***
Тони не очень любит ездить за город к родителям. Он отстроил свою башню в центре Манхэттена, чтобы быть как можно дальше от лесных равнин и раскидистых бесконечных полей. Желание матери прожить старость в своеобразной изоляции казалось банальным и старомодным. Говард, наоборот, охотно занимался планированием скорого путешествия. Родители собирались уехать сначала в Латинскую Америку, чтобы посетить удаленные уголки жарких стран и изучить их культуру. Позже они планировали отправиться на горнолыжные курорты в горах Европы и на старости лет помечтать при виде бескрайнего голубого неба и белоснежных вершин. Хэппи отвез их прямиком к кирпичному небольшому дому, расположенному среди лесной чащи. Здание практически не выделялось на фоне спокойного пейзажа, от чего двухэтажный дом походил на убежище. — Милый! — Мэри целует любимого сына в щеку, как только они с Паркером оказываются на пороге отчего дома. — Питер, я рада тебя видеть в полном здравии! Этот негодяй кого хочешь доведет до инфаркта. — Что вы, все просто отлично, мэм, — Питер натянуто улыбается, но женщина ничего не замечает. — Ну Мэри, — в холле появляется отец и протягивает Тони руку. — Не раскрывай все карты сразу. Паркер не мнется и не смущается при его родителях, и Тони понимает, что игра для его мужа началась. Он чувствует себя в своей тарелке. Питер умеет себя правильно подать на людях, посмеяться, где надо, и не встревать в разговоры, напрямую его не касающиеся. Родственники хорошо постарались, воспитывая его для высшего света. Как жаль, что Тони его терпеть не может. Неловкий и смущающийся Паркер нравится ему гораздо больше. Он хочет помочь матери накрыть на стол, но, когда очередная тарелка ставится им не на свое законное место, Мэри посылает его разобраться с тостером на кухне. — Говард всю голову сломал, а он все не работает и не работает. Давай, милый, покажи своему отцу, что ты умеешь. И он послушно идет на кухню, будто ему не тридцать пять, а пятнадцать, чтобы попытаться починить чертов тостер. Питер с его задачей расставания тарелок справляется лучше. Устройство предательски отказывалось показывать признаки жизни и в его умелых руках. В конце концов, он сдается и относит прибор в машину, чтобы поработать над ним в своей мастерской. Мама — большая любительница тостов, поэтому лишать ее такого удовольствия попросту нельзя. — Мэри, не начинай, — просит Говард, усаживаясь на стул во главе стола в уютной столовой. — Питер, даже не думай ей верить. — Ну в самом деле, мам! — обманчиво возмущается Тони, однако Мэри в ответ лишь сводит брови и продолжает свой разговор с Паркером: — Вообщем, ты же знаешь, что от моего мальчика пахнет лесными деревьями, — Питер кивает, бросая быстрый взгляд на закатившего глаза супруга. — Так вот, я полагаю, это так, потому что он вырос в этом шикарном месте. — Запах же не имеет связи с местом проживания, мэм, — Паркер снисходительно улыбается, отправляя в рот кусочек шоколадного пирога. — Вроде бы. — Просто я так сильно не люблю здесь бывать, что судьба не смешно пошутила надо мной, — объясняет младший Старк. — Тони, я уверен, что внутри, ты души не чаешь в этом доме, — добавляет отец, на что сын отрицательно качает головой. — Только когда вы здесь. Обед проходит превосходно. Питер не перестает восхищаться кулинарными способностями Мэри, восхваляя ее пудинг и удавшийся шоколадный пирог. Тони уверен, что он отдаленно слышал просьбу супруга о рецепте. Когда они с Говардом уходят на веранду, дабы обсудить дела в компании, Паркер беззаботно вызывается помочь Мэри с уборкой, женщина долго не соглашается: он ведь, все-таки, гость! До начала обучения в школе Тони жил здесь, за городом. После всей семье пришлось переехать поближе к городу, чтобы у сына была возможность получить хорошее образование. Нью-Йорк нравился младшему Старку сильнее с каждым днем, а возвращаться в лесную глушь хотелось все меньше. Да, он прекрасно помнит, как отец учил его стрелять за небольшим кирпичным домом, на земляном возвышении, а потом они вместе получили нагоняй от мамы. Летними жаркими днями Мэри делала чудесный холодный чай со льдом, и Тони держался из последних сил, чтобы не опустошить весь чайник за раз. Если Говард задерживался на ужин, то обязательно заходил к нему в комнату перед сном. В городе ничего такого не было. — Почему ты не говорил? — неожиданно спрашивает отец, а сын непонимающе поднимает правую бровь. — О чем? Говард резко откладывает бумаги в сторону, перемешивая между собой важные договора. Ничего, Поттс разберется. — У Питера временная метка. Заметно невооруженным глазом. — Представь себе, я знаю, — Тони манерно складывает руки на груди. — И у тебя есть какие-то предложения? Я готов выслушать. — Нет, — отец устало пожимает плечами. — Просто мы с Мэри думали, что если вы согласились приехать на обед, то все хорошо. — Все хорошо. — Только не говори, что на той дешевке красуется твоя метка. Из-за сегодняшнего сна упоминание Стива отцом больно задевает не успевшую до конца зажить рану на сердце. Насколько же сильно Роджерс не нравился Говарду, что тот до сих пор не может перестать его упоминать. У Стива от него остались только цветы, фотографии и не сложившаяся история любви в воспоминаниях. Омега никогда не рассчитывал на получение самого сокровенного, что мог дать ему Тони — метки. Они этой темы даже не касался. Как-то пьяный Старк настаивал на том, чтобы сделать Стива полностью своим, но Роджерс отказался. Ему было достаточно того, что Тони подарил ему свое сердце. — Господи, прошу, не опускайся до этого, — младший Старк вздрагивает. — У Стива нет моей метки. И никогда не было. — Что несомненно радует, — парирует Говард и добавляет мягче. — Не стоило начинать этот разговор. — Да. Я не могу заставить Питера полюбить меня по приказу. — Но ты можешь повлиять на него. — Не хочу и не буду этого делать. Ты знаешь, что настоящая метка проявится в полной силе от настоящей любви, и пока мне нечем тебя порадовать. — Я не удивлен, — тон отца вновь становится серьезным. — Судя по делам компании, радовать ты меня не собираешься еще долго. Говард абсолютно прав, но слова задевают за живое. Тони сгребает папку с документами в руки, тяжело вздыхает и поднимается с плетеного кресла под пристальным взглядом отца. — Извини, что в тысячный раз стал разочарованием для семьи. Ведь весь цирк с фиктивным браком тоже я устроил. Капли дождя снова начинают навязчиво стучать по окнам.***
Тони провожает родителей ранним утром, чтобы потом успеть еще заскочить в башню, прежде чем отправляться в офис. Нужно будет забрать новые разработки из мастерской для презентации во второй половине дня. Альфа приезжает прямиком к нелюбимому дому на этот раз в одиночестве. Они отъезжают сегодня днем, но, так как у младшего Старка куча дел на работе, попрощаться решено было утром. Мэри умоляет остаться на чай, однако сын отказывается ввиду нехватки времени. Им хватает пятнадцати минут. С Говардом он не общался с того разговора на веранде, поэтому отцовские объятия кажутся вынужденными, а не искренними. Мама же обнимает крепко, крепко прижимая любимого сына к себе, и целует в обе щеки, обещая привезти с собой сувениры. И неважно, что они ему не нужны. Она все равно привезет и самолично проследит, чтобы они нашли свое место в его доме. Когда Тони поднимается с мастерских на жилой этаж, где сейчас должен мирно посыпать его муж, везде пахнет чабрецом. Сначала Старк думает, что Питер просто проснулся раньше и уже успел позавтракать, хотя на часах всего лишь восемь утра. Но вдруг до него, наконец, доходит. Не теряя ни секунды, альфа быстро добирается до спальни, с размаха открывая дверь. В закрытой комнате, аромат чабреца сводит с ума, лишая рассудка моментально. Не нужно быть гением, чтобы понять, что у Паркера началась течка. Омега все еще спокойно спит, поджав под себя острые коленки. Тони наблюдает несколько минут, прежде чем сорваться с места и одним движением стянуть с себя пиджак. Оказываясь на кровати рядом с Питером, он аккуратно целует его в плечо, переходя на шею. Запах здесь еще сильнее. — Мистер Старк, — у Паркера дрожит голос, да Старка самого чуть ли не трясет от желания. — Питер, — один из немногих случаев, когда Тони зовет его по имени. Пару секунд они смотрят в глаза друг друга, ресницы омеги подрагивают, и затем альфа не выдерживает и целует. Мягко, терпко, нежно, вкладывая всю недосказанность. Питер несмело отвечает, приоткрывая рот и позволяя мужу его исследовать. Их первый поцелуй. Горячие ладони Питера оказываются под рубашкой Тони, который тысячу раз пожалел, что не надел свитер. Он отстраняется, с треском вырывая пуговицы и освобождая себя от ненужной вещицы. Паркер внимательно оглядывает все его мышцы, краснея, но продолжая пялится. Господи, даже сейчас сама невинность! Губы Тони вскоре целуют шею, он прикусывает нежную кожу, дразнит, и Питер под ним стонет. Омежка смущается и закрывает рот рукой, но не надолго. Старк отводит его ладонь, накрывая чужие губы своими. Поцелуи становятся грубее и требовательнее, намекая на продолжение. — Мистер Старк, — снова начинает Паркер, отодвигаясь. — Я не занимался этим раньше. Тони усмехается в своей излюбленной манере. Похоже, Питер никогда не перестанет его удивлять. В глазах омеги смешались испуг и дикое желание. — Подожди, — выдыхает Тони, ласково перебирая непослушные кудри мужа. — Но это же точно не твоя первая течка. Таблетки? Он попал в точку. Паркер стыдливо отводит взгляд, будто пойманный за непристойным занятием подросток. — Что ж, больше они тебе не понадобятся. Старк вновь целует тонкие губы супруга, наваливаясь всем телом, а тот в ответ прогибается. Брюки неприятно жмут, и Тони спешит от них избавиться, пока шаловливые пальцы Паркера касаются спины, плеч, груди, пресса. На шее и ключицах омеги через несколько минут зацветают тут же наливающиеся кровью засосы. Альфе хочется пометить его везде, где только можно, чтобы все вокруг знали, что Питер Паркер — его омега, стоны которого сейчас лучше любой ранее прослушанной мелодии. Питер выгибается и прижимает голову альфы ещё ближе, когда тот вылизывает и до боли прикусывает его набухшие соски. Тони оглаживает бока, притягивает ближе и засовывает руку в трусы мужа, от чего тот даже смутиться не успевает, громко простонав от удовольствия. Когда они остаются полностью обнаженными, Старк устраивается между разведенных изящных ног Питера и нарочито медленно ведет рукой по внутренней части бедра, заставляя откровенно раскрыться. Собственный член приятно дергается при виде припухшего отверстия, из которого вытекает смазка. Он кладет руку на аккуратную возбужденную плоть Паркера, а омежка дергается вперед с протяжным стоном и криком: — Мистер Старк! — Что-то не так, карапуз? — Можно больше? Действительно, Мистер Старк, а можно ли больше? Тони, вроде бы, не тот человек, которого приходится просить дважды. Головка его члена упирается в розоватую звездочку ануса, и Питер, чувствуя давление, подается назад. Омега почти воет и непроизвольно толкается задницей назад, стараясь насадиться на член Тони, но получает лишь обжигающий кожу шлепок и ласковый укус в загривок. Альфа собирает достаточно смазки с ягодиц и проникает двумя пальцами внутрь, на удивление легко. Питер откидывается на подушки с протяжным стоном, тяжело дыша и подмахивая бедрами, прося о большей заполненности. И Тони двигается довольно резко, добавляя еще один палец. Старк наклоняется вперед, целует тазовую косточку, оставляя на ней лиловый засос, двигается ближе к губам Питера и облизывает их, отвлекая от важного события. С хлюпающим звуком пальцы заменяются на член. Паркер дергается, когда он входит до упора. Удовольствие только усиливается, когда Тони начинает медленно двигаться, вплотную прижимаясь к худому телу, задевая затвердевшую простату. После продолжительного отсутствия активной половой жизни желанное давление стенок на член попросту восхитительно, до звездочек перед глазами. Когда омега откидывает голову, предоставляя картину многочисленных следов страсти, Тони хищно улыбается. Он бы с небывалым удовольствием укусил еще раз ниже уха, просто, чтобы проверить, но разочаровываться сейчас хочется меньше всего. Движения становятся резче и сильнее, потому что сдерживаться невыносимо. Старк вбивается, с силой трахая омегу так, что у самого искры из глаз сыплются, вгоняя член по самое основание и вынимая почти полностью, оставляя лишь головку. Питер весь вспотел, и альфа сжимает его мокрые медовые кудряшки в кулак и только сильнее вколачивается в тело стонущего мужа. В какой-то момент он замечает, как образуется крепкий узел, готовый повязать Питера. Паркер разводит руками в бреду, просит остановиться, но Старк игнорирует, меняя угол. Омега сжимает его тесно-тесно, отчего узел разрастается и, наконец, заполняет собой вход. Альфа слишком долго ждал этого момента. Оргазм накатывает снова и снова, а состояние нирваны точно никуда не собирается исчезать. Если бы Тони изначально знал, что сцепка это настолько приятно, то не терял бы времени даром. Старк утыкается в подушку, шепча Питеру что-то о том, какой он красивый, получая невозможно удовольствие от ароматного чабреца. Паркер прикрывает глаза и старается расслабиться. Проходит немало времени, прежде чем узел слабеет, и Тони свободно выходит, раскидываясь широко на своей подушке. Паркер кладет вспотевшую голову на грудь альфы и забирается под одеяла. — Карапуз, — в ответ Питер неразборчиво что-то мычит под нос. — Не смей трогать таблетки. Ты знаешь, что я имею ввиду. Омега поднимает неохотно голову и смотрит озадаченно на альфу. — Но мистер Старк… — Пообещай, — Тони не дает договорить, прерывая на половине фразы. Любые возражения мужа он не примет. — Хорошо. Паркер незаметно кивает, укладываясь обратно на любимое место. — Пятница, — голос бизнесмена звучит непривычно хрипловато. — Сообщи Поттс, что меня ближайшие три дня в офисе ждать не стоит. Если она начнет возмущаться, передай, что у нас с Питером незапланированный медовый месяц. — Будет сделано, — отзывает ИсКин. — И, пожалуйста, никаких рабочих звонков. — Я вас поняла. Тони проводит усыпанной веснушками спине Питера, целует в загривок и предлагает отправиться в душ. Дела могут и подождать.