Хроники жизни демонической кошки

      Барбара аккуратно — по-кошачьи грациозно — присела в обитое бархатом красное кресло, положив ногу на ногу и внимательно смотря на собеседника, которому под этим взглядом янтарных, точь-в-точь как у кошек, глаз стало несколько неуютно. Девушка несколько в задумчивости склонила голову набок — она размышляла. Данный вопрос действительно оказался ей интересен — тем, что не задевал плохих воспоминаний и что её спросили о том, что ей самой хотелось вспомнить. Конечно, хороших моментов в её новой жизни было немало и каждый по-своему был дорог её сердцу.       Но один выделялся среди прочих — по важности и значимости.       — Пожалуй, самым приятным из всех я могу назвать одно конкретное воспоминание — и да, оно связано с конкретной личностью и с важным, если даже не сказать, важнейшим событием в моей жизни, — медленно начала девушка, задумчиво чуть сузив нечеловеческие очи и откидываясь на мягкую спинку кресла. — Признание меня отцом. Для каждого нефилима это является очень важным моментом в его жизни — момент, когда тебя признаёт твой бессмертный родитель. До этого ты чувствуешь себя… странно. Словно тебя что-то всегда беспокоит и тревожит. Словно паззлу недостаёт буквально пары деталей для завершения картины. Ощущение неполноценности, ощущение, словно не хватает чего-то действительно нужного и важного.       Полукровка прикрыла глаза, протяжно выдыхая и погружаясь в воспоминания минувших дней. После чего снова посмотрела на вопрошающего, говоря ровным спокойным тоном — кошачья флегматичность, усыпляющая бдительность, сквозила в каждом жесте, в каждом мимолётном взгляде. Но если кошка спрятала острые коготки в мягкие лапки, это вовсе не значит, что у неё их нет.       — Я была первой признанной полукровкой, — мерно продолжила Кроули, взгляд стал несколько отрешённым, — словно перед глазами снова предстали события того дня. — Признание нефилима внешне выражается в том, что бессмертный родитель вслух озвучивает, с искренней гордостью и уверенностью, то, что именно он является твоим отцом или матерью. И над ребёнком ангела или демона вспыхивает настоящее имя его родителя, непереводимое ни на один смертный язык, — Барбара чуть вздёрнула подбородок, слегка улыбнувшись. — Но для самого полукровки — это нечто невероятное. Это… чертовски важный знак. Ты ощущаешь уверенность, тебя словно переполняет неведомо откуда взявшаяся энергия. Ты точно знаешь, кто ты. Знаешь, что никогда не будешь один — что благословение твоего отца всегда с тобой. Что ты под его надёжным крылом, под его защитой, где бы ты ни оказался и что бы с тобой ни случилось.       Барбара задумчиво опустила взгляд на тонкие запястья, что мирно покоились на острых коленях. Внезапно повисшее молчание грозовой тучей сгустилось, накаляя атмосферу, — она продолжила не сразу, несколько насторожённо, словно аккуратно подбирая слова:       — Но вместе с признанием открываются все силы, что достались тебе от сверхъестественного родителя. Всё твоё наследственное могущество, которое всегда в тебе и было… признание будто снимает блок и открывает все возможности, которые тебе под силу, — девушка еле слышно усмехнулась, качая головой. — Но, как известно, с ней приходит большая ответственность. И ты должен научиться владеть этой силой, пока она не овладела тобой.       Барбара помнила, как после признания в ней открылся тот безграничный потенциал, который она унаследовала от отца — что странно, не только силы демона-искусителя, но и ангела-серафима. Её отец в своё время занимал высший чин в небесной иерархии, занимался созданием звёзд и созвездий, что требовало определённых способностей.       Дело в том, что демонические нефилимы не должны наследовать ангельские силы родителей — это равносильно заводскому браку в генетическом коде. Барбара понятия не имела, почему это произошло с ней, но старательно скрывала то, что досталось ей от отца — контроль над материей чрезвычайно важен при создании звёзд. Но не когда ты бесконтрольно, в зависимости от настроения, расшвыриваешь окружающие предметы. Это не поддаётся контролю, всё происходит само собой.       Но она поклялась, что рано или поздно, сумеет овладеть всеми своими способностями — ради себя самой и тех, кто ей дорог. Как бы сложно это ни было, как бы страшно ни было осознавать себя отличающейся от подобных тебе.       Если она унаследовала эти силы, значит, ей под силу ими управлять.       Барбара протяжно вздохнула, доставая из кармана кожанки пачку сигарет и небрежно отмахиваясь от собеседника:       — Надеюсь, я удовлетворила ваше любопытство. А теперь, прошу меня извинить, но я хочу курить.       Курила она только когда ощущала некую толику напряжённости. Самое приятное и счастливое воспоминание в итоге принесло некоторые проблемы. Которые пока что она не могла решить.