поздно тебя, Уилера и всех в этом гребанном подобии больницы я выброшу в океан. Или вы окажетесь здесь. Поверь, малец, я до сих пор по ночам слышу стоны тех, кто здесь закончил. И это не выдумки. Они все еще в этих стенах. И они сведут тебя с ума, если окажешься здесь в полном одиночестве хотя бы на несколько минут. Его слова раскаленными письменами отпечатывались в голове. Уилл почти не дышал, чувствуя возвращение животного страха. Вот только призраков ему не хватало. Мрачные истории от ключника в карцере? Неплохая терапия. -Неужели…, - голос захрипел, и Уиллу пришлось откашляться. – Неужели отсюда нет выхода? Артур молчал. В тишине был слышен лишь тонкий звон ключей в связке, которую он, очевидно, по привычке придерживал рукой. -Не знаю, на что ты там надеешься, сынок, но выход отсюда только один. И ты уже знаешь, какой. Постояв еще пару секунд, Артур вышел из камеры, дождался, пока юноша выйдет следом, и закрыл тяжелую дверь. Уилл молча шел за смотрителем, переваривая услышанное. Почему словам этого мужчины он верил больше, чем лекции Кларка о том, что его выпишут? Потому что этот исход событий казался ему самым правдоподобным? Вряд ли в мире есть человек, который содержался в Сэдхаусе временно. Но принимать эту мысль не хотелось. Он не может погибнуть здесь. Дастин и Лукас не могут. Холли, Робин… Майк. Они не заслуживают маленькой ничтожной коробки и грубых рук Артура. Оказавшись на поверхности, Уилл облегченно выдохнул. Не дожидаясь смотрителя, он направился к корпусу, чтобы побыстрее избавиться от липкой влаги подземелья. Он не знал и не понимал, сколько прошло времени. Казалось, он провел внизу целую вечность и теперь солнце, выглядывающее из-за туч, было чем-то невероятным и удивительным. Возможно, он даже сможет поесть во время обеда. Сможет смеяться над глупыми шутками Лукаса, хотя какой вообще есть смысл в смехе, когда существуют такие места? Для некоторых спуск по темной лестнице был последним в их жизни. Сколько времени они там проводили, прежде чем умирали или окончательно сходили с ума? Сколько из них предпочли разбить головы о каменные стены? Сколько вырвали себе глаза, чтобы темнота не выедала их? Ждало ли это Уилла? Неужели его жизнь оборвется в таком месте? Хотелось бежать. Добраться до высокого забора и взбираться на него, вырывая с корнем ногти и ломая пальцы. Если нужно, прыгнуть с обрыва. Лишь бы больше не видеть тех ступеней.

***

Друзья ждали его в комнате отдыха. -Байерс! Ты все пропустил! – Дастин восхищенно всплеснул руками, но, увидев потрясенный вид юноши, нахмурился. – Как все прошло? Немного заторможено и шокировано Уилл сел за стол. Он удивленно смотрел на ребят, будто видел их впервые. По крайней мере, ему так казалось. -Это Ад, - коротко и объемно. Так, что улыбка исчезла с лица Лукаса. -Все настолько плохо? – темнокожий придвинулся к столу. Уилл покачал головой. Он не знал, - не мог – обратить свои впечатления в слова. Сомневался, что сможет хотя бы приблизительно объяснить друзьям то отчаяние, которое затопило его после посещения карцера. После слов Артура. Он не сможет пересказать им все услышанное, потому что только в этих ребятах сосредоточены остатки его жизнелюбия. Если улыбки исчезнут с их лиц навсегда, то это будет хуже любого карцера. -Что у вас случилось? – он попытается отвлечься. Хотя бы ради того, чтобы не свихнуться прямо здесь и сейчас. -Помнишь Макс? – Дастин заерзал на своем месте, не в силах скрыть широкую улыбку. – Сразу после твоего ухода мы встретили ее во дворе. И она помахала нам! -Представляешь?! – Лукас вскочил и победоносно замахал кулаками. – Она не считает нас психами! Она. Помахала. Нам. Своей чудесной ручкой. -А потом пошла за мистером Кларком во Второй корпус, - Хендерсон горделиво улыбался. -Это значит, что она еще здесь, и мы можем встретить ее снова! Вдруг мне удастся с ней заговорить! - Синклер почти плясал, держась за спинку стула. Уилл мягко улыбнулся, наблюдая за счастьем друзей, но он не мог разделить его с ними. Пытался, давил улыбку, но это кончалось лишь пустым взглядом, виной которому была одинокая и выбитая в камне камера с поджидающей в ней знакомой всем Старухой с косой. За последние сутки он узнал столько ужасного, что голова его теперь напоминала бочку с порохом. Мысли разъедали черепную коробку, затапливая его сознание мрачными образами. Кажется, его кошмар только начинался. Радовало одно – сегодня нечетное число.