Пришедший из-за грани

POV Ричард Харс       Разбудил Ричарда звонок в дверь. Ну, вернее, сам звонок вынудил парня только выбраться из-под одеяла, ведь проснулся Харс совершенно самостоятельным образом ещё полчаса назад и предпочёл просто поваляться в кровати, наслаждаясь тишиной и спокойствием.       В голову то и дело приходили мысли о вчерашнем повышении на работе. Он хотел рассказать об том Кастору, поделиться, так сказать, радостной новостью, что теперь он будет барменом и избавлен от всяческих приставаний со стороны клиентов, но дух благополучно сбил весь настрой своими дурацкими мыльными пузырями. А потом он заснул в ванной, а потом спрашивал о какой-то ерунде, в результате чего, похоже, довёл Тень до ручки, что тот даже сбежал, предупредив, что день рождения Харс проведёт в гордом одиночестве. Если честно, то было немного обидно.       Конечно, Ричард уже давно не отмечал этот праздник. Если быть точным, то шесть лет как. С момента смерти родителей всякий смысл и желание праздновать день собственного появления на свет, а также, по совместительству, очередной прожитый без дорогих людей год, отпало. Поэтому-то он и вычеркнул этот день из своей памяти, с каждым разом всё больше и больше забывая про него.       Однако сейчас у него, сказать смешно, был Кастор. Пусть не родственник, но… наверное, Ричард бы уверенно мог назвать его другом. Дух заботился о нём, со свойственной ему язвительностью конечно, но всё же, помогал и нередко выручал, помогая то советом, то делом, а зачастую просто своим присутствием. В какой-то момент Ричард просто начал осознавать, что он больше не один. Это, конечно же, было вполне ожидаемо и закономерно, но понимать это одно, а чувствовать — совсем иное. Как-то даже съёмная квартира, которую Харс и без того любил, стала казаться ещё более роднее и ближе, когда каждый раз, возвращаясь с работы, было кому спросить, как у него прошла смена и не случилось ли чего. Удивительно, но дух в самом деле интересовался этим практически каждый раз, а зачастую ещё и просто встречал. Теперь, вот, кофе по утрам варит и ругается, когда Ричард забывает поесть.       Может ли стать близким существо из другого мира? Неизвестного, непонятного, далёкого мира. Тот, у кого с людьми общего лишь только гуманоидная форма и то, с натяжкой. Острые уши, например, никак на обычный человеческий орган слуха не походили, как и цвет кожи, что не мог сравниться даже с самым тёмным афроамериканцем. Как оказалось — даже быстрее, чем любой другой человек.       Отбросив одеяло и натянув первые попавшиеся штаны, Харс, совершенно не чёсанный и выглядевший откровенно помятым, пошёл открывать дверь. Кого бы это могло принести в такую рань (ладно, десять утра это не такая уж и рань, но если учесть, что гостей у Ричарда не бывает, то это всё же странно) в выходной день?       На пороге стоял совершенно незнакомый парень в фирменной одежде с лейблом: «just celebrate just». Он держал в одной руке охапку шариков, что красивой чёрно-золотистой кучкой парили в воздухе, в другой — букет цветов, а под подмышкой была зажата средних размеров подарочная коробка. Незнакомец радостно улыбался и явно был готов толкать поздравительную речь.       Сказать, что Ричард выпал от всего этого — ничего не сказать. Он так вытаращился на поздравляющего, совершенно не веря собственным глазам, что тот даже сперва растерялся. Но, быстро сверившись с адресом на бумажке, курьер вернул себе былую уверенность и таки вручил Харсу его подарки с причитающимися словами. Благо хоть, говорил он не долго и задерживаться не стал, оставляя Ричарда наедине с его дарами и полнейшим шоком.       Шарики подлетели к потолку, стоило Ричарду только разжать руки. Так как всё сразу удерживать у него не получалось, пришлось чем-то пожертвовать. В цветах, которые Харс определил в вазу, кроме приятного аромата обнаружилась ещё и записка: «С любовью, К.», написанная красивым шрифтом при мощи ручки-пера. Вряд ли Кастор написал это сам (Ричард как-то заглянул в те тетради, что отдавал духу на ночь, почерк у Тени был просто ужасным), но то, что именно он является автором этого всего — факт неоспоримый.       — Надо же, — проводя по лепесткам цветов и вдыхая их запах, протянул Харс. Несмотря на то, что он догадывался, откуда взялись деньги на всё это добро, и факт такого откровенного воровства в особо крупных размерах парня отнюдь не радовал, но вот получить от Кастора цветы оказалось ужасно приятно. Очередное трогательное внимание, проявленное к нему.       В коробке же обнаружился явно недешёвый кофейный набор, включающий в себя красивую турку с длинной ручкой, ручную кофемолку, упаковку смолотого зернового кофе, а также несколько чашек и блюдечек, которые отлично подходили для подачи напитка. Всё было красивым и качественным, так что предположив, сколько это стоит, Ричард в очередной раз убедился, что пригрел в своём доме того ещё вора-рецидивиста. Тем не менее, отказываться от такого подарка, о котором он и мечтать не мог, Харс не хотел. В конце концов, может он сделать вид, что ничего не понял и просто побыть чуточку счастливым? Разок за шесть лет можно ведь.       Решив не мешкать, Ричард использовал подарок по назначению, быстренько приводя себя в порядок, пока кофе закипало и варилось. Когда же он сел за стол, налив в идеально-белую чашку благоухающий кофе… Парень просто выпал из реальности на несколько минут, наклоняясь и вдыхая, вдыхая божественный аромат, который сейчас полностью заполнял пространство кухни. То, что сейчас темнело в его чашке, и близко не походило на тот кофе «три в одном», что он пил каждое утро, то, что было в чашке — было настоящим шедевром.       Чувствуя, как не может перестать улыбаться, Ричард пригубил напиток: горьковатый, такой же, как ему варил Кастор, хотя раньше Харс предпочитал более сладкий, насыщенный, по-настоящему бодрящий и приносящий удовольствие. Его нужно было пить медленно, наслаждаясь каждым глотком.       В двенадцать, как и обещались, пришли Клэр и Салливан. И если Салл, в первую очередь, вытаращился на совершенно целую стену, которую он ещё помнил со следами когтей, то вот Клэр излучала волны радости и веселья, вручая имениннику подарки. Ричард даже пригласил их на кухню и предложил выпить чаю с тортом, который, в качестве подарка вместе с бутылкой вина, принёс одногруппник. Может, ему, конечно, и не комфортно в обществе, но быть совсем уж козлом, выставляя гостей сразу после получения подарков не хотелось, так что они просидели ещё до двух часов дня, болтая и поедая торт. Кстати, в этом шедевре кондитерского искусства, как на вкус Ричарда, оказалось слишком много крема, так что парень ограничился только одним куском.       — Подарок откроешь потом, — мягко остановила его Клэр, когда Харс поинтересовался, можно ли открыть. — Когда вымотаешься и устанешь, — на её губах играла загадочная улыбка.— Кстати говоря, Ричард, а кто это тебе шарики и цветы подарил, — улыбка стала ещё загадочнее и хитрее. Староста даже вперёд подалась, стремясь узнать сию тайну, так что парню пришлось спешно отодвигаться, чтобы уменьшившееся расстояние не вызвало приступ гаптофобии.       — Ещё и с записочкой: «С любовью, К.», — поддержал беседу Салливан. Вот это как раз у Харса вызвало раздражение: пусть он и оставил чёрный прямоугольник на видном месте, это был вовсе не повод, чтобы посторонний мог его прочитать. Ну, а если уж прочитал, то хотя бы поимел совесть и не озвучивал бы, вгоняя хозяина дома в краску. Однако о такте, похоже, Салливану слышать не приходилось.       — Э… это от одного моего друга, — как можно более туманно пояснил Ричард, ругая себя за неосторожность и за разбрасывание вещей где попало. — Мы с ним познакомились на сайте для… ну для таких как я, которые страдают от гаптофобии. Вот он и прислал мне сегодня утром, — ложь безбожная, но Салливана эта информация устроила, а Клэр была всё же достаточно вежливой, чтобы не вдаваться в подробные расспросы, хотя факт того, что подобные сайты существуют, удивил, несомненно, всех, включая самого Харса.       В два часа дня Ричард, наконец, остался один, радуясь тишине и покою. Правда, радость эта была недолгой, так как ему начали названивать с работы, поздравления от коллег сыпались как из рога изобилия, хотя, если подумать, не так уж активно он со всеми общался, чтобы заслужить такое внимание. Больше, чем с одногруппниками, но всё же не настолько. Потом и тётушка с поздравлениями позвонила. Судя по мужскому голосу на заднем фоне, была она не одна, так что можно было за неё только порадоваться.       — Ах, Ричи, Эрика и Джаред гордились бы тобой, — вздохнула женщина на том конце связи. Слышать это тоже было неожиданно и приятно. Остаток дня, до вечера, Харс провёл лёжа на кровати и просматривая какой-то сериал. Взгляд то и дело, периодически соскальзывал на парящие под потолком шарики и на вазу с цветами, и Ричард тут же начинал улыбаться, чувствуя смесь радости и некоторой грусти от того, что Кастор пропал где-то так надолго.       — Чего сидим, скучаем в свой день рождения? — резко поинтересовался дух, возникая внезапно посреди комнаты. Задремавший с куском торта во рту Харс чуть не подавился от такого пробуждения. — Почему не пьём и не отмечаем? Человек, ты стал совершеннолетним, нельзя же вот так весь день просидеть. Точнее, уже остаток вечера, — вполне натурально возмущается Кастор, отчего Ричарду остаётся только недоумённо поднять брови и стереть крем с лица. Судя по тому, в каком задорном расположении духа пребывал, хах, дух, ожидать стоило чего угодно. — А ну давай, одевайся и пошли, — сюрпризы на сегодня, похоже, ещё не закончились. По крайней мере, не в планах Кастора.       За окном уже было основательно темно, да и поздно, так что куда они могли пойти, оставалось для Ричарда неясным, однако с кровати он поднялся и послушно принялся переодеваться. Почему-то в то, что Тень не желает ему устроить какую-нибудь грандиозную подлянку с летальным исходом в день рождения, верилось легко.       — А куда мы идём? И где ты пропадал весь день, если не секрет? — поинтересовался Харс, натягивая джинсы и рубашку с длинным рукавом. Пусть на улице уже и не так холодно, чтобы носить свитер, но и не так жарко, чтобы одевать футболку.       — Узнаешь, как придём, — Кастор проявлял явное нетерпение, едва ли не пританцовывая на месте. Это одновременно и настораживало и интриговало. Выйдя на лестничную клетку и дождавшись, пока Ричард закроет дверь, дух, вызвав лифт, сообщил:       — Сейчас я закрою тебе глаза.       Как он это собирается делать ввиду того, что коснуться человека Кастор не мог, выяснилось буквально спустя несколько секунд, когда подъехал лифт. Как только его двери приветственно распахнулись, впуская в своё светлое нутро, тьма тут же заволокла Ричарду глаза, не давая возможности что-либо увидеть. Червячок паники тут же шевельнулся в где-то в глубине.       — Не бойся, всё нормально, — успокаивающе сказала дух, нажимая кнопку в лифте.       Ричард послушно стоял не двигаясь, пытаясь определить, в каком направлении они едут. Из-за того, что жил он практически в середине дома, понять, поднимаются ли они вверх или опускаются вниз не представлялось возможным. Единственное, что оставалось, так это только довериться златоглазому духу. И с каких это пор Харс стал так сильно доверять Кастору?       Наконец лифт добрался до нужного этажа, и теперь под чутким руководством Тени они начали медленно продвигаться вперёд. Судя по шуршанию пола под ногами, были они явно не в низу. Не затеял же Кастор, в самом деле, предложить ему сигануть с крыши в собственный день рождения? Да праздник как раз подходящий, чтобы свести счёты с жизнью.       — Аккуратно, ступеньки. Так, мееедленно… Ногу выше, — командовал дух пока Ричард пытался нашарить какую-нибудь опору в прострастве. Схватиться за Кастора он, понятное дело, не мог, гаптофобия не позволяла, а перил тут, похоже, не было.       Вот скрипнула металлическая дверь, в лицо дунуло освежающим ночным ветром, наполненным весенними ароматами.       — Так, ещё немного, иди-иди. Всё, стой, пришли, — тьма разом исчезла, открывая вид на всё, что творилось вокруг.       Оказалось, что они вышли на крышу (замок на двери был безнадёжно сломан одним инициативным духом), где царила сказка.       В общем, сразу стало понятно, где весь день пропадал тёмный: казалось сотня, не меньше, свечей парили в воздухе на маленьких тёмных пятнах, хаотично и беспорядочно перемещаясь по всему пространству крыши, перемежаясь с летающими тут же мыльными пузырями совершенно разных размеров: от нескольких миллиметров до тридцати сантиметров в диаметре, которых тоже было очень много. Всё это так причудливо перемешивалось, заполняло собой большую часть пространства, превращая его в кусочек сказочного мира, заполненного ночью светом свечей и бликами мыльных пузырей. Оставалось только догадываться, сколько времени потратил Кастор на то, чтобы сделать всё это, особенно надуть пузыри.       — Со всей ответственностью заявляю, что теперь я ненавижу эти мыльные шары, — посмеиваясь, заявил дух, оставаясь рядом с Ричардом и наблюдая, как мимо них проплывают пузыри и свечи. — И зажигать свечи тоже.       Мыльные пузыри пружинили и натыкались на них, стоящих на их пути, но, вопреки своей природе, не лопались, а мягко отскакивали в сторону, изменяя траекторию. Законы физики явно на какой-то момент покинули пределы этой крыши.       Где-то на периферии играла тихая, приятная музыка.       — Кастор… — в который раз за этот день, Ричард не мог поверить собственным глазам. Всё вокруг казалось магией, сказкой, снизошедшей в пропитанный серостью реальный мир. Ничего подобного Харс никогда не видел и вряд ли когда-нибудь увидит. Человек на такое точно не способен.       Вытянув руку, парень коснулся пальцем одного мыльного пузыря, наблюдая за тем, как тот пружинит и меняет свой полёт, сталкивая с другими своими собратьями. Свет от свечей внутри шаров переливался, делая их похожими на маленькие сферообразные радуги.       Ричард повернулся к духу, сияя словно начищенный золотой слиток. Он и подумать не мог, что кто-нибудь когда-нибудь сделает ему такой подарок.       — Спасибо… — слов, чтобы выразить свой восторг, восхищение и ту невообразимую радость, которые сейчас испытывал парень, просто не находилось. В порыве переполняющих чувств он даже забыл о своей гаптофобии, на краткий миг обнимая Кастора за плечи. Ричарду так хотелось хоть как-то выразить всё то, что он испытывал сейчас.       Кто-то создал для него целый мир. Маленький, прекрасный, отдельный мир на собственный день рождения.       — С совершеннолетием, Ричи, — прошептал ему на ухо дух, прежде чем Харс поспешил отстраниться.       Посмотрев в лицо Кастора, Ричард отметил, что солнечные трещины на его лице стали значительно ярче, словно бы Тень был донельзя доволен произведённым эффектом. Вечер сюрпризов прям, кто бы мог подумать, что сильные чувства духа могут проявляться таким интересным образом.       Не удержавшись, парень все же прошел сквозь пузыри, словно раскидывая их в стороны. Почему-то он подумал, что они похожи на самого Ричарда. Он ведь точно так же отстранялся от людей. А они все равно возвращались. Ну, не все. Но те, которым было не все равно на его жизнь. И Кастор. Дух вообще занял отдельную полочку в душе Харса.       Через несколько минут эдакого гуляния, парень подошёл к духу.       — Кстати, тот подарок с цветами, шариками и коробкой ведь тоже от тебя? — он продолжал улыбаться, от чего щеки уже немного болели.       — Не понимаю о чем ты, — прикинулся дурачком Кастор, невинно хлопая глазами.       И чтобы не давать Ричарду времени на то, чтобы хоть слово вставить, дух переместился на парапет крыши, что окружал пространство бетонным заборчиком, не давая возможности кому-нибудь случайно упасть.       — Иди сюда, — позвал он. Похоже, сюрпризы на сегодня ещё были не закончены. — Давай, встань на парапет, — прозвучало так, как будто бы он собирался предложить Ричарду совершить самоубийство. Кто знает, возможно все те люди, которых погубил этот дух именно так и кончали с собой: под прекрасные звуки музыки, в окружении свечей в свой собственный день рождения, решившись, что они могут доверять тени, пришедшей из другого мира.       Ричард удивленно вскинул брови. Такого он не ожидал. Не верил, что Кастор ему всё же это предложит.       — Ты уверен, что это не опасно для моего здоровья? — больше с сарказмом произнес парень, подходя, но не залезая. Ведь в случае чего, дух его и поймать-то вряд ли сможет… — Ладно. Но не дай бог я упаду. Я тебя призраком найду и не отстану, — пригрозил парень, осторожно вставая на парапет и с некоторым страхом глядя вниз. Падать было высоковато.       — Читал сказку о Питере Пене? — Поинтересовался Кастор в ответ, хмыкнув. Сейчас он стоял рядом с Ричардом, рассматривая открывающийся с этой высоты вид на ночной город. Затем он сделал несколько шагов вперёд, развернулся, без каких-либо видимых усилий зависая в воздухе перед Харсом. — Ты веришь, что я не причиню тебе вреда? — он поманил пальцем, и мыльные шары вместе со свечами снова окружили их, выходя за пределы крыши. О том, что их кто-то может увидеть снизу дух, похоже, совершенно не переживал. — А теперь сделай шаг, — тоном змея-искусителя предложил тёмный, выстраивая из пузырей и свечей целую феерию в ночи, создавая из них путь. — Я хочу подарить тебе ещё кое-что. Шагни ко мне, — заманчивый, манящий шёпот мягко обволакивал и вплетался в музыку. — Не бойся, — продолжал шептать он, паря в воздухе среди огней, — иди за мной, иди ко мне. Верь мне.       — Насколько я помню, в сказке дети погибали… — тихо произнёс Ричард, чувствуя, насколько быстрее бьётся сердце. Голова слегка кружилась от переполняющего тела адреналина. Хотелось верить этому голос, что звал его к себе, хотелось идти за ним, следовать и верить, что он приведёт куда-то где… будет лучше?       Оторвав взгляд от пропасти внизу, Харс поднял его на духа. Нервно сжал кулаки, закусывая губы от напряженного решения. Сердце набатом стучало в ушах, а пульсация крови отдавалась даже в кончиках пальцев. На краткий миг Ричард подумал о том, а что если всё вокруг — ненастоящее? Сон, бред, иллюзия или галлюцинация. Что если он уже на самом деле тихий шизофреник, сейчас стоит в гордом одиночестве на крыше и собирается сделать шаг вниз? Что если он разобьётся? Вернее… Как может случиться что-то иное, кроме того, что он превратиться в некрасивую красную лужу на асфальте перед собственным домом? Нет, Кастор не позволит ему умереть. Не так, используя откровенную ложь и предавая доверие. Ричард не хотел верить в то, что дух на такое способен.       Зажмурившись, Ричард шагнул в пустоту.       — Надо же, — Кастор улыбнулся, наблюдая за тем, как парень делает первый шаг, бледнея при этом, словно в самом деле собрался умереть. Воздух под его ногой уплотнился, потемнел и стал ощущаться, как вполне себе обычное продолжение крыши. — Не думал, что ты решишься, — дух отступил на шаг, продолжая манить за собой в открытое пространство.       Чувствуя под ногой что-то твёрдое, что не позволяло ему упасть, Харс решился открыть глаза и посмотреть, что же это. Оказалось — тьма. Боже, сколько же Кастор тратит сил, чтобы поддерживать всё это? Подумать страшно.       Ричард сделал ещё несколько неуверенных шагов, наблюдая за тем, как под его ступнями появляются тёмные пятна. Шары и свечи стали парить вокруг, перемещаясь теперь во всех доступных плоскостях и окружая их.       — Пройдёмся? — задорно предложил Кастор. — Скажем, вон до той крыши? — кивок в сторону соседнего дома, на который Ричард смог с трудом перевести взгляд, оторвав его от созерцания эдакого чуда природы.       — Давай, если меня инфаркт раньше не хватит, — улыбнулся парень, подходя к духу и шагая уже чуть более смело.       Ощущение, что ты идёшь по воздуху как по земле, кружило голову, а летающие вокруг шары и свечи создавали удивительную тропу. Вид на город с такой позиции открывался просто чудесный, так что вскоре Ричард уже мог спокойно наслаждаться прогулкой. Всё это было так здорово и… похоже на свидание? Удивляясь собственным мыслям, Харс и в самом деле осознал, что если бы это не было подарком на день рождение, то вполне бы могло бы им быть. Размышляя в таком ключе, Ричард со смешком пришёл к выводу, что Кастор, похоже, тот ещё романтик. Придумать такое, надо же.       Парень посмотрел на Тень, счастливо ему улыбаясь.       — Я навсегда запомню этот день, — честно сообщил он духу, когда они уже приближались к крыше. — Лучшего дня рождения и быть не могло. Спасибо тебе огромное.       До соседней крыши они таки добрались без приключений. Стоило Ричарду приземлиться на действительно твёрдую поверхность, как Кастор, взмахом руки, отправил в небо все свечи и мыльные пузыри, которые тут же начали лопаться. Магия потихоньку рассеивалась. Вот завтра кто-то удивиться, когда увидит разбросанные по земле свечи, которые сейчас летят вниз с высоты полёта самолёта.       — Ну, а теперь можно и возвращаться, — бодренько сообщил тёмный, осматривая замок на той крыше, где они приземлились. Разумеется, эта крыша была закрыта также, как и их. Кого бы это только остановило. Тихий щелчок и вот уже навесной замок с тяжёлым звуком падает на бетон крыши.       «И всё же Кастор тот ещё злодей», — с усмешкой подумал Ричард, наблюдая за этим беспределом.       — И долго ты придумывал все это? — поинтересовался парень, спускаясь по железной лестнице внутрь дома. На последней ступеньке он умудрился запнуться и так бы полетел носом вниз, если бы не успел схватиться за перила. — Ой…       И как он только в воздухе умудрился не убиться со своей-то аккуратностью. Загадка. Не иначе как чуткий патронаж Кастора сыграл своё дело, а то, не ровен час, тоже вот так бы опрокинулся, только с куда более печальными последствиями, чем просто разбитое лицо.       — Нет, не долго. Пока ты там в ванне дрых, тогда и придумал, — Кастор, шедший следом, закатил глаза, но промолчал. — Как вообще твой день прошел, пока меня не было? — дух сцепил руки в замок и потянулся ладонями вверх, растягивая спину и довольно щурясь.       — Ну, не плохо. Опробовал кофе, подаренный мне неизвестным, — от сарказма было сложно удержаться. — Он, кстати, просто бесподобен.       — Кофе или неизвестный? — подтрунивание в ответ.       — Оба, — не стал лукавить Ричард. — Потом приходили Клэр и Салли. Подарили торт и вино. Кстати, подарок Клэр я ещё не распаковал. Вместе узнаем, что там, — парень тоже с удовольствием потянулся. — Кстати, вино тоже хотелось бы опробовать.       — И правильно. Совершеннолетие, а ты трезвый, как стёклышко, — фыркнул дух. — Непорядок.       До дома было не далеко, так что небольшое расстояние между домами они преодолели за каких-то десять минут. Поднявшись в квартиру и переодевшись в домашнее, Ричард перенёс коробку на кухню и там, пока Кастор занимался откупориванием вина, распаковал подарок.       Ароманабор он оценил, хотя и счёл это немного девчачьим способом успокаивать нервы. Впрочем, что плохого в том, чтобы наслаждаться приятными запахами? Собрав аромалампу и залив в неё можжевеловое масло, Ричард отнёс всё это добро на тумбочку, рядом с кроватью, туда же вскоре перекочевал бокал и откупоренная бутылка вина.       — Ты не будешь? — поинтересовался парень, рассматривая этикетку. В вине он не разбирался совершенно, но судя по запаху то, что находилось в бутылке, было довольно неплохим. По крайне мере, спиртом от него не тянуло.       — Могу сделать вид, что пью, чтобы это не выглядело, как алкашество в одиночку, — признал такую возможность дух, размещаясь на кровати рядом с тумбой и как-то слишком уж активно вдыхая запах можжевельника.       «Похож на кота, что тянется к валерьянке», — с улыбкой подумал Харс, берясь за фужер и наполняя его.       — Пф, да ладно уж, не утруждай себя, — он пару раз качнул бокал, рассматривая в полумраке комнаты алую жидкость на свету, а после выпил сразу всё его содержимое.       На вкус оказалось хуже, чем на запах. По крайней мере, Ричард понял, что он не фанат данного напитка и вообще как-то не оценил всеобщую любовь к нему. На вкус вино было кисловато-сладким, чуть пряным, но с ярко выраженным виноградным вкусом. Харс чувствовал, как алкоголь стекает по его пищеводу в желудок и как оттуда, спустя какое-то время, по всему телу начинает распространятся какое-то странное, приятное тепло, дарующее мышцам и голове лёгкость.       — Странная штука, — заключил брюнет, но налил ещё, на этот раз половину фужера, и отставил бутылку в сторону. Теперь он пил очень медленно, маленькими глотками, с каждым из них ощущая, как голову начинает заполнять странный туман, поглощающий мысли, а тело всё больше и больше напоминает воздушный шар. Видимо, это он так быстро пьянел.       Тем временем взгляд духа, всё ещё дышащего возле аромалампы, тоже стал расфокусироваться, а движения терять скоординированость.       — Оказывается, тень может опьянеть, — слегка нечетко произнес Кастор, отползая от аромалампы подальше и, соответственно, к Ричарду поближе. — А я и не знал… Кто бы мог подумать, — дух озадаченно посмотрел на Ричарда и спросил, — а ты знал? — всё ещё источавшая ароматы лампа продолжала влиять духу на мозги.        — Ммм, неа, — Ричард мотнул головой. Тело было расслаблено настолько, что даже реагировать на приближение не собиралось. Ну, пока расстояние не было критичным для гаптофобии. — Слушай, ты столько всего сделал для меня… - проговорил Ричард, отпивая ещё вина. Теперь оно уже не казалось ему таким ужасным на вкус, как раньше. — Прямо как фея крестная. Мне теперь даже стыдно стало… — Харс чуть улыбнулся, как-то грустно, допил вино, налил ещё половину, а потом, подумав, всё же отставил стакан на тумбу. — Я ведь… не все тебе рассказывал. Ну, о себе, — парень откинулся назад, прижимаясь спиной к стене и смотря в потолок. Воспоминания теперь гораздо свободнее бродили в голове. Даже те, которых Ричард боялся.       — О себе? — переспросил Кастор. Похоже, причинно-следственная связь успела немного нарушиться в его голове, но о чём идёт речь он всё же смекнул. — Не самые приятные вещи всегда противно рассказывать, — признал дух право Ричарда на молчание о своём прошлом. — Но если ты хочешь, то можешь рассказать… А я послушаю, — он выдохнул, разваливаясь на кровати так, что его голова лежала у колен мальчишки. Некоторые волоски касались чужого тела и тут же превращались в дымные шлейфики, как если бы свечу затушили, а дым от неё пошел черный.       Ричард посмотрел на него, но даже не вздрогнул. Вино стирало границы для проявления болезни. Или это сам Кастор их стирал? Так нагло, дерзко, совершенно органично вливаясь в жизнь совершенно закрывшегося и отгородившегося от мира пацана.       — Я… не говорил этого… никому. И это очень гнетет меня, — парень вздохнул. — Помнишь, я рассказывал о том, что был человек, которого я любил? Точнее, был влюблен, — Харс прикрыл глаза. — Он был там. На том пикнике, когда моих родителей… убил медведь. Он был в той машине, вместе со мной, и тоже всё видел, как и я…       Говорить спокойно удавалось с трудом, и не от того, что язык начинал понемногу сдавать свои позиции, а потому, что сами слова были пропитаны застарелой, спрессованной болью. Их не хотелось произносить, горло сдавливало при каждой попытке, и Харс с усилием выталкивал их в мир. Мысли же, напротив, были очень даже ясными и чёткими. Похоже, они слишком долго были взаперти сознания.       — Его звали Джек. Мы были друзьями с младшей школы, но я влюбился в него, когда мне было тринадцать, наверное. Конечно же, я молчал. Не хотел оттолкнуть этими… не правильными чувствами… Если бы ты знал, как я сейчас рад, что тогда так и не решился ничего сказать… Не смотря ни на что — рад.       Харс посмотрел на свою раскрытую ладонь.       — Я о нем кое-чего не знал. Точнее, не знал многого… когда мы вызвали 911, он сказал, что защит меня. Он… он обнимал меня. Почти душил. А после… что-то случилось. У него как будто что-то в голове перемкнуло, я не знаю. Словно с цепи сорвался, когда стихли крики родителей, — вспоминать было противно, от чего парень сжал ладонь в кулак. — Он… черт, это сложно…       Ричард замотал головой, зарываясь пальцами в волосы и сжимая виски. Нужно вспомнить. Сейчас, именно в эту секунду, просто произнести и признать.       — Он стал меня трогать. Как… как маньяки-насильники трогают своих жертв. Мне казалось, что его руки везде и это… это было ужасно, — голос дрогнул. — Он словно пачкал меня. И глаза у него были… страшные. Он что-то шептал и шептал… всё время, пока не приехала скорая и полиция. А я… я не мог ничего сделать. Ничего сказать… врачи ничего даже не заметили, решив, что стошнило меня от вида крови. Тогда и появилась эта гаптофобия. Каждый раз, когда кто-то меня касается, мне кажется, словно меня пачкают чем-то. Даже не тело, а… душу что ли… вот… как-то так.       Харс не поднимал головы. Все эти мысли, всё это так резко ввалилось в сознание, заставляя… плакать? Нет, вряд ли так можно назвать пару слезинок. А вот внутри было больнее. И эта душевная боль жгла сильнее плавленого железа.       Зачем он всё это рассказал Кастору? Причина всего одна. Он доверял духу и уважал его. А потому не мог позволить ему дальше находиться в неведении. Харс давно считал себя «отравленным», грязным, испачканным чужими отвратительными мыслями и желаниями. Поэтому он хотел, чтобы хотя бы Кастор знал, какой Ричард на самом деле. И почему он делает всё, что делает. Потому что не хочет доставлять проблем. Потому что не хочет «отравить» тех, кто ему дорог. А дух стал ему дорог. И это парень признавал.       Выслушав историю молча до конца, дух переместился к тумбе, долил в бокал ещё вина так, что он стал почти полным, случайно немного пролив на тумбу, и протянул Ричарду, со словами:       — Пей до дна.       Ричард молча протянул руку и последовал здравому, как ему на тот момент показалось, совету, вливая в себя вино и закашлявшись в конце. Теперь вопрос времени, когда он отключится и забудет всё то, что сегодня наговорил и в чём признался.       — Знаешь, за десять лет существования в этом мире, — спокойно сказал дух, — я встречал столько мразей, видел столько отвратительных, даже по моим извращённым меркам, сцен, что люди перестали казаться мне чем-то… Удивительным, как это было сперва. Я разочаровывался в каждом человеке, которого встречал, в каждом находилось то, что делало его худшей тварью. Хуже нас, — он на секундочку замолк, но потом продолжил: — поэтому я ушел от того человека, что дал мне имя и поэтому не хочу встречаться с ним вновь… Потому что боюсь, что и в нем окажется та тьма, что не показывается сперва, а раскрывается лишь со временем. Боюсь разочароваться и в нём. В том, кому я подарил свою корону.       Кастор подсел ближе, оказываясь строго напротив Ричарда.       — Посмотри на меня, — почти приказал дух и Харс подчинился, поднимая взгляд. Он ожидал увидеть что-то вроде жалости, скрытой брезгливости или чего-то подобного, однако золотистые глаза были спокойными, такими же тёплыми, как свет свечи. — Ричи, ты намного чище всех тех людей, что я встречал. И то, что ты рассказал… Запачкался только тот человек, который сделал это с тобой, а вовсе не ты, — Кастор протянул руку к чужой щеке, желая провести по ней ладонью, но затем остановился и одёрнул руку. — Хочешь, я найду его, и он покончит с собой? — серьезно предложил тёмный.       — Нет… — изрядно задумавшись, всё же пришёл к однозначному мнению Ричарду. — Не хочу, — конечно, злость и обида жили в каждом воспоминании о Джеке, но смерти парень ему не желал. Вернее, Харсу очень хотелось, чтобы тот, кто сделал с ним подобное, понёс наказание, соразмерное тому, как он искалечил другому человеку жизнь, но не смерть.       Да и вообще… То ли благодаря вину, что уже изрядно шумело в пустеющей голове, то ли потому, что он наконец выговорился, признался и не встретил той реакции, которой боялся больше всего, Ричард ощутил, как на душе у него просветлело. Будто ослабили хватку тёмные металлические клещи, сжимающие какую-то его часть в мёртвые тиски. Словно яд, что источал маленький росток в его душе, начал понемногу исчезать, бесследно растворяясь и очищая частицы сознания, поражённые болезнью. Конечно, это не пройдёт так быстро, не пройдёт просто так за неделю или даже за месяц. Но…       Что-то совершенно точно изменилось в нём. Стало лучше. И это сделал Кастор.        — Не двигайся несколько секунд… пожалуйста, — попросил Ричард, наклоняясь вперёд, к сидящему перед ним духу и неожиданно касаясь его лба своим.       Его кожа оказалась на ощупь, как прохладный бархат: очень приятная, но совершенно холодная, как и Тьма, из которой он вышел, а трещина, которую Харс немного задел, напротив, источала какое-то огненное тепло. Такой странный контраст ощущений, словно касаешься чего-то инопланетного, необычного, но, несомненно, живого.       Хотелось сидеть так, пока гаптофобия вновь не заявит свои права на контроль физиологических процессов. Хотелось сидеть и чувствовать всё то, что делало Кастора им самим. Этого парень желал сейчас всей душой.       Потому что доверял.       Потому что был счастлив, что в нем не разочаровались.       Потому что алкоголь позволял не думать ни о чём гораздо дольше, чем в трезвом состоянии.       — Я не уйду, — тихо шепнул дух, послушно не двигающийся с места.       Ричард почувствовал, как его губы расплываются в счастливой улыбке, и он, кажется, бормочет какое-то не слишком внятное «спасибо», прежде чем соскользнуть и рухнуть лицом в одеяло, засыпая в совершенно нелепой позе. Непривычный к алкоголю организм, наконец, сдал свой последний рубеж.