Чимин «Два теста сданы!».
Тэхён «Что насчет третьего?».Чимин «Об этом подумаем позже».
Тэхён «Стоило бы подумать сейчас. Я в театре, приходи к нам». Конечно же, Тэхён там. Все своё свободное и несвободное время он проводит именно там, раздавая команды на репетиции: группе прожекторов, звукорежиссёру, артистам, фоновой группе. Также не забывая про расписание отдыха и питания. Только кроме самого Тэхёна там имеется ещё одна особа — Кенни, с которой без конца приходится препираться. В конечном итоге их спор занимает так много времени, что порой репетицию приходится отложить на следующий день.***
Ким сильно расстроенным уходит домой, думая, что его мнение никого не интересует. Кенни сильно раздражённой уходит в бар, проклиная Тэхёна, который никогда не интересуется её точкой зрения. Зато на следующий день, встретившись у входа, они ведут себя как ни в чем не бывало, обсуждая предстоящее выступление и радуясь тому, как здорово они всё это придумали. И так происходит из раза в раз, ровно с того момента, как Тэхён по ошибке забрёл в этот всеми забытый театр. Появился совсем случайно. И решил остаться навсегда. Так он по крайней мере говорит, чему Кенни несказанно сильно радуется.***
Чимина уже не привлекают эти странные переулки как в первый раз, он минует дома, доходит до двери и тянет ручку на себя. В этот раз ему не нужно забираться на второй этаж, чтобы просто оказаться в здании. Чему он, разумеется, рад. Свет здесь выключен, поэтому пробираться мимо сидений приходится на ощупь. Только сцена тускло освещена, в центре которой сидит сам Тэхён, рядом с ним Кенни в каком-то голубом воздушном платье. Смотрится оно совершенно по-дурацки. Но Чимин всё же удивился, если бы на Кенни была какая-нибудь простая одежда в роде толстовки и джинсов. Но на ней это голубое — непонятное — платье, поэтому всё нормально. Это всё ещё Кенни. Недалеко, чуть выбиваясь из основной группы, сидит Джин, внимательно наблюдающий за развитием событий, а в случае нарастающей ссоры, успеет сказать что-нибудь, что сможет остановить этих двоих. Рядом с Тэхёном и Кенни сидят ещё несколько ребят, которые Чимину совершенно не знакомы. Он добирается до места, невысоко поднимает руку, здоровается одновременно со всеми. Достаёт из рюкзака кипу каких-то бумаг и бросает Киму. — Выполнить до завтрашнего утра, — Чимин опускается рядом. Садится так, чтобы оказаться между парнем и девушкой. — Мне конец, — стонет Тэхён, запрокинув голову к верху. Пытается запихнуть внезапно появившиеся бумаги в рюкзак, но сразу понимает, что они туда не поместятся и их придётся нести в руках. — Тебе конец, — подтверждает Пак, будто забывая, что и у него в рюкзаке лежит точно такая же стопка, а может и больше. — Самый настоящий конец, — соглашается забытая Кенни, что пару лет назад позорно провалила выпускные экзамены. — Не переживай, Тэхён, я тебе помогу с этим, — единственный, кто поддерживает Тэхёна — это Джин, он подползает ближе, не замечая, что гвоздь, торчащий из деревянного пола, рвет штаны, — Пойдем в то кафе и поскорее с этим разберёмся. Возмущению Тэхёна не было предела. Он долго говорил о том, что просто непозволительно вот так уйти именно тогда, когда начали появляться новые идеи, к тому же ему очень не хочется, чтобы Кенни взяла весь контроль в свои руки. Но, к счастью, Сокджину удаётся вытащить Кима наружу. Кажется, что Чимин все ещё слышит, как ругается Тэхён, надевая тёплую куртку и натягивая шапку ниже самого лба. Тэхён и Сокджин уходят. — Отлично, минус два! — смеётся Чимин. — Хорошо, а теперь о серьёзном. Парень обхватывает себя за колени и внимательно смотрит на Кенни, которая всё ещё провожает взглядом друзей. — О серьёзном? И о чем же ты хочешь поговорить. Только подожди минуту. Она встаёт, говорит всем о том, что на сегодня обсуждение закончено и все могут расходиться. Ребята лениво поднимаются, отряхивают штаны и тут же скрываются из виду. Так всегда и происходит. С Тэхёном порой просто невыносимо работать, но эта невыносимость имеет свой шарм. А без него всё совершенно бессмысленно. Всё равно до той самой идеи, которую может предложить только Тэхён, они не дойдут. — Могу ли я поработать у вас в театре? Кенни долго смотрит на Чимина, пытаясь понять, не шутит ли тот. Но потом понимает, что точно не шутит. И тогда Кенни чертовски долго смеётся, откидывает волосы назад и поправляет один из сотни слоёв своего платья. — Только если в качестве уборщика. — Отлично! Отлично! — кричит Чимин и тут же подскакивает со своего места, — Мне это подходит. Могу приступить прямо сейчас. — Ведро сможешь найти в том углу, — Кенни вытягивает руку и указывает в сторону того самого ведра, — Мам и найдешь всё необходимое. Только прошу, не разгроми это место. Я здесь иногда ночую и не хочу окончательно стать бездомной. — Постараюсь не лишить тебя дома! — Тогда я пошла. — Иди. — Эй! Не смей подгонять меня,— девушка недовольно оборачивается и сверкает глазами на парня. Но долго не задерживается. Кенни исчезает как-то очень быстро, только перед тем, как окончательно соскочить с последней ступеньки и спрятаться среди мягких сидений, она последний раз осматривает Чимина, как бы говоря о том, что она действительно не хочет остаться без дома. Парень всё понимает и обещает, что всё будет в порядке. Кенни верит и уходит, надеясь на то, что к вечеру у неё всё ещё будет дом. Подол её платья, то и дело пытается поспеть за своей хозяйкой, но тянется где-то там, позади, а девушка внимания не обращает и спешит дальше. Чимин остаётся один, откидывает рюкзак в сторону и выгребает из угла всё, что может пригодиться в уборке. Он и сам удивился тому, как легко согласился на эту работу. Пыль, скопившаяся в углу его собственной квартире точно не понимает, что происходит. Ведь к ней Чимин не прикасался вот уже несколько лет, в лучшем случае он мыл пол в тот момент, когда мама стояла где-то сзади и ругалась, грозилась, что обязательно возьмётся за его воспитание, но чуть позже. Правда так и не взялась, и Чимин этому был рад. Потому что совсем не хотел терять с мамой ту связь, которая выстраивалась все семнадцать лет. И вот — теперь Пак добровольно берет в руки швабру и ведро, спускается по лестнице, обходит все ряды и начинает с самого последнего. Ему так и хочется сделать фото, где большими буквами будет написано «не бездельник я!», а затем отправить это сообщение маме. Пусть она знает, что теперь её сын действительно делает хоть что-то, помимо того, как бесцельно гулять по улицам Сеула. Но Чимин фото не присылает, потому что на третьем сидении слева седьмого ряда, он находит что-то, что приковывает внимание и не позволяет другим мыслям пробиться среди этой, самой главной. Мысли этой хочется, чтобы сейчас, вот в это мгновение, внимание обращали только на неё одну. Чимин отбрасывает грязную тряпку, которой вытирал пыльные подлокотники, оставляет переполненный разным хламом мусорный пакет, зубами стягивает резиновые синие перчатки и хватает неприметную брошюру. Наверное, здесь она лежит уже не первую неделю, может, забытая всеми, она лежит и не один год. Краски выцвели и заметно потускнели. Только уголок брошюры виднеется, а сама она, зажатая между краем сиденья и подлокотником, почти незаметна. Но Паку этот обрывок бросается в глаза сразу. Он аккуратно тянет её на себя, чтобы не порвать, и ему это удаётся. И вот, брошюра оказывается в руках и Чимин улыбается этому так, будто нашёл что-то, что искал невероятно долго. Парень так крепко сжимает в руках эту глянцевую бумагу, будто сейчас подует сильный ветер, и этот поток заберёт с собой эту удивительную находку. Сжимает ещё сильнее и всматривается в написанное. Время уже стёрло год издания этой брошюры, да и краска порядком побледнела. Только в самом центре ещё виднеются буквы, из которых Чимин складывает предложения как в первом классе. После парень сияет и подпрыгивает как маленький ребёнок. Он складывает бумагу пополам и кладет её в рюкзак. Только бы не потерять. — Тэхёну это точно понравится. Приняться за уборку вновь оказывается невыносимо трудно, потому что сердце бьётся так сильно, а потом замирает снова и, кажется, что оно не функционирует совсем. Тогда Чимину приходится приложить руку к груди, чтобы понять, действительно ли сердце продолжает работу. Ему очень не хочется умереть именно в тот момент, когда жить хочется особенно сильно. Это было бы так глупо, лететь с какого-нибудь самого высокого моста и понимать, что умирать вовсе-то и не хочется.***
Со своей работой Чимин справляется за несколько часов. Изначально помещение не казалось таким огромным, но в тот момент, когда он заканчивает с мытьём полов и прочей работой, он осознает, что это место на самом деле просто непомерное. Он и не думает, сколько ему могут заплатить за эту работу, наверняка какую-то мелочь. Но этого будет вполне достаточно, у него никогда не было много денег, поэтому сравнивать просто не с чем. Складывает всё назад и позволяет себе немного отдохнуть, садится прямо посреди сцены и осматривает весь зал, который сейчас так хорошо освещён, Кенни включила свет перед своим уходом, чтобы Чимин смог заметить каждую затаившуюся пылинку. Пак и заметил, только не такую нелепость, как пылинка, а кое-что более важное. Вытаскивает листовку, смотрит на неё снова, не упустил ли он чего-то, а может, появилось что-то, что он не увидел пару часов назад. Зачесывает волосы назад, белый и черный смешиваются между собой, но каждый из цветов контрастирует на фоне друг друга. Хосок отлично справился со своей работой. Хосок. Чимин должен ему написать. И пишет. Он сообщает, что зайдёт в больницу через какое-то время, Хосок соглашается, ответив банальным «ок». Пак знает, что хён вряд ли одобрит его идею, но не то чтобы это его волновало. В конце концов, всегда можно отыскать другие варианты. Но идея оккупировать квартиру Хосока, почему-то кажется лучшей затеей. По пути в больницу — две или три выкуренных сигареты, затем огромная упаковка чипсов с непонятным вкусом, Чимин просто схватил первое, что попалось под руку и вышел из магазина, а потом снова выкурил сигарету.***
Он чертовски спешит туда, где Хосок. Вытирает руки о брюки, а потом кое-что вспоминает. Намджун перегораживает путь младшему, Чимин знает, что прямо сейчас его могут отправить на обследование и не сможет избежать этой участи, потому что однажды пообещал хёну, что пройдёт обследование взамен на родительские услуги Чона. Чимин обязательно выполнит своё обещание. Но разве он может сделать это прямо сейчас, когда голова переполнена совсем другим. — На обследование пришел? — Намджун смотрит на рюкзак, находящийся в чиминовых руках и улыбается, гордясь, что зашил его так аккуратно, что совсем незаметно, будто тот и не был порван. А потом Пак переворачивает рюкзак и Ким думает о том, что Чимину следует купить новый. — Я пришёл не на обследование,— немного понуро парень опускает голову. — К Винни? — Намджун снова задаёт вопрос. Хосок стоит рядом и молча смотрит на своего подопечного. — И не к нему тоже. — Тогда зачем пришел? — заинтересованно глядит на Чимина Джун. Ему действительно интересно знать внезапную причину прихода. — Тут же Хосок, я к нему и пришёл! Хосок будто удивляется тому, что к нему может кто-то прийти. Но так и есть, Чимин пришёл именно к нему. Правда, было бы замечательно, если бы младший пришёл просто так, например, узнать, хочет ли Чон перекусить в ближайшем кафе, или может быть он так сильно устал, что не откажется от минутки сна. — Хен, не мог ты одолжить свою квартиру ненадолго? Ладно, Чон больше не удивляется, всё пришло в обычный темп. Чимину снова что-то нужно. — Мне насовсем съехать из своей квартиры? — смиряя парня невозмутимым взглядом, он монотонно вздыхает. — Нет, нет! Насовсем не нужно, ты можешь проводить время вместе с нами, — Чимин уж явно не понял подтекста хосоковых слов, — Проведёшь больше времени со мной и Тэхёном. Помнишь Тэхёна? — Тот самый Тэхен? — спрашивает Намджун. — Ага, тот самый, — Чон отвечает, — Почему вы не можете использовать твою квартиру? — Тэхёну не нравится аура моей квартиры. Представляешь? Он говорит, что в таких условиях просто невозможно заниматься творчеством. Отчасти это правда. Тэхёну никогда не нравилась квартира Чимина, слишком тёмная, слишком маленькая, да и тихо там настолько, что повеситься можно на этой самой тишине. Но Паку очень хочется провести как можно больше времени с Хосоком, чтобы он топтался где-то рядом, а потом устав сидеть без дела, предложит свою помощь. А школьники её с радостью примут. По мнению Чимина, Хосоку давно уже пора отказаться от жизни нудного затворника. — Ну что, ключи дашь? — Тебе и правда давно пора начать оплачивать аренду моей квартиры, — они заходят в кабинет Хосока, он роется в карманах своего пальто, а затем протягивает ключи Чимину. — Не думаю, что моя зарплата может позволить мне оплачивать ещё одну квартиру. — Так ты теперь работаешь? — Устроился в театр, зарплата крошечная, хотя я и понятия не имею, заплатят ли мне вообще, зато я хоть где-то пригодился, — Чимин сжимает ключи в ладони, а потом роется в рюкзаке, чтобы проверить, не пропала ли брошюра. Она все ещё на месте, лежит между единственной тетрадью по математике и пустой упаковкой чипсов. — Мне понравилась атмосфера, вот и пошел туда. — Это просто замечательно, Чимин, — Хосок оказывается рядом в один шаг и треплет волосы младшего. — Знаю, знаю! Я сам по себе чудесный. — А это уже лишнее. — Не лишнее. — Чимин, пойдём перекусим вместе с нами. Теперь тебе нужно хорошо питаться, работа и учеба отнимают много сил, — предлагает Намджун, стоя в дверях и сложив руки на груди, наблюдает за своим коллегой и школьником, который однажды был его пациентом. — Я уже поел. — Ну и что ты ел? — Хосок сомневается, что младший начал придерживаться диеты. — Кое-что очень вкусное. — От тебя чипсами пахнет, — Хосок стряхивает с куртки скопившиеся на воротнике крошки, — Поешь чего-нибудь нормального, когда вернёшься домой. — Поем лапши? Ведь благодаря самому лучшему в мире хёну, у меня теперь есть целая коробка вкуснейшего рамена! — Кто-то сказал рамен? Как же хочется острого рамена! — проезжающий мимо Винни, останавливается возле палаты, услышав такое чудесное слово как рамен. — Винни, привет, — здоровается Чимин и тут же опускается на колени, — Ты выглядишь так хорошо. Неужели идёшь на поправку? Щипает пухлые щечки, которые тут же розовеют. — Нуна сказала, что ещё ничего не понятно, новые лекарства либо помогут, либо нет. Других вариантов нет, — Винни сжимает теплые руки Чимина, — Но мне кажется, что я чувствую себя намного лучше. — Тогда завтра мы идем есть рамен, я знаю одно чудесное место. — Чимин, у тебя завтра обследование, — перебивает Хосок, — Винни, пойдем есть вместе с нами? — Пойдем, — долго малыша уговаривать не нужно. — Обследование у меня послезавтра, а завтра мы отправляемся есть лапшу вместе с Винни.— Винни при этих словах улыбается ещё шире, давно он уже никуда не выбирался. Гулять по больнице, конечно, весело, но не так весело, как гулять на улице. Намджун забирает ребёнка. Джун пытается говорить тихо, но до Пака всё равно долетают его слова. Намджун говорит, что Чимин помешан на рамене точно также, как и Наруто. Младший удивляется тому, как точно угадал его идею. — Чимин, что там с твоими тестами? — резко выбивает землю из под ног Хосок. Тут Чимину хочется сбежать, потом ему хочется соврать, потому что совсем не хочется расстраивать хёна. Но мысль о том, чтобы соврать, убегает невероятно быстро. — Я сдал два теста из трёх. Хосок хмурится, младший сразу же это замечает. — Все не так уж и плохо Хосок, правда? Я думаю это отличный результат для того, кто ещё совсем недавно и подумать не мог, что способен это сделать. — Нужно было постараться лучше, Чимин. — И так сойдёт! Это не самое важное. — А что тогда важно? — Жить счастливее того, кто пашет ради десяти и десяти.* Чимину пришлось вновь подойти к Чону, встать на носочки и прошептать эти слова Опускается. Бросает на Хосока взгляд и поднимает ладонь, чтобы помахать на прощание. — Ну, до вечера, Хосок.***
Юноша спешит побыстрее оказаться дома, проходит мимо остановки и добегает за каких-то полчаса. Под столом, на кухне, стоит та самая коробка с раменом, которую Пак тут же опустошает, он пересыпает все содержимое в огромную тканевую сумку, но несколько упаковок приходится положить в рюкзак. Сюда же он складывает краски, карандаши и все, что может пригодится для работы, которая точно продлится не один день. Рюкзак — на плечи, две тканевые сумки — в руки, и короткое сообщение Тэхену, где указан адрес Хосока и время прибытия. В кармане куртки вместе с той самой жёлтой листовкой лежит направление на обследование, которое Чимину однажды всучил Намджун, надеясь, что парень его действительно пройдёт. Теперь время пришло, и деваться действительно некуда. Ему просто необходимо сделать это. Подбираясь к дому Чона, Чимин замечает, что Тэхён уже ждет его, сидя на лавочке, наблюдая за невероятно огромными облаками, которые, к тому же кажутся такими пушистыми и мягкими, что коснись рукой, и они тут исчезнут, потому что рука человека слишком грубая для них. Но Тэхёну очень хочется прямо сейчас коснуться облака, но вместо этого Чимин передаёт ему одну из сумок, снимает рюкзак и вешает его на чужие плечи, а сам открывает дверь и первым проходит в помещение. Выставляет весь рамен на стол, пытаясь выстроить пирамиду, и ему не хватает одной только упаковки, чтобы действительно получилось. — Чимин, что ты там придумал, мне жутко интересно! — Тэхен усаживает на пол, обнимая одно колено, заинтересованно наблюдая за действиями своего друга. Он просит подождать, продолжает разбирать все сумки, выкладывая ватманы, карандаши и краски на пол, сейчас, когда последняя баночка желтой краски оказывается на полу, Чимин садится рядом. Идея, пришедшая раннее, больше не кажется такой уж хорошей. Все показалось каким-то глупым, необдуманным и неорганизованным. Может, Тэхену все это совсем не понравится, он встанет, громко объявит о том, что все это настоящая ерунда, развернется и уйдёт. Именно так кажется Чимину. Может, и Хосоку эта идея не понравится. А потом Чимину снова хочется воплотить все это в жизнь. Пусть это и покажется глупостью, пусть это окажется ерундой, но ему так хочется рассказать об этой ерунде своим друзьям. Беспорядок, внезапно захвативший квартиру Хосока, приободряет его, а желтая листовка в кармане, которую тот уже смял до неузнаваемости, помогает ему досидеть до поздней ночи, когда Чон должен вернуться с работы. Возвращается он ближе к двум часам ночи, когда Тэхен, уткнувшись в экран телефона, внимательно следит за происходящим, а Чимин, умирая от скуки, разбирает и вновь выстраивает пирамиду из упаковок лапши. Хосок заходит в квартиру с осторожностью, сначала он приоткрывает дверь на считанные миллиметры, заглядывает в квартиру и, убедившись, что с первого взгляда с ней все в порядке, открывает дверь полностью и оказывается внутри. И тут же он понимает, что ошибся невероятно сильно, потому что прямо сейчас ему приходится переступать через образовавшиеся горы ватманов и простых белых листов, через кучу маркеров и красок. На столе стоит выстроенная пирамида из упаковок рамена, а внизу валяется пустая коробка. Хосок сразу понимает, что это та самая коробка, которую он передал Чимину. Тут же сидит и сам Чимин, что-то держит в руках и рассматривает это что-то предельно внимательно. Хосоку не кажется это странным, почему-то он думает, что так было всегда. Будто каждый вечер Чимин ждет его с работы. Изредка заглядывает Тэхен. Будто они всегда проводили вечера вот так: сидя на полу среди красок и карандашей, когда на фоне играет плейлист, состоящий из постпанка, подобранного Чимином, и классической музыкой, выбранной Тэхеном. — Ты пришёл, — вздыхает Пак. — Пришёл, — Хосок подтверждает. — Пришёл, — Тэхен заключает. Хосок переодевается и оказывается рядом. Чимин удовлетворенно вздыхает, что все наконец уселись, из кармана он достаёт желтый глянцевый измятый лист и кладет его в центр, крепко прижимая ладонью к холодному полу, поднимает глаза, ожидая хоть какой-то реакции, но всё тихо. Хосок молчит. Тэхен тоже молчит. Они просто понятия не имеют, что Чимин хочет сказать, но по глазам видно, что сказать он хочет много. — Значит так, — говорить его заставляет абсолютное непонимание в глазах друзей, — Темой нашего фестиваля будет рамен! Чимин замирает, слова переходят в руки Тэхена. — Слишком много рамена, не думаешь? — В самый раз. — Почему рамен? — спрашивает Хосок, ему интересно, почему Чимин предаёт такое масштабное значение какой-то лапше, порой это кажется не серьезным, но сейчас сидящий напротив парнишка выглядит вполне уверенным после того, что он сказал. — Ладно я вам расскажу, а вы воспринимайте эту информацию как хотите или не воспринимайте вовсе. — Чимин, начинай уже, мне до жути интересно! — торопит Тэхен, пяткой задевая колено старшего, таким образом он действительно пытается поторопить одноклассника. И Чимин начинает. Начало кажется вполне сносным, лапша — это самая простая отсылка к Наруто, который так сильно любил рамен Ичираку, этот ресторан стал тем местом, куда можно было прийти после тяжелого дня или, когда просто нечего делать, место, где тебя всегда будут ждать, в какое бы время ты не пришел. Таким образом рамен становится своеобразной отсылкой к дому. Потом Чимин выкладывает желтый лист в центр образовавшегося круга из трех человек. Несчастный окончательно помялся, потому что Чимин его без конца складывал, а затем снова расправлял, чтобы хотя бы на короткое время унять свое волнение. Он рассказывает, как пришел к этой идее с раменом, где уже рамен отступит на второй план. На той самой листовке написано, что много лет назад несколько друзей нашли старое заброшенное здание, которое в последующем они перестроили в кафе, на протяжении многих лет объединявшего тысячи людей. Через десять лет друзья продали свое кафе, понимая, что теперь каждый из них пойдет своим путем. Но они всегда знали, если однажды наступят сложные времена, настолько сложные, что одному не в силах справиться, они всегда смогут прийти в кафе и найти здесь друг друга. Так и случилось. Каждый раз они находили друг друга в этом месте ровно до тех пор, пока один из друзей не погиб. Возможно, иногда те, кто ещё остался жив, приходят сюда, чтобы вспомнить о хороших временах и побыть дома. На листовке фотография кафе и компания тех друзей, состоящая из трех девушек и четырех парней. — Давайте построим собственное «кафе», место, куда мы всегда сможем вернуться, — заключает Чимин. — Займусь поиском места! — улыбается Тэхен и тут же хватает телефон, чтобы заняться делом. — Тогда мы будем разрисовывать ватманы, — Хосок наклоняется над листом, в зубах у него зажат колпачок от маркера. — Завтра я расклею их в школе, Тэхён — в театре, а Хосок в больнице, — Чимин заваривает лапшу, ровно три упаковки, готовясь присоединиться к Чону. — Это будет отличный финал нашей школьной жизни и одновременное начало чего-то нового, — Тэхен втягивает лапшу, ему не терпится поскорее приступить к делу, — Чимин, это просто невероятно, ты отлично постарался.