Ладони Эндрю непривычно мягко ложатся на шею, наклоняя голову Нила ниже для собственного удобства. Губы Миньярда были горячими, плавно скользили вдоль губ Джостена, слегка оттягивая тонкую кожу и выцеловывая уголки рта. Нил чувствовал, как появившийся жар в тех местах, где Эндрю его касался, стремительно распространяется по всему телу, заставляя Джостена едва не искрится от переполняющих чувств и обрушившихся эмоций.
Глаза Слизеринца были закрыты, каждое движение губ сопровождалось легкой дрожью век и ресниц, отчего создавалось впечатление, что Эндрю полностью расслабился, погружаясь всеми мыслями в, прости, Мерлин, этот поцелуй. Но напряжение, исходящее от его тела, напрочь разрушало эту иллюзию, и Нил ощутил острую потребность это исправить.
Пальцы Гриффиндорца крепко вцепились в темную водолазку Эндрю, не позволяя ему отодвинуться ни на сантиметр. Нил усмехнулся в поцелуй, прикусывая зубами губу Миньярда и, наконец, ответил. Эндрю вздрогнул, сразу же открывая глаза и перехватывая взгляд Нила. Его зрачки практически полностью перекрыли золотистую радужку, отчего у Джостена на секунду сбилось дыхание. Пальцы поднялись выше, сжимая рыжие волосы на затылке, и Нил послушно склонился ближе, щурясь от лезущих в глаза волос Эндрю.
У Эндрю был взгляд настоящего безумца.
Словно то, что происходит сейчас – всего лишь плод его больного воображения, словно Нил через секунду рассыплется в руках, вновь оставляя его одного наедине с бесконечной тьмой и внутренней борьбой.
Миньярд двигается ещё ближе, вжимая тело Нила в свое, силясь вплавить в себя. Руки скользят по спине, обводят острые лопатки, прощупывают выступающие позвонки, а потом, окончательно осмелев, ложатся на бедра, едва не разрывая заправленную в штаны рубашку.
Теперь вздрагивает Нил, чувствуя, как заходится в бешеном ритме сердце - свое ли, чужое? Уже не различить – так близко друг к другу они стоят. Миньярд и раньше прикасался к нему, тогда, в пылу бессмысленных драк: выворачивал запястья, бил по животу, под ребра, сбивал с ног и оставлял следы везде, куда успевал дотянуться до того, как их растащат по углам. Но сейчас его руки боли не причиняют, а он сам всматривается в лицо Нила как-то настороженно, будто бы, не смотря на очевидное желание, спрашивая разрешение продолжить, а не принуждать к собственным хотелкам через грубую силу.
И Нилу бы этим воспользоваться, ударить по открывшимся слабым местам, вонзить нож поглубже и смотреть на то, как гаснут искры в янтарных глазах. Упиваться чувством победы над тем самым, равным ему человеком. Да только руки уже легли на шею, а губы вновь впились в чужие, требовательно целуя.
И ответ Эндрю не заставляет себя ждать. Слизеринец буквально вгрызается в рот Нила, сразу же глубоко целуя. Подчиняет и пресекает все попытки Джостена хоть как-то перехватить инициативу. Но Нил не собирается отставать, отдавая Эндрю себя без остатка. Их бесконечное сражение продолжается даже сейчас, переходя на какой-то более новый уровень. И Нилу абсолютно плевать на то, что Эндрю пытается установить собственные правила, заставить подчиниться своим принципам добровольно.
Гриффиндорец оттягивает отросшие волосы, кусаясь в ответ, сглатывает и давится привкусом крови во рту. Перед глазами проносятся кадры из собственного прошлого, полного боли, страха и безысходности. Но они быстро пропадают, ведь Эндрю, буквально чувствуя секундное оцепенение, вновь нещадно набрасывается со всем присущем ему раздражением.
Этот поцелуй совсем не похож на тот первый. Он властный и жесткий, на грани между острой болью и безграничным удовольствием. От этой смеси у Нила по всему телу бегут мурашки, пальцы впиваются в шею сильнее, пытаясь удержаться в вертикальном положении, а не окончательно повиснуть на Миньярде. Хотя тот и не демонстрирует какого-либо недовольства по этому поводу. Наоборот, если эти стальные объятия обжигающих кожу спины, можно интерпретировать подобным образом.
Нил удовлетворенно стонет, на периферии сознания слыша тихое рычание Эндрю, а затем едва удерживается на ногах – Миньярд наступает, заставляя Джостена слепо шагать назад до тех пор, пока в задницу Нила не упирается край стола. Сзади раздается грохот, но парни едва ли обращают на это внимание, полностью сосредоточенные на изучении друг друга. Гриффиндорец слегка завалился набок, намереваясь растянуться на полу, но хватка Эндрю не разжимается ни на миг. Движения Эндрю становятся более напористыми и откровенными, воздух в легких заканчивался и Нил, боднув носом Миньярда в щеку, вынужден отстраниться.
Миньярд жарко дышит ему в шею рядом с раной, оставленной собственным братом, в то время как Нил жадно хватает ртом воздух. Пальцы Эндрю сжимаются на боках так, что Джостен ничуть не удивится, если обнаружит множество следов от них позже. Но на сей раз не таких, которые оставались после их стычек в коридорах. Совсем иных, более интимных и страстных, демонстрирующих собственную несдержанность и желание.
Миньярд облизнулся, встряхивая головой в попытках убрать прилипшую ко лбу светлую челку. Нил облокотился на поверхность стола и, протянув руку к лицу Слизеринца, зачесал его волосы набок. Нил заметил, как глаза Эндрю заблестели в слабом зеленоватом свечении, а черты лица как-то по-хищному заострились. Слизеринец обхватил его запястье рукой, слабо прикусывая основание ладони напоследок. Он отстранился, а затем, как ни в чем не бывало, перевел взгляд на растоптанную пачку сигарет под ногами Нила. Рыжеволосый понятливо кивнул и отошел в сторону, раздраженно пытаясь вернуть себе контроль над собственным телом. К сожалению, он не был в состоянии настолько ловко скрывать собственные эмоции и естественную реакцию тела на столь занимательные вещи. Он был так чертовски сильно возбужден, что оставалось дивиться тому, почему комната Миньярда до сих пор не полыхала огнем от витающей в воздухе магии двух студентов. Сочетание запаха собственной магии с магией Эндрю почти заставляло Нила блаженно стонать сквозь плотно стиснутые зубы, но шуршащий, так очевидно пытающийся отвлечься от происходящего, Эндрю за спиной, призвал последние остатки воли сдержаться и не дать повода для возможных вопросов или насмешек. Нил как-то неловко расправил края рубашки и мантии и несколько раз провел руками по спутанным волосам, тщетно надеясь привести их в приемлемое состояние. Он чувствовал себя так, будто пробежал марафон. Его раскрасневшиеся щеки и крайне потрепанный вид определенно не останутся незамеченными Слизеринцами по ту сторону двери. Нил искренне жалеет, что не в состоянии переместиться в собственную кровать и устроить для себя очередной раунд мозготряски.
– Ничего не хочешь спросить?
Джостен закатил глаза, вспотевшими пальцами застегивая, когда-он-только-успел, ремень.
– Сомневаюсь, что получу ответ на свой вопрос.
– Если правильно сформулируешь его, то получишь.
Нил удивленно хлопнул глазами, растерявшись от слов Миньярда.
Серьёзно?
– Ты поцеловал меня. Почему?
Слизеренец повернулся вполоборота.
– Потому что захотел.
– Потому что захотел поцеловать или захотел заткнуть?
Эндрю скрестил руки на груди, отчего ткань его водолазки сильно натянулась на предплечьях. Нил позволил себе оценивающе скользнуть по контуру линий мышц и успел заметить, как дрогнули уголки губ Миньярда. Дементоры его задери.
– Одно не исключает другое, Джостен.
Гриффиндорец прищурился, наклоняясь вперед.
– Мне понравилось это. Мне понравилось целоваться с тобой.
На пару секунд Миньярд прикрыл глаза, лишая Джостена возможности насладиться реакцией от собственных слов. Его лицо не дрогнуло, а Нила всё ещё не вышвырнули за пределы комнаты. Это определенно стоило счёсть хорошим знаком.
А затем Эндрю удовлетворенно кивнул головой и Нил едва ли не с восторгом осознал, что только что получил самый красноречивый ответ на вопрос, разрывающий его голову.
– Ты чёртовски раздражаешь, Нил.
Гриффиндорец прикусил губу, а затем фыркнул, вновь ощутив металлический привкус во рту. Эндрю жадно проследил взглядом за скользящими по подбородку каплями крови. Слизеринец сделал шаг вперед и одним движением стер их, грубовато мазнув пальцем по припухшим губам Джостена. Нил скривился от боли, но никак не прокомментировал данное действие.
Миньярд всё ещё выглядел по-звериному голодным и Нилу жутко захотелось вгрызться в его рот, вновь выбивая из горла Эндрю тихое рычание и тяжелые, неконтролируемые вдохи. Почувствовать, как под руками его сердце пытается проломить ребра и грудную клетку.
– Что насчет Рико?
– На данный момент тебе и Кевину не о чем волноваться. И продолжать читать почту других волшебников тоже.
Нил ничуть не удивился, услышав эти слова.
– Предпочитаю быть заранее готовым к неизбежным неприятностям.
Эндрю кивнул, поворачиваясь к Нилу спиной. Он начал поднимать книги и листы пергамента, слетевшие со стола после столкновения с налетевшим на него Джостеном.
– Арго доставит интересующую тебя информацию.
Арго. Нил прекрасно помнил ястреба Миньярда. На третьем курсе тот едва не вцепился в плечо Джостена острыми когтями, когда Нил увлеченно обсуждал изменения тактики команды в квидичче с каким-то прилизанным старшекурсником.
Ястреб был намного крупнее обычных – не «волшебных» – своих собратьев. И, Нил был уверен, с легкостью смог бы одним движением мощных лап разорвать мышцы зазевавшегося волшебника.
– Но помни, – продолжил Эндрю, раскладывая учебники по своим местам, – Я не стану прикрывать твою задницу от истерик Рико.
Голубоглазый хмыкнул.
– Не сомневаюсь.
***
После утреннего душа Джостена ожидал сюрприз. Всё одногруппники разошлись по делам, предоставив парню отличную возможность расставить все мысли по полкам. Но его внимание привлекла точно не находящаяся здесь десять минут назад коробка, лежавшая на его кровати.
Нахмурившись, Нил подошел ближе, рассматривая яркую кислотную упаковку коробки. Подпись «Джостен» на клочке пергамента явно свидетельствовала о том, что посылка предназначена именно для него. Но волшебник ещё несколько минут стоял, гипнотизируя коробку, будто бы ожидая, что из неё выскочит один из слизняков Джека или ещё нечто похуже.
Почерк был смутно знакомым и Джостен напряженно пытался вспомнить, кому он мог принадлежать. Витиеватый, с россыпью завитушек на согласных, наклонен вправо, и был крайне внушительного размера. Мысли лихорадочно бились о стенки мозга, не находя ни одного подходящего кандидата на место отправителя посылки.
Наконец, Нил подцепил край упаковки, неспешно разрывая тонкую бумагу.
На смену сомнениям пришло удивление, а после полное замешательство. Нил присвистнул, присаживаясь на край постели и аккуратно проводя пальцами вдоль шнуровки новеньких, явно не дешевых, темно-серых кроссовок. Парень достал обувь из коробки, развернув подошвой вверх. Их размер совпадал с размером стопы Нила. Гриффиндорец бросил обреченный взгляд на свои, изношенные и порванные по бокам, кроссовки.
Вариант забить и принять столь необходимый для него подарок был крайне соблазнителен, но принципы Нила, с годами закрепившиеся на подкорках мозга, возмущенно вопили о глупости данной идеи и требовали вернуть обувь на место.
Джостен упал на кровать, бездумно всматриваясь в трещины на бежевом потолке. Язык прошелся по искусанным Эндрю губам и нащупал корочку запекшей крови. Этот след, в отличие от синяков точно размера пальцев Миньярда, будет невозможно скрыть.
Нил плотоядно ухмыльнулся и, нащупав картонный край коробки, пододвинул подарок к себе.
Серьёзно. С чего он вообще должен перед кем-то объясняться?...
***
Сборы на завтрак заняли рекордно короткое время. Нил жутко нуждался в порции кофе и чего-то более съедобном, нежели припрятанные в вещах батончики.
От снующихся по общей комнате студентов веяло алкоголем и острым отчаянием. На носу выпускников были очередные экзамены, и Нил в сотый раз порадовался тому, что до этой нервотрепки ему было ещё далеко.
Глядя на новые кроссовки, Джостен не вписался в поворот и врезался в проходящего студента. Парень поднял глаза, открыв было рот в извинениях, но, наткнувшись на смеющийся взгляд густо накрашенных глаз Элисон, передумал, ограничиваясь коротким кивком в знак приветствия.
Элисон равнодушно скользнула по нему взглядом и прошла мимо.
– Охрененные кроссовки, Джостен.
Нил закатил глаза, тихо выругавшись себе под нос.
– Спасибо за столь щедрый подарок, Элисон. Они подошли мне просто идеально.
Девушка фыркнула, скрываясь за дверью ведущую в женские спальни.
По пути в столовую Нил наткнулся на Мэтта и Адама, вовсю спорящими о каком-то известном волшебнике, возвращающемся на днях в Лондон.
– Я слышал, что он посещал самых лютых преступников в Азкабане. Говорят, он до ужаса сильный волшебник, мастерски владеющий несколькими стихийными элементами, прикинь?
Тон Мэтта был полон такой гордости, будто он говорил о каком-то из своих родственников, а не делился очередными сплетнями.
Адам на это заявление лишь закатил глаза, почесывая кожу под плотным воротником графитовой водолазки, которая заметно была ему велика. Нил поймал себя на мысли, что ни разу не видел её в гардеробе одногруппника.
– Он настоящий садист, Бойд. Может быть, и гений в магии и области примитивной психиатрии, но точно не тот, о ком стоило бы говорить с таким восторгом.
– Да ты всегда ищешь во всем подвох, Пэрриш. Если бы ты хоть на минуту прекратил своё бесконечное анализирование и нащупывание второго дна в каждом проходящем мимо человеке, то тебе бы и жилось легче. Глядишь и прекратил бы быть таким скрытным и представил нам, наконец, своего соулмейта.
Мэтт громко рассмеялся, увидев, как Адам смущенно хватает ртом воздух и густо краснеет до самых кончиков ушей. Нил сочувствующе похлопал его по спине и двинулся дальше, привлеченный запахом гранатового парфе и грибного супа.
Навстречу ему вышли Слизеринцы, привычно обливая кого-то за глаза ядом. Гриффиндорец поморщился, огибая их по дуге и едва не прикусил язык, ударившись плечом о грудь одного из них.
– Смотри, куда прешь, Джостен.
– Без твоих советов обойдусь, Гордон.
Сет оскалился, вновь сильно пихнув его в плечо и прошел мимо, к наблюдающими за развитием событий одногруппниками. Слизеринцы что-то бросили ему в след, но Нил решил ограничиться демонстрацией среднего пальца и сосредоточился на предстоящем завтраке.
Джостен поправил мантию, засовывая руки в карманы и слегка приподнял брови, нащупав в одном из них скомканный шарик бумаги. Нил отошел в сторону, облокачиваясь на край подоконника, и стал разворачивать пергамент, понимая, что стычка с Гордоном была не случайностью.
Кровь отлила от лица Гриффиндорца, а руки непроизвольно сжали измятые края бумаги с гербовой печатью семейства Морияма.
«Держись подальше от Эндрю Миньярда, Натаниэль. Ты же не хочешь проблем для своего нового приятеля?»
Нил горько усмехнулся, вспоминая слова Эндрю.
«Не о чем волноваться, конечно. Всё шло слишком спокойно, чтобы быть правдой».
Возможно, стоило сказать Ники внести имя Сета в свой список.
