Свой человек

Сзади — вверху? — что-то заскрежетало. Женька открыл глаза, повернулся. Лианы, что удерживали вес обломков на себе, рвались одна за другой. Проминая растительность, флайер совершил свою последнюю посадку, жёстко уткнувшись в землю носом. В глазах у Женьки потемнело. Нет, не от потери сознания и не от боли. Просто в кабине сделалось темно, когда машинка рухнула прямиком в высокий, под два метра, обширный куст. Некоторые ветки смялись, некоторые умудрились остаться не сломанными, пролезть сквозь разбитое лобовое стекло и окошко в дверце флайера и теперь игриво щекотали Женьке лицо своими листиками. Он махнул рукой, отталкивая ветки. Его качнуло на ремне безопасности. Хорошо, что он был пристёгнут. Иначе бы его выбросило из кабины при ударе об... Джек?! А где Джек? Внутри его не было. Сперва Женька решил было его покричать, но вспомнил горящие красные глаза и опомнился. Джек напал на него. Почему? Что, хакер и его атаковал? И, похоже, взял под контроль? Отдал приказ об уничтожении всех людей, оказавшихся в зоне видимости? Или конкретно его, Женьки? Нет, скорее уж, первое. Вряд ли хакер успел разглядеть, кто сидит за штурвалом флайера. Всё повторялось. Как тогда, на Эдеме. К неумело нападающему на него киборгу Женька уже почти привык, ничего нового. Напал — да, но не убил же. Наверное, этому хакеру можно сопротивляться, вот Джек и сопротивлялся. Специально выбрал самый трудный способ, чтобы его убить. Обязательно дотянуться до горла. И потом тоже руку задержал... Выпутавшись из ремней безопасности, Женька принялся открывать дверцу флайера. Ветви куста мешали. Но он всё же справился. Вывалился из-под криво распахнувшейся дверцы, ломая ветки и сучья, осмотрелся по сторонам. Обычный кассандрийский лес. Смешанный, средней полосы. Тут тебе и многолетние лианы, и толстые, нескольким людям в обхвате, многовековые деревья, гордо названные первооткрывателями Секвойя Кассандрийская, и более привычные акациевые и берёзовые. Трава и несъедобный ягодник под ногами. Хорошо, что они не приземлились возле болота, — с облегчением подумал Женька. Там бы их живо на части разорвали дикие и более хищные родственники его печально близко знакомой росянки. У ствола секвойи, небольшой, всего лишь метров трёх в обхвате, обнаружился неподвижно лежащий Джек. Женька сперва замер, опасаясь к нему подходить или окликать. Вдруг он только притворяется беспомощным или трупом, а на самом деле только того и ждёт, чтобы Женька сам бросился в его цепкие киборгские руки? Но прошло около минуты, а Джек по-прежнему не шевелился. Лежал он, кстати, очень нехорошо: на левом боку, но голова неестественно вывернута в противоположную сторону, правая рука выгнута и, — ёпт, что с ней, действительно-то? сломана что ли? — и спрятана под грудью, ноги широко разбросаны в стороны, но колено... Женька сглотнул, чувствуя, как ему против воли становится дурно. Крови никогда не боялся, трупов вроде бы тоже, безнадёжных животных, попавших в капкан, добивал. А как увидел колено Джека, выгнутое суставом назад, — так и подурнело ему. Ладно, что стоять-то тут дальше? Любой киборг, даже слепой и глухой, уже давно бы обнаружил его, сопящего и топчущегося на месте. И, если бы по-прежнему имел приказ о его уничтожении, то зубами бы в землю вгрызся, но пополз бы выполнять задание. Женька сглотнул. — Джек?.. — позвал он слабым голосом. — Джек, ты... живой? А если он не ответит? Если не ответит, то тогда... Женька нерешительно шагнул, и Джек не пошевелился. На мгновение прикрыв глаза, Женька поспешно пошагал к нему, наплевав на все боевые режимы мира. Наверное, Джек помер, — цепляясь за своё внутреннее спокойствие, думал он. Никогда не слышал о том, что киборги могут потерять сознание. Но нужно убедиться. Мало ли. Вдруг ещё можно помочь. — Джек? — Женька присел рядом и осторожно потряс его за плечо. Потом обошёл, стараясь не задевать сломанную руку, и осторожно повернул к себе его голову. — Джек, ну? Компаньон моргнул и сфокусировал на нём вполне осмысленный взгляд. — Ёпт! Живой?! — обрадовался Женька, теперь дурея уже от радости. Рука и колено — это что, фигня! Современная медицина и не такое выправляет! Джек посмотрел куда-то мимо Женькиного плеча и ничего не ответил. И глаза закрыл, гад. — Эй! Ты живой или нет, я тебя спрашиваю! — Женька активно затормошил его за плечо. Джек безвольно затормошился. — Джек?! — тогда он принялся его переворачивать, уже невзирая на травмы. — Женя? — раздалось с земли вопросительное. Женька перекатил его на спину и с облегчением обнаружил, что больше, кажется, повреждений нет. По крайней мере, ни крови, ни разорванных грудных клеток его взгляду не открылось. — Живой, — констатировал он на выдохе. И, кажется, вменяемый, — добавил Женька уже про себя. Глаза обычные, — ну, бледно-лиловые, ни разу не обычные, конечно, но хотя бы безо всяких красных огоньков в зрачках. — Женя, это ты? — Я, я. Ну и приложило тебя... — или не совсем вменяемый. Джек шарил глазами вокруг, будто не замечал его. Будто ослеп. — Ты... Э-э-э, видишь что-нибудь? — Женька махнул перед лицом Джека раскрытой пятернёй. — Что, зрение нарушено? — Сыпется всё. Этими, как их... Пикселями, — проговорил Джек на удивление спокойно. — Но ты живой. Это главное. Жень, теперь уходи. — Что? — Они могут меня найти и снова попытаться хакнуть. У меня что-то с ногой, да? Я не смогу сбежать. Женька сглотнул. — Я не вижу данных на внутреннем экране. Но... — Джек попытался пошевелить ногой, и она лишь едва дёрнулась. — Не могу отдать ни одной команды. Жень. Что со мной? — Нога... Ну, да. Кажется, сломана. Коленный сустав раздроблен. Наверное. — Женька сглотнул опять, стараясь не смотреть лишний раз на травмированную конечность. — И правая рука тоже. — Рука? — Джек шумно выдохнул. — Ладно. Наноимплантаты будут действовать автономно, остановят кровопотери и создадут иммунный ответ при проникновении воспаления... Всё, Жень, уходи! — Нет! — отчаянно взбунтовался Женька. — Ты совсем очумел? Я тебя бросать не собираюсь! — Тут ты мне ничем не поможешь! — А чем я тебе помогу там?! — Там я хотя бы тебя не убью!! — отчаянно выкрикнул Джек. Оба помолчали. Женька заметил, что Джек громко и часто дышит. — Сильно болит? — уже тише спросил он. — Вы, говорят, боли не чувствуете, только я до сих пор не верю, что так бывает... — Не могу прочесть ни одного системного сообщения. Не вижу списка повреждений. — Джек помолчал. — Жень, я так испугался... — Чего? Что тебя хакнули? Будто бы в первый раз! — излишне бодро заговорил Женька, сам краем глаза покосившись на колено Джека. Говорит, кровеносные сосуды будут перекрыты автоматически? Ну и то хорошо. Но всё равно нужно сделать иммобилизирующую повязку... Шину наложить. Хоть бы и из веток этого куста. — Да плевать мне на хакера! — снова выкрикнул Джек. — Я за тебя испугался. И себя. Что я тебя убью. И... — Не убил. Снова не убил. Бракованный ты киборг, Джек. Ни одного приказа нормально выполнить не можешь. Он добился наконец, чтобы Джек улыбнулся. Слегка, бледно, но на его лице промелькнула улыбка. — Сейчас я отыщу видеофон, — продолжал говорить Женька. Он стиснул левое запястье Джека, чтобы тот почувствовал его прикосновение. — Свяжусь с Кирой и остальными. Расскажу про хакера. Про Марселя. Потом наложим тебе повязку. И дождёмся помощи. — Будем надеяться, эти «торговцы» не отправятся по нашим следам, — пробормотал Джек. — Среди них хакер. Надо было улетать при первых же признаках взлома, как я тебе говорил... Женька вздохнул и молча поднялся. Ну что поделать теперь, раз он такой идиот и с полуслова не понимает, что надо делать, что ему говорят. — Ладно. Я отойду ненадолго. А ты подожди, ладно? Я здесь, рядом буду. — Хорошо, Жень. Иди. Я тут пока... ха-ха... никуда не убегу, не бойся... Тьфу, придурок, он ещё шутить будет. Хорошо, что не видит ни хрена, а то бы распсиховался, небось, из-за ноги. Вот пускай и лежит. Женька нащупал в ножнах у пояса вибронож, с которым завёл себе привычку никогда не расставаться. Видеофон обнаружился под сиденьем. Пробитый насквозь острым концом обломанной ветки. Вот тебе и «антиударный», ёпт! Выругавшись, Женька зашвырнул его в бардачок. И как он теперь помощь вызовет? Похоже, придётся ждать, когда их флайер обнаружит поисковая команда. Это случится достаточно скоро, нужно лишь подождать часа два. Дольше его в покое никогда не оставляют. Пара часов, — и он обязательно кому-нибудь понадобится. Его исчезновение заметят и начнут его искать. Исчезновение Джека заметят и того раньше, — сообразил Женька, прикинув, что время обеда уже наверняка началось. Чтобы Джек отсутствовал в обед на кухне? Небывалое событие. Наверняка с ним уже пытаются связаться. И... Не могут. Джек ведь сказал, что не может прочитать ни одной команды на внутреннем экране. Значит, и сообщения не видит. Наверное. Женька не знал, как вообще это всё у киборгов устроено. Внутренние экраны, внешние, базы данных и всякие списки... Насколько же проще быть человеком, нежели киборгом! Уж человеком-то быть понятнее. Женька залез под водительское сиденье, для чего ему пришлось по-крабьи раскорячиться, прежде чем нашлась нужная кнопка, открывающая специальную панель. В руках у него осталась откидная крышка и аптечка первой помощи. Парашют, выпавший следом, Женька сперва бросил валяться на земле, но потом подобрал: пригодится. И пледы из-под задних сидений тоже пригодятся. И НЗ пайки. И что там Джек говорил про ссобойку? Обнаружив чудом не выпавший при крушении рюкзак с термосом и бутербродами, Женька сложил свои находки кучкой и принялся за ветки. Он подпиливал их виброножом и ломал, выбирая самые прямые и длинные. Выбрав, сколько мог унести, он поволок их к месту, где обнаружил выпавшего из флайера Джека. Место было. Джека — уже нет. — Эй! Джек! Ёпт! — начал звать Женька, тревожа едва-едва успокоившийся после крушения их машинки лес. Если до его воплей всякая летающая шушара ещё щебетала в кронах деревьев, то заслышав их, резко поутихла. Над головой вспорхнуло и замахало крыльями что-то тяжёлое. Женька заметил примятую траву и пошёл по следу. Который завёл его сперва за одно дерево, потом за другое, потом спустился в овражек и... — Ёпт, ты далеко собрался?! Джек, не оборачиваясь на его голос, подтянулся на левой руке и продвинулся по-пластунски по траве ещё на полметра. — Джек! С тобой говорят! Женька без труда обогнал его, схватил за плечи, потряс. Только тогда Джек замер и весь сразу как-то сник. — Ты что это выдумал? — уже тише, потому что догадывался, что сейчас ему скажут, спросил Женька. — Только не говори, будто полз за мной и заблудился. Не поверю. — Не за тобой, от тебя. — Джек помолчал, потом продолжил: — Жень, я опасен. Не стабилен. И могу вновь на тебя напасть, если окажется, что вирус... Что я не все файлы удалил. Если он распространится дальше, то теперь я даже не смогу как следует ему сопротивляться! Так что всё, — закончил Джек, — не мешай мне, я поползу дальше. — А иди-ка ты на!.. — высказался Женька и, резко перевернув его, просунул руки подмышки, приподнял и потащил обратно, к обломкам флайера, поближе к аптечке и приготовленным палкам для фиксации конечностей. — Может, тебя вообще всего связать для верности? Чтобы больше не выдумывал ерунды! — Жень, я сопротивляться буду. — Не будешь. Побоишься мне навредить. Джек не ответил. Так и молчал всю дорогу. Был, словно манекен, словно кукла, пока Женька хлопотал над ним, разрезая одежду и обвязывая повреждённые конечности палками и обрезками бинта. На руку пришлось наложить повязку как есть, вправлять сломанные кости Женька побоялся. Что бы там ни говорили все вокруг, будто боевые DEX боли не чувствуют, а странно это было: видеть такую рану и верить в то, что она не причиняет боли. Потому что не верилось. — Жень... — окликнул вдруг его Джек, когда Женька начал возиться с его коленом и сосредоточенно засопел. — Всё плохо? — Ну, по крайней мере, у тебя есть ещё одна нога, — буркнул Женька. — А тут — сплошное месиво. И я не доктор, не знаю. Может, на тебе всё за неделю заживёт. — Обязательно заживёт, не переживай. Скоро буду как новый, — и Джек улыбнулся, но не смог точно сориентироваться по голосу, и потому его взгляд и улыбка достались верхушкам куста за плечом Женьки. На это было больно смотреть. Женька опустил голову, засопел сильнее и подложил ещё одну ветку к уже имеющимся, для большей надёжности. Потом принялся заматывать ногу Джека остатками бинта. Когда тот кончился, стянул с себя форму, рубашку и майку, и последнюю пустил на лоскуты. — Бинты кончились, — пояснил он, потому что ему показалось, что Джек прислушивался. — Кстати, видеофон сломан. И я так понимаю, отправить сообщение другим киборгам ты не сможешь, даже если те окажутся поблизости? — Не смогу. Даже если бы смог, то... Я не помню коды и частоту. — В смысле? Как это, не помнишь? — Женька, собирающий остатки аптечки, замер и обернулся к Джеку. — Мне пришлось забыть их... Удалить. Я удалил все повреждённые файлы, Жень. Действия Марселя были логичными. Я сделал так же. — Но... Ты же двигаешься. И снова эта слепая, не видящая его улыбка. — Я начал удалять раньше. Как только понял, что вынужден напасть на тебя. Вирус ещё не успел распространиться. Служебные программы, похоже, ещё худо-бедно действуют. Хотя я уже не могу посмотреть их на внутреннем экране. А вот большинство файлов и вся внутренняя память... Но иначе я бы перешёл на сторону врага, Жень! Я не мог тобой рисковать! Женька помолчал и с нажимом произнёс: — Не вздумай больше пытаться сбежать. Без руки и ноги, с битыми файлами, ты ведь им бесполезен, верно? — Бесполезен? — бесцветно переспросил Джек. — Да, ты прав. — Они просто не будут с тобой возиться. Смысл? Да и файлы, как ты говоришь, битые... Может, их теперь даже вирус не возьмёт. Так что пообещай. Ты от меня ни на шаг, ясно? Джек обещать однако не спешил. — А тебе я зачем... Такой?.. — осторожно уточнил он. Женька схватил его за здоровую руку, сжал и буркнул: — Вот дал бы тебе в морду за такие вопросы. Но не буду. Тебе уже и так досталось. — А всё-таки? — Джек вопросительно приподнял брови. — Потому что ты мой... Э-э-э... Друг. И компаньон. И... — И ты меня любишь? — подсказал Джек, хмурясь. — Знаешь, когда ты мне это сказал, я даже запись сохранил. Чтобы иногда пересматривать. Но вот только теперь архива нет... Ничего не осталось. — Идиот. Я же здесь, — Женька отнял руку и захлопнул пластиковый чемоданчик аптечки первой помощи. — Нашёл, по чему убиваться. — Там не только ты был вообще-то, — буркнул Джек всё так же недовольно. — Нда? — Женька по-джековски заломил бровь, хоть его и не было видно. — И к кому мне теперь ревновать? — Там были рецепты, — стушевавшись, ответил Джек. — Весь мой кулинарный раздел. Пришлось удалять всю папку. Зато... — Ага. Я понял. — Женька отвернулся, стараясь сообразить, что это за странное чувство его посетило. Радость? Нет. Тепло какое-то... И щекам жарко. — Так что ты правильно сказал, что я теперь бесполезен, — продолжил Джек. — Ни кулинарной базы, ни памяти, ни боевых программ, зрение повреждено, да ещё и травмы вдобавок... — Джек, — тихо обратился к нему Женька. Придвинулся вплотную, опустился на одно колено и осторожно его обнял, сидящего, прислонившись к дереву. — Ты ради меня от своей кулинарии избавился. — Ну, нет, не прямо так ради тебя... — начал было возражать Джек чуть придушенно. — Прямо, прямо. Чтобы не дать вирусу распространиться и не убить меня. До этого даже в ОЗК боялся сунуться, лишь бы они тебя без навыков готовки не оставили. А тут... — Ну... — Джек осторожно поднял левую руку и похлопал Женьку по плечу. — Вот только работоспособность сохранить всё равно не получилось. — Ты мне скажи, почему ты не выпрыгнул из флайера? Ведь мог бы. На дерево, потом спуститься с него и убежать от хакера. Джек вздохнул. — Я тебе белка что ли, по деревьям скакать? На флайере по прямой было бы быстрее. И у того человека с собой было оружие. Я волновался за тебя... — Джек помолчал и вдруг спросил: — Жень, а который час? — Не знаю, может, часа три, а то и четыре, а что? — Боюсь, нас не отыщут сегодня. Надо где-то провести ночь. — Что значит «где-то»? Здесь тебя не устраивает? — Я помню, тут неподалёку были карстовые пещеры. Чужие люди нас в них не найдут, но свои киборги обязательно обнаружат с помощью сканеров. — Пещеры? Ты серьёзно?! Полные всякой дряни и хищников? — Но отпугиватель-то остался? И мини-аккумулятор в вещах. — Жалко, что там же нет мини-видеофона или хотя бы простейшего передатчика, — буркнул Женька. — Не жалко. Те люди вполне могут перехватить сигнал и успеют к тебе раньше, чем свои. — Ну... Тоже верно. Ладно. Где твои пещеры? Джек неопределённо пожал плечом. — Точно не уверен. Может, рядом с ручьём? Я плохо ориентируюсь без карты, но там бы проверил в первую очередь. — И где ты видишь ручей? — Женька безрезультатно огляделся. Не сказать, что без карты в GPS-навигаторе флайера он был как без рук, но местность эта ему была почти незнакома, он всего-то несколько раз тут мимо пролетал. И вроде теперь, когда Джек сказал, он начал вспоминать, что какая-то речушка или ручей тут действительно были. Но спроси его, в какую сторону идти, и он не смог бы ответить. Джек уверенно вытянул руку, указывая направление. — Там, примерно восемьдесят шагов по прямой. Я чувствую влажность, запах воды и ещё её слышу. — Ничего себе, — уважительно прокомментировал Женька. Потом спросил: — Пока я буду ходить, ты точно никуда не сбежишь? Оставайся сторожить припасы, ясно? — Ясно, Жень. Не сбегу и не уползу, — успокоил его Джек. Женьке всё равно не хотелось отправляться на разведку, хотя дневное время уходило, и резон в совете по поводу переезда в более укрытое место был. Скрепя сердце и напоследок перепроверив повязку Джека, Женька всё-таки отправился в указанную им сторону. Идти по кассандрийскому лесу было легко. Женька уже навострился это делать и без сопровождающих его киборгов. Тут открытых мест избегай, потому что это охотничья тропа слонобрыли хищной, там, когда между лианами пробираешься, постарайся не задевать более тонкие и безлистные, потому что не лианы это вовсе, а охотничьи и стрекательные щупальца орхидки красной, а вот здесь, где цветёт пыльневик песочный, лучше не вдыхать запах красивого жёлтого цветка с синей каймой по краю и не задевать его якобы бутоны. От кровососущего мелкого гнуса на какое-то время спасёт и обычный репеллент, смешанный с соком местных водных растений, аира болотного и лотоса змеевидного. Эту аэрозольную смесь Женька таскал с собой всегда и сейчас напшикал её на руки и смазал лицо, как только удалился шагов на десять от зоны действия отпугивателя, всё ещё прикрученного к обломкам флайера. В общем, ходить по кассандрийскому лесу он умел. Пещеру, точнее, ход, бывший когда-то, должно быть, притоком или даже руслом неподалёку текущего ручья, Женька обнаружил достаточно легко. Ход в пещеры был прикрыт корнями высоченного дерева, распустившего с нижних ветвей плети плюща и лиан, чтобы будто специально скрыть его от посторонних глаз. Именно по изменению цвета растительности Женька ход и обнаружил: слишком свежая и мощная листва там оказалась. Похоже, влаго и сыролюбивые растения нашли себе здесь неплохое пристанище. Места, чтобы протиснуться в лаз, хватало и для человека с киборгом на закорках. Только сперва Женька перенесёт сюда отпугиватель, чтобы выкурить всех жильцов, если те тут обосновались. Осмотревшись, прислушавшись и, чего уж тут скрывать, принюхавшись и убедившись, что жильцы не спешат кидаться на него всем скопом вот прямо сейчас, Женька поспешил обратно. Джек терпеливо дожидался его возле останков флайера. Всё-таки не сбежал, фухх. — Как ты? — спросил Женька, цепко осматривая своего бедового компаньона. А не выглядит ли он бледнее, чем обычно? А вот эти пятна румянца на щеках — из-за чего? Температуру бы ему измерить, хотя не факт, что таблетки из аптечки ему помогут эту самую температуру сбить, человеческая доза лекарств для киборга будет слишком низкой, действие лекарств окончится быстро, да и сказал же Джек, что его организм сам по умолчанию будет бороться с воспалением безо всяких подпрограмм. Вот и борется, наверное. — Тут какая-то живность хотела схарчить нашу еду, — доложил Джек и растянул губы в тонкой улыбке. — Даже отпугиватель от неё не помог. Всё-таки как я хорошо готовил... — он мотнул головой в сторону собранной Женькой смотки вещей с пледами и предметами выживания первой необходимости. Сказанное о себе в прошедшем времени «готовил» Женьке не понравилось, но он промолчал. Теперь кучу вещей венчала распластанная тушка средних размеров с иссиня-чёрными то ли перьями, то ли мехом, проткнутая обломком ветки, выломанной из шины Джека. Женька спихнул трупик, убедился, что тот не залил кровищей упакованную в синтетический чехол скатку вещей, поцокал языком над перевязкой Джека и решил, что перевяжет его ещё раз уже в пещере. А сейчас, пока ещё светло, нужно отцепить от флайера отпугиватель. И Женька, стараясь работать в темпе, взялся за инструменты. — Интересно, а вот что ты её есть не стал? — спросил он у Джека, имея в виду неудачную покусительницу на их припасы. Чёрную тварь он отшвырнул в лес подальше, и некоторое время спустя товарки этой инопланетной падальщицы устроили в кустах концерт по случаю дележа этой внезапно обнаруженной добычи. — Помню, на Эдеме вечно в рот всякую пакость тащил. Жуков, червяков... — А надо? — уточнил Джек. — Вдруг она токсичная, и я её переварить не смогу? Сейчас я даже состав кускового сахара прочесть не смогу. — А, вот, в чём дело... Нет, тогда, конечно, не ешь... Джек в ответ только дёрнул губами, вроде как опять попытался улыбнуться, но передумал. — Жень, нож мне оставишь? — спросил он минут сорок спустя, когда и отпугиватель, и аккумулятор были собраны и готовы к отправке в рюкзаке у Женьки на закорках. Мысленно хлопнув себя по лбу за недогадливость, Женька вытащил и нож, и репеллент, намереваясь обработать Джеку лицо и руки ещё и мазью. Учуяв её запах, смолистый, древесный и резковатый, Джек только согласно кивнул. Когда Женька провёл ладонью, смоченной в репелленте, по щеке Джека, тот прикрыл глаза и подался к нему лицом. Вот... ёпт! Женька сухо сглотнул от демонстрации такой явной беспомощной потребности в ласке и промолчал. — Жалко, что на место перелома его нельзя напшикать, — сказал Джек, слепо моргая. — Похоже, запах крови и антисептика их тоже привлекает. Я тут самый аппетитный бутерброд. И, хах, готовить не нужно. — Я быстро вернусь, — пообещал Женька, поднялся и чуть было не бегом побежал в сторону пещер, отчего умудрился почти уткнуться в тушу хищной слонобрыли, второпях не разглядев её за стволами деревьев. Хорошо ещё, что он заметил хищницу первой и резко сдал назад. Тихонько, осторожно, прислушиваясь к её топоту и шевелению меж деревьев... Уфф, пронесло, кажись. Ах, ёпт! Увернувшись от стайки медузных крылаток, полупрозрачных, хрупких и липнущих к телу семянок, — хрен отклеишь потом от себя этот мусор, — Женька двинулся дальше уже медленнее и осторожнее. Джек не оценит, если он тут загнётся и не вернётся за ним, это факт. Потребовалось сделать ещё две ходки: пустопорожнюю к флайеру и загруженную Джеком и скаткой с вещами, походными пайками и едой — к ручью. А всё-таки хорошо, что здесь у них будет вода, — пыхтя и отдуваясь почти так же громко, как слонобрыля, думал Женька, придерживая Джека и страхуя его от падения. Джек не пожелал лежать и покорно, подобно тюку с вещами, тащиться у него на закорках, а пытался передвигаться сам, опираясь о Женьку здоровой конечностью и прыгая на одной ноге. Получалось так себе, но реверанс в сторону гордости суперсамостоятельного и боевого кулинарного киборга-компаньона был засчитан и по очкам, должно быть, стоил больше, чем весь здравый смысл и техника транспортировки раненых больных вместе взятые. — Я же киборг, Жень. Я справлюсь, — пыхтел Джек, отдуваясь. — Ага, — отдуваясь не меньше от тяжести вещей, нагруженных на спину, и тяжеленного Джека, налегающего на него сбоку, покорно отвечал Женька. Сил говорить что-либо ещё у него не было. Ещё он цепко смотрел по сторонам, чтобы Джек не впилился в какую-нибудь летающую или растущую кассандрийскую дрянь, вздумавшую раскинуть ловчие сети в надежде на глупую и вкусную добычу. Так и добрели. Джек практически свалился на землю, когда Женька отпустил его руку. — Пить хочется, — запёкшимися губами пробормотал он, откидываясь навзничь. Женька не дал ему упасть, подстраховал, уложил, просунул под голову смотанный плед, понёсся к воде, памятуя о шипучих таблетках очистителя-дезинфектанта, что лежали в невскрытой пока тубе в НЗ-пайке. Их должно хватить надолго. Кинул во флягу — и спустя пять минут можно безбоязненно пить, не опасаясь всякой инопланетной заразы и общей неспецифической аллергической реакции в совокупности с профузным поносом, которую та может вызвать у человеческого организма. Или у ослабленного киборгского. Для верности поболтав растворяющейся таблеткой в плоской литровой фляжке, Женька сунул её Джеку под пальцы и с удивлением увидел, как тот выливает в себя всю флягу, почти не прерываясь, глубокими глотками, задержав дыхание на несколько секунд. — Очень жарко, — поделился Джек, опустошив флягу. — И ещё надо еды, чтобы восполнить затраченный ресурс и энергию. Давай сразу плитку рациона. Она питательнее. Женька распаковал вещи, отыскал и отдал требуемое, а дальше принялся обустраивать их лагерь. Всё-таки хорошо, что Джек у него киборг. Обычный человек бы уже наверняка свалился от болевого шока в повреждённых конечностях. А Джек ничего, молодец. Держится. Согнав с лица странно ощущающуюся гримасу, натянувшую ему губы, Женька принялся подключать отпугиватель к аккумулятору. Мелкий гнус, въедливо жужжащий и вьющийся над головой, уже начинал его раздражать. Насколько хорошо было на Эдеме, где холодный климат с резкими перепадами температур не дал развиться и прижиться комарам и мошкам, настолько неприятно было ему обнаружить на Кассандре летающих паразитов, падких на гемоглобин, находящийся в человеческой крови, по причине дефицита железа в собственных порфириновых группах. Чем же эта дрянь питалась раньше, когда человека тут и в помине не было? Женька мстительно прихлопнул одного настырного москита, что вот уже минуту щекотно тыкался тонкими лапками ему в ухо. Учёные ОЗК высказывали предположение, что на Кассандру уже когда-то давно залетали корабли, ранее посещавшие Землю. Возможно, здешние москиты — результат спонтанной мутации, произошедшей с земными комарами, случайно захваченными этими перелётными кораблями. Вообще Кассандра очень интересная планета, — размышлял Женька, перетаскивая под бок отпугивателя вещи, еду и, кажется, уснувшего и даже не потревоженного перетаскиванием с места на место Джека — пусть спит, во сне организм лучше борется с заразой, — тут тебе и редкие металлы, и сходные с земными папоротники и кровожрущие москиты эти... Если учесть, что за тёплый период москиты способны расплодиться и дать восемь-десять поколений, сколько должно было пройти лет, прежде чем обычные земные комары мутировали до подобного состояния? Увы, — или всё-таки к счастью, — биологом Женька не был. Когда он вернётся в замок, можно будет уточнить этот вопрос у Лаки. Другого такого фанатика насекомых Женька не знал. Да других таких и не бывало никогда, чтобы над каждым червячком, над каждой таракашкой суетился. Привалившись к горячему даже сквозь одежду неповреждённому боку Джека, Женька на минуту прикрыл глаза. А открыл их уже в полной темноте. Пришлось ощупью искать фонарик, ругая себя за то, что вовремя не озаботился поиском сухих веток, пригодных для костра. Было зябко, то ли от сырости, то ли от низкой ночной температуры. Даже несмотря на то, что они с Джеком лежали на песчано-дёрновом полу, от него тянуло промозглостью. — Джек? Ты как? — первым делом потормошил его Женька, светя фонариком. Глаза Джека, уставившиеся в потолок, моргнули. — По-прежнему. Ты уже выспался? — спросил Джек ничуть не дрогнувшим голосом. — Если бы. Скорее, просто так проснулся, — буркнул Женька, зевнул и потёр занемевшую шею. — Давай пледы что ли постелим, чтобы спать нормально... — Давай... Хотя от меня сейчас мало помощи, — вконец упавшим голосом добавил Джек. — Тогда держи фонарик, — ухмыльнулся Женька, пристраивая фонарь у Джека на груди и принимаясь распаковывать вещи. Обустраивался он надолго. Под пледы напшикал самозатвердевающуюся пенку из специального баллончика; туристы использовали её, чтоб спать помягче было, и чтобы предохранить постель от сырости. Брошенная в природе, пенка разлагалась за год-полтора, превращаясь в азотно-фосфорное удобрение, так что никакого вреда нанести лесу не могла. Дождавшись, когда пенка схватится и затвердеет, настелив пледы поверх, — Женька учёл место, в котором обязательно завтра разведёт костёр, хотя и сомневался, что сможет найти достаточно сухих веток в весенне-летнем лесу, — он помог перебраться Джеку на одну из постелей и, вооружившись фонариком, отправился за водой. Фляга у них была всего одна, и Джек снова выдул целый литр в один присест и опять сожрал целую плитку рациона. — Удивляюсь я тебе, как ты можешь есть при таком самочувствии. — Ничего удивительного, — ответил Джек, придерживая плитку левой рукой. — Я ведь болен. Значит, нужно есть больше, ведь организму нужно больше энергии, чтобы бороться с инфекцией. — Но ты... Чувствуешь голод? Джек моргнул и, как показалось Женьке, чуть виновато пожал плечами. — Не знаю. Я больше не могу получить ни одного нормального показателя от своей системы. Раньше потребность в питательных веществах определяла для меня она. Жень... я... — Что? — Я серьёзно поломался. — Голос его звучал горько и виновато. — Наверное, мне действительно нужно было спрыгивать с флайера и бежать. А я... Женька неловко хлопнул его по плечу. — Идиот. Доедай и отведу тебя до выхода. — Зачем? — Ну, ты несколько часов назад литр воды выдул. И сейчас. Тебе точно никуда не надо сходить? Выведение жидкости из организма произойдёт самопроизвольно, если теперь твоя система ничего не регулирует? — Гхм... — И, не сказав больше ничего, Джек быстро заработал челюстями с недовольно нахмуренным лицом. Женька подумал, что сквозь нахмуренность Джека видит смущение. Впрочем, это ему могло показаться. Разве его Джек когда-нибудь раньше умел смущаться? Сам Женька поел бутербродов с сыром и колбасой, старательно смакуя каждый кусочек. Не удержался и отжалел Джеку пару с тем и с другим, постеснявшись съедать всё сам. Джек принял угощение без споров и уговоров. Плитки рационов были, по большей части, безвкусными или наоборот обладали усиленным химически вкусом ягод и фруктов. Такие, особенно малиновые и земляничные Женька отдельно не любил. И вкус с запахом ненатуральные, будто бы кричат о том, что кроме химии и натолканных в них витаминов и микроэлементов в них ничего нет, и дрянь сладкая. Питательная, конечно, но... Лучше уж несбалансированные макароны с тушёнкой, чем эта гадость. Так что Женька оттягивал момент потребления своей первой рационной плитки, как мог. К тому же, надо побольше оставить Джеку. Ему питательные вещества сейчас нужнее. С его помощью Джек молча доковылял к выходу, и по его движениям нельзя было определить, испытывает ли он боль, или действительно, как и говорил, его мозг лишён всяческих болевых импульсов от повреждённых тканей. Так же молча он справил свои дела, — Женьке пришлось помогать ему с одеждой и даже с мытьём рук. По-прежнему молча и ни словом не возражая, вернулся обратно в пещеру. В полный рост в ней выпрямиться не удавалось, приходилось до самого выхода, завешенного ветвями плющей и лиан, добираться согнувшись. В дальнем конце пещеры начинался какой-то лабиринт карстовых переходов, но вползать в него пришлось бы по-пластунски. Джек бы не справился вовсе, а Женька просто не видел необходимости обследовать их пристанище с подобной тщательностью. Когда Джек, поморщившись из-за невозможности опереться на повреждённую ногу, с помощью Женьки осторожно опустился поверх своего пледа, Женька не выдержал. — Ну что опять? — спросил он осторожно, с долготерпением в голосе, но постановка вопроса выдавала его с головой: он заметил поведение Джека, и оно ему не нравилось. — Давай, выкладывай. — О чём ты? — удостоил его Джек вопросом. — Молчишь, отворачиваешься, — буркнул Женька, бегло проверив повязку на руке и решив, что сменит её утром. — Морда твоя эта... — Что ещё не так с моей мордой? Я достаточно её контролирую, — в голосе прозвучали и спрятались оскорблённые нотки. — Вот именно! Контролируешь! Ну что? Больно? Плохо? Ты ничего не говоришь! — Не говорю, потому что не о чем говорить! — Что, совсем? — Жень... — Джек вздохнул и ловко вывернулся из-под руки Женьки, которой тот вознамерился хотя бы приблизительно определить его температуру. — Ну, перестань. — Замри, — рыкнул Женька, сурово хмурясь. Когда младший Лёнька застудил ноги и схватил пневмонию, за ним приходилось ходить точно так же. Больной из него вышел суетливый и капризный. Мерить температуру рукой Женька научился ещё тогда, в детстве. Сперва наблюдал, как это делала вздыхающая и возвращающаяся с ночной смены мать, а потом повторял. Надо же, и сейчас пригодилось. Почему-то в их комплекте аптечки первой помощи градусников не оказалось. — Ну что ты суетишься надо мной? Ничего со мной не сделается! Я не человек, а киборг! — Ага, а у самого все системы отказали. Хорош киборг! — Жень! Отвянь и ложись спать! — теперь лицо Джека выражало злость и досаду, и голос тоже. — Хватит возиться со мной! Я и так... — Что «и так»? Ну? Договаривай! Чо молчишь? — Обуза!! — докончил Джек — будто отшвырнул от себя неприятную вещь. Вздохнул и более спокойным голосом добавил: — Всё? Теперь доволен? Женька перевёл своё дрожащее дыхание. И руки у него тоже дрожали. От внезапной вспышки адреналина, совершенно сейчас уместной. Ну надо же. Потянувшись к Джеку и заставив его улечься на спину, — попросту надавив ему на грудь ладонью, — Женька улёгся рядом, укрыл их обоих пледом, подцепив его с изножья. — Ты не обуза, а мелкий капризный идиот, — обозначил он, закончив устраиваться. Джек тут же подорвался сесть обратно, но Женька без труда уложил его опять. — Успокойся, лежи и не рыпайся. Джек возмущённо раздул ноздри своего вздёрнутого острого носа и засопел. — Обуза — это когда в тягость. А мне всё нормально. Наоборот, даже приятно. — Что именно? Штаны мне расстёгивать? — желчно уточнил Джек. Ах, вот, в чём дело? Или нет? — Почему нет, — ответил вопросом на вопрос Женька. — Будто бы я раньше их тебе не расстёгивал. — При других обстоятельствах! Или ты... — Что? — Блин, ты что, заводишься оттого, какой я беспомощный и слабый? Женька хрюкнул, не сумев сдержать смеха. Дурь в голове Джека была знатной: раскидистой и развесистой. — Да, точно. Когда совсем помирать будешь, снасильничаю тебя напоследок, — давясь смехом, припугнул он Джека. Услышав, что он ржёт над ним, Джек весь застыл, будто закостенел. Женька осторожно провёл ладонью по его левой руке и шее, будто надеялся одним прикосновением прогнать эту каменную неприступность. — Мне нравится быть с тобой любым, — пояснил он, отдышавшись. — Конечно, хорошо, когда ты здоров и кому угодно шею свернёшь, и меня защищаешь, и еду вкусно готовишь. Но не всё же тебе обо мне заботиться. Иногда и поменяться надо. Мне тоже хочется проявить себя так... Хотя бы немного. Понимаешь? Джек молча вздохнул, показывая, что слушает. Вот ведь... Фома неверующий. Акакий несчастный. — Заботиться друг о друге — это тоже отношения. Это нормально. Мне это нравится. И не вызывает никакого отторжения. Джек, я тебя не брошу. Слышишь? Джек разомкнул губы и тихо произнёс: — У меня теперь нет ни байта информации о том, как готовить. Сейчас я даже омлет не пожарю правильно. — Не выдумывай. Тысячи поваров талантливо готовят безо всяких байтов просто по памяти. И ты так сможешь. — Но мой архив... — Заведёшь новый. Со временем. Джек вздохнул. Глубоко и медленно. Его мышцы чуть распустились. Неужели убедил? Ну хоть немного? Женька позволил себе криво улыбнуться. Да он молодец. — Завтра разберём припасы, подсчитаем, сколько дней можем себе позволить тут находиться. — Да это я хоть сейчас. Одной плитки рациона хватает на... — Завтра, Джек. Сейчас — отдых. Я выключу фонарь. — Угу, — покорно ответил Джек и закрыл глаза. — Кстати, свет я различаю, — сказал он, когда Женька щёлкнул фонариком. — Просто такая рябь на внутреннем экране, что кроме фотонов сетчатка не воспринимает ничего. — Не страшно. Когда вернёмся в замок, тебя тут же починят. — Женька укрыл его до самого подбородка. Температура у Джека если и была высокой, то самую малость. О чём это говорило, Женька точно не знал. Но, возможно, о том, что переломы действительно не так страшны, как ему казалось? С утра он сменит Джеку повязки. И внимательнее обследует местность. Может, найдёт какие-нибудь съедобные фрукты или коренья. Конечно, маловероятно... У большинства растений сезон цветения только-только закончился. Хотя лимонник шипастый как раз уже должен образовать завязи, а его плоды очень богаты витаминами. С этими мыслями Женька и уснул, чтобы проснуться в середине ночи от того, что его тормошили за плечо. — Жень. Там кто-то есть! — Ш-ш-шта? — спросонья выдал Женька, но Джек не унывал, продолжая трясти его в надежде разбудить дремавший у Женьки кристально-чистый разум. — Жень. Там, снаружи... По-моему, мы заняли её берлогу. Джек шипел не хуже змеи. Хорошо, что змей на Кассандре не водилось. Кажется. — Кого её? — Слонобрыли! — трагическим шёпотом ответил Джек. — С чего ты взял? — А чего она тогда припёрлась? — М-м-м... Поздороваться по-соседски?.. Снаружи послышались сопение, хруст и чавканье. Кажется, толстая гадина просто пришла обжирать листья растений, свисающих с дерева, растущего возле входа в их пещеру. — Не смешно! — нервно отгавкнулся Джек. — Да успокойся ты. Они же первыми никогда не нападают. И почти всегда едят только растительность. — Да, кроме тех пяти случаев, когда твои дежурные киборги замечали, что слонобрыли жрали падаль! — Ну, мы-то не падаль. Чего ты нервничаешь? — Того, что сейчас я абсолютно не могу тебя защитить!! — А... Ясно. Женька вздохнул. Ну вот что за... Бывшему киборгу-телохранителю, очевидно, мозги в DEX-компани промывали качественно, раз даже без главенствующего процессора, спустя несколько лет относительно мирной жизни, в недееспособном состоянии он всё равно намеревается защищать его ото всех и от всего, что может представлять опасность. — И зачем я стёр все папки, — продолжал сокрушаться Джек. — У меня где-то там были записи. Можно было бы воспроизвести. Эх. — Какие записи? — Ну... — Джек замялся. — Помнишь Яниса? — Твоего бывшего? — не удержался и подковырнул Женька. Джек заворчал и поправил: — Моего прошлого хозяина. Слонобрыля продолжала топтаться у входа, смачно хрустя молодыми ветками и зеленью и явно не собиралась уходить и дать им спокойно поспать. — Он как-то охотился на них. Так что крик об опасности я записал. И ещё несколько, на всякий случай. Женька вздохнул, прислушиваясь к хрусту и чавканью. — Ну что теперь убиваться по тому, чего не стало. Обратно не вернёшь. — Да. Но чувствую я себя при этом... Будто мне ногу оторвало! Я хочу на неё опереться, а никак! Нету! — Джек всё фонтанировал нервными возгласами. Его тело было напряжено; казалось, стоит слонобрыле сделать ещё шаг в пещеру, как он кинется защищать Женьку голыми руками, точнее, голой рукой. Ну, положим, голыми руками бы он его защитил. Но не переломанными. — Ну хочешь, я с ней поговорю? — от безысходности предложил Женька. — Что? Не вздумай! — А что такого? Это же, считай, большая свинья. — Это тебе не Филька! — Нет. Но любой дикий зверь не любит человека. Завидев его, он старается первым убраться с дороги. Щас вот выйду к ней, скажу, чтоб уходила... Ну а что? С росянкой-то получилось в своё время. И тут может сработать. А что мы теряем? В крайнем случае, я от неё на дерево заберусь по лианам, и... Джек вцепился в его одежду цепкими пальцами левой руки, так что захочешь — не отдерёшь, да ещё и своим весом попытался налечь: — Нет, не вздумай! Женька вздохнул. — Ну тогда давай просто мощность на отпугиватель подадим больше. Джек помолчал. Потом ответил осторожным голосом: — Знаешь, мне кажется, удаление архива сделало меня тупым. Действительно, увеличь мощность, и она сама уйдёт, — и он расслабил пальцы, дозволяя Женьке шевелиться. Женька завозился, включил сперва фонарик, предусмотрительно прикрывая его ладонью, неизвестно, как зверюга отреагирует ещё и на свет, потянулся к отпугивателю и добавил мощности. Приборчик загудел ощутимо даже для человеческого уха. В мозгу появилось стойкое ощущение ввинчивающейся в него дрели. Слабее — сильнее, ещё сильнее. Женька скрипнул зубами. Ну если это животину не спугнёт, тогда... У входа всхрапнули, затопали, зашуршала листва на плющах и лианах. Под копытами слонобрыли заскрипел песок и гравий, когда-то устилавший русло ручья, вытекавшего из их пещеры. Потом резко запахло какой-то травой, терпкой и перепревшей, а потом слонобрыля затопала прочь, всхрапывая и разламывая встретившиеся ей ветки кустарников. — Ничего себе, — прокомментировал Джек. — Кажется, она обгадила нам вход напоследок. — Не обгадила, а удобрила, — наставительным тоном поправил его Женька, принюхиваясь. Потом уменьшил мощность, с облегчением прислушиваясь к тишине. Больше никакого сверла в мозгу! Запах навоза слонобрыли не показался ему отталкивающим; пахло, скорее, силосом, ферментированной слежавшейся травой, чем более привычным Женьке свиным душком. Похоже, пищеварение инопланетного зверья шло по каким-то своим законам. — Надо убрать! — нервничал Джек. — Наоборот, надо оставить, — наставительно произнёс Женька. — Слонобрылю все в лесу боятся... — И что? Хочешь сказать, что к месту, где эта гадина обделалась со страху, вообще никто не приблизится теперь? Жень, я рядом с навозной кучей спать не собираюсь! — постановил Джек. Очевидно, многолетнее увлечение кухней и готовкой привило ему несвойственную киборгам чистоплотность. — Эх ты, а ещё бывший браконьер, — беззлобно подковырнул его Женька. — Ладно, но ты светишь мне фонариком. — Договорились, — буркнул Джек, безропотно съевший обвинение в браконьерстве. Женька завозился в вещах в поисках упаковочного материала от пледов. Сгодится, чтобы сгрести всё в кучу и отнести подальше. — Странный ты. Тебя прям не поймёшь, — не удержался и ввернул Женька, расправляя пакет. — То ты меня защищать кидаешься, то в одиночку отправляешь кошачий лоток выносить глухой ночью в незнакомом лесу. А вдруг на меня кто-нибудь нападёт? — Слонобрыли же все вокруг боятся, ты сам это сказал. А ты с её навозом в руках идти будешь. Считай, это тебе сейчас самая лучшая защита будет, — съехидничал Джек. — Жень, убирай! Против такого крыть было нечем. Женька с деланно вымученным вздохом отправился заниматься уборочными работами. Снаружи, оказывается, уже светало. Сколько именно времени было на самом деле, Женька не мог определить, в глухом лесу солнечный свет всегда казался тусклым и, если кроны деревьев сходились особенно плотно, то у подножия деревьев царил вечный таинственный зеленоватый сумрак. Удивительно, как умудрялись выживать здешние растения при перепадах температур от плюс тридцати до минут двадцати по шкале Цельсия. Впрочем, философски пожимал плечами Женька, что он в этом понимает. Экосистема такая. Не хуже и не лучше, чем на родном Эдеме. Он отнёс отвергнутое Джеком средство отпугивания шагов за пятнадцать от их пещеры и сложил аккуратной горкой под деревцем, потом долго мыл руки в ручье, потом прошёлся вдоль него, присматривая сушняк и безлистные ветки, мечтая всё-таки использовать их для разведения костра. Ночью он не то чтобы замёрз, под одним пледом с температурящим Джеком было тепло, — кстати, нужно проверить его повязки и обработать и перебинтовать раны, — но очень хотелось чаю. Особенно после того, как в НЗ-пайке Женька обнаружил небольшую пачку заварки. А воду можно будет и в металлической крышке от термоса вскипятить. Успокоился он только, когда собрал целую вязанку сухих лиан и веток. Будет достаточно, чтобы разложить небольшой костерок. — Ну и куда ты выполз? — обнаружил Женька Джека, сидящего на пороге их пещеры среди живописно спадающего плюща, до которого не успела добраться слонобрыля. Волосы Джека со сна растрепались и спадали на щёки, резинку с хвостика он где-то посеял или попросту не мог завязать его заново одной рукой, так что только за ухо заправил несколько прядей с левого боку. — Я слушал, как ты там топтался, — с достоинством ответил Джек. — Это что у тебя? — он принюхался. — Дрова. Для костра. Чаю хочу. Чай Джек тоже одобрил. И костёр. Он так и продолжал сидеть у самого входа, чуть склонив голову к плечу. Пока грелась вода, Женька разбинтовал его руку, сменил повязку, заново обложил перелом лубками. С ногой пришлось провозиться дольше. — Получше приматывай, — требовал Джек. — Мне же надо каким-то образом передвигаться. — Нам нужно каким-то образом поскорей вернуться в ОЗК! Чтобы твою ногу смогли нормально залечить! — А что, одноногим ты меня любить не будешь? Женька чуть не выронил драгоценные марлевые салфетки, такое услышав. — С двумя ногами я буду любить тебя сильнее! — криво выкрутился он. — Так что давай думать, как тебе ногу спасать. — Ну... Давай прикинем. — Джек по-философски прищурился невидящими глазами в скрытый плющом небосвод. Между ветками плёл паутину маленький паучок. Почти земного вида паучок. Только паутина у него была с голубым отливом, а мохнатых лапок, кажется, имелось штук шестнадцать. Женька смахнул его палкой от греха подальше. Вдруг он ещё и ядовитым окажется. Впрочем, с его везением, он скорее окажется токсичным, вызывающим возбуждение полового характера и стойкие галлюцинации. Хорошо, что Джек этого насекомого так и не увидел. — Пешком идти до замка придётся около десяти-пятнадцати дней с учётом моей травмы. Так что, думаю, этот способ спасения отпадает. Можно было бы попробовать связаться с Кирой и остальными. Но ближайший действующий передатчик находится под контролем врага. Ты мог бы штурмовать их базу, используя одного киборга, точнее, половину от целого, но успешность выполнения операции я тебе сейчас высчитать не смогу. — Ничего штурмовать мы не будем, — буркнул Женька. — Ты на ногах не стоишь, какой штурм может быть вообще? — Я просто предложил, — Джек пожал плечами. Женька засопел и изо всех сил мстительно привязал ему к ноге новые ветви кустарника, подлиннее и покрепче. Авось, если Джек меньше будет ходить, тем легче смирится с необходимостью сидеть на месте и ждать, когда их найдёт поисковая бригада. — Надо растянуть наши запасы подольше, — проговорил Женька, засыпая высушенные листья чая в нагревшуюся на огне воду. От запаха терпкого дымка ноздри Джека расширились. Чай был местный, травяной, сушить пригодные в пищу человека листья растений для употребления на Кассандре начали ещё при прошлой владелице, герцогине Ванессе. Говорят, старушка очень любила всякие чаепития. — Ну давай растянем, — недовольно согласился Джек. Выждав пару минут, он уверено протянул руку к заварке и сперва понюхал, а затем и отпил из посудины. Прижмурился и заключил: — Вроде ничего так. — Ты ж не можешь читать с экрана данные о составе продуктов, — напомнил Женька. — И кулинарная база у тебя пропала. — Но вкусовые рецепторы-то у меня никуда не делись. У киборгов они в семь раз сильнее человеческих. Так что я ими чувствую, что чай вкусный. Вот. — Но-но, мне-то оставь! — Женька отнял у него импровизированный заварник и чуть не обжёг пальцы. Ругнувшись, он обернул ладони манжетами куртки. Пару минут они молчали, по очереди смакуя чай. Потом Джек сказал: — Протянуть подольше можно было бы, если бы мы смогли собрать в лесу фруктов и ягод. Некоторые пригодны в пищу человеку. Даже сейчас можно найти плоды и коренья. — Я уже думал о лимоннике, — признался Женька. — Ещё есть луковицы картофельной орхидеи и заячья тина. Эх, вот бы салатик из них... Кстати, та поляна с папоротниками должна быть неподалёку, верно? Молодые папоротники тоже можно есть. — Но я бы не рисковал, — притормозил его свободный полёт Женька. — Да, неисследованную пищу сперва надо проверить на токсичность. — Не хотелось бы нарваться на эффект, как от росянки, — со смехом признался Женька. — Не в том мы сейчас состоянии. — Особенно я, — поддакнул Джек вроде и весело, но всё-таки недостаточно. Женька заметил фальшь в тоне его голоса. Вздохнул и перебрался к Джеку под бок. — Не торопись, — шепнул он, закидывая руку Джеку на плечо и пальцами проводя по его шее. Джек прикрыл глаза, — всё равно те ничего не видели, — и отдался этой нехитрой ласке, подался к Женьке всем телом, так доверчиво и осторожно, что сердце Женьки защемило от странной болезненной нежности. Они с Джеком до недавнего времени не занимались такой ерундой как неловкие и нежные обнимашки: ни времени для этого не хватало, ни фантазии. А сейчас, когда весь контакт пришлось свести к минимуму, подобные прикосновения стали болезненно пронзительны и чувственны. Поддавшись импульсу, Женька уткнулся носом Джеку в шею, прижался сомкнутыми губами к коже, долго вздохнул, втягивая в себя его запах. Джек сперва держался, изображая невесть что, то ли бесчувственного поломанного киборга, то ли стойкого оловянного солдатика, но потом сдался. Повернул голову и ощупью нашёл Женькины губы. Они поцеловались так скупо и невинно, как только было можно. Женька отодвинулся, едва начал ощущать, что его сердце от соприкосновения губ начинает разгонять кровь сильнее. Нечего тут сейчас распаляться. Джек ранен. И хоть ранение его средней тяжести и выглядит стабильным, возбуждённо напрыгивать на него Женька не собирался. Нахмурившись, он согнал с плеча Джека давешнего мохноногого паучка прочь. Вот прилипчивая зараза. — Не таким я представлял наш отдых, — пробормотал Джек, когда они отодвинулись друг от друга, словно нерешительные подростки, не смея пойти дальше. — Думал, это я буду о тебе заботиться, а не наоборот. Джек думал об их отдыхе? Надо же. Хотя... Женька вынужден был признать, что по старой привычке отпахал уже бог знает сколько месяцев без отпуска. Впрочем, это было неудивительно. В среде энтузиастов ОЗК про отпуска забывали, коллективно и идеологически подсаживаясь на режим повышенной работоспособности. — Ты и так много для меня делаешь, — временами даже слишком, — признался себе Женька, с содроганием вспоминая «букетик росянки», — так что давай теперь я буду заботиться о тебе. По губам Джека пробежала мимолётная улыбка. — Давай, — ответил он и прижался лбом к Женькиному лбу. Потом они снова поцеловались. Женька уже почти распсиховался оттого, что поцелуй становился слабым и пресным утешением в ситуации, когда нестерпимо хочется большего. Но тут Джек предложил такое, отчего настроение Женьки тут же ушло в минус: — Жень, а давай ты подрочишь, а я... — Ш-што «ты»?.. — пробормотал Женька, тяжело дыша. — Послушаю. — На хрен иди, — восстанавливая дыхание, ответил Женька. Ну вот. Уже почти совсем ничего и не хочется. — Но так же нельзя... — Можно. Пока ты болеешь, ничего не будет. Что я, озабоченный псих какой-то, на тебя на раненого набрасываться. Джек вздохнул. — Тогда иди за едой. Чтобы было чем растягивать рацион. Женька вздохнул, — наконец-то хоть в ком-то из них заговорил глас разума, — и потянулся собирать рюкзак. Флягу с очищенной водой, — Джеку останется термос, — вибронож, антисептик из аптечки, разная мелочёвка, которая наверняка не пригодится: моток верёвки, механический компас... Джек выбросил вперёд руку, поймал его за рукав, притянул, и Женька с готовностью упал в очередной поцелуй, сминая своими губами нахальную полуулыбку. Ну до чего же его Джек сейчас самодовольно выглядел. Гад, ёпт. Сидит тут переломанный, а целуется, как бог. Женька чувствовал себя размягчённым и податливым, как пластилин на солнце, когда Джек отстранился и прошептал едва слышно, пока Женька шумно переводил дыхание: — Так бы и трахнул тебя сейчас. Спорим, я и с одной рукой справлюсь? А если что, ты бы мне помог. Ты бы согласился, Жень? — Согласился бы, — признал Женька, дурея то ли от твёрдости его голоса, то ли от собственной твёрдости в штанах. Ёпт. — Ты так стонешь, когда кончаешь, Жень, — продолжал повышать градус его безумия Джек. — Тихо, бессильно. Мне каждый раз нравится слушать. — Что за ерунду он несёт? — Но ещё больше мне нравится, когда ты сам это делаешь... — Да? — сумел спросить Женька. Увы, голос его прозвучал неуверенно и слабо, выдавая всю его заинтересованность и неспособность противостоять. — Входишь в моё тело рывками, сильно, безостановочно. Мне так нравится быть для тебя, Жень. Когда я подставляюсь, мне так хорошо. Люблю ощущать тебя в себе. — М-м... — Женька зажмурился. Хотел бы сказать что-то более осмысленное, но ещё сильнее хотел только слушать, что ему говорит Джек. — Люблю твой вкус. Твой запах. Люблю на тебя смотреть. — Женька сообразил, к чему всё идёт, и попытался прикрыть Джеку рот ладонью — слабая и слишком мягкая попытка заставить его замолчать. Джек облизал его ладонь широким движением языка. Женьку так и подкинуло на месте. — Люблю, когда ты кончаешь для меня, — сообщил Джек, водя по его ладони губами. Щекотно и чувственно, аж до загривка дрожью продирает, до самого паха. Женька застонал. — Да, да. Вот так, Жень, — прошептал Джек. — Что ты делаешь сейчас? Достань его. Потрогай, для меня. Ну же. Женька со всхлипом навалился на него, жарко дохнул в ухо, сходя с ума от усилившегося запаха Джека и тепла его тела. Нельзя. Сейчас — нельзя. Он неловко прижался губами к его щеке и запыхтел, задышал, жмуря глаза до ярких вспыхивающих звёзд. — Хватит, мерзавец, — пробормотал он, едва дыхание его чуть восстановилось. Джек над ухом издал слабый смешок. Знает его как облупленного, изучил, нашёл подход. Доведя его до беспомощного состояния, Джек наконец-то повеселел и взбодрился. Ну не гад ли? — Я тебя потом заставлю отвечать за каждое слово, — пообещал Женька. — Обязательно, — согласился Джек. — А теперь иди. Если не хочешь, конечно, начать заставлять меня прямо сейчас. Вместо ответа Женька мстительно прикусил ему ухо и отодвинулся. — Хватит, — решительно произнёс он. Джек посмотрел в его сторону невидящими глазами. Склонил голову к плечу, улыбнулся. Что он там воспринимал сейчас своими датчиками и сенсорами? Догадывался ли, как Женьке не хотелось уходить в лес на поиски еды? Наверняка. Еда — последнее, о чём сейчас Женька мог думать. Рывком подхватив рюкзак, он сделал один шаг, другой, третий... Хотя бы на время насильно разрывая ту нить, что сейчас протянулась между ним и Джеком. Ёпт, да что там нить, это был целый канат. Его привязало к Джеку намертво, навсегда. И никакие временные неурядицы этого не изменят, к счастью то или нет. Ни возможное неудовольствие родственников, — да чхать на них Женька хотел; всю жизнь делал то, что ему было надо, и на мнение родных не оглядывался: решил — и лесником стал, решил — и с киборгом отношения завёл, — ни ранение и неприглядная Джекова слабость; это временно, это переживаемо, и они со всем справятся вместе, дотянут до появления спасательной команды. Кстати, Женька уже организовывал тренировки в подобном ключе: киборги из его отрядов находили спрятавшихся в чаще леса «потерпевших бедствие» за пару суток. Сейчас пока что прошло часов двенадцать или чуть больше. Их с Джеком спасут, нужно лишь подождать. Не изменит отношения Женьки к Джеку даже его временами упоротая уверенность в том, что людям нужно много секса. Женьке не нужно было столько физических подтверждений в чувствах. Хватало и таких вот... ну да, объятий и поцелуев. Чувств, разделённых на двоих, небольших признаний. Это грело даже лучше, чем совместно испытанный оргазм. Как сейчас — так определённо лучше. И Женька утопал от ручья в чащу леса, по дороге более-менее восстановив способность мыслить разумно. Всё-таки лес был не эдемский, инопланетный, более агрессивный к человеку. Некоторая разумность и внимательность были ничуть не лишними.