***
Агат скакал по булыжным мостовым Олларии, а его хозяину казалось, что он вырвался из тюрьмы. Откуда-то из Багерлее или даже Занхи. И ничего, что он пробыл там чуть больше суток. Тюрьма – такое место. Там сутки за год покажутся. Таверна встретила теплом, запахом вина и жареного на углях мяса. А также нестройным хором голосов: - Ура, рыжик! - Мы думали, Олень тебя не отпустит. - Ну что, он уже начал превращать тебя в статую? Константин плюхнулся на стул, сразу заказал вина и мяса с овощами в лепешке. - В какую статую? - Ну как же! Его солдаты стоят на своих постах, как статуи. Значит, он их как-то превращает. Анатоль ржал, довольный своей шутке. - Мей, завидуй молча. Мой сеньор – лучший, даю слово! Знаете, как он фехтует? Как Чужой! А еще у него куча книг. - Так ты вроде бы читать не особо любишь, - неуверенно сказал Заль. - Так это всякую чушь, вроде Вененна или Дидериха. А трактаты по военной стратегии можно читать, хоть весь день. Вот, Эсти, станешь ты Первым маршалом… - Возьму тебя, возьму. Угомонись уже. - Да не злись ты. Цивильный комендант, конечно, не Алва – но и не Придд. А вот взял бы тебя супрем! Вот где тоска зеленая. - Лиловая, тогда уж. Все расхохотались. Компания юнцов явно не заботилась об окружающих. Мальчишки шумели, громко смеялись, и пили все больше и больше. Константин поднял бокал и произнес тост: - За здоровье сеньоров! Чтоб им легко икнулось вот прямо сейчас! Трактирщик смотрел с опаской на веселящуюся молодежь. Он уже по опыту знал, что скоро они перейдут в другую стадию – начнут задирать друг друга и окружающих. И не дай Абвении сделать замечание - можно на грубость нарваться. А то и станут стрелять по зеркалам, по бутылкам на полках, по свечам на камине и на подоконниках. И не деться никуда. А уж выгнать таких «гостей» - не оберешься проблем. Среди бывших унаров – сын обер-прокурора, внук тессория и их друзья. Он то и дело поглядывал на часы. Некоторые посетители, желавшие поужинать в относительной тишине, спешно доели свои заказы и ушли. Мальчишки же все заказывали вино, щипали служанок – те взвизгивали, но в целом были не против. К тому же, «золотые детишки» щедро бросали им монетки. - Хозяин! Гитару! – крикнул Эстебан. Ему принесли инструмент. Он начал настраивать с самым серьезным видом. Остальные выпили за музыку и за здоровье Ворона, ибо в Кэналлоа лучшие музыканты, до которых тем, что в Олларии… - Как от Олларии до Кэналлоа пешком, ик, - пьяно покачиваясь, сказал Мей. А Эсти, настроив гитару, запел, подыгрывая себе: Я знаю, время не залечит эти раны, Я знаю, против ветра мне не полететь, Я ожидал другого в жизни странной, Но встречу только очень рано смерть. За полчаса до полуночи Константин поднялся. - Мне пора. А то карета превратится в тыкву, Агат в Пегую Кобылу, а я… я получу нагоняй от эра Оленя… э-э-э, Лионеля. Как ни странно, язык его не заплетался, чего не скажешь о ногах. Рыжий едва шел, поминутно заваливаясь на Заля, который любезно решил проводить его. Тем более, сеньор Северина жил неподалеку от площади Оленя. По пути Константина растрясло. Он вообще не умел пить, к собственному сожалению. И из всей компании чаще всего допивался до того, что потом падал в фонтан или же засыпал в седле и падал под копыта, если его не удерживали. О других последствиях попоек он скромно предпочитал умалчивать – потому что стыдно было говорить.***
- Надо же! Ровно пять минут до полуночи. Юноша вы меня удивили, - сказал Ли, выйдя лично навстречу оруженосцу. - А.. к-как же. Я об-бещал…. И вот я тут. Пр-риказывайте. - Что приказывать? - Чт-то хо-тите. Константин свалился с седла на руки эра. На лице блуждала шальная улыбка. «Вот паршивец, и тут он улыбается», - подумал Савиньяк. - Тогда я приказываю идти в купальню, и слуга принесет тазик и рвотный камень. Мне не хочется, чтобы вы запачкали ковер в своей спальне. - Н-не надо. Константин от ужаса аж протрезвел слегка. - Надо. И не вам спорить. Потом идите к себе. Жду вас в шесть утра на тренировку. Он ушел, оставив Манрику возможность самому добраться до купальни. - Ли, ну нельзя так, - сказал ему Эмиль, входя в комнату брата, - вспомни нас в Фабианов День. Да, выпил лишнего. Да, не стоит на ногах. Уложить спать, а завтра уже поговорить. Когда соображать будет. - Милле, я ценю твое мнение, но позволь мне самому решать, как поступать с моим оруженосцем. И не забывай, что это Манрик. - Ли, а чем Манрики-то перед тобой провинились? Да, я знаю, были в свое время разногласия между нашими родами. Но это было-то - Чужой знает когда. Ты становишься похож на этих Людей Чести, которые цепляются за былые времена и не считают за людей тех, кто пришел с Олларом. - Спасибо, это я больше всего ожидал услышать, - ядовито отозвался Лионель, - особенно от тебя. Как там Арно? - Олененок спит уже, рука не беспокоит. Если будет все хорошо, через пару дней можно выезжать. - Не надо торопиться. В дороге рана может воспалиться, и где ты собираешься лечить малыша там, на юге, где нет толковых лекарей. - Я тебя уверяю, пока рука не заживет, мы никуда не поедем. Ли кивнул и вдруг обнял брата-близнеца: - Прости, Милле. Я уже срываюсь на тебя. Этот мальчишка доведет меня когда-нибудь. - Главное – чтобы ты сам себя не довел. Успокойся. Я знаю, ты всегда стараешься все сделать лучше всех, ты несешь ответственность за нас с Арно а еще и за этого шалопая теперь. И добавил: - Попробуй забыть про его гоганское происхождение и найти с ним общий язык. Тебе же легче будет.