Улыбка, жаркая, как солнце

      С тех пор, как Канао позвонила во время тренировки Аой, прошло около нескольких дней. Эти сутки прошли для синеглазой девушки почти незаметно, ведь она много работала, затем ездила либо на репетиции по пению, либо танцевальные тренировки. В скором времени команда должна была устроить уличное шоу на центральной площади в благотворительных целях.              Аой очень уставала и по приходе домой заваливалась спать. Она могла поговорить с подругой лишь во время перерывов на работе.              Молодые женщины обедали вместе и обсуждали последние новости. Канзаки видела, что в последнее время лучшая подруга сияла. Было не совсем понятно, что именно в ней не так, как обычно: прическа осталась та же, слабая улыбка на лице не изменилась, характер тоже никак не поменялся. Зато взгляд Цуюри стал яснее и светлее, особенно в моменты, когда она смотрела вдаль, задумавшись.              Канао рассказала подруге о примирении с Танджиро. Тогда-то Каназаки и поняла, что подружка юности всё-таки влюбилась, но решила ничего ей не говорить, чтобы она осознала всё сама. Аой улыбалась и радовалась за Канао, однако каждый вечер, закрывая глаза, в голове синеглазой проносился грубый мужской голос, который молвил, отмахиваясь: «Не мешай мне готовиться к свадьбе».              В такие моменты Аой кричала в подушку всё, что было на душе, выплёскивала всё своё раздражение, затем глядела на светящийся экран телефона с изображением кабанчика и надписью «Дурачок Иноске». И засыпала с гаджетом в руках.              Порой она вспоминала милый сердцу момент…              В тот день, когда в надежде оставить Танджиро и Канао наедине и она увела за собой Хашибиру, они почти всю дорогу препирались, спорили о чём-то незначительном.              До дома Канзаки было достаточно далеко, поэтому пара ругалась даже в такси, не стесняясь водителя. По прибытии на нужную улицу девушка заметила, что переулок, через который она ходит, сегодня слишком жуткий, поэтому потащила мужчину за собой. Чертыхаясь и матерясь, он поплёлся за ней.              На пути им встретились все возможные типы хулиганов, воришек-подростков и других подозрительных личностей, на которых Хашибира глядел сначала, как на мусор, а затем угрожающе и зловеще. Казалось, что он стреляет зелёными резкими пулями в тех, кто смеет даже исподлобья взглянуть на Аой охотливо или же похотливо. Те в свою очередь не осмеливались даже подойти к девушке.              Почему-то ему хотелось, чтобы Канзаки добралась до дома в целости, хотя он был удивлён, что она вообще в порядке, живя в таком неблагоприятном дворе. Скорее всего её часто провожают, думал он про себя.              Открывая дверь в свой подъезд, Аой обернулась на рядом стоящего Иноске, который, похоже, забыл, что ему надо идти домой.               — Мм, всё, можешь идти. Пакеты сама занесу, я на первом этаже живу, — равнодушно произнесла Канзаки.               — Пф, мне твои подсказки не нужны, — парень поморгал так, словно только проснулся ото сна, видимо, задумался о какой-нибудь мелочи.              Хашибира уже было разворачивался в противоположную сторону, как вдруг живот предательски запел китовые песни. Эта ситуация немного смутила и Аой, и Иноске, который слегка прокашлявшись, отвернулся.               — Мы же недавно ели… Ты уже проголодался?!               — Отвали. Я ухожу, — буркнул мужчина и, закинув за плечо массивный пакет со своими покупками, зашагал прочь, но девушка схватила его за руку и завела в помещение.              Быстро повернув ключ в замочной скважине, леди забежала домой и через пару минут вынесла в коридор бумажный кулёк с чем-то мягким внутри.              Хашибира развернул его и увидел пару воздушных треугольных пирожков, от которых исходил тёплый запах мяса с приправами.               — Э, — от изумления Иноске позабыл свой словарный запас, — спасибо.               — Считай, это моя благодарность за обеспечение безопасности на улице, — горделиво сказала Канзаки.               — Тогда, — парень нагло переступил порог квартиры и схватил ручку и листок, которые находились рядом с городским телефоном на тумбе у входа, и начеркал закорючки, — если ещё понадоблюсь, звони.              Пока Канзаки пыталась разобрать мелкие линии, которые даже не замыкались и в итоге, оказывается, образовывали цифры, Иноске исчез. Аой побежала в гостиную и заметила в окне идущего с довольным лицом Хашибиру, который с аппетитом поглощал стряпню девушки.              На её сердце отчего-то стало так уютно. Казалось, она может готовить эту выпечку в любом количестве, лишь бы их ели с таким же желанием…       

***

       — Что-то я начала волноваться, девочки, — бубнила темноволосая, пока Суми, Киё и Нахо поправляли различные шумные украшения и лёгкие складки на ткани танцевального костюма подруги.               — Аой, ты так любишь танцевать, — начала Киё, — мы это видим.               — Каждую тренировку ты усердно трудишься, — подхватила Нахо. — Падая, ты снова поднимаешься и продолжаешь танцевать, несмотря на синяки и ссадины.               — Мы уверены, что ты обязательно хорошо выступишь, — Суми положила свою ладошку на плечо Канзаки в утешительном жесте. — Ты точно сможешь привлечь внимание восточным танцем, а потом мы зададим им всем жару, так ведь, девчонки?               — Удачи, Аой! — в унисон проговорили девушки, обняв синеглазую.               — Спасибо вам. Я постараюсь. В конце концов, не в первый раз танцуем на улице, привлекая народ, — такой настрой оказался троице школьниц по нраву.              Канзаки ещё раз вздохнула и вышла в самую гущу толпы народа. С большой музыкальной колонкой в руках в тёмном плаще она затерялась между спещащими по домам глубоким вечером людьми, и лишь её широкая сапфировая юбка скользила между ногами горожан, ничего не замечающих вокруг.              Starclub — «Chiki Chiki»              Девушка нашла запланированное тренером Муичиро место, поставила проигрыватель и, собравшись с мыслями, а вернее отпустив на волю всё, что ей на данный момент не нужно, занесла руки над собой в максимально расслабленном жесте, ожидая начала музыки.              Чики-чики, в разуме, чики-чики, все время.              Как только послышались постукивающие звуки барабанов и бубна, энергия тела Аой стала высвобождаться наружу. Сначала движения были резкие, взмахи руками быстрые; шёлковая ткань на голове при поворотах развевалась то в одну, то в другую сторону, создавая ощущение волн, подвластных девушке.              Если вы этого хотите, вы это получите; я горю внутри!              Сначала выражение лица танцовщицы было немного озадаченным, ведь не все люди останавливались, чтобы поглядеть на выступление Канзаки. Но позже женщина решила не волноваться об этом, так как двигаться с тяжёлыми мыслями было трудно.              Ближе к концу куплета песни на восточный мотив танец стал расслабленнее и медленнее.              Чики-чики, люби свой стиль, чики-чики, такой живой.              Когда певица запела припев, движения Аой стали плавными, как полёт лепестка на ветру. Ноги, слегка пухлые в бёдрах, стали подниматься выше, отчего верхние слои юбочки подлетали вверх, делая наряд похожим на распускающийся цветок.              Давай сойдем с ума, порази меня, почувствуй вибрацию…              Нет, избавиться от надоедливого мужского отголоска в голове не удалось. Аой часто скучала по мужчинам, в которых влюблялась, но сейчас-то она уверена, что не вкрашивалась в то наглое и хамоватое женоподобное существо под именем Иноске Хашибира.              И всё же, девушка один раз поймала себя на мысли, что хочет увидеть в толпе тёмные блестящие волосы и изумрудные глаза с нахмуренными над ними бровями, хочет, чтобы он, Иноске, смотрел на неё с таким же желанием, с которым поглощал её любимые мясные пирожки.              Привет, Чики! Передавай привет твоим мечтам весь день и ночь.              Когда музыка стала совсем тихой и нежной, пришло время для сексуальных движений бёдрами и животом. Она игриво улыбнулась собравшейся небольшой толпе, радуясь, что кто-то обратил на неё внимание. Канзаки взмахнула головой, после чего монетки на ободке с накидкой зазвенели. В такт музыке зашумели монеты на поясе и рукавах, когда она покачала бёдрами и придала ещё большего эффекта тряской руками.              Чики-чики, скажи мне, бонжур. Что ты говоришь, девочка, что говоришь ты, лорд?              Аой немного устала, но была довольна. Если она утомилась, значит, выступление было правильным и достаточно энергичным. Во время танца девушка разглядывала прохожих и образовавшуюся вокруг неё толпу: бородатые бизнесмены, усталые трудяги в форме, богатые женщины, многодетные матери, группочки подростков — кого только там не было!              И все восхищались танцовщицей. А те, кто снимал её на телефон Канзаки нравились ещё больше. Она любила, когда её запоминают.              Чики-чики почувствовуй эту вибрацию, приходи петь время от времени.              В этот момент между беременной девушкой и её молодым человеком, она заметила две очень знакомые макушки. Один из парней с зачёсанными назад бордовыми волосами и татуировкой на лбу, а другой с коротким, чуть вьющимся иссиня-чёрным хвостиком на затылке примерно того же роста.              Девушка догадалась, кто эти двое — Танджиро и Иноске. Но что они тут делают, это же городская площадь?              Чики-чики, девочка, ты одна пришла самая-самая маленькая девочка моя.              По какой-то причине постеснявшись на секунду своего экстравагантного вида, Аой сделала лишний поворот в другую сторону, повернувшись к ним боком. Однако это её не спасло, ведь большая куча людей, уставившихся куда-то с изумлёнными лицами заинтересовала Камадо, который в свою очередь упросил Хашибиру посмотреть, что там происходит.              «Чёрт бы их побрал! Я же не хотела им говорить о своём занятии… Уходите, парни, прошу!»              Ты открыл мне глаза,              Как так получилось, что тайное желание того, чтобы Иноске посмотрел на неё, сбылось? Аой немного нервничала, но не время сдавать назад, выступление почти окончено, нужно расслабиться.              Ты заставил меня чувствовать себя такой живой.              Внезапно душа Канзаки унеслась куда-то вверх лёгко и весело. Да, девушка не собиралась говорить об увлечении танцами Иноске, потому что тот, как многие другие мужчины, наверняка считает её совершенно не женственной, а теперь в таком привлекательном танце он должен заметить её старания и внутреннюю красоту.              Так возьми меня на небеса!              Краем глаза синеглазая видела восхищённую улыбку Танджиро, который, судя по всему, узнал знакомую. Рядом же стоял Хашибира с неясным выражением лица. Аой не могла понять, он просто ждёт своего друга, не особо наслаждаясь представлением, или не врубился, кто танцовщица?              Это разозлило девушку. Песня уже закончилась, однако оставались последние движения, завершающие танец под последние нотки. Конечные повороты, благодаря которым юбка раскрылась подобно цветку, стали резкими, так как барабаны и бубны в мелодии громко гремели. Девушка встала в финальную позу, вытянув одну руку с браслетами прямо в сторону Иноске. На лице Канзаки выражалось недовольство и читалась лишь одна фраза: «Смотри на меня!»              Я хочу, чтобы ты был моим!              В этот момент Аой тяжело дышала из-за усталости, но была удовлетворена, ибо со всех сторон слышались радостные возгласы, крики и свист. Когда на место Канзаки вышли Суми, Нахо и Киё с просьбой положить в корзину, которую они заранее подготовили, деньги на благотворительность, ведь такие уличные представления танцевальная студия господ Токито устраивает специально для пожертвований детским домам.              Как оказалось, собралось достаточно много денег, так как восточные мотивы Канзаки запали в душу многим трудягам, редко видавшим иные культуры. Позже началось длительное выступление девочек, которое Аой предпочла пропустить в близлежащей чайной, после того, как переоденется.              Танцовщица направилась в сторону студии, в которой и находилась раздевалка, но вдруг путь ей преградила гора мускулов под именем Иноске.               — Чего тебе? — резко спросила она, пытаясь обойти мужчину.               — Надо поговорить, — он не давал ей пройти. — Да стой ты уже!               — Говори, только прошу быстрее, у меня мало времени, — Аой боялась взглянуть в глаза парню, считая, что её сердце не выдержит такого напряжения и разорвётся под давлением той заветной фразы про женитьбу.               — Пошли со мной на свадьбу.              Канзаки резко вскинула голову, на эмоциях взглянув в травянистого цвета глаза в недоумении.               — Чего?               — Погоди, — Хашибира похлопал по краманам брюк и отыскал карточку-приглашение, — вот, на.               — Свадьба Мицури Канроджи и Обаная Игуро? Хах, а я-то думала, — девушка нерво хихикала, пялясь в цветные буквы на открытке.               — Чё ты там подумала?               — Ничё, — Канзаки приняла дар и спрятала его в кармашек. — А кто это Мицури Канроджи и Обанай Игуро?               — Мицури — это моя начальница, а Обанай — её жених. Я его плохо знаю, только по рассказам самой госпожи Канроджи, но раз она его выбрала, наверное, он нормальный чувак, — как-то равнодушно проговорил мужчина.               — А она точно будет не против меня? — смущаясь спросила Аой. Она думала, почему он всё-таки выбрал её, но решила просто радоваться тому, что тогда в магазине Иноске говорил не о своей свадьбе.               — Да если я один пойду, она ж грохнет меня, — пробубнил было Хашибира, но Канзаки не услышала.              Девушка, притворившись, будто делает парню одолжение, соглашаясь пойти с ним на свадьбу, ушла к себе в студию. Она была почти счастлива, что Хашибира не жених, а всего лишь приглашённый гость, однако признавать своё отличное настроение и его причину она не решалась.              Тем временем зеленоглазый вернулся к Камадо, который дожидался того неподалёку от толпы.               — Как всё прошло, Иноске?               — Я собирался идти один. На какой хрен мне надо было звать Аой? — раздражённо спросил Хашибира, пока двое мужчин направлялись в позднее время по поручению Канроджи в свадебный салон в центре.               — Да брось ты, я же видел, что тебе понравилось, как танцует Аой, — Танджиро шутливо пихнул друга в бок.               — И вовсе мне не понравилось, Монджиро! Можно подумать, меня можно свести таким с ума!               — Что, совсем-совсем не понравилось?              Иноске для себя признавал, что Канзаки действительно выглядела неплохо, танцуя в симпатичном наряде. Будь она его девушкой, что практически невозможно даже в альтернативной реальности, как полагал сам Хашибира, он бы ревновал к мужикам, что глазеют на неё, на её прелестную фигуру и приятную улыбку. Сильно ревновал. Мог бы даже толпу разогнать.              Конечно, мужчина ощущал какое-то болезненное чувство, из-за которого он хотел быстрее уйти и никого не видеть, из-за которого в горле стоял рык, что Иноске не мог выпустить наружу, но Хашибира тщательно скрывал этот факт, боясь, что кто-нибудь что-нибудь заподозрит, и прощай гордая холостяцкая жизнь.              А может быть, парень просто боялся ошибиться с выбором.               — Нет, мне не понравилось, — как-то грустно промямлил темноволосый.               — Как скажешь, — чуть улыбнулся Камадо, зная, что у Иноске с его-то характером отношения с девушками складываются трудно. — О, мы пришли!