Приюти меня в своём сердце

      — Ой… — Он поднимает глаза и видит слегка… насмешливый взгляд альфы. — Простите! Я не хотел…       Омежка слегка трёт носик и поправляет пояс на халате, а в глазах Чонгука это всё выглядит невероятно мило, так что скрывать свою улыбку он даже не думает. Парень перед ним взволнованно кусает губки, словно ему страшно, а альфа дивится этому невинному виду. Светлые волосы забавно растрепались, некоторые прядки спадают на глазки, которые ещё совсем сонные и испуганно бегают по лицу Чона, а в уголке рта, кажется, маленькое пятнышко засохшей слюнки.       — Как нога? — интересуется Чонгук, вспомнив о ночном инциденте.       Тэхён удивлённо пялится на мужчину, потому что… Его что, действительно интересует такая мелочь, когда омега провалялся в кровати столько времени?       — Тэхён? — произносит Чон, наблюдая, как омежка перебирает худыми пальчиками, немного сжимая, мягкую ткань халата в районе живота.       — Да! Всё прекрасно благодаря Вам! — наконец отвечает омежка, хоть несильная боль ещё беспокоила. Но альфу не стоит загружать данной информацией. — Извините, я проспал, такого больше не повторится… — говорит он, вспомнив о своей оплошности.       — Проспал? Ты куда-то собирался? — не понимает Чонгук, глядя на такого же непонимающего парня.       — Нет, но… Я же должен… — Тэхён с силой закусывает губу, потому что не знает, как продолжить. Он догадывается, что определённо должен выполнять какую-то работу в этом доме, но вот какую… Ему почему-то до сих пор не сказали. — Должен что-то делать, — продолжает омега. — Что мне нужно делать? — в лоб интересуется он, решив, что лучше не тянуть.       Пока альфа, по всей видимости, размышляет над его словами, Тэхён позволяет себе рассмотреть мужа. На нём снова рубашка, только на этот раз бордового цвета, с неизменно засученными рукавами, а чёрные волосы красиво уложены. Широкие плечи, мощные руки и грудь, стройный и невероятно красивый… Этот мужчина идеален, омежке думается, до кончика мизинца на ноге. Парню даже становится грустно, что такой, как он, связал свою жизнь с ним, ничем неприметным омежкой с дурной репутацией.       И запах… Ему так подходит запах жжёного сахара. Омежка невольно втягивает носом прекрасный аромат, еле удерживаясь, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия.       — А что ты умеешь? — зачем-то осведомляется Чонгук.       Вообще-то, он даже не думал о том, чем будет тут заниматься омега.       — О… — задумывается Тэхён. — Стирать умею, убирать… — перечисляет он, загибая пальчики. — Только готовить не умею, но постараюсь научиться, — уверяет, смотря на старшего, а тот хмыкает.       — Для всего этого уже есть прислуга, Кроха. — Чонгук и сам не замечает, как милое прозвище слетает с его губ.       — Правда? — Омежка заметно грустнеет, понимая, что он будет здесь ещё и бесполезным.       — Занимайся чем хочешь. — Чонгук разглядывает расстроенную мордашку напротив и добавляет: — Можешь помогать, если, опять же, хочешь. Мне всё равно, — пожимает он плечами и всё не перестаёт следить за сменой эмоций на милом лице.       Омежка закивал, чуть приподнимая уголки губ.       — Хоро…       Тэхён осекается, прижимая ладошки к животу, потому что на этот раз желудок решил не быть на стороне хозяина и издать громкое «урк». Неловко безумно, а альфа на это лишь усмехается.       — Ты ведь и ночью был голоден, верно? — догадывается он, а омега в ответ молчит и только опускает голову. — Обманывать нехорошо, Мышонок, — нарочито серьёзно говорит Чон, а самому приятно до чёртиков наблюдать за парнем, который смотрит на него так… раскаянно?       — Я больше так не буду, простите, — шепчет Тэхён, действительно полагая, что мужчина рассержен, а тот только почему-то странно улыбается.       — Спускайся вниз, уже время обеда, а тебе не помешало бы нормально питаться, — произносит Чонгук и, ещё раз окинув худенького парнишку заинтересованным взглядом и помимо воли облизнув так внезапно пересохшие губы, выходит из спальни.       Ему понравился омега, скрывать Чонгук это — от самого себя уж точно — не собирается. Тэхён милый, красивый, нежный, стеснительный ещё такой… Альфа на самом деле пятью минутами ранее еле поборол своё непонятно откуда взявшееся желание затискать человека, с которым знаком меньше суток. И то ли Чонгук всегда был таким, то ли этот кроха разжёг в нём непреодолимую тягу к обнимашкам, а твердить себе постоянное «ты взрослый альфа, угомонись» уже нет никаких сил — Чон всю ночь это делал, изучая умиротворённое личико рядом и слушая периодические причмокивания губами. Альфа даже успел списать все свои чувства и плюсом ещё тяжесть в паху на то, что у него просто давно омеги не было. Причина и правда может быть в этом, но тепло, растёкшееся в груди, отчаянно протестовало.       И ещё бисквиты. Эти чёртовы бисквиты, которыми пахнет омежка. Слабо, но пахнет. Чонгук их обожает. А вкупе с этим малышом… Становится так откровенно плевать, что там раньше произошло, зачем произошло, почему произошло. Хочется узнать Тэхёна поближе, открыть для себя его интересы, предпочтения, мечты и многое другое. Это осознание словно снег на голову, но Чон берёт себя в руки и опускается на стул, разглядывая блюда на обеденном столе и смиренно дожидаясь омегу, который через десять минут уже стоял в двух шагах от него и кланялся служанке в благодарностях за то, что та его проводила.       — Садись, — обращает на себя внимание альфа, указывая на стул рядом, хотя стол достаточно большой. Он сам попросил накрыть так, чтобы Тэхён сидел возле него, а причина до сих пор неизвестна. Просто захотелось. Так с чего бы отказывать себе в такой малости?       — Что? — удивлённо вскидывает бровки омега.       — Садись обедать, — повторяет, а лёгкая улыбка трогает красивые губы с маленькой родинкой — Тэхён только сейчас заметил — под нижней.       — С Вами? — Кажется, Чонгук уже это слышал, а омежке не по себе как-то становится. Он, всё ещё в махровом халатике и босиком, с еле «прибранным» гнездом на голове, и альфа, который выглядит так, будто на деловой встрече, а не у себя дома. Да пусть если и не брать во внимание внешний вид… Тэхён всё равно находится в самом низу социальной лестницы и даже мысли допускать не имеет права о том, чтобы сидеть с таким, как господин, за одним столом.       — Чего ты так боишься? — не понимает Чонгук. — Я не съем тебя, — не зарекайся, Чон, — садись уже. — Он хлопает пару раз ладонью по мягкой обивке стула и следит за омежкой, который робко кивает и опускается на сиденье, судорожно придерживая ручками разъезжающиеся полы халата, что очень позабавило альфу и… Чёрт, да, он захотел убрать их, чтобы не мешались.       «Да что за дерьмо с моей головой…»       Парень еле удерживается, чтоб не отвесить себе отрезвляющую пощёчину.       Тэхён, наконец справившись с упрямой тряпкой, стал рассматривать содержимое глубокой тарелки, которая стояла перед ним, но не приступал к еде, что немного озадачило альфу.       — Ты не любишь суп с бараниной и овощами? — озвучивает он свою догадку, сразу встречаясь с оленьими глазками.       — Нет, что Вы… — отвечает Тэхён. — Просто…       Не будет же он говорить, что никогда не пробовал такое и вообще не привык без разрешения начинать есть.       — Просто?       — Просто никогда не пробовал, — всё-таки признаётся.       — О… Ясно, — кивает Чонгук. — Ну так попробуй, — улыбается, — это один из моих любимых. Тебе тоже должен понравиться.       Тэхён кивает и берёт ложку, аккуратно набирая в неё немного бульона. Пахнет просто восхитительно. Он подносит суп ко рту и жмурится, потому что это…       — Просто чудесно, — смотрит светловолосый на неотрывно наблюдающего за ним альфу, — очень вкусно.       — Я же говорил, — как-то даже гордо отзывается Чонгук и принимается за свою порцию.       А Тэхён задумывается о том, сколько же нужно, чтобы за пару секунд осчастливить человека. Кому-то и трёх состояний будет мало, а вот Тэ достаточно горячего супа, что приятно растекается по желудку и заставляет снова и снова прикрывать глаза от наслаждения. Потому что невероятно вкусно, потому что не холодная каша или похлёбка…       Чонгук же понимает, что получает неподдельное удовольствие, видя, как омежка кушает. Чонгуку нравится следить за малюсенькой капелькой бульона, которая медленно-медленно скатывается с уголка губ вниз и скоро достигнет омежьего подбородка. Только вот останавливать себя, чтобы не поймать её большим пальцем, альфе не нравится совершенно, но рассудок всё же на месте, и он понимает, что делать этого не стоит хотя бы потому, что Тэхён может испугаться.       Чон Чонгук не верил в любовь с первого взгляда, да и сейчас, собственно, верить не собирается, но к Тэхёну присмотреться хочется очень, очень сильно. Альфа внутри воет волком присвоить этого омегу себе, а Чонгук как-то и не спешит ему перечить…       — Извините… — Альфа дёргается и возвращается в реальность, услышав тихий голосок рядом.       — Что такое? — Он замечает, что Тэхён нервничает, теребя пальчиками салфетку и закусив нижнюю губу.       — Я просто хотел кое-что узнать, если можно…       «Тебе можно всё, Кроха», — кричит разум, но язык выдаёт только:       — Что же?       — Меня забирали из приюта с ещё двумя омегами… — начал Тэхён. — И, если тот человек, который нас купил, Вы, то куда тогда…       — Вас купил не я, — мягко перебивает брюнет.       — Как? — удивляется омежка. — А кто…       — Мой отец, — отвечает Чонгук, понимая, какой вопрос сейчас последует. — У меня есть два брата, так что, смею сделать вывод, твои друзья с ними.       — Правда? — Альфа кивает в ответ. — То есть, — Тэхён делает паузу, пытаясь подобрать слова, — они тоже в безопасности?       А Чонгуку почему-то так тепло-тепло от этого «тоже в безопасности»…       — Ну… Юнги мог максимум свой дом разнести, — улыбается он. — Но своим жилищем он безумно дорожит, ибо там есть такая ценная вещь, как кровать, а омежек обижать не в его правилах, так что да, твой друг в безопасности. А из-за Намджуна вообще переживать не стоит. Он только себе навредить способен, и то… по чистой криворукости, — уже в открытую смеётся альфа, вспоминая своего хёна, а Тэхён попросту не может не улыбнуться в ответ.       На самом деле, будто гора с плеч. Если с Чимином и Сокджином всё в порядке, то и ему живётся легче.       — А…       — Хочешь с ними видеться? — догадывается Чонгук.       — Если позволите… — Омега немного краснеет, потому что ему кажется, что просит слишком много.       — Отчего же не позволить? — Альфа прищуривается. — Считаешь меня злюкой?       — Нет, конечно же, нет! Ни в коем случае… — спешит ответить Тэхён, испуганно глядя на Чона, который сидит, сложив руки на груди, и посмеивается.       — Да не переживай ты так, — всё ещё улыбаясь, произносит старший. — Как только будет удобно, я отвезу тебя. Или как-то иначе всё это организуется...       Чонгук впервые видит такую широкую улыбку омежки. Глазки светятся, губки приобрели форму милого прямоугольника, а сердце альфы пропускает удар. Он бы и рад что-нибудь с этим сделать, но что? Ему слишком нравятся эти ощущения, чтобы пытаться от них избавиться.       — Спасибо большое! — Тэхён почти хлопает в ладоши. — Вы такой хороший, — вырывается невольно, и омежка смущённо прикрывает рот ладошкой. — Спасибо… — шепчет.       — Мышо-о-онок, — довольно тянет брюнет, а щёки болят уже столько времени давить лыбу маньяка и идиота в одном лице. — Ты очень милый, я говорил?       — Да… — Еле слышно, а щёчки заливает румянцем.       Тэхёну, вообще-то, никогда — не считая того сравнения с мышонком — не делали комплиментов. И это, оказывается, так приятно, что юное сердечко сладко щемит, а кончики ушей слегка жжёт.       А Чонгуку эта идея с браком вообще уже нравится до невозможности, а интерес непозволительно быстро перерос в желание. И нет, не о том желании речь, хотя, чего греха таить, альфа совсем не против, но всё же… Здесь о желании оставить рядом. Чон действительно чувствует себя очень и очень странно. Ему словно налили самый крепкий алкоголь, заставив залпом выпить, и теперь он стремительно пьянеет, пытаясь параллельно собрать себя в кучу, чтобы не развезло окончательно. Ему нехорошо. Это далеко ещё не любовь или влюблённость, но сильная заинтересованность точно…       — Можно задать вопрос? — вдруг спрашивает Чонгук, подперев кулаком подбородок.       — Конечно, — отвечает омежка, не понимая, почему его вообще о таком спрашивают, и быстро дожёвывает кусок яблока.       — Почему ты попал в тот приют при церкви? — Всё-таки любопытство берёт верх, и Чонгук позволяет себе попытаться узнать.       Тэхён вздрагивает, что не ускользает от глаз альфы. Он кидает секундный взгляд на мужчину, после утыкаясь в свои ладошки, что положил на колени, а улыбка вмиг сползает с юного лица. Омега вновь кусает свои губы, размышляя о том, как же лучше ответить. Тэхён считает, что лучше — это всегда правда, но в его случае поверит ли альфа ответу, похожему на «Сам не знаю, я ничего постыдного не делал»? Скорее всего, нет. Он же тоже наверняка полагает, что туда ни за что не отправляют. И Тэхёну очень не хочется упасть в глазах Чонгука, если тот подумает, что омега ему врёт. Но что тогда говорить?       Омега сильнее кусает губу, сводя брови к переносице и решая, что пусть будет правда, а там уж что случится, то случится.       Но видимо, его молчание крайне затянулось, потому что в тот момент, когда Тэхён набирает побольше воздуха, чтобы рассказать, звучит голос альфы:       — Извини, я не должен был спрашивать. Это, наверное, личное. — Чонгуку становится неловко. Он следил за каждой эмоцией парнишки, и тот явно не горел желанием делиться. Зря он это затеял. — Прости, ты не обязан отвечать, всё в порядке, — пытается успокоить Чон, а потом и вовсе плавно меняет тему.