Дека: однострочники

      Ушас щурилась под лучами двух солнц, но упрямо продолжала делать вид, что читает книгу. Она сидела на плаще, расстеленном прямо на траве, подогнув под себя ноги. Сбоку от неё на том же плаще устроилась и Милленния. Ушас старалась не беспокоить её своими косыми взглядами, но, казалось, подруга была настолько заворожена созерцанием рыжеватого неба над головой, что вообще перестала как-либо реагировать на остальную окружающую действительность. Поэтому нет-нет, а изредка Ушас поглядывала, отрывая взгляд от толстого справочника.       Милленния, разумеется, экранировалась, поэтому нельзя было понять, о чём именно она думала. Но никаких мимических проявлений беспокойства или грусти на лице не было видно, так что Ушас старалась не особенно сильно об этом переживать. В руках Милл машинально крутила сорванный по дороге на поляну цветок ветрянки, чьи тонкие белые лепестки уже начали поникать, превращая некогда красивый бутон в печальное подобие растрёпанного помпона. Это не было похоже на её обычное трепетное отношение к растениям. Как и затянувшееся между ними молчание не было похоже на её привычную манеру легко делиться своими мыслями и постоянно находить какие-то новые темы для разговора.       Ушас старалась не подавать вид, что это настораживало. Во-первых, она хотела для начала дать подруге время привести мысли в порядок и немного отдохнуть. В конце концов, именно поэтому она и настояла на этой вылазке вместо работы над рефератами — им обеим нужна была небольшая пауза, чтобы перевести дух от учёбы. Во-вторых, Ушас не особенно-то и понимала, как именно стоит себя вести в такой ситуации. Какие слова были бы уместными? Не покажется ли она слишком назойливой, если станет расспрашивать? Какой вообще реакции от неё ждут? Было слишком много непонятных пока что тонкостей в общении между двумя индивидами, которые Ушас только начала понемногу осваивать. Во многом благодаря терпеливому участию той же Милленнии, вот уж воистину хорошая модель для изучения успешной социальной активности. В-третьих же, повисшее между ними молчание не ощущалось как гнетущее и это тоже немного сбивало с толку. Сама ситуация была непривычной, но не вызывала отторжения. Только насторожённость от перемены привычных условий.       Сама Милленния, казалось, мыслями была где-то совсем далеко. Она лежала на спине, сложив руки на животе, и немного уже начала походить на каменное изваяние — двигалась только грудная клетка, и колыхался слегка перебираемый неспешно в пальцах цветок. Вкупе с ментальной тишиной это только усиливало производимый эффект. Негромкое бормотание бежавшей неподалёку от их поляны реки окончательно вышло на передний план в этом умиротворённом молчании. Наконец, спустя какое-то неопределённое количество времени, она перевела на Ушас взгляд своих внимательных светлых глаз.       — А разве Тета не увязался с нами?.. — тихо поинтересовалась она с лёгкой хрипотцой от долгого молчания.       Ушас в удивлении приподняла брови и покрутила головой, пытаясь высмотреть его алую мантию на поляне. Ничего.       — Думаешь, он бросил нас ради исследования местной флоры и фауны? — фыркнула Милленния, легко изогнув губы в насмешливой полуулыбке. — Или просто тактично свалил, чтобы не мешать моему лирическому настроению?       — Тета, который заботится о чужом настроении? Мы об одном и том же Тете говорим? — усмехнулась в ответ Ушас, чтобы не молчать.       Милленния сощурилась в ответ, теперь явно пребывая в игривом состоянии — не хотела даже в шутку признавать свою неправоту. Забавная часть состояла в том, что теперь, когда Милленния вела себя привычным образом, это совершенно не казалось подходящим ей. Слишком нарочито. Чувствовала ли она теперь себя неловко за этот эпизод отстранённости? Или просто перестала считать Ушас подходящим свидетелем такому своему состоянию?..       — Думаешь, нам стоит пойти его искать? — приподнявшись на локте, поинтересовалась Милленния, отбрасывая измятый цветок куда-то в траву.       — Ему же не десять, — качнула головой Ушас, закрывая книгу, но продолжая держать указательным пальцем страницу, на которой остановилась. Чтобы успешнее контролировать импульсивное желание поправить чужие растрепавшиеся синие волосы.       — Да, но мы же не можем просто уйти без него? — вздохнула Милленния, отворачиваясь от неё, чтобы тоже поискать Тету глазами по ближайшим кустам.       — Уже хочешь уйти?       Милленния прикусила нижнюю губу, принимая сидячее положение, и нервно взбила пальцами волосы на затылке, растрёпывая их ещё больше. Отвечать она не спешила.       Положение спас громкий всплеск воды, раздавшийся чуть к югу от их местоположения. За ним тут же последовал знакомый восторженный вопль.       — Кажется, Тета нашёлся сам, — подвела итог Ушас, подтаскивая к себе сумку, чтобы найти там подходящую закладку и убрать книгу.       — Это хорошо, — задумчиво проговорила Милленния, сидя к ней спиной. Неожиданно она плавно опустилась назад и непринуждённо устроилась затылком на освободившихся коленях Ушас. Та замерла в растерянности, не особенно представляя, как стоит реагировать на происходящее. — Как думаешь, насколько холодная там вода? Я имею в виду… как скоро он замёрзнет и захочет вернуть свой плащ?       Она потёрлась затылком о её колени, устраиваясь поудобнее. Ушас нерешительно потянулась, было, свободной рукой к её волосам, но тут же сама себя одёрнула.       — Вряд ли у нас есть больше пары минут, — сухо ответила она, вместо этого принявшись застёгивать сумку. — Вода там никогда как следует не прогревается.       Милленния глубокомысленно хмыкнула в ответ, на всякий случай повернув голову по направлению реки, чтобы заприметить Тету издалека. Ушас хотела последовать её примеру, да только никак не могла перестать смотреть на синюю макушку внизу. Если бы Тету вдруг под водой настигла судорога, и он бы пошёл на дно, сейчас она бы приняла эту новость за хорошую.       Но, разумеется, судьба никогда не была бы к ней настолько благосклонна.