***
Распахнулась тяжёлая входная дверь, и на улицу стали выходить маги, одетые в чёрные мантии с длинными конусообразными капюшонами: Орочимару не мог сделать церемонию сожжения сестры-предателя менее грациозной, естественно. Саске находил это немного старомодным, но такие одежды обладали своеобразным шармом, и, если бы его брат меньше жаловался на то, что ткань путается под ногами и вообще пахнет чердачной пылью, то сегодняшняя ночь запомнилась идеальной по всем пунктам. Не сказать, что Учиха любил смотреть на смертные казни себе подобных, особенно столь жестокие и бесчеловечные, если те, конечно же, не хотели его прикончить первыми. Да и можно ли то жалкое недоразумение назвать попыткой убийства? Попробуй выступить Агнесс против своего ковена, столкнувшись лицом к лицу с каждой своей жертвой, то, возможно, брюнет не испытывал бы к ней сейчас столько неприязни и отвращения, как, впрочем, и другие члены их сообщества. Толпа неторопливо шла по ночной улице, сливаясь с тенью и стараясь издавать как можно меньше звуков, дабы не привлечь случаем внимание не спящих. Им освещали дорогу одинокие фонари, расположенные друг от друга чуть ли не в двадцати метрах. Они скоро закончатся, как только необходимо будет свернуть на дорогу, ведущую к лесу, за которым следует бескрайняя степь — их пункт назначения. Постепенно невысокие дома стали появляться всё реже, сменяясь гадкими заправками и мотелями, работников которых сейчас нужно постараться не потревожить, иначе они начнут тратить их драгоценное время своими угрозами вызвать полицию. — Как холодно, блин… Почему нам нельзя было надеть что-то потеплее, а? — негромко говорил Хозуки, смотря себе под ноги и держа под руку шатенку (чтобы та не попробовала сбежать), что сейчас была в одном белом хлопковом платье. Она мрачно глядела перед собой, будто не до конца осознавая то, что менее, чем через час, с неё будет слезать с мерзким бурлением обгоревшая от открытого огня кожа. Несмотря на всё, что её теперь ждёт, в карих глазах сожаления не было: представься этой ведьме ещё хоть одна возможность оборвать несколько жизней, она, не задумываясь, воспользовалась бы ею. — Хочешь, мы заодно и тебя подожжём? — с невозмутимым лицом спросил Учиха, отчего внутри всё на мгновение похолодело, а по спине прошлись мурашки. — Ну уж нет, сегодня у нас гвоздь программы — крыса Агнесс, хе-хе! — У вас будет возможность поговорить, когда мы придём на место, а сейчас — ни звука, — прошипел наставник, заклинанием поджигая факел, вызвав этим действием несколько недоумевающих лиц. А что они ещё хотели? Фонарик, работающий на батарейках? Скоро им придётся идти тёмными тропинками, где он всё равно был бы бесполезен, а огонь не только приятен глазу, но и освещает бóльшую область. Преодолев городскую местность, ведьмаки и ведьмы столкнутлись с пугающей лесной чащей, пропитанной холодным отстранением от внешнего мира и таинственной атмосферой. Конечно, приди они сюда днём, внутри всё бы так не сжималось, как сжимается сейчас — то влияние глубокой ночи. Суйгецу чувствовал, как тонкая рука начинала подрагивать то ли от холода, то ли от страха приближающийся смерти. Даже у такого чёрствого парня, как он, в душе трепетом отозвалось сочувствие к беззащитной даме, но в чувство приводили устои их ведьмовского общества: раз она посягнула на их жизни, то не имеет более права на существование в этой сущности. Хозуки просто не мог быть столь же беспощадным к своей названой семье, как к любому другому смертному, ведь они были и остаются его спасательным кругом. Смерти Агнесс больше всего хотят Саске и Орочимару, которые и вытащили его из той глубокой ямы, что выкопало общество в суровых для людей, отличающихся внешностью, шестидесятых годах двадцатого века. Их желания — его желания.***
— Ты уверен, что тебе это всё не приснилось вообще? Слабо мне верится в то, что какой-то парень силой мысли прижал тебя к стене, а потом у тебя магическим образом появились эти ожоги, — мужчина громко рассмеялся, держась за свой живот. Им с внуком не стоит беспокоиться о том, что подумают соседи, ведь живут они в домике за лесом, куда люди заглядывают достаточно редко даже днём. Это местечко Джирайя выбирал сам, когда Узумаки ещё и в проекте не было. — Не надо было тебе ничего рассказывать, блин! Знал же, что не поверишь, — сердито ответил Наруто и отвернулся в другую сторону, сунув руки глубоко в карманы оранжевой толстовки, которую привёз в больницу опекун. — Хочешь сказать, сам в такие сказки поверил бы? Обида закипала в горле, но доказывать что-то сейчас сил не было, хотя это вряд ли будет иметь смысл и потом — рассказ впрямь похож на сюжет какого-нибудь фильма про супергероев или что-то вроде. Мужчина опять посмеётся, вдобавок ещё и по-доброму издеваться начнёт. Идя по неровной тропинке, ведущей прямо к их небольшому домику, Узумаки поймал себя на мысли, что сегодня в воздухе витает неуловимое напряжение, от которого начинали слабо трястись поджилки — не нравилось ему это всё. Он поднял голубые глаза на открывшуюся полную луну, чувствуя, как дух переполняет волнение. Наверное, Джирайя тоже ощущает это, только при этом пытается перебить внимание внука на разговоры ни о чём — сегодня и без того был довольно трудный день, поэтому сейчас лучше без лишних мыслей дойти до дома и скорее лечь спать. — Старик, смотри! — блондин несильно пихнул того в бок локтем и показал пальцем на источник яркого света впереди. — Это что ещё за фрики такие? Присмотревшись внимательнее, Наруто разглядел их странную одежду и нахмурился сильнее прежнего. Это что, какие-то сектанты? Те шли вглубь поля, даже не оглядываясь по сторонам, что только сыграло на руку случайно оказавшимся здесь в такое время юноше и его опекуну, который отчаянно пытался разглядеть, о чём же говорит его внук — зрение подводит в такой неподходящий момент. Интерес брал верх над здравомыслием, и Узумаки ускорил шаг. Замыкающий человек уже скрылся за высокой травой, таща в руках железные канистры, поэтому нужно было скорее догнать их, чтобы не терять из виду. Главное — подобраться на безопасное расстояние, с которого можно будет как оставаться незамеченным, так и наблюдать за их действиями. Если понадобится, то Наруто снимет всё на камеру, чтобы потом показать в полиции: вряд ли эти люди собрались здесь для чего-то хорошего. — Опять ты за своё? Кончай так шутить, — строго шикнул Джирайя, но был успешно проигнорирован. — Наруто! Ну что за непослушный болван… Мужчина быстрым шагом догнал блондина и схватил его за плечо, резко разворачивая к себе и глядя в его глаза с толикой осуждения. И почему этот Узумаки никогда не слушается старших? Он понимал, что такие игры в шпионов могут оказаться опасными для их жизней, потому, снизив тон, сказал юноше с серьёзным выражением лица: — Это не наше дело. Мало ли, что они задумали. — В этом и дело, даттебайо! Ты видел ту девушку? Я думаю, она в опасности, — закусив губу, ответил юноша, повернув голову на удаляющийся свет, и обеспокоенно нахмурил светлые брови. — Мы не можем это так оставить! Если хочешь, иди домой, а я прослежу за ними. Узумаки дёрнул плечом и пошёл к вытоптанной теми людьми тропинке, оставляя позади полного недовольства Джирайю, что ещё с минуту топтался на одном месте, бурча что-то себе под нос, но по итогу всё равно последовал за внуком — не оставлять же этого непослушного паренька наедине с опасностью. Юноша пригнулся так, что его светлую макушку было бы трудно различить и днём среди высоких, ещё мокрых ковылей, и старался издавать как можно меньше звуков, следить за тем, чтобы не наступить случаем на сухую палку и не привлечь к себе внимание тех сектантов, которые, судя по всему, уже остановились там, где вокруг старого деревянного обгоревшего столба примяты растения в радиусе нескольких метров. — Чёрт, почти ничего не видно… — Молчи, — Джирайя ладошкой прикрыл чужой рот и сощурился. Альбинос снял железные оковы с той девушки, что была в одном лёгком платьице. Смотря на её оголённые части тонкого тела, Наруто чувствовал, как по его собственному пробегается мнимый холодок. Оставалось лишь догадываться, что эти люди собираются с ней сделать. Если это опять какие-то ролевые игры студентов, то ничего не остаётся, кроме как оставить их развлекаться одних (зрелище не из приятных), но в ином случае нужно будет быстро позвонить в полицию и попытаться остановить мерзавцев. В двадцать первом веке чего молодые люди только не придумают, чтобы разнообразить свои серые будни, этим уже никого не удивить. Они разговаривали на пониженных тонах, занимаясь приготовлениями к какой-то процедуре: особа с ярко-красными волосами, что-то пробормотав, одним плавным движением руки скосила траву и кинула её под ноги той несчастной, что сейчас безнадёжно смотрела в небо и кусала свои губы в кровь. Сердце Узумаки колотилось всё быстрее, и, казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. — Эй, Саске, а как вы вообще нашли это место? — спросил парень, привязывая хрупкое тело верёвкой к столбу, словно для него это обычное дело. — Не похоже, что вы шли наугад. От услышанного у блондина неестественно широко раскрылись голубые глаза. В голове мелькнуло воспоминание: те парни, которых он встретил днём, они сейчас здесь! Теперь не оставалось никаких сомнений — здесь точно происходит что-то незаконное, нарушающее человеческие морали. От тех отморозков можно ожидать чего угодно, кроме привычных нормальным людям вещей. Если они собираются сделать то, о чём Наруто задумывался ещё несколькими минутами ранее, то посадить на электрический стул всех четверых мало. — Агнесс у нас не первая, — брюнет взмахнул рукой вверх, и девушка, плотно прижатая к столбу, оторвалась от земли и поднялась почти на метр. — И не последняя. Как такое вообще возможно? Может, Узумаки всё же ещё спит в той городской больнице, и это лишь страшный сон? Хотя, будь это так, он бы не чувствовал ту боль от ожогов всякий раз, как шевелился. Как и говорила врач, терпимо, но достаточно неприятно. Дыхание замирало от каждого чужого действия, но блондин всё ещё не жалел о том, что последовал за этими людьми — теперь он хотя бы уверен в том, что ему на улице не показалось. Дело здесь нечисто. Правда, вопросов от этого меньше не стало, а, скорее, наоборот. Если бы ему такую историю рассказал его друг Киба, к примеру, то блондин счёл бы его либо сумасшедшим, либо лжецом. С другой стороны, это ли не чистого рода безумие? — Старик, это тот, из-за кого я попал в больницу, — даже шёпотом Наруто удавалось передать всё свое возмущение. — Нам нужно срочно звонить копам! Ты видел, что они делают?! — Если нам не показалось, то полиция здесь не поможет — в этом нет смысла, — хмуро ответил мужчина, смотря вниз. — Нам нужно уходить отсюда. Между ними завязался спор: уйти, спасая собственные шкуры, или остаться и попытаться как-то помочь той беззащитной девушке, при этом поставив себя под удар. Джирайя был уже готов огреть своего внука чем-нибудь тяжёлым, лишь бы тот заткнулся или, по меньшей мере, перестал шуметь. Незаинтересованный, как могло показаться, мужчина, стоявший в стороне и молча наблюдавший за процессом, повёл головой в сторону подозрительных шорохов и звуков, издаваемых теми двумя, но отвлекать от дел никого не хотелось, и он без ненужных никому предупреждений вернулся к той тропинке, будучи практически уверенным в том, кого он увидит спрятавшимся среди травы. Саске снял с себя капюшон и наклонился к канистре, крышку которой открутил и кинул куда-то в сторону. С неприкрытым предвкушением зрелища он глядел на не выражающую никаких эмоций Агнесс — не хотела она доставлять такого удовольствия, — а на его тонких губах виднелась почти незаметная ухмылка. Безграничный холод в душе и бесчеловечность Учихи приводили в немой ужас иногда даже самих членов ковена, что уж там говорить о смертных, но тем пришлось к этому привыкнуть, а то, часто жалуясь, можно легко стать следующей жертвой его жестокости, как однажды проверил на собственном опыте Суйгецу. Белое платье прилипало к замерзающему телу от пролитой на него жидкости, очерчивая приятные глазу формы девушки. Хозуки мысленно подметил, что такую красоту и сжигать-то жалко, но его мнение на этот счёт останется проигнорированным. — Кто бы мог подумать, что я снова встречу тебя, Джирайя. Ещё и в таком месте, — тихо сказал Орочимару, свысока оценивая пронизывающим взглядом две фигуры, что, пригнувшись, сидели в траве. Сейчас, как никогда прежде, подходило выражение «сердце в пятки убежало» — именно холодную пустоту в грудной клетке и ощутил Узумаки, когда услышал хриплый мужской голос позади себя. Медленно развернув голову, он чуть ли не уткнулся носом в чужие колени, раскрыв от неожиданности рот. Однако больше Наруто смутило то, что этот сектант назвал имя его дедушки, ещё и выразившись так, словно они старые друзья, случайно столкнувшиеся в кафе. Ну что за глупость? И не сказать ведь, что опекун был сильно удивлён такому обращению, судя по сосредоточенному выражению загорелого лица. Всё тело уже начинало сводить от такой неудобной позы, в какой находился блондин. — Мы уже уходим, — сухо ответил Джирайя, не выражая того же фальшивого дружелюбия; он откровенно не был рад. — Хера с два, никуда мы не уходим, 'ттебайо! — с удивлением, смешанным с неподдельным недовольством, воскликнул Наруто, ударив кулаком по земле и тут же поднимаясь на ноги, чувствуя прилив адреналина в кровь; сердце отбивало сумасшедший ритм. — Что за чертовщина здесь происходит?! Своими действиями парень обратил на себя внимание остальных присутствующих здесь — повисло напряжённое молчание, пока альбинос не воскликнул своё излюбленное «мать твою!» на всё поле, прикрыв раскрытый рот рукой. К такому раскладу событий не был готов ни один из них — даже Орочимару, подходя к любителям понаблюдать, не рассчитывал на то, что кто-то осмелится заявить о себе таким образом, а не сбежит, трусливо поджав хвост. Контейнер глухо упал на влажную от недавнего дождя землю, из его горлышка ещё капала токсичная жидкость. Саске, хоть и был немного удивлён, не поддался всеобщей растерянности и уверенно пошёл в сторону шумного юноши, на лице которого, на удивление, не отображалось и капли того страха, что на самом деле он испытывал глубоко внутри. Мужчина, что пришёл сюда вместе с Наруто, более не видел смысла скрываться, следом поднимаясь и останавливая на несколько секунд Учиху. — И ты здесь, — презрительно шикнул старику брюнет, приподнимая подбородок и смотря прямо на помешавших своим неожиданным появлением самой интересной части, стоявших в метре от него. — Не думал, что встречу тебя живым. — Ах ты, подонок! — сквозь зубы прошипел Узумаки, стискивая руки до побеления костяшек. — За языком своим следи, ублюдок. — Наруто, не встревай в разговоры взрослых. Будь блондину лет тринадцать, он бы ещё понял, что ему говорят такие вещи, но ему совсем недавно стукнуло двадцать лет, так почему опекун ещё считает его глупым ребёнком? К тому же всем, кроме мужчины с чёрными длинными волосами и змеиным взглядом, не дал бы и двадцати пяти, что смущало ещё больше. Ушей коснулось приглушённое хихиканье той парочки, которая стояла позади и старалась не лезть, но и не могла при этом устоять перед соблазном подлить масла в огонь. Исподлобья юноша смотрел на довольного своим положением Саске, которого по каким-то причинам считают уже достаточно «взрослым», чтобы, чёрт возьми, сжигать людей. Что за вопиющая несправедливость? — Ну уж нет! Не выдержав, Наруто бросился в сторону брюнета с кулаками, игнорируя сказанное своим дедушкой. Куда делось его уважение к самому себе, что он молча принял такое отношение со стороны этих ненормальных? Вопросы в голове смешались в одну кучу, и единственное, в чём блондин был сейчас уверен — нужно спасти привязанную к столбу особу от той ужасной участи, которую ей хотят приписать, во что бы то ни стало. Узумаки со всей силы ударил по острой скуле Саске, вызвав этим удивлённые вздохи его приятелей. На этом останавливаться он не стал, уже не слушая, что там ему говорит Джирайя и к чему призывает. Повалив Учиху на мокрую землю, юноша замахнулся ещё раз и застыл на мгновенье, увидев на чужих губах довольную гадкую улыбку, словно ведьмак только этого и добивался. — Отпустите эту невинную девушку, уроды! — разъяренно прорычал Наруто, разбивая следующим ударом губу в кровь. — Ast in nomine Satanas, — почти шёпотом проговорил парень, ухмылка которого растянулась ещё шире. — Ut eius sordida anima vadam ad nonam circulus inferni, ubi sciunt nihil sed dolor, — уши заполнил пронзительный жуткий вопль девушки — её одежда вспыхнула ярким пламенем.