Поединок Добра и Зла происходит каждую секунду в сердце каждого человека, ибо сердце и есть поле битвы, где сражаются ангелы и демоны.
После разговора с сестрой Цзян Чэн ушел в глубокие раздумья. В голове бушевал вихрь из воспоминаний, мыслей, сказанных и несказанных слов… Сейчас на его плечи было взвалено непомерное количество обязанностей. Пусть Цзян Чэна и обучали надлежащим образом все это время и готовили к тому, что он взойдет на пост следующего главы клана Цзян… но он оказался совсем не готовым к этому… Он все еще просто юноша, за чьей спиной лишь горстка слабых адептов. Сейчас Цзян Чэну доводилось занимать неимоверно шаткое положение в заклинательском мире. Сколько еще пройдет времени, прежде чем ему удастся доказать свою силу и компетентность, как главы клана? Сколько времени пройдет, прежде чем, на него перестанут смотреть свысока? Одно дело регулировать внутреннюю политику клана, а другое дело вести дела с другими представителями именитых Орденов. И если первое дается ему, не сказать, что легко, но более чем терпимо. То со вторым… Как же ему хочется разукрасить их жалкие и лицемерные лица! Слова, сказанные одним из глав кланов на последней охоте, въелись юноше глубоко в сердце, больно разъедая его изнутри… «Разве во время Аннигиляции Солнца Орден Юньмэн Цзян не прославился исключительно благодаря Вэй Усяню?..» «Что за ересь! Разумеется, Вэй Усянь внес огромный вклад в ход этой войны, они обязаны благодарить его!..» Но Цзян Чэн тоже там был, он без еды и питья, денно и нощно, уничтожал псов клана Вэнь… Вэй Усяня не было три месяца. ТРИ МЕСЯЦА! За это время Цзян Чэн смог собрать людей, обучить их, хотя некоторые не могли зайти дальше активации самых простых талисманов. Да что уж там — не у всех даже золотое ядро было! Параллельно этому юноше доводилось собирать спасательную экспедицию для поисков Вэй Усяня, пусть и не было гарантии, что он и вовсе жив… Еще и погоня за Вэнь Чжао и его людьми. Засыпая, все что мог видеть Цзян Ваньинь это пламя, безжалостное и кровожадное пламя… закрывая глаза, он слышал крики тех, кого оставил умирать. Каждую ночь к нему во снах приходили призраки Пристани и молили спасти их, но вместо этого он беспомощно плыл по озеру. Цзян Чэн чувствовал, как его одолевает дурное предчувствие… Эти лицемерные и лживые… юноша даже не знал, какое слово наилучше сможет описать этих жалких и безликих людей. Они все смотрят на Цзян Чэна свысока, а на Вэй Ина с опаской… Но Цзян Чэн видит и другую сторону своего брата… Ту сторону, которую Вэй Ин не позволяет видеть другим. Ту сторону, которую он с таким усердием пытается скрыть под маской нелепых шуток. Каким бы Вэй Усянь не был кровожадным на поле боя, как бы не кичился своей силой, дома, здесь в стенах Пристани Лотоса, когда глаза чужих не видят его — он совсем другой. Хотя нет… Когда они оставались наедине, Вэй Усянь не становился другим… он становился собой. Возвращался его брат… Лишь рядом с Вэй Усянем Цзян Чэн может спокойно спать, только рядом с братом он знает, что его спина под защитой; он знает, что его не предадут. И лишь Цзян Чэну было дозволено видеть обратную сторону Вэй Усяня.***
Когда Вэй Усянь вновь пришел в сознание, он по прежнему видел Тьму и мрак, вот только находился он уже не на почтовой станции, на которой они с Цзян Чэном нагнали Вэнь Чжао. Сейчас Вэй Ин лежал на деревянном ложе, а рядом он почувствовал присутствие девушки — Яньли. Она, опустив голову над книгой, сидела у самой кровати. Когда же девушка заметила движение со стороны своего шиди, сразу вскинула голову и тихонько прошептала: — А-Сянь? — Шицзе, — отозвался Вэй Ин. Он с огромным трудом приподнялся на кровати, жар отступил, но слабость еще сковывала его движения, и горло немного пересохло. Вот опять эти провалы в памяти. Помнит, как догнал Вэнь Чжао, потом встретил Цзян Чэна, поссорился с Лань Чжанем… крики Вэнь Чжао… Еще в сознании всплывал голубое свечение, которым было озарено тело Лань Чжаня… А потом… потом… кажись он уснул под деревом, когда они вышли. А теперь проснулся в родной Пристани. — А-Сянь, наконец-то ты очнулся! — девушка кинулась на шею своего шиди, готовая задушить его из-за нахлынувших эмоций. Немного посидев в довольно чудаковатой позе, от которой у Вэй Усяня начинала неметь спина и болеть шея, девушка резко отскочила от юноши. — Что случилось, шицзе? — Вэй Усянь испугался, что девушка могла удариться или вдруг ее что-то напугало. — Нет-нет, я в порядке. Прости, твои раны… а я так накинулась на тебя! — И лишь из-за каких-то ран меня лишили столь нежных и чудесных объятий?! — Вэй Усянь изобразил гримасу непонимания с нотками ужаса. Если бы не эта лента на глазах… шицзе точно бы рассмеялась. Двери комнаты громко отворились и в комнату зашел третий человек: — Ну и чего это ты тут раскричался? Ты своим криком слуг распугаешь! Вошедшим в комнату был конечно же Цзян Чэн. Несмотря на неучтивый тон, Вэй Усянь все же расслышал еле уловимые признаки радости и волнения.***
После пылкой ссоры с уважаемым Хангуан-Цзюнем Цзян Чэн вместе с Вэй Усянем продолжили пытки над Вэнь Чжао. Они измывались над телом мерзавца даже после того, как стало совершенно ясно, что тот мертв. Хотя для человека повелевавшим самой смертью это было ничто. Пытки длились достаточно долго, чтобы у стоявшего на улице Лань Ванцзы онемели ноги (он не смог смотреть на это зрелище и покинул почтовую станцию, оставив братьев исполнять свою месть). Когда по телу Вэнь Чжао нельзя было определить даже половой признак, герои Юньмэня вышли на улицу — все в крови и со сбившимся дыханием. Глаза Цзян Чэна горели лютой ненавистью, а от улыбки Вэй Усяня кровь стыла в жилах. То ли улыбка действительно была столь ужасна, то ли все дело в багровой ленте, которая прикрывала израненные глаза. Вэй Ин провел в пути не меньше трех суток, все это время он был в погоне за Вэнь Чжао. Вэй Усянь совсем позабыл о еде и питье, да и усталость была ему неведома. Но теперь, когда цель достигнута, голод, жажда и изнеможение разом свалились на тело юноши. Как только состояние эйфории и наслаждения прошло, разум начал покидать Вэй Ина. Ни рядом идущий Цзян Чэн, ни Лань Чжань, что не спускал с него своего взгляда — не успели подхватить Вэй Усяня. Пройдя пару шагов, он так и рухнул прямо на землю. Юноша чудом не ударился головой об корни могучего дуба, рядом с которыми упал. Цзян Чэну пришлось на спине тащить брата домой. Цзян Чэн немедленно приказал лекарям направиться к Вэй Усяню, как только они минули ворота Пристани. Из-за переутомления у Вэй Ина поднялась температура, но какие бы отвары лечебных трав ему не готовили, состояние не улучшалось. Юноша пролежал без сознания еще трое суток. Лекари сказали, что жизни Вэй Усяня ничего не угрожает, но ему нужен отдых. Цзян Чэн хорошо знал своего брата, а потому его абсолютно не удивило состояние, до которого Вэй Ин себя довел. «Невзирая на его возраст, ему точно нужна личная нянька…» Но сейчас Цзян Чэн переживал не о жаре Вэй Усяня, он знал, что нечто столь незначительное никогда не погубит его брата. Ему не давала покоя лента и скрытые за ней глаза шисюна. «Что черт возьми произошло?!» Цзян Чэн как раз шел неподалеку от комнаты Вэй Усяня, когда услышал его вскрик. Он немедленно ворвался к нему — на кровати сидела шицзе и обеспокоено осматривала Вэй Ина. — Ну и чего это ты тут раскричался? Ты своим криком слуг распугаешь! — Цзян Чэн был истинным несокрушимым воином, он без колебаний пронзал тела врагов, но зайдя в комнату по его спине промчался табун мурашек. Не успел Ваньинь переступить порог, как голова шисюна резко повернулась в его сторону, словно и не было никакой ленты. Словно он все видел. Может это и вовсе очередная шутка? Может он просто решил повязать эту ленту ради забавы? Но… но пока Вэй Усянь спал, Цзян Чэну удалось заглянуть под ленту… это не было шуткой. После того, как Вэй Ин очнулся их ждал долгий разговор. Вэй Усянь нехотя рассказал большую часть произошедших с ним событий: про то, как его поймал Вэнь Чжао, как лишили зрения, как выбрался с горы, как встретил Ван Хуан… Вэй Ин упускал некоторые части повествования, но Цзян Чэн с Яньли все равно не узнают этого. Никто не перебивал юношу, брат с сестрой молча слушали, но с каждой минутой рассказа лицо девушки становилось все бледнее. Когда Вэй Усянь закончил, в комнате повисла тишина. Все трое чувствовали себя неловко и не в своей тарелке. У Цзян Чэна возникло множество вопросов, но стоит ли их задавать? Хочет ли он знать ответ? Но его опередила сестра. Она по-прежнему сидела на кровати рядом с Вэй Усянем, немного поерзав, девушка осмелилась спросить: — А-Сянь… тогда, как ты сам добрался до почтовой станции?.. — девушка не стала уточнять, что до этого Вэй Ином было убито множество других адептов Ордена Вэнь. Не обращая внимания на добрый и чуткий характер, Цзян Яньли была дочерью Мадам Юй, а потому ее не взращивали, как заядлую пацифистку. В отличие от Цзян Чэна, девушка не испытывала радости от не слишком подробного рассказа Вэй Ина о пытках, которые достались Вэням. Но девушка не испытывала и грамма сострадания и жалости к ним. — Ну~ Это трудно объяснить… Я и сам не особо понимаю, но главное, я способен сражаться, — Вэй Ин лишь развел руками, так и не дав четкого ответа. — Ты уверен? — спросил Цзян Чэн. — Конечно! Разве ты не видел насколько я великолепен в бою? Ну мне еще трудно отличать людей, поэтому не подкрадывайся ко мне из-за спины! — Вэй Усянь громко расхохотался. — Я не об этом, идиот! Сила… ты уверен в выбранном пути? — Цзян Чэн яростно встал на сторону Вэй Ина, во время конфликта с Ханьгуань-Цзюнем… но он все же беспокоился за брата. Вэй Усянь не тот, кто станет бесчинствовать и убивать невинных… но все ли будет в порядке? — Тебя Лань Чжань часом не кусал? Решил мне лекции читать? Я для себя все уже давно решил. Цзян Чэн так ничего и не ответил Вэй Ину. Это его брат, он верен Клану Цзян, а остальное… разве остальное имеет значение? Все волнения Цзян Ваньиня оказались напрасными. На поле боя Вэй Усянь становился другим, никто не мог сравниться с его силой. Казалось, что кровожадность Вэй Ина полностью замещала отсутствие зрения. Вэй Усянь привлекал внимание каждого, врываясь на поле боя с невероятным величием. Днем он убивал врагов, заливаясь кровью недругов, а вечером меланхолично играл на флейте.***
Цзян Чэн потряс головой, чтобы выбросить из головы дурные мысли. Он должен перестать сомневаться в себе. Он должен защитить то, что ему дорого. Он не имеет право на ошибку. Сидя на холодной циновке, Цзян Ваньинь высматривал узоры на рукояти своего меча. Приведя Саньду в порядок ему не оставалось ничего, кроме как любоваться результатом своей работы. На лице Цзян Чэна вновь промелькнула глубокая задумчивость, а пару минут спустя он поднялся и направился в сторону покоев. Юноша без колебаний зашел в одну из комнат. В детстве он часто оставался здесь спать, хотя мать всегда отчитывала его за это. «Ты будущий глава Ордена Цзян, тебе не положено оставаться в чужих покоях.» Голос Мадам Юй звонким эхом раздался в сознании Цзян Чэна, он мог лишь ухмыльнуться в ответ своим же воспоминаниям. Ведь он никогда не слушал этих замечаний и все равно оставался спать в комнате брата. Они до самой ночи обсуждали всякие нелепости и спорили обо всем подряд. А когда Цзян Чэн уступал в споре и не мог придумать должных аргументов в свою пользу, то просто угрожал Вэй Усяню, что приведет в комнату собак. После чего они начинали драться, хотя делали это максимально бесшумно, чтобы не навлечь на себя гнев Мадам Юй. Цзян Чэн оглядел комнату. Раньше это место действовало на юношу успокаивающе, он мог просто прийти сюда и забыть о проблемах, о своих переживаниях… Но сейчас комната казалась холодной и мрачной. Тут давно нет той детской атмосферы радости и беззаботности. Да и чего следовало ожидать? Они уже не дети. Они выросли. О какой беззаботности идет речь? Люди взрослеют, а их лица становятся все мрачнее… «Так почему же в детстве, мы так мечтали стать взрослыми?..» Цзян Чэну было уже не по силам вспомнить… Чуть левее от письменного стола на полу валялся Суйбянь, покрытый приличным слоем пыли. Хозяин явно пренебрегал им, и сколько бы Цзян Чэн не ругал Вэй Ина, тот все равно забыл про свой меч. Цзян Ваньинь тяжело вздохнул, он подошел к столу и поднял Суйбянь. Окинув его своим взором, Цзян Чэн сел и начал приводить меч в порядок. Он приходил сюда не меньше трех раз за неделю. В это время суток Вэй Ин уходил на рынок и пропадал там почти до вечера, а то и до рассвета. Поэтому, юноша так и не узнает о том, с каким трепетом брат помогал поддерживать состояния Суйбяня безупречным…