«Да, у нас несерьёзно, Ни слова о чувствах, Ни слова о звёздах»
С наступлением октября погода становилась всё хуже и хуже. К концу месяца уже начали появляться первые вестники стремительно приближающейся зимы — заморозки. Город как будто замер в ожидании первого снега. Яркие золотисто-янтарные листья давно смешались с грязью, сделав Ленинград ещё более серым, чем обычно. Ванечка тяжело выдохнул, сделал последнюю затяжку и, затушив сигарету, захлопнул окно. — Подай отвёртку… — пробубнил Руд. Ванечка неспешно подошёл к столу, порылся в стареньком деревянном ящике с инструментами и, наконец, отыскав то, что нужно, передал вещь Евстигнееву. Ваня молча кивнул в знак благодарности и продолжил заниматься своими делами. Светло же устроился на кровати с книжкой и попытался хоть как-то отвлечься от того, что его так беспокоило последнее время. Из головы всё никак не выходил разговор с отцом. Впервые за столько лет Ванечка вновь задумался о том, кто же он на самом деле. Создавалось ощущение, что его Колесо Фортуны сделало круг и вернуло его в самое начало. Он прекрасно помнил тот день в старом заброшенном доме: ночь, звёзды и они с Ваней на крыше. Руд тогда сказал, что не существует идеальной формулы свободы. Достаточно лишь перестать думать о том, что скажут о тебе другие, и насладиться моментом… — Будь собой, — говорил он, — Просто, будь собой. Вроде бы куда уж проще, просто быть собой. Но вообще-то, это одна из самых сложных задач, особенно, если ты не знаешь, кто ты есть на самом деле. Ванечка столько лет скрывался под масками, что и сам забыл, какое из всех его лиц настоящее. После ухода Руда Ванечка сотни раз думал о том, что было бы неплохо обо всём этом забыть и уже начать жить спокойной размеренной жизнью, но каждый раз его останавливала мысль о том, что о нём подумают люди, узнав, что он предал систему и снова надел «серый плащ» ради своего комфорта. А если вернётся Руд? Что он скажет по поводу того, чем Ванечка занимается? И так изо дня в день. Одно и тоже. Ванечка постоянно суетился, делал что-то, откладывая на «мечту», которая даже была не его, а Руда. Это ведь он хотел смотаться в Крым. А Ванечка лишь кивал и верил, что это когда-нибудь произойдёт, будучи счастливым и в той самой квартире, где они вместе жили. — О чём думаешь? Светло едва заметно вздрогнул, чуть не выронив книжку из рук: — Что? — О чём думаешь говорю? Ты просто уже несколько минут сидишь с перевёрнутой вверх ногами книгой и смотришь в одну точку, — ответил Руд, а затем, отложив отвёртку, добавил: — Ну вот, теперь у тебя все стулья как новенькие и не скрипят. Ещё надо дверь бы починить и… — Ты долго ещё планируешь у меня жить? Руд перевёл взгляд на Светло: — А ты хочешь, чтобы я ушёл? В воздухе повисла неловкая пауза. Ванечка отложил книжку в сторону и поднялся с постели, присев на край: — Просто… У нас ведь всё это несерьёзно и… — С чего ты взял? — Что? — Что несерьёзно? Ванечка на это ничего не ответил, лишь взгляд отвёл. — Нет, погоди. Не отмалчивайся, — Ваня поднялся с пола и, пододвинув стул, сел прямо напротив Светло, — Почему ты… — Может потому, что ты меня бросил, а потом заявился через столько лет, сказав, что ты ничего мне не обещал? — перебив Ваню, резко отозвался Фаллен, — А ещё… я хочу вернуться домой. Руд слегка нахмурился, глядя на него: — Как это? Домой? А как же… — Я соскучился по родителям. И я больше не хочу быть частью этого цирка. — Что ты имеешь в виду? — Все эти манифесты о свободе, фарцовка, концерты и внешний вид а-ля «мы не такие как все». Я больше не хочу притворяться. Потому что… Я обычный. А вся эта хваленая свобода всего лишь очередные кандалы! — А… То есть я клоун по-твоему? Да? Из этого самого цирка? — слегка повысив тон, уточнил Руд. — Ты снова слышишь только то, что хочешь слышать, Вань. — Нет, Фаллен, я слышу ровно то, что ты говоришь. Ни больше, ни меньше. Ваня впервые за всё это время назвал его так. По прозвищу. Не по имени. У Ванечки от этого словно что-то оборвалось внутри: — Не думал я, что когда-нибудь услышу в твоём голосе столько презрения и ненависти ко мне. — Я рассказал тебе всю суть. Я показал тебе новый мир, мир, в котором ты был счастлив, а ты… — начал было Руд, но Светло его перебил: — В том-то и дело, Вань! Был! Сейчас всё не так! Я разбит! Я несчастен, мать твою! Как ты этого не поймёшь?! — закричал он, — Уходи! Я хочу побыть один! Руд смерил его тяжелым взглядом, а затем, накинув куртку, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Ванечка осел на пол, пытаясь совладать с собой. Руки потряхивало, слёзы градом катились по щекам, оседая на губах соленым привкусом. Хотелось кричать. Сдирать с себя кожу наживую, чтобы больше не помнить всех этих прикосновений тёплых шершавых ладоней и грёбаных обещаний, которых ему якобы не давали.***
Ванечка нервно отдёрнул рукав пальто, глядя на огромное здание с белоснежными стенами. Давненько он здесь не бывал. Торговые ряды, как всегда, были полупустые после выходных, когда люди сметали всё, что попадётся под руку. Ванечка этого никогда не понимал, но оно понятно с учётом того, что у него длительное время был доступ к весьма редким товарам. Да и в деньгах он никогда особо не был ограничен, так что рассуждать на тему людской жадности в данной ситуации казалось ему сейчас весьма странным и неуместным. Он никогда не был на месте всех этих людей, мечтающих хоть однажды побывать за границей и съесть хоть что-то помимо «Докторской» колбасы с отвратительным привкусом туалетной бумаги. Ванечка вдруг вспомнил своего одноклассника, который пришёл однажды в школу и сказал: — Представляете, папа подарил мне целый пакет бананов! Ванечка ещё тогда усмехнулся: — Подумаешь, бананы. И чего он так радуется? Мне вот подарили новенький велосипед. Вот это подарок! Не то что эти бананы… И только спустя много лет Светло начал понимать, насколько же он был тогда не прав. — Молодой человек, вы либо назад, либо вперёд! Чего в дверях встали?! — проворчала старушка с клюкой, сдвигая Ванечку в сторону. — Извините… — пробормотал он и даже поторопился открыть ей дверь, но в ответ всё равно получил лишь осуждающий взгляд. Постояв возле входа ещё какое-то время, Светло, наконец, собрался с мыслями и, войдя внутрь здания, направился в самый дальний павильон, в котором, как всегда, была самая длинная очередь в так называемый салон красоты. Интерьер большинства парикмахерских был совершенно непритязательный и эта не была исключением. В зале было несколько кресел с педалями, чтобы приподнять клиента повыше. Напротив каждого из них традиционно стояло трюмо с зеркалом, на столиках — нехитрый парикмахерский инвентарь. В углу белые раковины для мытья волос и космического вида сушилки. А на стенах висели автоматы, обрызгивающие одеколоном. Для этого нужно было закинуть монетку и быстро подставить голову, обязательно при этом зажмурившись. Стены салона украшали черно-белые фотографии знаменитостей с новомодными прическами. Короче говоря, выглядело это всё весьма примитивно, однако несмотря на это, многие люди воспринимали парикмахерские, как нечто необычное: сказочные запахи, женщины с бигудями на волосах, и парикмахеры, сооружающие на женских головах удивительные конструкции. Впрочем, возможно, своей славой парикмахерские были обязаны легенде, которая передавалась из уст в уста, и воспринималась, не иначе, как сущая правда. Ходили слухи, что мастера в парикмахерских работают в халатах на голое тело. А с учётом того, что секса в СССР не было, а детей приносили аисты, данная информация очень будоражила сознание советского человека. Хотя, возможно, своя доля правды в этом была. Многие девушки-парикмахеры стремились работать в мужском зале, там они мечтали познакомиться с хорошим парнем. Зал, как всегда, был переполнен посетителями. Ванечка сначала встал в очередь, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что скорее всего, если он не пострижётся прямо сейчас, то даст заднюю и просто-напросто отсюда сбежит. Поэтому он аккуратно протиснулся к стойке, за которой стояла молоденькая девушка: — Добрый день. Вы не могли бы… — начал он, но его тут же перебил знакомый, звонкий голос: — Иван! Светло перевёл взгляд на приближающуюся к нему женщину и тут же расплылся в улыбке. Ирина Васильевна была владелицей парихмахерской и по совместительству давней подругой Ванечкиной мамы. Женщина всегда очень тепло к нему относилась, задаривала подарками в детстве и оказывала услуги парикмахера всей его семье. — Здравствуй, дорогой! Как-то ты давно не появлялся! — воскликнула она, крепко прижав Ванечку к себе. Наконец отстранившись, она тут же нахмурилась, оценивающе глянув на его отросшую шевелюру. — М-да-а… — протянула она, — это что за копна у тебя? Не порядок! — Мне бы по классике, тёть Ир. — Всё сделаем в лучшем виде! — пообещала женщина. Она тут же отыскала свободное кресло и, усадив Ванечку перед зеркалом, отправилась за накидкой. — Фаллен? Ванечка резко повернул голову. Этого ещё не хватало, столкнуться с кем-то из знакомых. Светло не сразу узнал окликнувшего его, однако, наткнувшись на холодные серые глаза с прищуром, он понял, что в соседнем кресле сидит Славка. Тот самый долговязый мальчишка в клетчатой синей рубашке и старых поношенных кедах. Только вот сейчас выглядел он совсем не так. На нём была чёрная водолазка, в сочетании со строгим костюмом с закруглёнными бортами. Туфли на каблуке с острым носком были начищены до блеска. Таким Ванечка его даже представить не мог, не говоря уж о том, чтобы увидеть воочию. — Ты меня не узнаёшь? — спросил он приятным с легкой хрипотцой голосом. — Да как же! Узнаю, конечно! — будто очнувшись, отозвался Ванечка и тут же протянул старому знакомому руку, — Я просто не ожидал тебя здесь встретить! Даня говорил, что ты где-то на юге… — Да, я в отпуск ездил с женой, — пожав Ванечкину ладонь, ответил Слава. — Ну, что, Вячеслав Валерьевич, как обычно? — накинув на него накидку, уточнила молоденькая девушка, играючи пощёлкивая ножничками в пальцах. — Да, как обычно, — отозвался Слава. — Как это? С женой… Ты что, женат? — Да, а что тебя удивляет? — Всё! То как ты выглядишь, да и вообще… — Давай поужинаем? — предложил Слава, многозначительно покосившись на парикмахершу, которая с большим интересом начала прислушиваться к их разговору, — Давно не виделись. Есть что обсудить. Ванечка на это согласно кивнул: — Хорошо. — Не смотря на то, что ты здесь, я всё ещё надеюсь, что у тебя всё в порядке, — добавил Слава и повернулся обратно к зеркалу.***
«Котлетная» на Невском, как всегда, была полна гостей. Возле круглых столиков со столешницами из искусственного мрамора толпились небольшие компании молодых людей в ожидании вкуснейших круглых котлет с пылу с жару. Ванечка со Славой сделали заказ и расположились в самом дальнем углу зала, попивая бочковой кофе с молоком. — Как вы познакомились? — спросил Ванечка, на что Славка мечтательно улыбнулся, поправив лацкан пальто: — Хотел стащить газетку в печатном киоске на Лиговке, а она на остановке стояла, трамвай ждала. Я так на неё засмотрелся, что даже денег заплатил. Представляешь? — рассмеялся Слава. Ванечка улыбнулся: — Ты и заплатил? Видимо она была очень красивая! — Эх, Ванечка, ты не представляешь насколько. Она стояла вся такая нежная, хрупкая такая. В белом платьице в мелкий цветочек. Улыбалась широко и… — Слава замолк, подперев щёку кулаком. — Что «и»? — Ничего. Всё изменилось. Знаешь, как это бывает? По щелчку. Мир заиграл яркими красками. Я почувствовал, как внутри меня что-то зашевелилось, сжалось при виде неё. Сердце будто остановилось и я понял, что я просто не смогу больше без неё жить. — Вот так вот сразу? — Да! Ванечка задумчиво взгляд отвёл, ощущая как буквально проваливается в воспоминания. В тот день возле зоопарка. Хватило секунды, чтобы влюбиться. Коснувшись взглядом кончиков Рудбоевских ресниц, Ванечка больше ничего вокруг себя не замечал. Хотелось вечность смотреть в эти огромные серые глаза с голубой дужкой по краю, целовать шрам на лице, залечивая все его раны, но… — Ванечка! Всё в порядке? — спросил Слава, заметив его поникший взгляд. — Да… Да-да. Всё в порядке. Так и как вы познакомились-то в итоге? — Так я же говорю, я подошёл к ней. Покраснел весь, как рак, в руках газетку сминая. Она смерила меня суровым взглядом, а затем, достала из сумочки ручку и чирканула мне номерок на уголке. Мне не пришлось даже ничего говорить. Она всё поняла по глазам. Имя у неё ещё такое оказалось — Александра. Звучит? Лучшее имя в мире, — закончил свой рассказ Славик и, поставив стаканчик на столик, пошёл забирать их с Ванечкой заказ, — возьму нам ещё по кофейку. Светло согласно кивнул, перевёл взгляд на небольшую компанию за соседним столиком, а затем снова глянул на Славу. Он в этот момент как раз вежливо уступил очередь какой-то девушке. Та смущённо ему улыбнулась, они даже перекинулись ещё парой фраз, но на этом всё. Славик оплатил кофе и, прихватив котлеты, направился обратно к столику. — Знакомая? — пододвинув к себе наполненный до краев стакан, спросил Ванечка. — Нет. — Но вы так мило общались. — Это просто вежливость. Не слышал о таком? — Славка протянул ему салфетки. Ванечка заострил на этом жесте внимание и, наконец, решился задать волнующий его вопрос: — Как у тебя получилось всё это? Вот так просто… — Что именно? — с набитым ртом, уточнил Слава. — Ты же никогда не работал, не учился, мотался автостопом по стране и курил травку. Как так вышло, что ты вдруг стал таким примерным семьянином? Я столько лет потратил на то, чтобы… — Стать тем, кем ты никогда не был? Ванечка после этих слов нахмурился, чуть сильнее сжав стакан в руках: — Что это значит? — Вань, ты вырос в интеллигентной семье. Ты никогда не будешь хиппи. Не потому что ты цивил там и тебе не дано. А потому, что ты просто другой. На тебе есть этот отпечаток. Однако, кто тебе сказал, что это плохо? — Так ведь вы… — Кто «мы»? Я тебе такого не говорил. Не нужно стесняться того, кем ты являешься. Знаешь… — заметив на лице Ванечки смятение, продолжил Слава, — ты хороший парень и этого достаточно, чтобы я всегда считал тебя «своим». Как это и было изначально. Помнишь, тогда на «Казани»… — Когда мы с Ваней поссорились? — С каким Ваней? — в непонятках уточнил Слава. У Ванечки в голове вдруг всплыл тот факт, что не все знали настоящее имя Рудбоя и, возможно, зря он сейчас проболтался: — Я видимо что-то путаю. — Может. Я про тот день, когда вы с Рудбоем поссорились. Мне не нужно было это посвящение в лесу и подтверждение, что ты флавовый, меня тоже особо не интересовало. Я увидел в тебе отличного друга, приятного собеседника в первый день знакомства. Я долго думал над этим и пришёл к определённым выводам. — Каким же? — Что все эти шмотки, протесты, наркотики и желание кому-то что-то доказать — всё это полная херня. Всё здесь, в нашей голове, — тихонько постучав по лбу указательным пальцем, объяснил Слава, — Я просто вдруг понял, что не могу в одночасье изменить весь мир, но я могу начать с себя. Могу стать лучше. Могу сделать лучше своё окружение. — И ты считаешь, что ты стал лучше, надев «серый плащ»? Ты думаешь, что именно это «правильно»? Славка улыбнулся: — Ванечка, какая разница какой на мне плащ, если моя жена, моя любовь, моя опора спокойна и счастлива? А мне большего и не надо. Важно уметь принимать друг друга такими, какие мы есть. Нет «правильного» и «не правильного». Есть выбор, который ты делаешь. — Но ведь ты изменился ради неё. Получается, она не приняла тебя таким, какой ты есть. — Как же это? — развёл руками Слава, — Она удостоила меня чести, дала мне свой номер, когда я был обычным парнем в клетчатой рубашке. Я же не всегда был таким, как сейчас. Таким я уже стал много позже. И это была моя инициатива. К слову, она ходит со мной на квартирники. Не то, чтобы ей нравится музыка, которую я слушаю, но ей нравлюсь я, а это дорогого стоит. Мы идём на уступки. — А кем ты работаешь? — Так я инженер, Вань. — Серьёзно? — Да! Я очень обиделся, кстати, когда ты сказал, что я нигде не учился. Неужели я произвожу впечатление неуча? — рассмеялся Слава. — Нет! Ты что? Вовсе нет. Просто… — Да, ладно. Я понимаю, — не дав Светло возможности оправдаться, сказал Слава, — Я действительно порой выгляжу как оборванец. Наступила неловкая пауза. Ванечка сглотнул шумно, а затем, чуть подавшись вперёд, прошептал: — Я всё ещё люблю его. Слава на секунду замер, глядя ему в глаза, а затем неловко откашлялся: — Я думал, что он исчез. — Он вернулся недавно. Сказал, что он не обещал мне ничего. — Так он ушёл? — Нет. Последнюю неделю он жил у меня. — И вы… — Нет, мы не… Просто… Там длинная история. Не спрашивай. — Хорошо, — согласился Славик, откусил ещё кусочек от своей котлеты, проглотил его, а затем всё же решил кое-что уточнить: — Ты же не просто так мне об этом сказал. Тебя это тревожит? — Понимаешь… Да, я люблю его. Очень люблю. Но сегодня я сказал, что хочу вернуться домой и не считаю, что всё, происходящее между нами, всерьёз. У меня ведь есть на то причины. Я не хочу больше носить эти футболки и строить из себя плохого парня. Я больше не хочу притворяться, а он обиделся и ушёл. Он не понимает, что я хочу стабильности. Я хочу спокойствия… Я хочу быть уверенным, что я больше не останусь один. Слава задумчиво почесал подбородок и сказал: — Это и называется «принимать друг друга такими, какие мы есть». А он вернётся. Дай ему время. — А если нет? — А если нет, это будет его выбор. Ты уже сказал, что тебя не устраивает. И тут два варианта, либо он принимает это, либо валит нахер. — Но… — Я знаю, что это сложно. Но зато не в ущерб себе.