постпанк играет в розовых наушниках

Сегодня вечером Хосок позволяет себе быть чуточку счастливее, чем обычно, скорее так: сегодня Чон просто счастлив, и улыбка не желает сползать с уст, она всеми силами хватается и вновь удобно устраивается на уголках губ. Хосок невообразимо красив, когда улыбается. Хосок невообразимо красив, когда едва ли позволяет себе коснуться губ Чимина и еще с минуту ждет, не оттолкнут ли его. Взамен на все опасения руки напротив тянутся к воротнику черного пальто и прижимают к своему телу и, если прислушаться, можно ясно услышать, как сердце отыгрывает мелодию собственного сочинения. Мелодия, которую могут слушать лишь двое. Тот, кто прямо сейчас стоит под дождем и не стремится скрыться от капель, медленно заползающих под одежду и скатывающихся дальше, оставляя после себя мокрый, неприятный след. Чимин с радостью принимает поцелуй Хосока, хватается руками за плечи и сильнее сжимает толстую ткань. И Чон продолжает улыбаться сквозь поцелуй, который отбирает все болезненные воспоминания и боль прошедших лет. Наверное, так проще. Поделиться с кем-то своей грустью и освободить сердце хотя бы наполовину. Чимин вовсе и не против помочь Хосоку. Ему так приятно, что прямо сейчас он рядом и к тому же прижимается к губам с невероятным трепетом и желанием не прекращать этот поцелуй, который для обеих сторон является чем-то неожиданным и абсурдным. Но абсурдность эта является спасением. Чимин слизывает скопившуюся в уголке губ слюну и пристально смотрит на Хосока, который уже сделал шаг назад и на Чимина смотреть просто отказывается. Ему почему-то так смешно, оттого что младшему пришлось стать на носочки только бы дотянуться до Чона, только бы коснуться губ и напоследок стукнуться передними зубами. Но каждый из них сделал вид, что этого не заметил. Потому суть настоящего поцелуя забыта и потеряна, но сегодня вернулась вновь. Хосок прикрывает рот кулаком, чтобы не выдать себя подлой усмешкой. Он пробует прикрыть лицо ярким вязаным шарфом, но озорной смех пробивается наружу и, отбиваясь от кирпичных стен старых домов, добирается до Чимина, и тот, сделав один большой шаг, ровно такой же, на какой минуту назад и отдалился Хосок. Теперь он вплотную прижат к своему другу. Завернувшись в красный шарф, он хочет выяснить причину смеха Хосока. Смеяться вдвоем куда веселее, чем одному. — Чего смеешься? — бубнит едва слышно, а слова с трудом пробиваются сквозь плотную ткань шарфа. — Мне бы тоже хотелось посмеяться. — Боюсь тебе не слишком понравится причина. — Говори уже, — Чимин сует руки в карманы куртки, нащупывая в них леденцы и какую-то мелочь, которой вполне должно хватить на самый дешевый рамен. Чимин проголодался, а при мысли об остром рамене, есть захотелось еще больше. — В детстве ты мало подтягивался, и кашу, видимо, совсем не ел, — Хосок отворачивается и делает несколько шагов вперед, оставляя позади ничего не понимающего Чимина. — Опять ничего не понял. Хосок шагает по неосвещенным улицам, а Чимин стоит в свете фонаря еще несколько минут. И только потом громко озвучивает свои слова, быстрым шагом направляясь к Хосоку, параллельно шлепая по лужам, освобождая выемки от воды, но она тут же сползает обратно. — Понял! Я понял! — Чимин останавливается перед Хосоком и преграждает ему дальнейшим путь, снова ухватившись за его плечи. — Это потому, что я не достаточно высокий? К твоему сведению, я много каши ел, мама не выпускала меня из-за стола до тех пор, пока тарелка не оказывалась пустой. И физкультуру я не прогуливал до определенного момента. Не всем же быть высокими. Чимин снова пихает руки в карманы, но отвернуться не успевает, потому что рука Хосока опускается на волосы, медленно поглаживая их в хаотичном порядке. — Не переживай из-за этого слишком сильно, это делает тебя забавным, — Чон натягивает на голову Чимина капюшон, а красный шарф натянут до самых глаз, потому теперь и виднеются одни лишь горящие азартом зрачки. — Я не хочу быть забавным, звучит по-детски. — Ты и есть ребенок. — Считаешь меня ребенком? — Ребенок с невероятно умными мыслями, возраст мало, что решает, то, как ты мыслишь и думаешь — единственное, что будет определять тебя дальше. </right> Кажется, что дождь окончательно перестал волновать их, потому что Чимин и Хосок идут под ним на протяжении получаса, намеренно пропуская проезжающие мимо автобусы, ведь и в Чимине, и в Хосоке невероятное желание остаться наедине так долго, насколько это возможно. По мнению парня, это «долго» длится до тех пор, пока его взгляд не натыкается на ближайший круглосуточный магазин. И, Пак, неохотно вытащив руку из теплого кармана, указывают в сторону небольшого магазинчика, где за кассой сидит скучающий кассир, без конца поглядывающий в телефон. — Есть хочу. — Можем поесть дома, — вздыхает Хосок, уходя в другую сторону от магазина. Чимину приходится подбежать к нему и насильно втолкнуть внутрь магазина, придерживая дверь. Пряный запах мгновенно окутывает тело, как мягкое пушистое одеяло, и уже не выпускает до самого утра. — Ты обязательно должен прочувствовать эту атмосферу, даже не думай, что я позволю выйти отсюда раньше, чем через два часа. В конце концов, мы обязаны хорошо поесть, чтобы добраться до дома. Ленивым кивком их приветствует скучающий парень, а бабуля, сидящая немного дальше, просит быть немного повежливее, и улыбается за двоих, а после вновь посвящает свое внимание телевизору. Но ее отвлекает жалкий вид парнишек, остановившихся в дверях. — Да вы все промокли, промокли насквозь, — она выключает телевизор и ладонью манит их к себе, — В этом магазине никому не позволено болеть, я только недавно убрала вывеску «болеть запрещено», но вы так и знайте, что я не позволяю вам болеть! — Бабуль, разрешите им самим разобраться с этим. — Эй, ты, — женщина кивает в сторону лентяя-сотрудника, — Принеси одежду со склада и прихвати плед, тот, что лежит внизу. Она, пнув пустые коробки, тут же оказывается рядом, помогая стянуть с Хосока его тяжелое мокрое пальто, пока Чимин возится со своей курткой и шарфом. Бабуля просит Чона наклониться чуть ниже, и сразу же обжигает ухо своим дыханием. — Присматриваешь за этим поганцем? — говорит, одновременно поглядывая на Чимина. Бабуле лишь кажется, что она говорит шепотом, на самом же деле, она говорит вполне громко, потому Чимин и тушуется, когда случайно соприкасается взглядом с этой женщиной. Делает шаг назад. — Почему же поганцем? — удивляется Хосок. — А кто еще вместо школы прибегает поесть рамена, только потому что он по акции в десять часов утра. — Неправда, он по акции в девять утра, — шепчет Чимин, чуть выглядывая из-за соседней полки с продуктами, одновременно косясь на Хосока, ему так хочется увидеть его реакцию. Но также внезапно он осознает, что впервые за долгое время чувство стыда подбирается сзади и охватывает все тело. Хосок молчит и продолжает стоять на месте, полностью охваченный вниманием пожилой женщины. — И это тоже снимай, — бабушка указывает на желтый свитер, который также намок. — Эта женщина просто неугомонна, — младший сотрудник выползает из своего укрытия и протягивает Хосоку две белых футболки и две голубых жилетки, точно такие же, как и на нем самом. А поверх всей одежды лежат две пары мягких тапочек. — Не волнуйтесь так, у нее есть внуки, потому она вас и не тронет. — У меня отличные внуки! — выкрикивает бабуля и хлопает Хосока по плечу. Хосок переодевается первым, затем хватает корзину и, гуляя мимо продуктовых стеллажей, скидывает в нее еду, которая кажется наименее вредной. И утыкается в спину Чимина. Он остановился напротив стеллажа с раменом, крепко вцепившись одной рукой в упаковку, а во второй лежат деньги, на которые он поглядывает с жутким разочарованием, и возвращает рамен на место. Вместо рамена выбирает снеки с верхней полки. — Эй, — Хосок толкает Чимина в сторону, теперь ему открыт обзор на целый стеллаж, — Какой рамен ты хочешь? Этот? — Хосок указывает на тот, что еще минуту назад находился в руках Чимина. — Хосок, у меня денег совсем нет. — Почему тебя это волнует? Это всего лишь рамен. Чимин семенит следом, закусывая пухлую нижнюю губу, а когда губа начинает заметно болеть, он переходит ко внутренней стороне щеки и кусает ее с особым усилием. Хосок кладет две упаковки рамена в корзину и теперь направляется в сторону кассы, по пути Чимин хватает все, что видят голодные глаза, и старается незаметно все это положить в корзину. И бесшумно хлопает в ладоши, когда успешно выполняет свою миссию. Чимин уверен, что Чон ничего не заметил. А Хосок рад, что Чимин в это охотно поверил. — Знаешь, чаще всего рамен означает не просто рамен, он значит куда больше, чем простое поедание лапшички. Неужели, ты об этом не знаешь? — Чимин пытается идти плечо к плечу с Хосоком, но расстояние между стеллажами настолько маленькое, что едва ли здесь может поместиться один человек, потому, все, что остается Чимину — это скромно идти позади. — Просто я не такой извращенец, как ты, Пак Чимин, поэтому для меня — это всего лишь поедание, как ты выразился, лапшички, — Хосок ставит корзину возле кассы, — Не более. — Жаль, — былое стеснение Чимина улетучилось слишком быстро, и от него уже ничего не осталось. Потому он закидывает парочку леденцов в корзину, но ровно столько же раз Хосок вытаскивает их и кладет на место. А на просьбу купить сигареты он только отрицательно машет головой и покупает пачку для себя, а Чимин злостно смотрит на него, на большее он просто не способен. И Хосоку приходится напомнить, что в их корзине и без того хватает чипсов и снеков различных вкусов, поэтому они вполне могут обойтись без апельсиновых леденцов и мармеладных мишек. Но Чимин считает, что не купить мармеладных мишек — это настоящее преступление. Он хватает упаковку и движется к длинному столу прямо напротив окна, вид из которого — небольшой парк, состоящий из нескольких деревьев и трех мокрых от дождя скамеек, обставленных кустами, с задержавшимися жёлтыми листочками, не желающих убегать вместе с ветром. Чимин приоткрывает заваренный рамен, и приятный запах тут же окружает его, забираясь в нос, окончательно пробуждая аппетит. Через мгновение Хосок оказывается рядом, садится слева. Также ставит перед собой лапшу и раскладывает несколько упаковок чипсов, и подталкивает одну из упаковок ближе к рядом сидящему парнишке. Хосок понимает сразу, Чимин ему нравится. Нравится, когда нам нем эта дурацкая униформа круглосуточного магазина, жилетка оказалась слишком большой, а белая футболка — тесная в плечах. Тапочки Чимин давно уже откинул, привычно закинув одну ногу на высокий стул, а вторая весело болтается в воздухе, не доставая до грязной плитки. Нравится, когда Чимин втягивает длинную лапшу, а соус остается на губах и расползается дальше, задевая набитые щеки. А уже через мгновение мечется между второй упаковкой рамена или токпокки, и все же останавливается на втором блюде, и притягивает пластмассовую коробочку ближе к себе, вновь вооружившись деревянным палочками, слизывая с губ остатки соуса. А на щеках все еще остаются небольшие капли, которые почему-то придают тайное очарование. И в ту секунду, кога Хосок вытирает соус тыльной стороной ладони, он понимает, что Чимин ему точно нравится. Хосок не верит и будет бояться еще долго, ровно до тех пор, пока Чимин не покажет, что во влюбленности вовсе нет ничего странного. И Хосок продолжает бояться. Одергивает руку и наконец приступает к лапше, которая давно уже остыла и разварилась в горячем бульоне, и теперь еда выглядит совсем непривлекательно, поэтому Хосоку приходится отодвинуть рамен от себя, провожая его печальным взглядом. Теперь Чимин точно должен ему рамен. В сущности, парень говорит о всякой ерунде, не вкладывая в свои слова особого смысла. Он вспоминает все, что с ним происходило в последнее время, потому получается так, что он говорит обо всем и ни о чем одновременно. Удивительная способность Чимина, о которой он и не подозревает. В людях всегда должно быть что-то завораживающее, о чем они не имеют понятия. Но что делает их уникальным и единственными в своем роде. Чимин рассказывает о недавно просмотренном аниме, ему показалось, что оно было совершенно глупым и непонятным, но в отличие от него самого, Тэхен пришел в невероятный восторг и всю последующую неделю в нем пребывал. Впрочем, Тэхен постоянно пребывает в восторге и ходит с этой дурацкой улыбкой на губах. — Руки у тебя холодные, — Чимин заканчивает со своими разговорами о Тэхене и аниме, опрокинувшись на спинку стула, — Так и не согрелся. Сдергивает с себя тонкий плед, от которого и смыла-то никакого нет, но само его наличие уже что-то значит. Немного приподнимается, чтобы вытащить из-под своего зада остатки пледа, и передает его Хосоку. — Мне не нужно, я почти согрелся. — Ничего ты не согрелся, держи и не отталкивай даже такую помощь. Чимин самостоятельно накидывает на плечи Хосока плед и горделиво улыбается. — Раньше мне никогда не доводилось проводить время так, я не человек музыки и шумных компаний, ночные прогулки не по мне, скорее таким прогулкам я бы предпочел вечер дома, перечитывая книгу. — Которой до этого была перечитана сотни раз? — Которая до этого была перечитана более чем сотни раз, — соглашается Хосок, но дополняя слова ремарками. — Я бы точно сошел с ума, свихнулся и слетел с катушек, потому что мне страшно оставаться одному. Разве это не пугает? Ну, одиночество. Например так: ладно, сегодня я проведу день дома, потому что мне совсем не хочется видеть своих друзей. Но что если, — Чимин замирает на секунду, стряхивая с губ крошки от снеков, — Что если так пройдет вся жизнь. За окном — ночь, и до рассвета еще далеко, но было бы замечательно, если бы прямо сейчас рассвет подкрался к круглосуточному магазинчику и приветливо улыбнулся. За окном дождь, и облака остаются в небе до самого утра. Капли стекают по окну, которое растягивается вдоль всей стены, они опускаются вниз и застывают на подоконнике, а потом падают на землю, образуя огромные лужи, которые приходится перескакивать. — Ладно, — Чимин выдыхает, — Мне было гораздо проще примкнуть к кому-нибудь, забежать на глупую тусовку, оставаясь в незнакомом месте до самого утра, целоваться с кем-то, вовсе не понимая истинный смысл поцелуя, но все это — трусливый способ убежать от реальности. Знаешь, выбрал его, и я не могу винить кого-то за то, что я все еще остаюсь таким жалким. Я жалкий, я осознаю это. Слегка трясет головой. — Не жалкий ты, — Хосок хмурится. — О не стоит так говорить, я прекрасно осознаю реалии. Проблема в том, что я совсем не знаю, что делать с самим собой, мне ничем не хочется заниматься, нет увлечений и страсти к какому-то делу. И я знаю, что бесполезен и все еще не могу понять, что заставляет меня хвататься и держаться за красную нить, которую так упорно протягивает мне жизнь. Чимин поднимает палец вверх, и это означает, что следующие слова будут более весомы, чем предыдущие. — И не смей думать, что я добрый. Я терпеть не могу добрых людей, и Тэхен раздражает меня большую часть времени. Но, кажется, он уже осознал собственное предназначение. И ты меня в самом начале бесил необъяснимо сильно, наверное, лишь потому, что ты так рьяно помогаешь людям, работая в больнице. А я вот такой — абсолютно беспомощный и глупый. Руки Чимина висят по обе стороны, он приподнимает их, щупает край жилетки и снова опускает, они безвольно падают. Чимин прекрасно осознает, что не сможет отказаться от предыдущего себя так быстро. — Но мне бы искренне хотелось совершить что-нибудь великое, и чтобы об этом однажды написали во всех учебниках мира. — Попробуй начать с чего-то маленького, чего-то незначительного. Великое — всегда в малом, просто нужно заметить это малое*, — Хосок запускает руку в чиминовы волосы и не достает ее до конца их разговора, — Знаешь, мне однажды сказали, что на пути к великой цели, мы можем приобрести гораздо больше, и это что-то окажется настолько значимым и важным, что сама цель перестанет казаться важной. Обязательно смотри по сторонам, когда будешь топать к своей цели. Чимин вздыхает, и наконец находит применение безвольно висящим рукам, он кладет ладонь на колено Хосока, и чувствует как его тело медленно покрывается дрожью, и почему-то подозревает, что это уже совсем не от холода. И Хосок кладет свою руку сверху, и дрожь прекращается тут же, взамен приходит спокойствие и тепло, которое расползается по всему телу. — Хосок, — Чимин поднимает голову, перестает буравить стол своим взглялдом, и торопится посмотреть на друга, — Спасибо тебе, правда, огромное спасибо. Хосок удивляется. — За рамен? — Спасибо, что появился в моей жизни, я надеюсь однажды услышать твою печальную историю и клянусь, я всеми силами буду стараться переписать эту историю, и печальный конец будет заменен на счастливый. Хосоку жутко хочется сказать, что он не верить в счастливый конец. На тысячу грустных историй приходится лишь одна счастливая. — И за рамен спасибо, но не думай, что я отдам тебе деньги. — Не отдашь даже в том случае, если я буду на грани разорения? — Чон печально улыбается и сильнее сжимает ладонь Чимина, позволяя переплести пальцы, которые отлично сочетаются в мелодии, что беззвучно разносится по всему магазину. — Мне нужно будет подумать над этим. Чимин кладет голову на плечо Хосока, прикрывает глаза и бессвязно бормочет. — Пообещай мне кое-что. — Купить еще рамен? — Нет, — Чимин поднимает свободную руку, чтобы игриво ударить Хосока в плечо, но рука так и не поднимается, — Если я уйду, если убегу, забуду все свои клятвы и потеряю карандаш, чтобы переписать твою историю, пообещай, что догонишь меня, отыщешь в заброшеных местах. — Обещаю. Хосок шепчет. Но Чимин этого не слышит. Он проваливается в сон, бежит вслед за последним словом. И на жилетке мгновенно образуется темное пятно, слюни продолжают тянуться тонкой ниточкой, и ровно каждую минуту эта ниточка обрывается. Хосок не пытается разъединить пальцы, он натягивает плед на плечи и утыкается взглядом в окно. Мысленно он благодарит Чимина за сегодняшнюю прогулку и за то, что ем удалось затащить такого скрягу, как Хосок, в этот магазин и остаться здесь до самого утра. Чон отпихивает от себя мыслишки, которые так упорно пробиваются в голову, желая там занять хорошее местечко, показывая фильм из воспоминаний, где субтитры, музыкальная дорожка и сюжет — это воспоминание о Енджу. Но Хосоку чертовски везет. Дверь склада приоткрывается, из нее сначала выглядывает кудрявая седая голова бабули, а потом она проскакивает в основное помещение и резво подбегает к Чимину и Хосоку. Она тянется к пустым упаковкам из-под рамена и чипсов и сгребает все это в одну огромную кучу. Хосок благодарно улыбается, и бабуля улыбается в ответ, изредка поглядывая на спящего Чимина. — Чудная у него прическа, мне нравится, — она забирается на высокий стул, а после растирает колени, потому что задача, кажется, оказалась, немного сложной, — Этот парнишка часто сюда заглядывает, долго расхаживает между полками с едой, и в итоге всегда берет одно и то же — вот этот рамен, — бабушка указывает на упаковку, — Всегда у него это печальный и задумчивый взгляд, будто он думает о чем-то недосягаемо сложном. А потом его лицо расслабляется и он протягивает рамен, неизменно просит пачку сигарет. И я так же неизменно протягиваю ее, переступая через закон. Потому что знаю, что она ему чертовски необходима, — бабуля переводит дыхание, стряхивает на пол скопившиеся крошки и зерна сырого риса, — Затем он садится за этот стол, съедает лапшу, благодарит за вкусную еду и на выходе выкуривает несколько сигарет, снова подпуская к себе эту запоздалую грусть. Бабушка встает, потому что в магазин заходят новые покупатели, а ее ленивый коллека совсем отказывается работать. — Он как-то обмолвился, что один из его сотни страхов — это оказаться пустым, понять, что в тебе нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Береги Чимина и не позволяй есть так много рамена. Хосок не провожает ее взглядом, ему бы только смотреть на Чимина. Он и правда забавный. С этой прической. С опухшими от острого раменя губами. И слюна, все еще тянущаяся вниз, безусловно является частью самого Чимина. Рассвет все же подобрался к улице, лучи тусклого солнца разрезали дорогу на две части. Хосок рассвет встречает один, но мысль о том, что здесь, совсем рядом Чимин, напоминает ему, что сейчас он не одинок. Впервые за несколько лет Хосок встречает рассвет с кем-то. Чимин, который все так же отказывается показывать всему миру, что, на самом-то деле, он совсем незлостный бурчащий парнишка, жадно зажимая сигарету в зубах, натиягивая капюшон толстовки. Телефон звонит. Чимин открывает глаза и протирает их ладонями, сонно подтягиваясь. Также вытирает след от слюны и тянется к телефону, который из-за вибрации отползает все дальше к окну, парню приходится нагнуться, чтобы схватить звонящий телефон. Прикладывает к уху. Джин. И голос, у него взволнованный. — С Тэхеном что-то случилось, он позвонил с утра и сказал, что случилась беда. — Где вы? — Сказал, что пришел в школу, но я нигде не могу его найти. — Скоро прибуду. Джин сбрасывает звонок быстрее, чем Чимин. Он отталкивает от себя остатки сна и соскакивает со стула, а Хосоку остается только за ним наблюдать. Натягивает на себя куртку поверх той одежды, что ему выдали вчера. Опирается руками на стул и, приблизившись к Хосоку, вжимается губами в его щеку, которая тут же из разливается краской розового оттенка. — Хосок, ты просто невероятный, — целует снова и отстраняется, — Скоро увидимся, а сейчас мне нужно спасти Тэхена! Бросает вежливое «пока» бабушке и тому парню-лентяю, и выбегает на улицу, вытаскивая из кармана пачку сигарет. Поджигает одну и втягивает дым, выдыхает, создавая искусственное облако и бежит дальше, докуривая сигарету по пути. Волосы объединяются с ветром, танцуют совместный танец, который зовется хаосом, на губах остается горький запах сигареты, его Чимин с удовольствием слизывает. Он перебирает в голове все что, что могло случиться с Тэхеном. А с ним может случится все что угодно. Может, он перепутал местный автобус с космическим кораблем. Или из-за совершенной невнимательности вместо завтрака закинул в себя удобрения для своих цветов. Но что если с Тэхеном случилось что-то ужасно серьезное. Чимин бежит дальше, бросает докуренную сигарету, и она падает прямо в лужу, тут же гаснет окончательно. Чон прикладывает руку к розовеющей щеке, хочет подольше сохранить след чиминовых сладких губ, но тут же переводит взгляд на окно. Былое удовольствие тут же растворяется. Теперь он злится. Хосок наблюдает за тем, как Чимин вытаскивает сигареты из кармана, закуривает и бежит дальше, тогда Хосок подскакивает со своего места, выбегает на улицу и кричит вслед, что Чимин совершенный засранец. И Хосок совершенно прав. Потому что Чимин неисправимый засранец. Чон следит за Чимином до первого поворота, а затем прячется внутрь, потому что холод нападает тут же. Хосок покупает несколько пакетиков растворимого кофе и продолжает внимательно изучать ту картину за окном, с которой Чимин так хорошо знаком. Затем курит. Идет домой. Ложится на кровать. Совершенно забывает, что забыл вернуть эту униформу, и обещает зайти в магазин после работы. Спит. И думает о парнишке, который с подлинным удовольствием поедает лапшу быстрого приготовления. Чимин заваливается на школьный двор и понимает, что урок уже точно начался, потому что сейчас здесь никого нет, только несколько опаздывающих школьников поднимаются по лестнице. Сдергивает шарф, сейчас он сильно давит на горло. Останавливается прямо напротив маленькой аллеи и оборачивается на звук притворного кашля. На скамейке сидит Джин, на коленях красный рюкзак с надписями на английском, а на голове — черная шапка, натянутая до самых ушей. — Прогуливаешь? — усмехается Чимин, подходит к другу и дотрагивается до пушистого помпона на черной шапке. Нос у него покраснел, как и щеки. — Так что там с Тэхеном? — Понятия не имею, — Джин пожимает плечами, — Он ничего не сказал, сбросил трубку, потому что опаздывал на автобус. — Можем подождать его здесь, если Тэхен в школе, то обязательно наткнется на нас, когда будет топать домой. Но ждать долго не приходится, уже через час Джин просит Чимина дышать немного тише и, выставив одно ухо вперед, прислушивается к тишине. Его привлекает звук пережевывания плохо проваренного риса, когда попадается сырой. Потом встает со скамейки, к которой, казалось бы, примерз. Чимин — следом. Оборачиваются и встречаются со знакомым силуэтом. На скамье сидит Тэхен, зажатый двумя мусорными баками, с подносом в руках, на котором тарелка с рисом и суп из водорослей. Тэхен запускает ложку и аккуратно подносит ее ко рту, с аппетитом проглатывая уже остывший суп, и тут же тянется к рису. — Хорошо, что он не тусуется с инопланетянами, — выдыхает Чимин, — Зато он замечательно проводит время возле мусорных баков. Джин садится с левой стороны от Тэхена, а Чимин — с правой, таким образом Тэхен оказывается зажат между одноклассниками. Он медленно поднимает голову, неловко улыбается и возвращает ложку назад в тарелку, в этот раз так и не сумев донести ее до рта. — Тэхен? — Джин подает голос первым. — М? — А что ты здесь делаешь? Тэхен вздыхает, не понимая, что же здесь непонятного. — Понимаешь, — поворачивается в сторону Джина, — А столовой было так душно, к тому же было мало места, и я решил выйти сюда, на улице есть гораздо приятнее. Только довольно холодно. — Почему возле мусорных баков? — Чимин перестает теребить в руках шарф и накидывает его на тэхенову шею, сбоку завязывая слабый узел, хотя порой хочется, конечно, затянуть его потуже. — Здесь тихо, и запах совсем не чувствуется. Джин снимает шапку и натягивает ее на Тэхена. Помпон смешно смотрит вверх. — Собственно, почему я вас и позвал. Случилась настоящая катастрофа, — вспоминает Тэхен, — он ставит поднос на землю, роется в сумке и достает оттуда небольшой прозрачный горшочек, наполненный землей, сквозь которую пробивается маленькое растение, — Я переборщил с водой, и теперь кактус мертв. Тэхен уставился на мертвый кактус, не замечая возмущения своих друзей. Чимин показательно вздыхает и поднимает рук, а Джин просит быть немного сдержанней, хоть и сам чертовски зол. Тэхену просто замечательно удается игнорировать своих друзей. Он вытаскивает из сумки один учебник и оставшуюся ерунду, и вытряхивает рассыпавшуюся землю. — Бежал на автобус, на который я, к слову, и не успел, и земля рассыпалась. Наверняка, Тэхену хотелось бы услышать несколько добрых слов в сторону своего кактуса, но как только он замечает взгляд Чимина, понимает, что лучше он вообще обойдется без слов поддержки со стороны Чимина. Но все же он разбивает тишину. — Есть еще кое-что, — Тэхен собирает сумку, ставит ее на колени Джина, кактус передает Чимину, и поднимает с земли свой понос. — Еще одно мертвое растение в твоей сумке? — Джин улыбается. — Больше никаких мертвых растений в моей сумке. — Чудесно, — разом отзываются друзья, а Тэхен не понимает, в чем проблема. — Весной, после окончания экзаменов, наша школа устраивает фестиваль, каждый класс должен организовать свой собственный маленький фестиваль в различных частях городах. Цель этого мероприятия — попрощаться со школой и своими друзьями, сказать пока своей юности и просто повеселиться. Но, как вы знаете, подготовка займет довольно много времени, потому мы и должны начать в скором времени. У нас неплохо вышло подготовить школьный проект. Чимин, ты все равно бездельничаешь, можешь помогать мне с организацией, в этот раз выйдет что-то совершенно замечательное. Тэхен замолкает, натягивает шапку ниже ушей и продолжает. — Нужны деньги, у меня есть немного, но вы тоже должны вложиться, — Тэхен вовсе не интересуется, согласны ли его друзья с этой идей, он грубо ставит их перед фактом и не принимает возражений. — По выходным я разношу пиццу, поэтому я вложу немного денег, — отзывается Джин. Теперь очередь Чимина. Он молчит. Тэхен и Джин смотрят прямо на него. — Ладно-ладно, я обязательно придумаю что-нибудь, а теперь идите ко всем чертям, — кидает Чимин и встает со скамьи, потому что его зад порядком замерз, — И прихватите свой мертвый кактус. — Эй, — кричит вдогонку Тэхен, — Будь немного повежливее, я пойду его хоронить, а Джин мне обязательно поможет, — младший ищет помощи в хене, смотрит на него детскими глазами, — Правда, хен? Чимин уходит. А мертвый кактус не выходит из головы до конца дня.