Драгонажьи драблики

Маленькая Орри всегда была немного странной. Такие дети могут родиться в любой семье: болезненные, задумчивые любители книг и одиночества. Для семьи же Орри, известной спокойствием и благочестием, это тем более не было чем-то необычным, подрастёт и пополнит ряды церковного жречества, как её многочисленные родственницы. Поэтому девочка тихо росла, читала, бродила в чудесных гранатовых рощах над морем и её жизнь была безоблачной, а будущее — ясным. Понять, что произошло в тот день, Орри смогла лишь спустя годы, когда так же оказалась на берегу рядом с магом и призванным им чудовищем. А тогда — был лишь ужас. И вырвавшийся демон, убивший мага, его призвавшего. Телохранителя девочки демон убил ещё раньше, по приказу того самого мага. Маг был пришлый, сообщники если и были, то успели скрыться и осталось неизвестным, зачем пытались похитить младшую дочь тэйрна. Орри стояла, замерев, а огромное, страшное чудовище медленно приближалось. И, казался наваждением его тихий шёпот, молящий о помощи и милосердии. Орри за свою жизнь увидит много жуткого и непостижимого, и её груз, временами, будет не по силам человеку, но ничего более страшного, непонятного и тяжёлого, чем демон, склонивший перед ней голову и меч погибшего телохранителя в слабых руках, она больше не испытает. С трудом поднятый меч опустился на демона и Орри вновь услышала тихий шёпот, еле слышное «спасибо». Орри не изменилась в тот день. Она всё также любила книги, тишину и одиночество. Но с того дня она начала учиться фехтованию. А к семейному «Во нраве скромность, храбрость в деле» добавила личное «Из всех решений выбирай самое милосердное». Спустя время Орри, точнее Ормандиора Тревельян, отправится на Священный Конклав, чудом останется в живых там где погибнут сотни, встанет во главе возрождённой Инквизиции и всё чаще будет слышать она всё отчётливее слышный шёпот, призывающий к милосердию. У милосердия разные лики и ей предстояло узнать их все. Орри кормила голодных, давала кров бездомным, праведно вершила суд и с молитвой отпускала тех, кому помочь иначе было невозможно. Она не была одержимой, или сумасшедшей. Но она верила, что где-то там, за Завесой, которую ей ещё предстоит восстанавливать и беречь, растёт, набирается и осознаёт себя новый дух Милосердие.