Приюти меня в своём сердце

      Намджун забирает большой пакет из чужих рук, вешая тот на своё плечо, и осторожно берёт омегу за локоть — для опоры последнего, потому что тот всё ещё продолжает дрожать. Альфа не злится и даже не собирается, он хорошо разбирается в психологии и прекрасно с научной точки зрения может объяснить, что происходит сейчас с Сокджином. Да и с человеческой, к слову, тоже. Даже не зная ситуации полностью, Намджун искренне сочувствует, ибо понял в ней главное — ребёнка омега не бросал. Значит, здесь другое. И это другое Ким, по всей видимости, сегодня узнает.       Альфа заводит парня в дом и сразу направляется в просторный гостевой зал, где усаживает его на мягкий диван.       — Подожди немного, я скоро приду, — произносит Ким и, дождавшись слабого кивка, отправляется заваривать травяной чай, ибо он хорошо успокаивает.       Вернувшись, мужчина застаёт омегу сцепившим руки в замок и сжавшимся. Хорошо хоть, что он больше не плачет.       — Вот. — Намджун ставит поднос, где стояла чашка с горячим напитком и вазочка с печеньем, на небольшой дубовый столик подле дивана. — Выпей, поможет. — Он берёт кружку и протягивает Сокджину, который принимает ту дрожащими руками. — Аккуратно.       — С-спасибо, — благодарит омега и осторожно делает первый небольшой глоток. Приятно…       Намджун садится рядом, складывая руки на груди, и невольно втягивает привлекательный запах облепихи с едва уловимыми нотками чего-то ещё. Намджун не может разобрать. Скорее всего, это отголоски запаха дитя омеги…       — У тебя забрали ребёнка? — озвучивает свои догадки альфа, замечая, как Сокджин вздрогнул от этих слов.       — Д-да… — Парень ставит чашку обратно на поднос. — На… следующий же день после рождения…       Омега вновь сцепляет руки в замок, чтобы хоть как-то унять дрожь.       — Рождён вне брака? — на всякий случай уточняет Ким, хотя и так очевидно.       — Да. — Голос на удивление звучит твёрдо, в нём не слышится сожаления. — Послушайте… — обращается Джин к мужчине, поднимая на него заплаканные глаза. — Вы вправе меня осуждать, но я прошу…       — Я не вправе тебя осуждать, — перебивает Намджун, — и даже не собирался. Это твоя жизнь, твой выбор, и меня они не касаются. Как бы там ни было, никто не смеет отнимать ребёнка у родителя. И, раз уж так сложилось, что мы с тобой встретились, так ещё и в качестве супругов, я не против сделать всё, что в моих силах.       Намджун говорит честно, искренне. Немного задумавшись, он даже приходит к выводу, что помог бы любому омеге, обратись тот к нему с такой просьбой. Альфа презирает не тех, кто родил, не будучи замужем, он презирает тех, кто избавился от ребёнка, кто отказался от него, лишив родительской ласки и любви. А тех, кто насильно забирает малюток… Намджуна, кажется, берёт ярость. Общество сходит — давно сошло — с ума. И он всей душой хочет приложить все возможные усилия, чтобы сделать этот мир хотя бы на одного человека счастливее. Да и Ким попросту не видит причин для отказа…       — Видимо, Вы святой… — невесело улыбается омега.       — Я не верю в Бога, — пожимает плечами Намджун, — но пусть будет так, если хочешь.       — В том месте, где я был, Вы бы жестоко поплатились за эти слова, — хмыкает Джин и как-то беспокойно ведёт плечом, вспоминая особо «яркие» моменты в приюте.       — Там ужасно? — разглядывая мрачное лицо парня, зачем-то спрашивает альфа, прекрасно зная ответ.       — Да, — честно отвечает омега и отводит взгляд.       — Всё позади… — Намджун не находит ничего лучше, чем сказать именно это. Всё же в психологии он разбирается только теоретически, а на практике всё это куда сложнее, чем в книжках.       Сокджин благодарно кивает и растягивает губы в слабой полуулыбке. Слухами, как говорится, земля полнится, так что он наслышан о Ким Намджуне. Наслышан о его доброте, о благотворительности, о красоте, о мудрости не по годам — список большой. Даже о том, что он прекрасный любовник, омега слышал и, по правде говоря, считал всё пустословием. Сейчас же, когда альфа с такой лёгкостью согласился помочь ему, незнакомому, по факту, человеку, Джин понимает, что ошибался. Очень сильно ошибался.       Всё-таки, есть Бог или нет, Намджун святой. В омежьей голове так уж точно.       — Ты знаешь, куда именно его определили? — доносится до ушей омеги.       — Нет… Знаю только, кто этим занимался. И, как я понял, его должны были чуть ли не сразу усыновить…       — И кто занимался?       — Представитель общества Святого Иоанна, — быстро отвечает Джин. Всё, что касалось того дня, он помнил до мелочей.       Намджун тяжело вздыхает. Знает он про все эти общества…       — Вряд ли его уже усыновили… — задумчиво тянет альфа. — Точнее, с вероятностью девяносто процентов, что нет.       — Почему? — удивляется омега.       — Потому что только говорят, что сразу подыскивают «полноценную семью». На деле же просто определяют в обычный детдом. А вот убеждение многих людей в благих делах подобных обществ только укрепляет позиции церкви.       Мужчина смотрит на омежку, а тот снова льёт слёзы и мелко дрожит.       — Эй, ты чего? — спрашивает альфа и присаживается на корточки перед супругом. — Это же хорошо, — заверяет он. — Если его ещё не забрали в семью, то всё будет куда проще. Ведь с приёмными родителями элементарно сложнее договориться.       Сокджин слабо кивает в ответ и пытается успокоиться, понимая, что Ким прав. Он глубоко вдыхает приятный аромат хвои, принадлежащий альфе, который, кажется, утешает куда лучше травяного чая.       — Ты мне лучше скажи вот что, — просит Намджун, — ты подписывал что-то? — В ответ кивок. — Ладно… С этим не должно быть проблем, — говорит он больше себе, чем омеге, а потом снова смотрит на последнего. — Ты помнишь дату рождения, рост, вес или ещё что-то? Это может быть важно…       — Я всё помню, — уверяет встрепенувшийся Джин и вдруг лезет в карман своих холщовых штанов, доставая оттуда что-то коричневое и протягивая альфе. — А ещё у него родимое пятнышко вот тут, — тыкает он в своё запястье правой руки, — как у меня.       Намджун кивает и берёт предмет, понимая, что это бирочка, которую обычно вешают младенцам на руку при рождении. Потёртая такая… Сердце мужчины невольно сжимается, он заглядывает в глаза напротив и находит в себе силы улыбнуться.       — Это действительно может помочь. Ты молодец. Всё будет хорошо, — обещает он и, не совсем отдавая себе отчёт, кладёт свою ладонь на сцепленные руки Сокджина, слегка сжимая. — Я ещё с отцом завтра поговорю. Он точно знает, как лучше всё это сделать.       — Спасибо… — шепчет омега. — Я сделаю всё возможное, чтобы отплатить Вам, обещаю…       — Не думай сейчас об этом, — хмурится Ким. — Голоден?       — Очень, — говорит правду Джин, не видя смысла отрицать.       — Тогда пойдём, — альфа встаёт и протягивает руку.

***

      На кухне произошла весьма забавная ситуация. Намджун, предлагая омеге поесть в столь поздний час, немного забыл, что совершенно не умеет готовить, а в детстве и юности выжил только благодаря младшим братьям, которые после пяти неудачных попыток старшего единогласно решили, что хёна к готовке и на метр не подпустят. Но альфа виду решил не подавать: уверенно схватил сковороду, достал яйца, молоко, потом даже почти благополучно это смешал, но что-то в итоге всё равно пошло не так, и миска оказалась на полу, а будущий омлет — на рубашке Кима.       Джин, до этого тихо сидевший на мягком стуле и с полуулыбкой наблюдая за картиной, подошёл к чертыхавшемуся под нос мужчине и робко предложил свою помощь, а тот даже не стал скрывать своего облегчения и, сказав, что вся кухня в распоряжении омеги, пошёл переодеваться.       Сказать, что вкуснее омлета Намджун в жизни не пробовал — ничего не сказать.       «Господи, я постелю тебе под ноги небо, только готовь мне еду». — Странный комплимент так и остаётся на языке, потому что у альфы есть не только желудок, но ещё и мозги.       Сейчас Сокджин снова сидит на диване в гостевом зале и ищет, во что переодеться, в том самом пакете, который вручил ему Хосок. Он вытаскивает оттуда милую розовую пижаму с рюшами, когда вдруг замечает среди остальных вещей тряпочный свёрток, перевязанный небольшими верёвочками.       Омега достаёт, заинтересованно рассматривая, и без труда развязывает его, после разворачивая. Глаза вмиг увеличиваются в размерах, в груди всё до боли сжимается, а всё потому, что внутри оказываются детские вязаные носочки — первое, что попадается на глаза. Джин дрожащими руками берёт их, параллельно разглядывая другое содержимое — различные детские распашонки, шапочки… Омега рукой раздвигает одежду, находя ещё и несколько штанишек.       Горячие слёзы снова обжигают нежные омежьи щёки, а Джин по чистой случайности цепляется мутным взглядом за заячьи ушки, торчащие из пакета. Он тянется к ним и выуживает небольшого плюшевого зайчика, отчего-то сразу крепко прижимая его к груди и громко всхлипывая.       — Что случилось? — Рядом вдруг появляется Намджун, а омега без слов протягивает ему игрушку.       Альфа берёт зайку, а потом разглядывает детские вещички на диване.       — Значит, отец уже в курсе, — улыбается Ким, второй раз за ночь присаживаясь перед омежкой на корточки, только теперь ещё и вытирая большим пальцем слёзы с его щёчек. — Ну же, не плачь.