Принцы, принцессы, подданные

Следующая страна в нашем путешествии — империя Реград, или просто Реград. Эта страна обладает самым мощным военным вооружением на материке, да и в принципе она очень воинственная. Сколько громких побед, одержанных в разных войнах! Сколько великолепных трофеев сейчас можно увидеть в музеях! Школьников из других стран нередко возят туда на экскурсии. Реградцы дорожат своей историей, и поэтому в их государстве насчитывается самое большое число музеев.       Империя Реград — извечный соперник Кисэ в гонке технологий. Оба государства производят самые современные чудеса техники и стремятся занять в этом ремесле главенствующую позицию. Соперничество идёт давно и не прекращается до сих пор.       О чём ещё я не сказала? Ах да, внешность реградцев. Они отличаются от жителей других стран не только преобладанием в своём внешнем виде фиолетовых оттенков, но и жёлтыми белками глаз. Никто толком не знает, чем это вызвано. Одни утверждают, что испарения вулкана Сип, находящегося на территории Реграда, повлияли, другие что-то говорят про эпидемию неведомой болезни, бушевавшей в этих землях пару тысяч лет назад. Я сама не знаю, настолько далеко в прошлое не заглядывала. Я лишь озвучиваю факты.       Во главе этой огромной империи стоит император Иен, высокий смуглый мужчина, тридцати одного года отроду. Не сказать, что в народе его любили, да и ненависти особой не было. Скажем так, ни рыба ни мясо. И, казалось бы, при таком не самом лестном для императора мнении Иен должен стараться получить более благосклонное расположение своих подданных, но он почему-то делает всё наоборот. Например, не прошло и года со дня смерти его жены Кристалл, как он женился на другой! И не на ком-то, а на Тамаре Кинг, женщине, в роду которой были... демоны! Сказала бы я, живи при реградском дворе. Но я никакого отношения к нему не имею, поэтому со всей серьёзностью утверждаю — всё это дурацкие домыслы и сплетни. Сейчас объясню. В прошлом Кинги были могущественным родом, которого боялись даже императоры. Они знали всё и про всех, их уважали и боялись, им доставались самые высокие посты в государственном аппарате. Даже можно сказать, и без преувеличения, что они правили империей. Но всему хорошему всегда приходит конец. Случился переворот, на императорский престол сел прародитель нынешнего рода правителей, и Кинги впали в его большую немилость. Кого-то казнили, кого-то лишили имущества, кого-то отправили в ссылку. Постепенно Кинги растеряли своё могущество, но, несмотря на все свои злоключения, они продолжали вселять ужас в окружающих, за что получили множество страшных — и нелепых — легенд про себя. Конечно, времена уже не те, многие понимают, что в этих сказочках ни слова правды, но Кингов всё равно продолжают побаиваться.       Со дня свадьбы прошла неделя, и Тамара Кинг быстро освоилась со своим новым статусом. Придворные часто бросали на неё косые взгляды, но женщину они никак не задевали. Какое ей до них дело? Что они могут сделать против неё, тем более сейчас, когда она императрица? К тому же, у неё есть прекрасный защитник.       — Вот так лучше, — удовлетворённо хмыкнула Тамара, поправляя воротник рубашки мальчика лет восьми. Как и у Иена, это был её второй брак, и от предыдущего у неё остался сын. Пик Кинг во многом внешне походил на мать. Те же тёмные, едва ли не чёрные глаза, фиолетовые волосы, чьи пряди, как их не укладывай, всегда похожи на пару рожек. К слову, это фамильная черта Кингов — похожие на рога пряди. Я же упоминала сказку про демонов в роду?..       — Он жмёт, — пожаловался Пик, пытаясь оттянуть ворот.       — Придётся потерпеть, — строго сказала Тамара. — Это наш первый вечер, и мы должны выглядеть соответствующе.       — Хорошо, Тамара. — В Реграде было принято называть родителей по именам, никаких "мама" или "папа". Произношение этих слов казалось реградцам странным.*       — Настоящий принц, — похвалила внешний вид сына Тамара, чем вызвала у него довольную улыбку, и поправила перед зеркалом своё длинное, до пола, фиолетовое платье, украшенное поясом с жемчугом. Тамара очень любила жемчуг, она даже носила в волосах сетку с мелкими жемчужинами в качестве повседневного украшения.       Мать и сын вышли из комнаты и направились к тронному залу. Пик рассматривал висящие на стене портреты предыдущих императоров.       — Иен совсем на себя не похож, — неожиданно произнёс он и указал матери на последний портрет в ряду. Тамара проследила за рукой сына и увидела портрет мужа. С кудрявыми лавандовыми волосами, в парадной одежде и огромным ключом в руке, Иен на портрете был ещё юношей, когда он только сел на трон. Молодой император старался выглядеть серьёзным, но на самом деле он выглядел немного обиженным.       — Он здесь ещё молодой, — ответила Тамара. — Сейчас он, естественно, повзрослел.       — Раньше он лучше выглядел, — оценил взросление отчима Пик.       — Только не вздумай ему это сказать, — строго наказала ему Тамара.       — Я и не думал, — возразил мальчик. Тамара с подозрением прищурилась, но промолчала.       Наконец они дошли до тронного зала. Согласно традиции, как новые члены императорской семьи, они должны были показать себя на балу, который организовали специально для этого спустя неделю после свадьбы. Пику и Тамаре надо "блеснуть" не только своим безукоризненным внешним видом, но и манерами, знанием этикета, умением вести беседу (или, если ты ребёнок, умением держать рот на замке, пока не спросят). Плюс Тамаре, как новой императрице, предстояло показать своё умение танцевать. Но это так, мелочи придворной жизни. Строже всего будут оцениваться знания и поведение женщины. Вряд ли кто-то захочет видеть на троне глупую бабу, не знающую хотя бы примитивные правила поведения.       С гордо поднятыми головами Кинги прошли в залу, и все присутствующие, как один, обратили к ним взгляды. Тамара и Пик, не глядя на них, дошли до середины зала, где стоял Иен.       — Ваше Величество. — Женщина присела. Пик сказал то же самое, что и мать, и поклонился.       — Тамара. Пик. — Иен обошёлся лёгким поклоном головы и подал жене руку. Тамара вложила в неё свою и встала между мужем и нянечкой, что держала на руках годовалого мальчика. Кристалл умерла при родах, оставив после себя сына Оливера. Мальчика обожали все во дворце, ведь он сущий ангел! Лавандовые кудряшки, большие глаза, звонкий смех... Ну маленький ангелочек!       При виде Пика Оливер радостно залопотал. Младший Кинг стал объектом обожания принца с первой их встречи. Оливер ещё до свадьбы Тамары и Иена стал проявлять любовь к Пику, то просясь ему на руки, то пытаясь забраться на колени, то просто забавно топая за ним, как утёнок за мамой уткой. Иен смотрел на это с искренним недоумением, и Тамара тоже удивлялась, потому что её сын никогда не ладил с детьми. Что касается самого Пика, он просто не понимал, что ему делать с малышом. У него никогда не было ни брата, ни сестры. Пик не обожал Оливера, как тот его, но и неприязни тоже не испытывал. Каждый раз, когда принц лез к нему, Пик беспомощно оглядывал окружающих, как бы спрашивая, что ему надо делать. Вот и сейчас мальчик с таким же выражением посмотрел на мать, когда Оливер протянул к нему свои крохотные ручонки.       Оркестр заиграл вальс, и присутствующие ещё пристальнее пригляделись к своей новой императрице.       — Миледи. — Иен поклонился Тамаре.       — Милорд, — в тон императору ответила женщина, сделав реверанс. Иен повёл свою жену в такт музыке, ловко двигаясь по кругу. Тамара не отставала, с усмешкой в глазах смотря на наблюдавших за ними придворных. Они думали, она ударит в грязь лицом? Ха, как бы не так! Кинги не из того теста сделаны.       — Ну надо же, — снисходительным шёпотом заметила няня. — А она справляется.       — Простите? — нахмурился услышавший её Пик. Женщина вздрогнула и испуганно посмотрела на мальчика. А она и забыла о его присутствии.       — Вы думали, что Тамара не справится? — грозно переспросил её Пик.       — Ох, что Вы, Ваше Высочество, нет, — пролепетала няня, делая шаг в сторону от Пика. Оливеру не понравилось, что его отдалили от сводного брата, и он сердито посмотрел на няню.       — Не смейте так о ней говорить. То, что она Кинг, не означает, что на неё надо смотреть свысока. — Глаза мальчика за секунду приобрели красный цвет и вертикальный зрачок. Ещё одна фамильная черта Кингов — когда они злятся, их глаза из обычных человеческих становятся красными, со зрачками, как у кошек. Так, кажется, я поняла, откуда взялась эта легенда про демонов. А это точно легенда?..       Окончательно доведённая до ужаса няня отчаянно закивала. У Оливера же, наоборот, трюк Пика с глазами вызвал восторг, и он захлопал в ладоши, весело смеясь.       Тамара увидела эту сцену и с упрёком посмотрела на сына. Выглядело это незаметно, но Пик достаточно хорошо знал все материнские сигналы, чтобы помрачнеть. Оставалось надеяться, что выговор он не получит.       Вальс закончился, и приглашённые на бал сдержанно зааплодировали императрице. Тамара приняла аплодисменты спокойно, но в глазах её играл торжествующий огонёк. Вот вам, стая напыщенных индюков. Кого вы там называли неудачницей?       — Вы отлично танцуете, Ваше Величество, — холодно похвалила её крупная женщина лет сорока с высокой пышной причёской.       — Благодарю, Прагма, — в той же манере ответила Тамара. — Кстати, красивая диадема. — Она кивком головы указала на рубиновую диадему в волосах Прагмы. — Должно быть, дорогая.       — Очень, — самодовольна улыбнулась та.       — Но откуда у Вас такие деньги? — неожиданно поинтересовалась Тамара, понизив голос, когда Иен отвлёкся на разговор с каким-то вельможей. — Я слышала, что Ваш муж проиграл всё состояние. Или я ошибаюсь?       Лицо Прагмы вспыхнуло под стать рубинам в диадеме, а она сама оскалила зубы. Тамара сохраняла невозмутимый вид, лишь уголок губ приподнялся. Прагма демонстративно отвернулась и ушла прочь, громко стуча каблуками.       — Что-то случилось? — с подозрением спросил Иен у жены, заметив настроение дворянки.       Тамара пожала плечами.       — Я пойду проверю Пика.       При приближении матери Пик сник.       — Нам надо поговорить, — строго сказала Тамара, и мальчик с понуро опущенной головой послушно поплёлся за ней. Тамара отвела его в дальний угол зала, где их не услышат, и сразу перешла к делу:       — Ты зачем напугал Кэтрин?       — Она тебя оскорбила.       — Как же?       — Она... она считала, что ты опозоришься перед всеми. И я не выдержал. Прости.       Тамара издала смешок.       — Мой маленький защитник. — Она погладила сына по волосам. — Пик, я знаю, о чём люди шепчутся за моей спиной. И это похуже, чем слова Кэтрин. Но меня это не трогает, потому что я так же знаю, что они боятся меня и не посмеют пойти дальше разговоров за спиной. Ты тоже знай это и не лезь на рожон из-за меня, ладно?       Пик кивнул и улыбнулся. Он гордился своей матерью. Она такая сильная! Он обязательно будет таким же, когда вырастет!       А теперь, дорогие читатели, перенесёмся из королевского замка в дом обычного библиотекаря Шелдона Джонса, что жил на окраине Лирана, столицы империи. Этот мужчина возрастом в тридцать семь лет в данный момент читал газету, сидя в кресле, и как раз дошёл до статьи о переводе в столицу героя Великой войны и его семьи, как раздался жалобный звон разбитого стекла. Шелдон резко поднял голову и увидел валяющуюся у противоположной стены шайбу и разбитое окно, в котором мелькнула ярко-фиолетовая макушка.       Шелдон с грозным видом отложил газету и вышел на улицу, где сразу заметил стремительно убегающего на роликах мальчишку шести лет.       — А ну стой! — Шелдон кинулся за ним. Скорее поняв, чем увидев, что за ним погоня, маленький нарушитель ускорился. Казалось бы, Шелдон его не догонит, но мальчик не смог вовремя затормозить и на полном ходу споткнулся о ямку на дороге.       — Ай, — прошипел он, пытаясь встать, но успевший добежать до него Шелдон резко схватил его за ухо.       — Ай, пап, больно же, — заканючил мальчик, послушно вставая на ноги.       — Это третье окно за год, Кейси, третье! — воскликнул Шелдон, сильнее оттягивая ухо Кейси. — Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не баловался с шайбой?       — Я тренируюсь! — возразил Кейси и сразу привстал на носочки, чтобы не остаться без уха.       — Балуешься. — Джонс наконец отпустил сына. — И ещё: хватит называть меня папой, это неприлично. Я Шелдон.       — Ладно, ладно, Шелдон, — обиженно пробурчал Кейси, держась за раскрасневшееся ухо и угрюмо смотря на отца своими тёмными глазами на белом белке, столь необычными для реградца.       Шелдон взял Кейси за плечо и повёл домой, по дороге ворча под нос про "несносного мальчишку". Кейси хотел ответить отцу в том же тоне, но держался, понимая, что выговором и болящим ухом не отделается.       Вернувшись, Шелдон остановился у разбитого окна и сказал:       — Раз нормальных слов ты не понимаешь, поэтому придётся по-другому. Ты не пойдёшь на парад в эти выходные.       — Что? — возмутился Кейси. — Но, Шелдон...       — Никаких "но". Это твоё наказание. У тебя будет время подумать над своим поведением.       Мальчик задрожал от негодования. Так нечестно! На параде соберутся все ребята их района, он не может не пойти!       Ничего не говоря, обиженный Кейси выбежал в коридор и демонстративно громко хлопнул дверью в свою комнату. Шелдон выдохнул сквозь зубы. Это сущий дьявол, а не ребёнок.       Входная дверь тихо открылась, и в дом зашла невысокая женщина с бледно-жёлтыми волосами, больше похожая на жительницу Майонира. Едва она оказалась в комнате, как сразу увидела угрюмого Шелдона и беспорядок в гостиной. Она всё поняла без вопросов.       —Он в своей комнате? — спросила она. Шелдон молча кивнул. — Как ты его наказал?       — Он не идёт на парад.       Женщина изумилась.       — А это не слишком жестоко? Кейси так хотел пойти на него.       — Третье окно за год, Грейс, — многозначительно повторил Шелдон. — Хорошо ещё, что у меня есть друг-стекольщик, но даже ему я уже задолжал.       Грейс помялась и бросила взгляд сначала на разбитое окно, потом на коридор, где виднелась дверь в комнату Кейси. Затем с неохотой кивнула:       — Наверно, ты прав.       Шелдон ничего не ответил и устало провёл ладонью по лицу.       — Ладно, пойду к Симону. — Так звали его друга-стекольщика. — Надеюсь, он не будет настаивать тот час вернуть все долги. — Он направился к выходу, взял висевшее на вешалке пальто и вышел из дома. Грейс же подошла к комнате сына, на двери в которую висела самодельная табличка из листа бумаги с надписью: "Моя комната". Она постучала.       — Кейси? — Ей не ответили. — Кейси, может, поговорим? — Снова тишина. Обиделся. Даже с ней не хочет разговаривать. Грейс покачала головой. Что отец, что сын. Два барана, один побольше, другой поменьше. И так всегда.       "Два упрямца", — заключила Грейс и пошла убирать осколки стекла.       Это ещё не конец. Теперь давайте посетим непосредственно центр столицы и посмотрим, как живут подчинённые императора. Ирвин Ред, высокий, суровый на вид мужчина с аметистовыми волосами, в свои тридцать с небольшим лет дослужился до капитана, а его жена Каве, невысокая крепкая женщина с короткой причёской, работала конюхом в императорской конюшне. Их сыну Рафаэлю было всего пять, но уже было решено, что через год его отдадут в военную академию, чтобы он пошёл по стопам отца. Императорская военная академия была широко известна и в Реграде, и вне его пределов. Она готовила самых лучших военнослужащих. Обучение в ней делится на два этапа: начальный и основной. На начальный этап берут только тех детей, чьи родители уже служат в армии. А на основной могут поступить все желающие возрастом 11-13 лет. Если, конечно, смогут пройти экзамен, который, кстати, даётся только десяти процентам из всего потока желающих. Во время же обучения разницы между детьми военных и остальными нет. Для всех условия поощрения и наказания одинаково строгие. Сам Раф уже знал о своём будущем зачислении в академию и с нетерпением ждал, когда подрастёт и наконец пойдёт на учёбу.       Сейчас Реды в приятном волнении приводили в порядок свой дом, потому что их очень скоро посетит никто иной, как герой Великой войны Геллерт Сал, тот самый, кого с семьёй перевели в столицу. Ирвин уже познакомился с ним в императорском дворце и очень гордился, что смог произвести на него впечатление.       Маленький Раф уже пытался представить себе командира Сала. Сильный, наверняка покрытый шрамами, может, с железной рукой! О, если это так, он даст потрогать?       — Ирвин, а у командира есть железная рука? — спросил он у отца.       — Нет, но зато у него железный глаз, — ответил тот. Глаза Рафа загорелись. Совсем как пират! Вот бы поскорее это увидеть!       Всех отвлёк дверной звонок.       — Я открою, — вызвалась Каве и взялась за ручку входной двери. Она держалась спокойно, ничем не выдавая своего волнения. Ирвин тоже принял невозмутимый вид, и Рафаэль поспешил повторить за родителями. Но всё-таки, когда он выглянул из-за угла, он не смог сдержать восхищённого вздоха, увидев командира Сала. Это оказался высокий мужчина возрастом под пятьдесят, что выдавали морщины и седина в тёмно-фиолетовых волосах, с огромным шрамом на лице, проходящем через левый глаз, на месте которой горела оранжевая линза протеза. Раф не мог отвести восторженного взгляда от командира, совсем не замечая его семью.       — Добро пожаловать, командир Сал, — поклонилась знаменитому гостю Каве. — Для нас большая честь, что Вы приняли приглашение Ирвина.       — Для меня тоже честь, что он меня пригласил, — в ответ поклонился командир. — О капитане Реде говорят не только в столице.       — Не такой уж я и известный, — скромно возразил Ирвин, хотя изнутри его распирало от гордости.       — А Вы, должно быть, Кира. — Каве протянула руку молодой жене командора. Кире Сал едва ли можно было дать тридцать. Её густые фиалковые волосы были собраны в конский хвост, а одежда говорила о тонком вкусе хозяйки. Да, Кира Сал определённо знала, как производить впечатление.       Кира кивнула и пожала протянутую руку.       — А Вас зовут Каве, если не ошибаюсь. — Конюх кивнула. — Замечательное имя. У меня была подруга Каве, пока мы с семьёй жили в Короме, и я горжусь нашей дружбой.       — Смею надеяться, что похожа не неё не только именем.       Кира искренне улыбнулась. Можно считать, что начало дружбе между этими двумя женщинами положено.       — А это Мона, я права? — Каве опустилась на корточки перед девочкой лет шести с длинными фиалковыми волосами, блестящим каскадом спадающими её за спину.       — Мона Лиза, — поправила девочка. Родители неодобрительно посмотрели на неё, а старшие Реды переглянулись, молча делая свои выводы.       — А она смелая, — проговорил Ирвин.       — Да уж, — мрачно кивнул Геллерт. Реградские дети воспитывались в строгости, немногие решались перечить взрослым и уж тем более поправлять их. Детям вообще полагалось молчать, пока их не спросят, и в таком случае отвечать кратко и по существу, без лишней эмоциональности. "Хороший ребёнок — молчащий ребёнок", — говорят в Империи.       Каве поманила до сих пор выглядывающего из-за угла сына и представила командиру. Раф всё ещё с восхищением смотрел на гостя.       — Рафаэль? Помню, капитан говорил про тебя, — сказал Сал. — Капитан Ред, вы, кажется, собираетесь отдавать его в академию? — обратился он к Ирвину.       — Конечно, — ответил капитан как само собой разумеющееся. — Думаем в следующем году.       — Мона тоже туда поступает следующей осенью. Самый подходящий возраст.       — Ваша правда, — согласился Ирвин.       — Как насчёт того, чтобы проследовать к столу? — ненавязчиво предложила Каве. Взрослые прошли в столовую, а детей отослали в детскую. Но Раф не спешил выполнять указания родителей. Он осторожно выглядывал из-за угла столовой, чтобы по возможности лучше рассмотреть командира.       — И долго ты будешь пялиться на Геллерта?       Мальчик подскочил как ужаленный и обернулся. Мона Лиза недовольно смотрела на него, скрестив руки на груди.       — Ну... э... я... — пролепетал Рафаэль, не зная, куда спрятаться от тёмных глаз гостьи, мечущих молнии. — Он герой...       — И это значит, что на него можно пялиться, как на животное в зоопарке? — не унималась Мона.       — Что ты ко мне прицепилась? — вспыхнул Раф. — Дом мой, что хочу, то и делаю.       Девочка издала звук, похожий на шипение разъярённой кошки.       — Ах ты маленький...       — Да я тебя выше!       — Что тут происходит? — В коридор высунулась голова Ирвина и нахмурилась: — Почему вы не в детской?       — Сейчас идём, — буркнул Раф и побежал к себе. Мона решила, что ей лучше пойти за ним, но едва она приблизилась к комнате Рафа, как дверь захлопнулась прямо перед её носом.       — Эй! — Девочка подёргала ручку, но дверь не открылась. — Открой!       — Вредных девчонок не пускаю, — донеслось из запертой комнаты.       Мона со злостью стукнула ещё раз, но результата это не дало. В итоге она села на пол, прислонившись спиной к стене. Жаловаться на наглого мальчишку она не собиралась. Стоит он того! Сама с ним разберётся.       Расходиться стали ближе к вечеру.       — Мона! — позвала Кира, не подходя к детской. — Мы уже уходим.       Мона Лиза встала и подбежала к выходу. Она не хотела объяснять матери, почему сидела в коридоре. Раф вышел из комнаты и тоже подошёл к входной двери. Не хватало ещё упрёков родителей, что он невежливый, не провожает гостей.       В отличие от детей, взрослые весело провели время. Каве и Кира щебетали о чём-то своём женском, а Ирвин и Геллерт, судя по всему, назначали следующую встречу.       — Значит, в десять, — кивнул Ирвин и заметил Рафа с Моной. — О, вот вы где! Ну, как провели время?       — Отлично, — синхронно ответили дети и незаметно от родителей бросили друг на друга злые взгляды.       — Прекрасно, — кивнул Сал. — Как смотрите на то, чтобы встретиться снова? На параде?       — На параде? — воскликнул Раф и взглянул на Мону так, словно впервые её увидел. Он так долго ждал похода на парад, а эта девчонка всё ему испортит? Ну уж нет! Судя по лицу девочки, она думала о том же.       — Это замечательно, — проговорила Мона Лиза с притворной улыбкой.       — Да, очень, — наигранно-бодро согласился Раф.       — Ну вот, дети тоже согласны. До выходных? — Ирвин протянул командиру руку, которую тот пожал.       — До встречи, Каве, — попрощалась с новой подругой Кира.       — Увидимся на выходных! — пообещала Каве.       Мона последовала за родителями, напоследок бросив на Рафа враждебный взгляд. Мальчик показал ей язык. Эта нахалка праздник ему не испортит, уж он постарается.