постпанк играет в розовых наушниках

Сегодня вечером Чимин не вытаскивает из шкафа свою лучшую одежду в надежде быть замеченным, потому что прекрасно понимает, что будет замечен и без вычурных костюмов. Вместо этого он запускает руку в шелковистые волосы и небрежно их лохматит. Накидывает черную излюбленную куртку, которая порядком уже истрепалась, но на пару с ботинками из местного дешевого магазина создает образ абсолютного бунтаря, который остается нерушимым вот уже несколько лет. Чимин шагает по улице, не обращая внимание на моросящий дождь, а упрямо становится прямо в лужи, и старые ботинки не выдерживают такого напора воды, потому с легкостью пропускают ее внутрь. Как бы упорно Чимин не выстраивал образ бунтаря, от пестрых носков он просто не в силах избавиться. И вот яркие желтые носки тускнеют, а при каждом последующем шаге следует смешной хлюпающий звук. Чимину приходится остановиться у ближайшего здания. Он упирается в стену левой рукой, а второй, свободной, поочередно снимает ботинки и сливает скопившуюся в них воду и, заворачивая на следующую улицу, парнишку тут же встречает громкая музыка вперемешку с ярким светом, который привычно сопровождает молодость. Чимин широко улыбается и становится в очередь, состоящую из подростков, но где-то там, в самом начале, которого и не видно, стоят люди по старше, что терпеливо дожидаются своего череда. Прямо перед Чимином стоят несколько самых обычных подростков, девушки взволнованно прыгают на месте, желая поскорее попасть внутрь. Подозревая, что в рюкзаках находится алкоголь, Чимин снова улыбается. Успевает выкурить несколько сигарет, выглядывая из очереди, пытается понять, как долго еще нужно ждать. И Чимин разочарованно вздыхает, ему так и хочется подпрыгнуть и махнуть знакомому охраннику, но он терпеливо выжидает свой черед, не замечая, что дождь продолжает усиливаться с каждой последующей каплей. И меньше, чем на секунду Чимин задумывается, над тем, что вероятнее всего променял бы этот вечер на вечер, проведенный с Тэхеном, вновь и вновь выслушивая собственно придуманные лекции. Вероятнее всего, Чимин бы предпочел провести время с Джином в тихом баре, медленно потягивая дешевые коктейли, единственное на что хватит денег. А бармен, привычно сжалившись над бедными школьниками, протянет им закуску за счет заведения. Но ему вовсе не стоит знать, что они все еще школьники. И в конце концов, он провел бы это время с Хосоком за катастрофически нудными разговорами, которые в последствии и не покажутся такими уж нудными. От собственных мыслей Чимина отвлекает прикосновение незнакомого парня, который остановился прямо позади, и Пак оборачивается, тут же цепляясь взглядом за неловко улыбающегося парнишку. Надменно приподнятая бровь привлекает Чимина и он полностью оборачивается к нему, здороваясь немым кивком. — Ты здесь надолго, очередь двигается катастрофически медленно, — без спроса и всякого разрешения он хватает руку Чимина и тянет его вперед, мимо возмущающихся подростков, останавливаясь у охранника. Приветствует его крепким рукопожатием, и уже через мгновение они оказываются внутри, окончательно спрятавшись от назойливого дождя, который с особенной силой начал бить по щекам, разрисовывая их в розовый. — Эй, — Чимин выдергивает руку, заставляя спешащего вперед парня тут же остановиться, — Это же нечестно по отношению к тем ребятам, кто все еще стоит там, — указывает на дверь, которую уже перекрывает поток бесконечно входящих людей. Незнакомец складывает руки на груди, возмущаясь каждый раз, когда мимо проходят люди и задевают его плечо. Разумеется, они будут это делать, ведь он остановился посреди самого прохода. — О, да ты борец за общественную мораль, — на пятках оборачивается спиной к Чимину, — Так вот, засунь свои волнения туда, где их никому не будет видно. И Чимин следуют его совету, напрочь забывая о том, что еще пару минут назад он рисковал вернуться домой и, закинув ноги на спинку дивана, приступить к любимому занятия, известное как: плевать в потолок и наблюдать за тем, как долго слюна продержится на потолке. Но теперь он вновь окунается в привычную атмосферу, окутанную весельем и слишком громкими криками взбунтовавшихся подростков. Ведь ему всегда казалось, что именно так выглядит молодость, состоящая из бесконечного веселья, переплетающееся с музыкой, сигаретами и сексом, когда на утро даже не пытаешься вспомнить имя незнакомца, кто еще вчера обещал вместе окунуться в ту вечность, которая на утро зовется «проваливай из моей квартиры». Ровно до сегодняшнего вечера Чимин продолжает так думать, заливая в себя текилу стопку за стопкой, параллельно мешая ее с другим алкоголем, название которого он даже не помнит и вряд ли вспомнит. Потому что все мысли, терзавшие сердце, улетучиваются, а на смену приходит приятная безмятежность. Без мыслей тело тут же становится мягким и безвольным, принимая прикосновения незнакомых людей. И Чимин вовсе не против: на шею ложится рука того парня, что помог пробраться в клуб, и Пак касается ладони парня, перебирая пальцы, задерживая свое внимание на тонких кольцах. — Меня Дону зовут, — кричит уже знакомый парень, надеясь перекричать музыку. — Чимини, — протягивает руку вперед, но тут же ее одергивает. Меняет свое приветствие на более официальное, — Пак Чимин. Но наклонившись вперед слишком резко, Чимин не удерживает равновесие и падает прямо на Дону, упираясь руками в крепкие бедра, как потом понимает Чимин. И вовсе не спешит отстраниться, вжимаясь щекой в грудь парня. — А ты довольно прямолинейный, — Дону усмехается и запускает свою ладонь в волосы парня, и тот стонет от удовольствия, не скрывая своего удовлетворения. — Алкоголь делает меня прямолинейным, — и приложив все усилия Чимин все же отталкивается от Дону, вновь усаживаясь на свое место. Поднимает руку вверх и просит бармена принести еще одну стопку текилы. Дону действия Чимина воспринимает как вызов и двигается к нему гораздо ближе, чем был до этого, наблюдая за тем, как школьник опрокидывает в себя еще одну рюмку алкоголя. Он ждет, когда Чимин зажмурит глаза от неприятного вкуса, но тот только весело откидывается назад, вздымая руки вверх и что-то радостно кричит, не вкладывая в свои слова абсолютно никакого смысла. Чимину кажется, что кто-то прямо сейчас выкрикивает его имя, и он оборачивается к толпе, норовя соскочить с высокого стула. — Посиди еще немного, — Дону пытается схватить Чимина за руку, но удается схватить только край прозрачной бледно-розовой рубашки, через рукав которой виднеются бесчисленное количество браслетов на двух запястьях. — Но меня зовут, — Пак указывает в сторону толпы и снова пытается ускользнут вперед. — Кто тебя зовет? — Молодость. Неужели ты не слышишь? — Ничего не слышу, — Дону улыбается, когда Чимин вновь оказывается рядом, тогда едва касается его плеча, а потом и вовсе уверенно кладет руку, наслаждаясь теплом кожи, которое так остро ощущается сквозь тонкую рубашку. — Скучный ты, — Пак выпивает еще одну рюмку, которую Дону толкает в его сторону, а затем вытаскивает из пачки новую сигарету с белым фильтром, отмахиваясь от слов, что курить здесь запрещено, — Хосок бы сказал, что голос молодости заглушает крик толпы, потому и нужно подойти ближе. Мы так о вселенной говорили однажды, забавно вышло, что Чон Хосок больше не кажется скучным. Чимин точно пропустил тот шаг, обозначающий, что общение с Хосоком выходит довольно забавным. Он еще и не начал раскидываться медицинскими терминами и хвастаться своими знаниями, но Чимин просто уверен, что с удовольствием выслушает все, что в будущем скажет этот врач с вечно грустной улыбкой на губах и ужасно печальным взглядом. Дону снова выдергивает Чимина из мыслей, отбирая у него недокуренную сигарету, и тушит ее в своем же стакане виски. — Я же сказал, что здесь нельзя курить. — Послушай, — Чимин лениво поворачивается к нему всем телом, — Я просто терпеть не могу, когда мне говорят что нужно делать. Потому не делай так и позволь мне выкурить сигарету. — Предпочту тебя поцеловать, — Дону притягивает стул, на котором сидит Чимин, так близко к себе, что их лица находятся опасно приближенно друг к другу, еще сантиметр — и кончики носов точно соприкоснутся. Дону облизывает губы и все же преодолевает жалкий сантиметр, касаясь мягких губ Чимина, теперь текила и крепкий виски смешиваются в единый запах, а Дону спешит поглубже проникнуть в рот Чимина своим языком. Настойчивым движением он целует Пака, слизывая скопившуюся в уголках губ горечь. Чимин ладонями упирается в грудь Дону и отстраняется от него, вытирая губы рукавом рубашки. Дону, нахально улыбнувшись, заказывает еще одну порцию виски и просит не разбавлять колой, как предыдущие несколько заказов. — А мне всегда говорили, что я отлично целуюсь. — Тебе соврали. — Мне показалось, что именно за этим ты сюда и пришел. — О, не думай, что я мог бы на тебя запасть. Чимин встает, все время ему казалось, что алкоголю так и не удалось выполнить свою миссию, но теперь бесчисленное количество рюмок текилы и еще чего-то бьет в голову, и Чимину приходится ухватиться за край барной стойки. Берет пачку сигарет, перекладывая ее в карман, движется в сторону туалета, хватаясь за все предметы, встречающиеся на пути, чтобы просто не запутаться о собственные ноги. — Буду ждать тебя здесь, — Дону кричит вслед и поднимает руку, заставляя Чимина обернуться, разом опустошая стакан виски. Чимину жутко хочется сказать, что ждать придется слишком долго. Заходит в туалет и сразу же отыскивает свободную кабинку. Подозревая, что пол здесь не мыли, вероятно всего, с самого открытия, Пак садится, упираясь ногами в противоположную стену. Он взглядом блуждает по разрисованным стенами, снова и снова натыкаясь на фразы, которые привлекают внимание. Они, скорее всего, оставлены такими же подростками. Из-за желания оставить хоть какой-то след после себя, пишут здесь жалкие слова и фразы. Пусть Чимин тоже будет жалким, но он роется в тканевой черной сумке и достает из нее черный маркер. С трудом поднявшись на ноги, пытаясь удерживать равновесие, открывает маркер и оставляет колпачок в зубах. Пожалуйста, не забывайте, что мы жили. * Чимин улыбается и несколько долгих минут продолжает вчитываться в написанную фразу, пытаясь найти в ней новые смыслы, но выходит плохо, и он снова опускается на пол. На этот раз удается выкурить сигарету. Вместе с дымом приходят мысли, от которых Чимин тут же отмахивается точно так же, как и от сигаретного дыма. Но в отличие от него, мысли не растворяются в воздухе так же быстро, а продолжают навязчиво бить по голове, смешиваясь с алкоголем, рождая сразу несколько идей. И от этой идеи Чимин не отмахивается, он достает телефон и нажимает на недавно записанный номер, откидывая голову назад, упираясь в стену. Гудки, гудки, третий гудок обрывается и по ту сторону слышен охрипший после сна голос. Хосоку вовсе не обязательно знать, что вчера утром Чимин успел заглянуть в его телефон и отыскать нужный номер. — Спишь? — Чимин откидывает сигарету, которая тут же гаснет на кафельном полу. — Сплю. — Не ври, Хосок, нельзя врать. По ту сторону слышно шуршание одеял, видимо, Хосок запутался в них, а теперь просто спихивает их ногой к противоположной стороне. — Чимин, с тобой все в порядке? — голос достаточно взволнованный для того, чтобы заставить Чимина улыбнуться. — Я понятия не имею, в порядке ли я, — Чимин слабо улыбается, но улыбка тут же гаснет, попытка вышла жалкой, — Я всего лишь ребенок, что я могу знать. Только понять не могу, почему я блять так сильно по тебе скучаю, — забирается рукой в волосы, спрятав голову в согнутых коленях. — Как мне найти тебя, Чимин? — Знаешь тот клуб, куда пускают несовершеннолетних? Я здесь, в одной из кабинок туалета. — Жди меня там, и не смей никуда уходить. Слова «а мне вовсе и некуда идти» остаются не озвученными, потому теперь вместо охрипшего голоса слышны только звенящие гудки, и Чимин кладет телефон в карман джинсов, послушно дожидаясь Хосока. И уже через двадцать минут дверь кабинки слегка приоткрывается, и в нее заглядывает Хосок, Чимин думает, что тот добрался подозрительно быстро, но тут же отвлекается от этой мысли и переводит взгляд на рядом стоящего парня, образ его смешит, и Чимин своей улыбки не скрывает, в полной мере одаривая ею Чона. Он так и застрял в дверном проеме, глядя на бедного и несчастного школьника, по его мнению, но сам он выглядит никак не лучше. Ветер точно взял власть над его волосами, окончательно путая их, а капли дождя в виде бесконечного потока воды продолжают стекать на пол, и небольшая лужица тут же перерастает вполне огромную. Потому что вода капает не только с волос Хосока, но и со всей одежды. На Хосоке пижамные розовые растянутые штаны в белый горошек, и самая простая, ничем не привлекающая внимание, черная толстовка. И сверху накинуто желтое пальто с огромными карманами с обеих сторон, из которых Хосок вытаскивает руки, и присаживается рядом с Чимином. По пути в клуб Чон переживал лишь об одном: только бы ветер не выгнал из сердца внезапные для обеих сторон «я скучаю». И Хосок благодарно улыбнулся небу, когда протолкнулся сквозь толпу пьяных школьников, он шел аккуратно, стараясь никого не задет, чтобы никто, кроме самого мужчины, не смог коснуться притаившихся в сердце слов. Образ Хосока вовсе не вяжется с его привычным, где преобладают строгие костюмы и излюбленные выглаженные рубашки, а теперь он, смахивая остатки сна, сидит рядом с Чимином и пытается разглядеть в нем что-то помимо непривычной усталости. — Только не смей блевать на меня снова, — Хосок едва касается руки Пака, и понимает, что он замерз так сильно, что все тело начинает содрогаться. — Эта была глупая случайность. — Вдруг и сейчас выйдет случайно. — Мило, — Чимин улыбается и снова прижимает голову к стене. — Что мило? — Хосоку хочется уточнить, что является милым. Но подозревает, что в Чимине так много алкоголя, что говорить сейчас трудно, двигаться трудно и держать голову не прижатой к стене тоже трудно, поэтому он помогает ему подняться, перенося на себя весь вес парня. — Штаны милые, ты милый, все милое, кроме того парня, который пытался меня поцеловать. — У меня много таких, когда вернемся домой, я выдам тебе точно такие же. На лице Чимина проскальзывает мимолетное сомнение, и он поворачивает голову в сторону, обиженно надув губы, потому что ему не верится, что Хосок может поделиться с ним своей одеждой. Он прекрасно понял, что Чон просто терпеть не может вторжение в собственное пространство, он не позволит Чимину перелезть через стену, которую он так долго и усердно строил, отдавая все свои силы. Тогда Хосок поднимается с колен, становится прямо, приложив руку к сердцу, он клянется, что выдаст Чимину точно такие же штаны. — А теперь пойдем домой, — Хосок наклоняется к Чимину и помогает ему встать, хоть и выходит из рук вон плохо, но Пак усердно старается не упасть и остается на ногах так долго, как это возможно. Хоть они и предательски трясутся, а зад так и стремится снова встретиться с полом, собирая с него всю грязь. Чимин встает. Точнее ему показалось, что он встает. Потому что он снова упал на пол, теперь его зад и грязный пол снова оказались вместе, но Хосок этой встрече точно не рад, поэтому он раздраженно вздыхает и тянет руку Чимина на себя, и он тут же встает, прижимаясь к груди врача, втягивая запах пряностей, смешанный с запахом рамена, чипсов и дома. Чимину чертовски хочется домой, но его ноги говорят об обратном. И он остается на месте, не желая отлипать от Хосока, еще сильнее вжимаясь в его грудь. Чимин невероятно тактилен, когда пьян. А в остальные дни он просто ненавидит людей. — Ты вкусно пахнешь. — Я не стирал эту толстовку около трех месяцев, — Чон усмехается, теперь ему точно весело, когда Чимин стоит вот так, руки больше не висят безвольно по обе стороны, а крепко сжимают плечи врача. — Не стирай ее никогда, — подбородок Чимина по-прежнему вжимается в грудь Хосока, и он поднимает свои пьяные глаза, устремив взгляд вверх, соприкасаясь со взглядом Чона, — Обещаешь? — Обещаю. — Твое второе обещание за пять минут, — Пак делает шаг назад, отстраняясь от теплого тела, и теперь он встречается только с холодным воздухом, потому что все окна здесь открыты для тех, кому лень выходить на улицу, чтобы выкурить долгожданную сигарету, но Чимину быть лень даже подойти к окну. Хосок обхватывает плечи Чимина, тем самым помогает ему стоять, не шатаясь из стороны в сторону, потому что он без конца припадает к стене, а затем, оттолкнувшись от нее, падает на противоположную. — Сколько же, черт возьми, ты выпил? Чимин, прищурив один глаз, складывает большой и указательный палец так, что между ними остается маленькое расстояние, так он хочет сказать, что выпил немного. — Совсем немножко хен, только не злись. — Я и не злюсь. — Пойдем домой? — Чимин резко отворачивается от Хосока и, уперевшись руками в стены туалетной кабинки, на которой теперь есть и его послание, поднимает одну ногу, чтобы забраться на унитаз, и поняв, что сам он никак не справится, просит Чона придержать его со спины. И Хосок смотрит на то, как Чимин стоит на унитазе, параллельно заглядывая в чужие кабинки, но разочаровавшись, что в них пусто, снова обременяет своим положением Хосока. — Повернись ко мне спиной, только держи меня крепко, когда я запрыгну на тебя, — Пак тут же перепрыгивает на спину Чона, обхватывая шею, переплетая руки вместе. Хосок крепко держит его под коленями и толкает ногой уже захлопнувшуюся дверь. Выйдя на улицу, Чимин утыкается носом в шею Хосока, прячась от все еще беспощадно льющего дождя. Чону же постоянно приходится мотать головой, чтобы скинуть прилипшую ко лбу челку. — Хен, куда мы идем? — приободрившись, Чимин весело размахивает ногами, усложняя Хосоку жизнь втрое. — Чимин, ты дурак? — Чон останавливается на секунду, чтобы посмотреть на взбунтовавшегося парня, — Ты же попросил отвезти тебя к тем наркоторговцам, потому что там предоставлена огромная скидка, а затем мы отправимся к тем мусоркам, — Хосок освобождает руку и вытягивает палец, указывая на рядом стоящие баки, — Там мы выкурим отличную траву, и, вероятно, нас заберут в полицию. Они будут жутко сердится, потому что мы не поделились с ними. — Звучит отлично, давай так и сделаем? — Чимин сильнее обхватывает шею Хосока, и просит идти быстрее, потому что дождь начинает усиливаться, хотя казалось, что прямо сейчас на них ведро за ведром выливают воду, которая больно бьет по щекам и забирается в ботинки. — Миссия невыполнима, мой друг. Лучше я дам тебе немного горячего молока, и ты ляжешь спать. — А это звучит обычно. — Звучит безопасно. Хосок топает вперед, стараясь обходить все лужи, хотя ноги уже давно насквозь промокли, купленные недавно ботинки, подвели в нужный момент. — Тебя пытались поцеловать? — Чуть сильнее сжимает ногу Чимина, вновь привлекая его внимание, потому что парень уже давно опустил голову на плечо, щекой вжимаясь в мокрую ткань. — Сначала мне действительно хотелось провести вечер с тем парнем, а уже через пять минут мне стало противно. Впервые в жизни мне стало противно от того образа жизни, который я веду. Представляешь? Никогда бы не подумал, что это может случиться со мной. Хосок молчит, вслушиваясь в пьяный лепет школьника. Но ветер упорно уносит слова в сторону. — Мне больше не хочется быть таким. — Каким тебе не хочется быть, Чимин? — Неправильным. Больше не хочу получать деньги за то, что отсосал какому-то парню, а затем позволил себя трахнуть, — Чимин зевает и не спешит прикрыть рот ладошкой, — Но что я могу. Я понятия не имею, чем хочу заниматься и что делать после школы, потому что экзамены вряд ли получится сдать хорошо. Чаще всего от меня можно услышать слова «не думай о том, что будет потом, подумаешь об этом, когда сам момент наступит, наслаждайся тем, что есть сейчас». Но сам я в эти слова не верю и, наверное, никогда не поверю. — Тебе всего лишь семнадцать, это нормально, если ты не знаешь, чем занять себя через год или два. Хосок прижимает Чимина к стене и, удостоверившись, что парень все еще стоит на ногах и не планирует грохнуться на землю, достает из кармана ключи, подбирая нужный, вставляет в замочную скважину и распахивает дверь. Вновь берет Чимина под руку, и вместе пытаются поместиться в узком дверном проеме. Но Хосоку приходится сделать шаг назад, и Пак проходит в квартиру первым. А потом отводит руку назад, пытаясь в темноте отыскать ладонь Хосока. — Хосок, но Сокджин знает, кажется, все о своем будущем, Тэхен знает, а я совсем ничего не знаю, — Чимин проходит в знакомую гостиную и подпрыгивает от неожиданности, когда свет загорается, — Почему жизнь требует от нас так много? Разве мы не можем просто жить, не задумываясь о том, что мы не достаточны умные, о том, что слишком мало денег или о том, что прочитано так мало книг и просмотрено так мало аниме. Ну же, скажи, что у меня детское мышление, ты же так сильно любишь об этом говорить. Хосок отрицательно машет головой, помогая Чимину сесть на диван и не промахнуться. — Нет, ты совершенно прав, нам всегда будет недостаточно, как бы много мы не сделали, такова суть человека. Чимин осмыслит эти слова завтра, а сейчас едва хватает сил на то, что стащить с себя штаны. Нет, Чимин ошибся, и на это сил тоже не хватает. Мокрые штаны прилипли к ногам, и чтобы стянуть их, нужно приложить не мало усилий. Потому разочаровавшийся Чимин устало падает на спину и по-детски бьет кулаками по мягкому дивану и параллельно трясет ногами в надежде, что штаны сползут сами. — Хен, — Чимин жалобно кричит, думая, что Хосок бродит где-то в остальных комнатах, но он стоит здесь, оперевшись на стену, а в руках лежит стопка сухой одежды, поверх которой находятся обещанные штаны в горошек, — Помоги мне. И он подходит к Чимину, помогает снять штаны и надеть новые. С пижамной толстовкой Пак справляется самостоятельно, но, когда дело доходит до того, чтобы высушить мокрые волосы, на помощь снова приходит Хосок, кидает на голову своего соседа полотенце, которое Чимин тут же сбрасывает. Хосоку долго приходиться бороться с тем, чтобы полотенце осталось на голове, и он смог высушить волосы. Но в конечном счете он злостно откидывает полотенце куда-то в сторону, и возвращается уже с феном. Садится позади Чимина и выполняет свою миссию. — Хосок, — Чимин сидит, сложив ноги под себя, и перебирает края пледа, — Мне уже начинать платить за твою квартиру, потому что я обитаю здесь слишком часто, или лучше начать со следующего месяца. — Не говори ерунды, — Хосок напоследок проходится рукой по волосам, чтобы удостовериться, что они достаточно сухие, и Чимин не заболеет, но вероятность того, что он уже подхватил простуду, слишком высока. Хосок отходит в ванную, кладет фен на место и, наконец, меняет свою одежду на свежую. — Может, мне приятно, что ты здесь находишься, — эти слова слышны баночкам от шампуня и дневного крема, — Только ему не говорите, — Чон бросает напоследок и выходит из ванной, тут же встречаясь со слишком пристальным взглядом Чимина. Он стоит прямо напротив, натягивая спадающие штаны до самой груди, но отпускает эту затею, когда штаны вновь падают на бедра. — Давай переспим? — Чимин прижимает ладонь к груди Хосока, — Давай уже просто переспим. Если Чимин не захотел спать с тем парнем в клубе, это вовсе не значит, что он не хочет переспать с Хосоком. Чон убирает прижатую к груди ладонь и толкает парня в сторону дивана, он утыкается лицом в подушку, а изо рта уже вытекают слюни, на утро Чимин сильно удивиться, почему подушка такая мокрая, и будет косо смотреть на Хосока, даже не подозревая, что его вины в этом нет. — Еби себя сам, Чимин, — кидает еще одну подушку на диван, которую Пак сразу же поджимает под себя. Хосок вытаскивает из куртки пачку сигарет и выходит на балкон, не рискуя закурить на кухне, боясь, что сигаретный дым может разбудить только уснувшего парнишку. Закуривает, наблюдая за тем, как дым тут же рассеивается. Хосок подозревает, что его мирной жизни пришел неожиданный конец. Ему бы очень хотелось сказать, что он вполне привык к беспокойному утру, но все же он не привык. Шея так сильно затекла, что с трудом удается повернуть голову в сторону. Помнит, что решил выпить обещанное Чимину горячее молоко и пообещал себе, что только минуточку полежит вот так: опустив голову на сложенные руки. Но утро пришло как-то неожиданно быстро. В ванной Чимин провел не меньше двух часов, хотя душ он принял за считанные минуты, а остальное время сидел на полу, уткнувшись носом в название разных шампуней и кремов. Он смел их одной рукой, быстрым движением, и теперь откидывал ту баночку, этикетку которой уже изучил. Но Чимин останавливается на небольшой коробочке, задерживая на ней внимание больше, чем на остальных, и в голову приходит новая идея. Он подскакивает с пола, но тут же хватается за край раковины, потому что ноги порядком затекли, сидеть в одном положении так долго, оказалось не слишком хорошей затеей. Чимин трясет сначала одной ногой, затем — второй, и убедившись, что все пришло в норму и что он снова может ходить, тут же вылетает из комнаты, подбегает к Чону и хватает его за руку. Глаза Чимина похожи на глаза бедного кота, который требует очередную порцию еду, поэтому Хосоку приходится отставить недопитый до ужаса горький кофе, и он поднимает глаза на сидящего рядом парня, который в нетерпении трясет ногой и о чем-то мысленно молит. Хосок понятия не имеет, в чем дело, пока Чимин не вытаскивает из-за спины коробочку, которую он так усердно прятал. На секунду он замирает, сердце кричит «прощай» и уходит к самим пяткам, но тут же возвращается на место. Чимин, слишком занятой своими мыслями, не замечает взволнованный взгляд. — Хочу перекраситься в белый, — Чимин говорит и тянется к кружке кофе, делает глоток, но тут же выплевывает его назад в кружку, потому что кофе кажется ледяным и вовсе не вкусным, — Не пей это, — встает и выливает остатки в раковину, — И этот человек постоянно твердит мне о том, как правильно нужно питаться. Хосок нервно стучит пальцами по столу, ему так хочется ощутить прежний утренний покой, а Чимин взбудоражен уже с самого утра. — Только оставь одну половину прежней, а вторую можешь красить в белый, — Чимин тащит стул в ванную и ставит его напротив зеркала, — Выйдет чудесно. Чону ничего не остается, как лениво и не без труда встать из-за стола и последовать за парнем, который уже успел стащить с себя пижамную футболку и усадить свой зад на стул. Удивительно даже для самого Чимина, что ему удается высидеть все то время, пока Хосок отбирает каждую прядь и наносит белую краску. Но перед этим он долго и усердно вчитывался в инструкцию, чтобы все в итоге вышло безопасно, тогда Чимин просто подскочил со своего места, нервно выхватил коробку и приказал тут же приступить к покраске. — Енджу планировала перекраситься в белый, как только переведется в новую больницу, — Хосок вздыхает и наносит очередную порцию краски, — Я всегда удивлялся тому, как она смогла влюбиться в такого до невыносимости скучного меня. Но, кажется, ее вполне устраивало мое занудство. Она была странной и часто поступала так, как хотело ее сердце. Енджу была безумной, но ее безумство всегда граничило с точным благоразумием. Чимин чувствует, как тишина слишком сильно бьет по ушам, и Хосок замирает. Еще он чувствует легкие содрогания тела. — Я так сильно по ней скучаю, — Хосок садится на пол, откидывая голову назад, теперь она упирается в край дверного проема, — Мир продолжает жить дальше, наступает новый день и также привычно заканчивается, приходит весна и наступает осень, беспрерывно идут дожди, а потом снова восходит солнце, будто смерть одного человека совсем ничего не значит, будто она и не жила вовсе. Чимин опускается на колени рядом, практически залезая на Хосока, обхватив его шею так сильно, насколько это вообще возможно. — Хосок, — большим пальцем Чимин вытирает опускающиеся на щеки слезы, — Пока Енджу живет в твоем сердце яркими воспоминаниями, даже если они порой приносят невыносимую боль, значит она не зря прожила свою жизнь, не переполняй свое сердце лишними мыслями, оставь место для Енджу. Чимин отстраняется от Хосока и прикладывает руку к сердцу, показывая своему другу, что оно все еще бьется. — Береги свое сердце, ты не сможешь купить точно такое же в супермаркете или в антикварной лавке, потому что оно единственно в своем роде. — Енджу так долго мечтала о татуировке, но в итоге так и не успела исполнить свою мечту, — Хосок грустно улыбается, перехватив руку Чимина у своего сердца, не желая отпускать его запястье, — Представляешь, она до очередного безумия влюбилась в персонажа из какого-то аниме и была просто непреклонна в своем стремлении нарисовать его на своем теле. Я даже ревновал некоторое время, кажется, к Дазаю, а потом согласился пойти вместе, чтобы Енджу не было так страшно. — В него тяжело не влюбиться, — Чимин по-прежнему прикладывает руку к груди, изредка поднимая глаза, чтобы еще раз взглянуть на Хосока, соленые дорожки тянутся до самых губ, но кое-где остановились на щеках, и Чимин вытирает пальцами свободной руки, — Исполни ее мечту, думаю, Енджу была бы счастлива, не обязательно набивать образ Дазая, Рьюзаки или Наруто, пусть у татуировки вообще не будем никакого смысла, сделай абсолютную глупость и ни о чем не желай. — Краску ужу нужно смывать. — Что? Чимин и забыл, с какой целью они изначально здесь собрались. Хосок указывает на полотенца, которыми можно воспользоваться и выходит из ванной. Чимин думает, что Чон замечательно справился со своей задачей, когда еще полчаса крутится возле зеркала, рассматривая себя со всех сторон. А оставшиеся часы проходят в абсолютной суматохе, потому что на часах давно уже за шесть вечера, а спектакль Тэхена начинается ровно в восемь. Хосок уже устал предлагать Чимину всю свою одежду, потому и дарит ему полную свободу в выборе подходящего костюма, но Пак отбрасывает любые варианты, сложив губы в трубочку, он устало валяется на диване, думая, что в шкафу может появиться что-то новое, если в него заглядывать каждые десять минут. Но, когда Хосок пинком отправляет Чимина домой за той одеждой, которая ему подойдет, тот тут же встает с дивана, вырывает из рук Чона одежду, которую он, к слову, уже подготовил себе. На Чимине — розовые широкие вельветовые штаны и черный гольф. Хосок выбирает огромный желтый свитер, он путается в черных брюках и валится на кровать, подскакивает и одним рывком натягивает их снова. Теперь Чимина вовсе не пугают эти странные переулки, он резво топает вперед, а Хосок идет рядом, заинтересованно разглядывая улицы, освещенные фонарями разных цветов, которые висят почти на каждом окне. Но музыка больше не играет, кажется, что все люди разом вылезли из своих домов и собрались у входа в театр, разглядывая билет, пытаясь найти там хоть какой-то, по их мнению, спрятанный смысл. На секунду Чимини даже теряет Хосока в этом потоке людей, а затем хватает его за руку и тянет за собой. Хосок пытается вытянуть свою руку из руки младшего, но Чимин ухватился за него слишком сильно, потому Чон и сдается слишком быстро, расслабляется и проходит вперед. Тэхен подбегает сзади слишком неожиданно, разрывая руки, и вклинивается между друзьями, Хосок облегченно выдыхает и обтягивает слегка задравшийся свитер. — Все-таки пришли, — Тэхен широко улыбается и помогает друзьям отыскать свое место, указывая пальцем на нужные, — Не смейте упустить ни единого моего движения, иначе я буду слишком долго злиться на вас! Тэхен тут же убегает за кулисы, изредка выглядывая из них, отодвигая тяжелые массивные шторы, ему так хочется узнать, как много людей сегодня пришло, чтобы посмотреть на него. Периодически Кенни приходится оттягивать его назад, но спустя минуту Тэхен снова возвращается к своему месту, а девушка возмущенно топает за ним. Поправляет взъерошенные волосы и просит отдохнуть перед выступлением хотя бы пять минут. Но разволновавшийся Тэхен просто не в силах усидеть на месте, потому бесцельно бродит по длинному коридору, приставая к каждому, но все, кроме самого Тэхена, заняты повторением сценария. И только в тот момент, когда объявляют, что до выступления осталось всего пару минут, Тэхен останавливается, глубоко вдыхает и выбегает на сцену, когда весь зал погружается во тьму. — Начали на две минуты позже, — Хосок поглядывает на время и возвращается к сцене. — Две минуты — не так уж и много, — Чимин слегка бьет Хосока в плечо и усмехается. — Когда ты врач, даже секунда может стоит человеческой жизни. — Сейчас ты не врач, а самый обычный человек, потому просто насладись этим временем, и не думай о плохом слишком много, в итоге ни к чему хорошему это не приведет. Чимину было жутко интересно: один ли он не понял, что происходило на сцене ровно два часа. Потому что он чувствует себя совершенно глупым, когда артисты прощаются со зрителями и свет снова гаснет, прогоняя всех из зала. Но Чимин все еще остается на месте, он смотрит на сцену, пытаясь переосмыслить все, что он только что увидел. И в этот раз Хосоку приходится протянуть руку и потянуть парня на себя, потому что единственные, кто все еще не покинул театр — это они. На выходе Тэхен пообещал, что разъяснит все завтра, когда они сядут на последние парты в классе литературы, а потом он убежал вперед, присоединяясь к своей компании. А Кенни только закатила глаза и сказала, что объяснять там и вовсе нечего, все ведь предельно ясно, и также убежала вперед, приподнимая подол длинного платья, чтобы тот не касался луж. Чимин шагает позади Хосока, задумчиво вглядываясь в небо. — Нет, — он мотает головой и останавливается посреди темной улицы, — Я совершенно ничего не понял. Ему показалось, что Чон объяснит ему все прямо сейчас. Но он молчит и на пятках медленно оборачивается, сунув руки в карманы черного длинного пальто. — Хосок, ты понял что-нибудь? Не позволяй мне думать, что я здесь самый глупый. Хосок в два шага оказывается возле Чимина, наступая на носки потрепанных ботинок. — Я понял. Пак радостно хлопает в ладоши, ожидая увлекательный рассказ от парня напротив. — Понял, что так сильно хочу тебя поцеловать. Хосок делает еще шаг перед, наступая на Чимина, прижимая его к холодной кирпичной стене, толстая ткань куртки не позволяет холоду дотронуться до кожи, и Чимин вытаскивает руки из карманов и смотрит прямо на Хосока, который также пристально смотрит в ответ. Хосок в своем стремлении поцеловать Чимина непреклонен. Касается чужих уст, ощущая всю пряность молодых губ, улыбается, когда понимает, что Чимин вовсе не отвергает его. Больше Хосоку не больно, ему отчаянно хочется верить, что боль больше не вернется, а уйдет вместе с ночью, которую обволакивает мелодия гитар соседних улиц. На короткое мгновение сердце отпускает глубоко затаившуюся тоску. Но оно не глупое, чтобы отпускать ее так просто, ведь всеми силами она хватается за Хосока. Сегодня вечером вселенная позволила Чону поверить в то, что ни одна печаль не может длиться вечно. И Хосок эту веру принимает.