«Но ещё хотя бы шаг, хотя бы два и моё сердце засвистит, как чайник»
— Блять… — выругался Фаллен, споткнувшись о гору строительного мусора, — с каких пор квартирники стали в сквотах проводить? — С тех пор, как организаторов нескольких посадили, — отозвался Мэйви и остановился возле большой дубовой двери, — Ты так удивляешься, будто ситуацию в стране не знаешь. Спасибо, что хоть где-то они есть. Светло нахмурился, а затем вздохнул тяжело. Кому как ни ему знать, что в этой, блять, стране происходит. Отец при любом удобном случае напоминал, как ему стыдно перед людьми за то, что его сын опустился вот до «такого» и он обязательно всю эту дурь вытравит из своего родного города. Ванечка на подобное лишь кивал, ухмыляясь, да старался лишний раз на глаза не попадаться. Однако, тот факт, что последнее время кагэбэшники словно с цепи сорвались со своими слежками и облавами был неоспорим. Но веселиться народу это не мешало, даже наоборот. Дух бунтарства толкал на более безумные поступки. Мэйви поднялся ещё на один пролёт, перегнулся через перила, глянув наверх, проверить обстановку, так сказать. Какое-то время вслушивался в тишину, а затем спустился обратно и со всей силы постучал в дверь. Ванечка всё это время нервно теребил край джинсовой безрукавки. Направляясь сюда, он предусмотрительно не надел кожанку, которую, честно говоря, он очень любил, однако не хотелось лишний раз быть уязвлённым. За дверью послышался щелчок и стала слышна музыка. Мэйви помахал перед глазком двумя карточками. — Почему так долго? — раздраженно прошептал Светло, крепко сжимая сумку со значком в виде сердечка. Сердце с каждой секундой ускоряло ритм. Ладони потели от волнения перед предстоящей встречей. — Потому что мы на квартирник пришли, а не на легальный концерт в рок-клуб, чувак. Да что с тобой? Не торопись. Ты будто первый раз и правил не знаешь. — Достали меня эти правила, — пробурчал Светло, отодвинув Мэйви в сторону, — Эй! — выкрикнул он, постучав по двери, — Я долго буду здесь стоять? — Что ты делаешь?! — испуганно прошептал Даня, судорожно поглядывая вниз, в проём между перилами, нет ли там кого чужого. — Меня зовут Фаллен. Скажите Рудбою, что я сожгу нахуй его паспорт, если мне сейчас же не откроют! Через секунду послышался лязг замка, на пороге появился какой-то высокий, худощавый парень. — Ты чего шумишь так? — возмутился он, не давая Ванечке пройти внутрь. — Прочь с дороги, а то я сейчас такой тут шум подниму, вы ахуеете! Фаллен резким движением выхватил у Мэйви из рук карточки для прохода. Всучив их загораживающему вход незнакомцу, он бесцеремонно оттолкнул парня в сторону и прошёл внутрь, затащив за собой Даньку. — Извините… — виновато обратился Даня к долговязому, — он сегодня просто не в настроении. Парень ничего на это не ответил, лишь молча одарил Светло тяжелым взглядом и, закрыв двери, взял с комода какую-то книжку. — Вот поэтому мы там и стояли столько, — кивнув в сторону парня, возмутился Ванечка, — он скорее всего дунул и зачитался. А если бы это были полицаи? — Вань, ты зря так, — прошептал Мэйви, заметив, как незнакомец оторвал взгляд от книги и пристально смотрит на Фаллена, — Он неспроста стоит на билетах. Ты бы поосторожнее выражался. — Тоже мне… — хмыкнул Светло, осмотрелся и, наконец, добавил, обратившись к Мэйви: — Найди Руда. Я отдам ему вещи и уйду. Не хочу я здесь оставаться. Мэй на это лишь молча кивнул и пошёл вперёд по захламленному коридору. В квартире было очень много людей. Отовсюду слышались смех, какие-то разговоры и звон бутылок, а из дальней комнаты доносились музыка и голос Музыченко. Видимо концерт был уже в самом разгаре. Пока Светло стоял у порога, он успел встретить множество знакомых лиц. Кто-то едва заметно кивал и молча проходил мимо, делая вид, что они никогда в жизни не пересекались, кто-то, наоборот, с радостным возгласом подходил, жал руку и интересовался новыми поступлениями. В конце концов Ванечке начало надоедать, что его постоянно дёргают, ведь о работе хотелось говорить сейчас меньше всего. Да и перспектива провести вечер в компании этого долговязого, с которым они поцапались на входе, его тоже не особо радовала. Поэтому, нервно глянув на часы, Фаллен всё же решил ненадолго зайти. Да и Мэйви ещё куда-то запропастился. Скорее всего, сразу встретил кого-то из знакомых и забыл, зачем вообще сюда пришёл. Квартира казалась просто необъятной. Ванечка не сразу понял, как такое может быть: люди выходили и заходили с разных сторон, комнат было слишком много. Но потом до него дошло, что это не одна, а две смежные квартиры, соединённые в один большой сквот. В очередной раз свернув, Ванечка снова оказался у порога, столкнувшись с недовольным взглядом долговязого. Всё здесь располагалось по кругу, со сквозными комнатами и Фаллен, по ошибке, слишком рано свернул, не дойдя до гостиной. — Чёрт… — выругался он, пробираясь через толпу хиппарей, которые что-то очень воодушевленно обсуждали. — Эй! Я тебя знаю! Привет! Светло резко обернулся, наткнувшись взглядом на девушку с коротко стриженными волосами. Она выглядела немного странно. Тушь, растекшаяся по щекам, придавала ей какой-то чересчур печальный вид. — Ну ты что? Не помнишь меня? Я Ева. Меня обрили прямо перед тобой. Ванечка вдруг вспомнил, как его недавно приняли возле «Сайгона» и одну из девушек остригли в назидание всем тем, кто сидел в тот вечер в камере. Светло молча обнял её, крепко прижав к груди. Он прекрасно помнил, как она плакала. Он помнил, что когда-то это произошло и с Мэйви. И что ещё хуже, он понимал, что это было и останется безнаказанным. — Я рада встретить тебя здесь. — Ты в порядке? — Да! — ответила Ева и, положив ладонь Ванечке на щёку, добавила: — Надеюсь, что у тебя тоже. Ванечка кивнул молча и, развернувшись, пошёл дальше. Оглянувшись, он увидел, как девушка смахнула проступившие слёзы. Он знал, что она не в порядке. Но ничем не мог ей помочь. Заметив впереди густую шевелюру Мэйви, Ванечка прибавил шагу, уже настойчивее расталкивая полупьяную толпу. — Ты куда пропал? — ухватив друга за рукав, возмутился Фаллен. — Да я это, Малую встретил, и она… — затараторил Даня, но Ванечка его уже не слышал, завидев в конце гостиной того, кого искал. Рудбой, держа в руке сигарету, стоял возле импровизированной сцены и разговаривал с каким-то парнем, периодически кивая. Не заметить его сейчас мог, наверное, только слепой. Яркая рубашка с поп-арт принтом слишком сильно контрастировала с одеждой окружающих и общим фоном происходящего. Было видно, что эта вещь далеко не самая дешевая и пошита явно не здесь. Его внешний вид буквально кричал о протесте. Хотя, в принципе, ничего нового. Ваня ведь всегда так выглядел. Он всегда был слишком свободным, чтобы быть как все, выделяясь даже среди всех этих, по мнению общества, бунтарей. — Руд! — выкрикнул Светло, направляясь к нему. Рудбой тут же замолк, перевёл на него взгляд и, что-то бросив своему собеседнику, стремительно направился к выходу из гостиной. — Стой! — снова крикнул Ванечка, следуя за ним и размахивая на ходу его сумкой. Рудбой никак не отреагировал. Остановился лишь на секунду посередь коридора, возле какой-то девчонки с длинными, непонятного цвета, волосами. Она о чём-то спросила его, тот махнул рукой в сторону гостиной и тут же резко свернул из коридора в комнату. Ванечка следовал за ним по пятам, стараясь не отставать и не потеряться. Комната, в которой скрылся Рудбой, оказалась захламлённой спальней. Старая, уже покрытая ржавчиной кровать была почти до потолка заставлена какими-то ящиками. Светло поморщился, отряхивая рукав рубахи, который он испачкал, пока пытался нащупать выключатель, чтобы свет в комнате включить. Споткнувшись о коробки, Светло, наконец, добрался до противоположной двери. — Что за шутки?! — выходя из комнаты, проворчал Ванечка, заметив лишь яркую аляповатую рубашку, мелькнувшую в конце коридора. Вернувшись в гостиную, Ванечка снова наткнулся на Мэйви. Тот уже был не один. — Привет! — обняв Светло, поздоровалась Малая, — Как ты вырос! — Ты тоже изменилась, — улыбнулся Ванечка, глядя на однотонные русые волосы Даши, что уже само по себе вызывало удивление. Ведь до этого Светло и понятия не имел, какой у неё натуральный цвет волос. Да и в целом, она сейчас выглядела абсолютно иначе, не так как раньше. Вся в чёрном, ни одной яркой вещи, макияжа минимум, похудела. Будто совершенно другой человек перед ним. — Выпьешь с нами? — спросила она, взяв со стола бутылку вина. Светло задумался на секунду, но, решив, что от одного стаканчика ничего не будет, согласно кивнул. — Столько лет прошло… — передавая Фаллену стакан, сказала Даша, — а мы всё так же вместе все. Славки только не хватает. — Он сейчас где-то на юге. Писал недавно, — улыбнулся Мэйви. — Это хорошо… — отстранено ответила Даша и, отсалютовав стаканчиком, сделала пару глотков. Ванечка молча последовал её примеру. Да и честно говоря, ему и нечего было ей ответить. Не смотря на то, что вся эта история началась со знакомства именно с ней, Даша, к сожалению, так и не стала частью его жизни. Как-то у них всё было на расстоянии, строго по касательной. Взгляд Фаллена скользнул чуть выше Дашиного плеча, и он снова заметил стоящего позади неё Рудбоя, который что-то обсуждал со своим, судя по всему, новым звуковиком. Махал перед его лицом какими-то проводами, жестикулировал, хмурился, что-то ему объясняя, а затем, психанув, швырнул всё это в него и снова скрылся где-то в коридоре. Ванечка так засмотрелся на происходящее, что чуть не выронил его сумку из рук. — Что это у тебя? — спросила Даша, заметив, как Ванечка с раздражением нацепил её на себя. Он уже думал просто оставить сумку где-нибудь возле сцены, но там фотоаппарат всё-таки. Жалко. А вдруг украдут. Да и честно говоря, ему хотелось всё же ещё разок посмотреть Ване в глаза. Поэтому и Мэйви он это дело не доверил. Но с учетом обстоятельств, Светло уже был близок к этому. Так как все эти игры в «кошки мышки» Ванечке изрядно поднадоели. — Да это Рудбоя! — выпалил Даня, не дав Фаллену и рта открыть, — он оставил у него дома и мы… — Мэй замолк на полуслове, заметив тяжелый взгляд друга. Малая слегка приоткрыла рот, заметив смущение Мэйви, а затем перевела взгляд на Ванечку: — Ну хоть кто-то счастлив. — Нет, это не то, что ты… — начал было оправдываться Фаллен, но Даша его перебила: — Не объясняй. Ты же знаешь, мне всё равно. Это ваше дело. — Нет у нас с ним никаких дел. Фаллен многозначительно зыркнул на Даню, а затем сделал несколько больших глотков из стакана, осушив его до дна. Спустя какое-то время Ванечка почувствовал, что вино всё-таки сделало своё дело и немного его расслабило. Спала вся эта нервозность, напряжение. Да и музыка была хорошая, как и компания, поэтому в итоге Ванечка оставил попытки догнать того, кто от него вечно убегает, и решил насладиться вечером. В конце концов, на квартирниках он не бывал целую вечность. — А где здесь туалет? — спросил он у Мэйви. Даня кивнул в сторону выхода из гостиной: — По коридору, третья дверь направо, возле кухни. — Спасибо, подержи, — всучив Дане сумку Рудбоя, Светло неспешно поплёлся в сторону уборной. Сделав свои дела, Ванечка облокотился о старую ржавую раковину. Включив холодную воду, он умылся, вздохнул устало и уже собирался выходить, отодвинув щеколду, как дверь резко распахнулась, и внутрь влетел тот самый незнакомец с книжкой, что встретил их на пороге. — Бабки гони, — прижав Светло к стенке и приставив к его горлу нож, сквозь зубы процедил он. — Какие бабки? — ошарашено переспросил Ванечка. Из-за алкоголя реакция была слишком заторможенной, но он всё равно почувствовал, как лезвие слегка впилось в тонкую кожу на шее. — Дурака из себя не строй. Я знаю, что ты фарцовщик, денег поди навалом! Выворачивай карманы! Живо! Всё, что было дальше, произошло слишком быстро. Светло видел, как распахнулась дверь в уборную, а затем зажмурился, когда о голову воришки разлетелась тяжелая стеклянная бутылка. — Выходи! — закричал Рудбой и, схватив Светло за шкирку, потащил его к выходу. — А Мэй?! Без Мэя не пойду! — уперевшись в дверной косяк, твердо сказал Фаллен. — Да, что же ты у меня упрямый какой! — Я сам у себя упрямый! А не у тебя. И я не бросаю тех, кто мне дорог, но откуда тебе знать, — парировал Фаллен. Рудбой хотел что-то ответить, но заметив, что толпа возле туалета начинает бурлить, а дружки этого несостоявшегося гангстера начали выискивать виноватых, тут же вытолкнул Светло из квартиры. — Ваня! — тут же его обняв, воскликнул Мэй, — Ты в порядке? Я как увидел, что этот урод на тебя накинулся, я сразу к Руду побежал! — Потом наобнимаетесь. Скипаем! Быстрей, быстрей, быстрей! — схватив Светло за руку, закричал Руд.***
«Не говори, что на «вы» стали мы с тобой. Я похуистом был, но я не пиздобол»
Ванечка подошёл к окну и попытался попасть указательным пальцем в одно из дымовых колец, которые выпускал Руд. Белого цвета колечко в момент растворилось, поменяв форму на обычное облако дыма. Ванечка дождался, пока другое кольцо подлетит поближе и проделал с ним тоже самое. На подоконник запрыгнул Гришка. Кот с любопытством глянул на хозяина, а затем уютно расположился возле открытого окошка. Лапки под себя поджал и принялся наблюдать за происходящим на улице. Рудбой глубоко затянулся напоследок и, наконец, затушил сигарету. — Прикрой окно. А то вдруг Гришка выпадет… — прошептал Фаллен и развернувшись направился к кровати, — и утром не забудь все свои вещи забрать. Не оставляй ничего у меня. — Если хочешь, я могу уйти, — задёргивая штору, сказал Ваня. — Ты же знаешь, что не хочу… — сняв с себя рубаху и повесив её на стул, ответил Ванечка. Порывшись в шкафу, он достал оттуда пару чистых футболок и одну из них бросил Рудбою. — Я помню, что в уличной одежде на кровать нельзя, — улыбнулся Ваня и принялся стягивать с себя джинсовку. Ванечка на это ничего не ответил. Молча расправил постель, достал вторую подушку с верхней антресоли и принялся надевать на неё наволочку. Рудбой наблюдал за ним какое-то время, а затем, не выдержав, всё-таки подошёл ближе и тихонько коснулся его запястья. Ванечка замер, глядя на татуированную кисть. Взгляд скользнул вверх по руке, груди, к обветренным губам. Светло не решался заглянуть прямо в глаза, прекрасно понимая, что его там ждёт. Сердце внутри заколотилось как бешеное, пальцы разжались, выпустив из рук подушку. Руд тихонько коснулся его подбородка, поднимая лицо на себя. Ванечка выдохнул шумно и, наконец, поднял взгляд, столкнувшись с серо-голубыми глазами. Тишина давила, выбивая весь воздух из лёгких. Губы горели в ожидании поцелуя, но Ванечка не решался. Его колотило всего изнутри так, что он подрагивал, как лист осиновый на ветру. Страх вперемешку с волнующим трепетом от такой близости с ума сводил. Он очень боялся подпустить Ваню близко, но куда уж ближе, если он и так буквально под кожей, в сердце вместо пульса бьётся. Ванечка прекрасно понимал, что ложась с человеком в постель, впускаешь вместе с ним все страхи, войны, дороги и боль, которые находятся в его голове. Нельзя остаться один на один. Когда-то давно, Светло без раздумий принял Ваню всего без остатка, но, к сожалению, не был принят сам. И это осознание очерняло сейчас всю красоту момента. Сейчас, в эту самую секунду Ванечке казалось, будто он раздвоился. Раскололся пополам и одна его часть была горячей, пылала от любви и радости, что Ваня снова рядом, а вторая была холодной, твёрдой, как льды Антарктики. И глядя на Рудбоя, каждая из них пыталась уничтожить другую. — Ты меня разрушаешь, но при этом, ты единственный, кто приносит радость в мою жизнь… — прошептал Ванечка, не отрывая взгляда от родных, красивых глаз, — Я ведь остался один, совсем один. — Прости меня. — Я так скучал… — Прости меня. — Я так любил тебя, что твой шёпот заглушал крики всех вокруг. — Прости меня. — У нас ведь было всё, чтобы быть счастливыми. Так почему же мы теперь так несчастны, Вань? Ответа не последовало, потому что Руд понятия не имел «почему». Не даром же говорят: кто хочет — ищет способ, кто не хочет — ищет причину. Чем собственно Ваня и занимался последний год. Искал причины, по которым он не может написать и приехать. — Прости меня, — снова прошептал Ваня, оседая перед ним на колени, — прости меня, прошу, пожалуйста, прости. Какое-то время Светло молча смотрел прямо перед собой, а затем аккуратно, на грани с нежностью вплёл свои тонкие бледные пальцы в его тёмные волосы. — Перестань… — полушёпотом сказал Ванечка, опускаясь на край постели, — твоё «прости», как подорожник к разодранной коленке. Толка никакого. Для вида лишь… Тёплые шершавые губы коснулись кожи на коленях. Ладони скользнули по икрам, а затем выше. Ванечка судорожно выдохнул, чуть сильнее сжав пальцы в волосах. Ваня несмело поднял на него взгляд. Он, словно приговорённый, ждал своей участи, заглядывая в тёмные глаза напротив: — Не прогоняй меня только… — прошептал он, — Дай мне шанс всё исправить… Татуированные ладони скользнули по запястьям. Ванечка закрыл глаза, каждой клеточкой ощущая на костяшках невесомые поцелуи, что плавно перешли на предплечья, а затем выше к шее. Руд навалился на него, уложив на лопатки и провёл ладонью по волосам, убирая с лица растрёпанные пряди. Кожа под чужими губами горела, словно от раскалённого железа, но это было именно то, что сейчас жизненно необходимо. Каждое прикосновение даровало исцеление телу, нанося очередную глубокую рану сердцу. В груди такое пламя разгоралось, что черти бы в Аду позавидовали. «Нет, Фаллен, нет… Нельзя!» — думал Ванечка, балансируя на краю пропасти, из которой едва выкарабкался, — «Он снова принесёт твоё сердце в ладонях на жертвенный алтарь и вонзит в него кинжал». Светло вздрогнул, ощутив, как по телу побежали мурашки, когда Ваня закусил мочку уха. Казалось, что на сопротивление не осталось ни единого шанса, но Ванечка собрал последние силы в кулак и всё-таки смог остановить это безумие. Руд оперся на локоть, нависнув над ним, снова по волосам погладил, чувствуя, как в его грудь упирается Ванечкина ладонь. — Я всё исправлю… Клянусь, я всё налажу… — снова прошептал Руд, потянувшись к губам за поцелуем, но Светло тут же отвернулся. Он попытался подняться, но Ваня не позволил, всем своим весом вжав его в матрас. Татуированные пальцы сильнее сомкнулись на тонких запястьях. — Послушай, я уйду, если попросишь уйти. Но я хочу, чтобы ты знал, что я бы и сам хотел однажды проснуться другим. Более ответственным, серьёзным, более смелым, как ты, и не бегающим от проблем. Я бы хотел стать тем, на кого ты снова будешь смотреть так, как раньше. Так, будто я чего-то стою… Ванечка отвёл взгляд и прошептал: — Будто? Ты был всей моей жизнью.