Красное море

Кит поклялся, что придушит этого идиота, когда он вернется. Или когда они его найдут. Смотря, что произойдет первым. Он клялся себе в этом каждый день поисков, злясь и раздражаясь, глотая неприятный ком в горле всякий раз, когда подступали непрошенные слезы. Он клялся в этом при всей команде, с болью, разрывающей его сердце на куски. Он вспыхивал быстрее газового баллона, в который кинули взрывчатку, когда Широ пытался его успокоить или когда Ханк неловко пытался поговорить о Лэнсе, или когда Пидж со всей ее решительностью прямо в лицо заявляла ему, что он не имеет никакого гребанного права давать такие клятвы. Никто из команды не знал, что каждый вечер Кит в своей каюте отрешенно смотрел в стену напротив его кровати, за которой была пустая каюта Лэнса. Смотрел пристально, не моргая, пока глаза не начинали краснеть и жечься. Только тогда он закрывал их, отворачивался, сжимая галранский кинжал в руке и шептал другую клятву. «Клянусь, я крепко обниму этого идиота, когда он вернется. Клянусь, я не позволю ему впредь так рисковать собой». «Клянусь, что смогу всегда защитить его». «Клянусь, я…» Хоть это было не слишком очевидно для других, но в крови галра всегда четко и на первом месте стоял инстинкт защищать свою семью. И это слово было обозначением с разнообразием смыслов. Для кого-то семья — это сама Империя. Для кого-то — коллеги, разделяющие общее дело. Для некоторых семья была вынужденным бременем, за которое все равно необходимо стоять нерушимой скалой. Галра и правда вкладывали множество смыслов в такое простое понятие. Нет ничего удивительного, что Кит инстинктивно считал команду своей семьей, а Лэнса, почему-то, в особенности. Он не знал, когда все изменилось — просто резко все стало иначе. МакКлейн часто выдавал дельные замечания, паладин был верен своим словам и никогда не отступался от начатого. Где-то он был слаб, иногда тупил, но кто вообще может быть идеальным? В какой-то момент, еще до того, как Широ пропал, Кит резко осознал — он безгранично доверяет Лэнсу и ни капли не сомневается в нем, когда тот прикрывает его спину. Тандем из красного и синего работал слаженно и яростно, дико, стихийно, сметая любые преграды. Когане мог доверить Лэнсу свою жизнь. И подобное, вопреки ожиданиям, не пугало его, а разливалось приятным теплом где-то в груди, заставляя жгучий холод одиночества отступить. «Клянусь, я дам ему знать, что он дорог мне. Клянусь, что…» Они искали Лэнса уже три недели. Не помогали связи с Клинком Марморы. Не помогали союзные планеты. Никто не знал, куда пропал синий паладин и что с ним. Сон не шел. Кит вообще не мог толком спать — как только он сонно закрывал глаза и настраивался на отдых для своего тела, перед внутренним зрением вспыхивал личный кошмар всей команды Вольтрона. Никто из них не хотел, чтобы не оправившийся после последнего сражения Лэнс бросался им на выручку. Конечно же, они не считали его бесполезным — каждый понимал, на что этот кубинец способен, каковы его лимиты и пределы. Но также все знали, как сильно он дорожит своей жизнью. Ханк понимал его в этом гораздо сильнее остальных — все же, не просто так они были лучшими друзьями. И нет, МакКлейн не боялся за себя, он не был трусом. Но он хотел жить ради своей семьи. Больнее всего для него было понимание, как сильно его семья будет опечалена потерей. Он знал, каким потрясением это для них будет, поэтому всем своим существом цеплялся за самого себя даже в самые отчаянные моменты миссий. Можно сказать, что с той злополучной базы они смогли выбраться только благодаря ему. Киту было невыносимо из раза в раз переживать этот самый момент. Когда Лэнс без тени страха с холодной решимостью идет к друиду. Паладин не дрожал, когда послушно отдал свой баярд. Не дернулся, когда его руки грубо заломили, нацепив кандалы. Не издал ни звука, когда сняли шлем, прерывая молящие крики Пидж, раненной Аллуры, Ханка и Широ не делать этого. Не отдавать всего себя, чтобы дать остальным время уйти. Парализованный какой-то дрянью Кит мог лишь беспомощно смотреть на то, как его товарища уводят все дальше по коридору. Он успел только неведомо как прочитать по бегло шевелящимся губам Лэнса пару слов. Спаси их. Придурок! А кто спасет тебя?!

***

На мостике царила привычная тишина. И Кит жутко злился на эту саму привычность. Как вообще можно было приспособиться к тому, что никто не шутит, не пытается смешно флиртовать, не спрашивает его, Когане, о других способностях Рэда? Весь Лэнс состоял из энергии: любопытство, импульсивность, яркие улыбки, широкие жесты, вольготность и свобода в движениях. Без него замок словно лишился очень важной части, которая делала белые интерьеры залов, комнат и коридоров живыми и теплыми. Здесь все теперь было мертвым и холодным. Устроившись в своем красном кресле, паладин невыразительным взглядом прошелся по уставшей фигуре Аллуры. Принцесса делала все возможное, все, что только было в ее силах, дергая за дипломатические ниточки связей, хватаясь за любую информацию. Которой не было. Как такое вообще может быть? Где держат Лэнса, почему не доносятся даже слухи? Но сегодня негласный второй лидер команды выглядела не только как девушка, которая работала до полуобморочного состояния каждый день, не давая себе права на отдых. Ее глаза, что за все недели безуспешных поисков из ярких самоцветов стали походить на безжизненные болота, озарялись внутренним светом решимости и надежды. Подобное изменение заметили и другие. — Зацепки? — хрипло спросил Широ — он все силы бросал на поиски скрытых галранских альянсов на диких землях, которые могли бы помочь им с их проблемой. Кит бы не удивился, найдя в шевелюре друга и названного брата очередную поседевшую прядь. На вопрос принцесса кивнула. Ханк с Пидж, не сговариваясь, тут же полезли к голографическим экранам, а потом неверяще уставились на Аллуру. Когане не выдержал: — Ну и что там? Мы не можем и дальше терять время! — Парящий Приют, — лаконично ответила Аллура, разворачивая с помощью простых жестов рук экраны с мониторов Пидж и Ханка, показывая полученные данные. Парящий Приют был особым детищем Империи Галра. Масштабная лаборатория, лишь ненамного меньше Олкариона, не имела точного местоположения. Ее координаты всегда менялись и никогда не повторялись. Учитывая размеры Вселенной, это место найти было невозможно (поговорите тут еще об иголке в стоге сена — ее найти и того проще). О Парящем Приюте знали многие, но не решались говорить о нем громче, чем слабым шепотом. Это место отличалось от экспериментаторских помещений внутри корабля Заркона и не походило ни на одну тюрьму для рабов-гладиаторов. Величественная и ужасающая лаборатория по генетическим преобразованиям. Кто туда попадал, назад уже не возвращался. А если и возвращался, то уже давно не был собой. Кит непроизвольно сжал руки в кулаки, с силой сжимая челюсть, чтобы не разораться прямо здесь. Один космос свидетель его ненависти к этим бездушным тварям, лишенным любой морали, любой эмпатии! Он вздрогнул, почувствовав теплую и ободряющую тяжелую ладонь Широ на своем плече. Это была его человеческая рука. Почему-то Кит почувствовал к брату сильную признательность, что тот не подбодрил его кибернетической рукой. Скорее всего, тогда Когане точно бы сорвался. — Аллура, расскажи подробнее, — твердо попросил черный паладин, лишь на миг устало прикрыв глаза. В следующую секунду он их резко раскрыл — в них клубилась сила и решительность. — Пора составить план.