Жестокий принц

Было холодно и сыро, темно и ветрено. Обстановка угнетала. Казалось, деревья давили на меня со всех сторон. Я уговорила Мерлина остановиться, потому что идти дальше было просто невозможно. Такого не бывает. Мы не видели ничего дальше вытянутой руки. Кроны деревьев так плотно сошлись над нашими головами, что не было видно ни освещающих дорогу звезд, ни молодой луны. Как только мы остановились, Мерлин бережно положил ягдташ с короной на землю и принялся делать круг из камней, найденных поблизости. Небольшим ножом, парень стал что-то на них чертить. Я облокотилась спиной о дерево и устало вздохнула. В недрах леса послышался волчий вой. — Ч-что это? Не отвлекаясь от своего занятия, парень ответил: — Варг, более крупный и грозный подвид волков. Как правило, охотятся стаями. Встретим их и нам конец. Волшебник закончил с кругом из камней и принялся разводить костёр из осыпавшихся после дождя листьев и собранных сухих и влажных палок. Он достал из кармана какую-то вещь, которую я не смогла рассмотреть отсюда, и разжег ею синеватый огонь. Удивительно, но даже мокрые сучья с треском вспыхнули, стоило ему, что-то прошептать. Свет от огня исказил его и без того хмурое выражение лица. Мерлин взял горящую палку в руки и даже не морщась от боли сжал ее. В нос тут же ударил дурманящий запах. На его ладони остался лишь пепел синего цвета. — Зачем ты... — Не сейчас, — перебивает парень, стоя ко мне спиной. Он обходит круг, попутно рассыпая на камни пепел. Шатен повторяет действия несколько раз, пока весь периметр не был засыпан густой дорожкой пепла. Наверное, я чего-то не понимала, но спрашивать не стала. Не до этого сейчас было. Большие волки были не единственной опасностью в этом жутком лесу. Закончив со своими шаманскими делами, Мерлин повернулся ко мне: — На твоем месте, я бы вошел в круг. Он отошел от костра, который всполохнул вверх. — Для чего он нужен? — я подошла ближе и заметила странные иероглифы на камнях. — Камни с этими письменами обозначают солнце, — он пальцем указывает на весь круг. — А пепел, добытый из азурита — его мощь. Запах должен отпугнуть незваных гостей или хотя бы остановить до рассвета. Это наша единственная возможность дожить до утра. Азурит. Минерал густого синего цвета. Цвет этого камня принято считать одним из самых редких и красивых. Но это далеко не все его прелести. Обычно азурит использовали в медитации или смешивали хорошо раскаленный камень с различными растения, создавая гипнотический запах. Под воздействием камня молодых воинов вводили в состояние, близкое к гипнозу. При этом юноши переживали различные ощущения, такие как отвага, страх, ярость, сила. Такой обряд был необходим для подготовки неопытных мужчин к будущим сражениям. Достаточно было всего несколько вдохов, и юноши сразу же чувствовали, как обостряются их чувства. Не знаю, правда ли это, но говорят, что с его помощью можно даже видеть в темноте. Почувствовал ли Мерлин что-нибудь? Я делаю пару шагов вперед, но останавливаюсь перед невидимой стеной. Я с недоуменным видом толкаю рукой плотный воздух. Парень смеется. — Как это понимать? — выходит, он теперь в безопасности, а я нет. — Это значит, что все работает, — с довольным видом замечает он. Шатен с легкостью протягивает мне руку через круг из камней в приглашающем жесте. Я принимаю ее и оказываюсь внутри. — Неплохо, — я присаживаюсь возле костра и грею замершие руки, потирая их друг от друга. Мерлин садится напротив. — Видишь, я вовсе не недоволшебник, — в его голосе была отчетливо слышна горесть. — Ну да, — соглашаюсь я. — Теперь ты вор. Парень устало вздохнул, но ничего не ответил. Я обхватила руками колени и склонила голову. Зачем он это делает? О чем думает? В нем столько загадок, мне никогда его не понять. Слишком закрытый, грубый, агрессивный. Я замечаю в его взгляде тоску и отчаяние, наши взгляды пересекаются. Отвожу глаза и смотрю на потрескивающий синеватый огонек, из которого поднимается небольшой столбик дыма. — Ты, наверное, думаешь, как я докатился до такой жизни? — у него был тихий, усталый голос. Я не отвечала. — Трудно быть младшим в семье, а особенно в моей. Чтобы получить внимание отца, нужно сильно постараться. И я всю жизнь к этому стремился. — Ты поэтому украл корону? Чтобы привлечь его внимание? — забытые родителями дети, это конечно плохо, но ведь не стоит из-за этого воровать. — Нет. Он сам попросил... Попросил, а не приказал. На него это не было похоже. Поэтому я согласился. Новый порыв ветра растрепал его волосы, он напрягся. — Не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала, но меня и правда растили как безжалостное чудовище. Еще с семи лет меня заставляли убивать на охоте мелкую дичь и живьем сдирать шкуры с кроликов. Отец считал, что непоколебимости и стойкости в своих поступках нужно воспитать с малых лет. Мерлин сжал и разжал свою ладонь внимательно разглядывая, каждый изгиб своего пальца. — Ты права. Я плохо владею магией. Мои братья намного сильнее и опытнее меня, лишь только, потому что не пережили того, что пережил я. Волшебные силы накапливаются в волшебнике и проявляются в определенный момент, как и положено. Я с нетерпением ждал этого момента, а потому, как только это произошло, позвал с собой свою младшую сестру, чтобы она видела каким сильным стал ее брат... Шатен замолчал и уставился в искрящийся огонь. В кустах что-то треснуло, но парень даже бровью не повел. Я молча слушала его рассказ, не перебивая. Слова давались ему с трудом, и я это понимала. Мы долгое время сидели в тишине, и я уже даже успела забыть, о чем мы говорили, пока парень не продолжил: — Все произошло так неожиданно... Я... Я не успел ее словить... — его голос надломился. — Мы поднялись на скалистую поверхность, чтобы я мог практиковать свою магию, без возможности что-нибудь сжечь, но в столь юном возрасте, я не мог себя контролировать, и тем самым ранил сестру. Ее это испугало. Испугало настолько сильно, что она стала меня бояться. Я пытался ее успокоить, но сделал только хуже. В попытках убежать от меня она сорвалась с утеса... Мерлин провел рукой по лицу, прогоняя воспоминания, и посмотрел на меня. — Нужно ли дальше говорить о том, что в будущем у меня больше никогда не получалось создавать естественные молнии? С этого момента от меня отвернулись братья, а отец и вовсе перестал обращать на меня внимание. Для него я стал всего лишь мальчиком при дворе. Сын Великого волшебника не умеет колдовать. Для него это был позор. Он перестал брать меня на охоту, не звал на переговоры, запрещал покидать окрестности замка, и постепенно обо мне стали забывать. Я пытался быть хорошим сыном, но этим уже ничего нельзя было изменить. Только мама была на моей стороне. Она все время твердила: "Ты принц и все вокруг твое. Тебе остается лишь взять то, что ты хочешь". Парень отводит взгляд и подкидывает в пламя несколько прутьев. Вблизи раздается протяженный вой. — Как бы я не пытался, магия не возвращалась. Она сидит где-то глубоко во мне, я это чувствую. Иногда, в порыве сильной злости или отчаяния, я чувствую прилив энергии, но тут же подавляю ее. Страх... Я не уверен, что смогу контролировать свои силы. Меня это раздражало. Раздражало то, как ведет себя отец. Раздражало то, как братья на меня смотрели. И тогда я понял. Как бы я себя не вел, как бы не старался быть примерным сыном, я — ничто, без магии. Шатен хрипло засмеялся. — Тогда я стал вести себя иначе. Так, как мама говорила. Не важно, мог ли я самостоятельно колдовать или с помощью карточек, я все так же оставался принцем одного из самых великих королевств. Я говорил, что хотел, делал, что хотел... Отцу было все равно. Он вообще не обращал на меня внимания. Братья все время пропадали в других королевствах, что только играло мне на руку. Мое безделье породило жестокое обращение к слугам. Ведь даже на них отец обращал внимание больше, чем на собственного сына. С каждым его словом его голос становился все грубее и злее. Я не знала, что сказать. Все так внезапно обрушилось на меня, что я только и могла, что слушать. Впрочем, ему и не требовалось ничего от меня слышать. — Потом я часто стал замечать, как отец подолгу сидит в своем кабинете. Пробравшись туда ночью, я заметил целую кучу писем с одним и тем же гербом на печати. Прочитав одно, я понял, что он ведет тайную переписку с какой-то женщиной. Я не говорил матери, не хотел ее расстраивать, но все время держал это в голове. А потом отец внезапно отправил меня в Академию. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Ты же, кажется, хотела получить ответы на свои вопросы. Значит теперь должна понимать, о чем я говорю. Я с силой тру лоб. Может это я уже с ума сошла, а может это Мерлин говорит какие-то глупости. — Можешь рассказать, что было дальше? Парень хмыкнул: — Я не хотел в Академию, а потому делал все возможное, чтобы меня как можно быстрее оттуда исключили. Даже натравил студентов друг на друга. Я знал, что отцу это не понравится. — Ты испортил жизнь многим учащимся, — я вспомнила Талию и Артура, которые до сих пор ненавидят друг друга. Мерлин пожал плечами: — В конце концов, оказалось у каждого были собственные скелеты в шкафу. Я лишь открыл всем глаза на происходящее. В какой-то момент это даже стало забавным. Ко мне присоединились другие, меня стали уважать. Меня стали бояться. Преподавательскому составу было наплевать на то, что происходит в стенах учебного заведения. Но меня волновало не это. Я был здесь неспроста. Не думаю, что мой дорогой папаша просто вспомнил о своем младшем сыне. И я занялся расследованием. Я ловлю на себе взгляд его темно-янтарных глаз. — Письма, которые получал мой отец, были от твоей матери. Я понял это, когда ты приехала в Академию. На твоей карете был тот же герб. Шатен замолкает и приподнимает брови, давая мне время для раздумий. Я нервно хихикнула. — Этого не может быть. У мамы не было от меня никаких секретов. И она бы точно не стала вести тайную переписку, — я отмахиваюсь от его слов, будто это какая-то несусветица. — Ошибки быть не может, — вздыхает Мерлин. — Я проверил эту информацию трижды. Поверь, с моими помощниками, возможно все. — Ты... — я замолкаю на полуслове, и тут до меня доходит. — Пикси! Ты следишь за мной с помощью пикси! Теперь понятно, что это были за пищащие существа в медпункте. И то, как он подкинул мне слезы феникса, и то, как узнал в чем я одета. С пикси можно было заключить договор, они даже понимали некоторые человеческие слова. В Академической оранжерее их было полно. Вот о чем говорила тогда Марлен. Наверняка Мерлин расплачивается с ними всякими украшениями. — Не кричи. — успокаивает меня волшебник. — Мне нужно было знать, в чем дело. — Ты следил за мной, только потому что тебе было скучно, и хотелось по-быстрому разоблачить своего, не менее жестокого, отца?! Я с грозным рыком подрываюсь на ноги и подхожу к нему, плащ на моих плечах, развевается в разные стороны. Мерлин тоже встает. Сжимаю от злости челюсть и смеряю его грозным взглядом. — У тебя нет чести! Нет совести! Ты готов пойти на все ради собственных интересов! Поверить не могу, еще минуту назад я тебе сочувствовала и что теперь?! — Ты не понимаешь. Твоя мама ведь умерла и мне кажется... Я всплескиваю руками перед его лицом. — Да какая мне разница, что там тебе кажется! Оставь в покое меня и мою маму! Я устала думать об ее загадках! Меня раздражает твое поведение, учеба, Фелисити, и до чертиков пугают все эти письма про обсидиановую звезду. Моя жизнь становиться невыносимой от всех этих событий, а ты все делаешь только хуже! —Письма? Обсидиановая звезда? — он бросает быстрый взгляд на мирно лежащий на земле ягдташ. — Хочешь сказать, что получаешь письма, где с тебя ее требуют? Сообразив, что сморозила глупость, я только отмахиваюсь. — Ничего я не хочу сказать. Забудь. — Кто их присылает? — Мерлин подходит ближе. — Да по чем мне знать! Получилось очень резко и громко. Контролировать нахлынувшие эмоции больше не было сил. Мне хотелось устроить Мерлину настоящую взбучку, высказать все что я о нем думаю. Я злилась не только на него, но и на себя тоже. Вместо простого душевного разговора, у нас снова получилась перебранка. Парень обиженно на меня смотрит, и мы замолкаем. Ветер с силой раздувает почти потухший огонек, тем самым затушив его окончательно. Я вздрагиваю, когда совсем рядом что-то громко зарычало. Мерлин молниеносным движением спрятал меня за спиной. Мы затаили дыхание. Я чувствую запах чего-то гнилого и землистого. Сжимаю плечо принца и становлюсь на носочки, чтобы выглянуть из-за его спины. От увиденного я бы точно зашлась криком, если бы не теплая рука шатена, вовремя зажавшая мне рот. Меня бьет мелкая дрожь. Мерлин вертит головой. Вдали от нас стояло огромное четырехпалое существо с ужасными, горящими в темноте, желтыми глазами. Его тело, если это вообще можно было назвать телом, было похоже на груду камней, а из спины торчало множество сухих веток. Его руки доходили до земли и напоминали ползущую лиану. Морда была плоская с широкой пастью от края до края, вся заросшая травой и мхом. — Не бойся, — шепчет парень. — Он не пройдет сквозь круг. Я даже знать не хотела, правда это или нет. И уж тем более не хотела проверять. Молясь всем богам, которых я только знала, о том, чтобы чудовище поскорее ушло и не заметило нас, я утыкаюсь носом в грудь парня, вдыхая дурманящий запах его рубашки и медленно прикрываю глаза. Мерлин успокаивающе покачивает меня в своих объятиях. Удивительно то, как всего минуту назад я была готова высказать ему свое мнение, а теперь в страхе жмусь к нему, пытаясь унять дрожь по всему телу. Наконец, проходит время, и существо теряется в лесных зарослях. Шатен снова зажигает синее пламя, раздувая его как можно больше. На это раз мы садимся рядом. — Что это такое было? —шепчу я. — Лесной тролль, один из самых безобидных в этом лесу, и да, шептать не обязательно. Они глухие. — Шутишь что ли? Вот это вот... — я машу рукой перед костром подбирая ему название. — Даже не знаю с чем сравнить, и безобидное? — Ага. В отличие от остальных, просто оторвет тебе голову. Другие предпочитают играть с едой. Меня снова пробивает мелкая дрожь. — И кто же еще обитает в этом жутком лесу? Парень отводит взгляд в сторону и запускает пятерню в свои волосы, коротко выдохнув. Медленно он начинает перечислять: — Арахноморфы, кернуны, антерионы... — Стоп, дальше не надо. От одного названия становилось тошно, а если вспомнить картинки из книг, которыми в детстве тебя пугали служанки, за то, что ты не спишь днем, тогда все становилось еще хуже. По сути, арахноморфы являются просто огромными черными пауками с красными глазами размером с большую собаку. Они быстро движутся на своих восьми лапах, вырабатывают яд, а также могут «плеваться» паутиной. Встречаются крупные особи размером с корову. Кернун — леший, живущий в густых лесах близ всяких королевств и деревень. Длинное худое существо, похожее на дерево с оленьими рогами. Нередко уводит заблудившихся людей вглубь леса, где там же его и убивает. Предпочитает охотиться на маленьких детей, заманивая к себе разной растительностью. Антерион — иначе, дикое животное – существо, способное принять облик человека. Одно из самых опасных видов. Оно способно принимать не только облик человека, но и прочей живности. Хоть они и выглядят по-разному и не так устрашающе, как другие, никогда не знаешь, кем оно может оказаться в следующую секунду. И от этого становиться только страшнее. Мерлин встает и перешагивает через каменный круг. — Эй, ты куда? Хочет бросить меня здесь после того, что я ему наговорила? — Хочу использовать лес в качестве ночного горшка. — он разводи руки в стороны. — Такой ответ тебя устроит? — Я серьезно. — Через круг не пройдет ни одна нечисть, — уверяет он меня. — Разве что, на тебя может напасть белка. Боишься белок? Нет? Чудесно. Смотри тогда, чтобы они не стащили сумку. Я скоро вернусь. С этими словами он исчезает за многочисленными деревьями, оставляя меня совсем одну. Ну и что я должна думать, после всего этого? У Мерлина детская травма, из-за которой он не в состоянии самостоятельно создать молнии. Мама вела с королем Карлосом тайную переписку, о которой мы с отцом ничего не знали. Так еще и Академические распри произошли только из-за желания Мерлина не угодить собственному отцу. По его вине и я сейчас нахожусь здесь, вдалеке от теплого и уютного места, без возможности спокойно вздохнуть и уснуть в тихом месте. Но даже несмотря на все обвинения в его адрес, я поступила неправильно, набросившись на него. Конечно, он во многом был не прав, но и общество вокруг него, оказалось не лучшим. Его жестокость всего лишь слабость, ничего более. И можно было до утра оправдывать его и снова осуждать, но, может быть, стоило заняться вовсе не этим, а помочь? Может, нужно просто выслушать его и дать совет. Без ругани и скандалов, помочь измениться, понять себя и двигаться дальше. Я беру ягдташ в руки и достаю корону. Все-таки, я не могла, а должна была помочь. Он доверил мне свои страхи и рассчитывал на мое понимание. Мне становилось стыдно за свои слова, но сказанного не воротишь. Отчасти я сама этого хотела, за что и злилась на себя. От противоречащих мыслей моя голова словно загудела. На общем состоянии сильно отразились сегодняшнее преследование и прочая карусель эмоций. От отчаяния я готова была волком выть, но разве этим чего-нибудь добьешься? Мы прикованы в этом лесу до самого рассвета, без возможности покинуть этот круг, не опасаясь умереть каждую секунду. Усталость брала верх, и я даже сама не заметила, как медленно начала дремать под тихий шорох деревьев и потрескивающий синеватый костер. Разбудил меня внезапный треск со стороны, и сон как рукой сняло, я вздрагиваю и поворачиваю голову на звук. Передо мной стоял Мерлин с какой-то растительностью в руках. — Как дела у белок? Я провожу ладонью по лицу, сметая паутину усталости, и запрокидываю голову назад. Без лишних слов парень положил в сумку, как мне показалось, плоды балиссы. Я узнала их, только потому что раньше у меня была большая энциклопедия про всякие растения и цветы. К сожалению, я понятия не имела, для чего он их собрал, и чему они могли послужить. Вот принеси он с собой камень я бы, как алхимик любитель, смогла что-нибудь о нем рассказать. — Мерлин. В ответ получаю вопросительное мычание. Я мысленно настраиваю себя на нелегкий разговор. — Всю свою жизнь я чувствовала себя неловко, будто со мной что-то не так, — я следила за его реакцией. Его взгляд был сосредоточен на короне, которая теперь была в его руках. — Знаешь, раньше я выглядела совсем иначе и это, в какой-то степени, заставляло меня ненавидеть себя. Я ловила на себе насмешливые взгляды, а иногда и оскорбления. Порой дети бывают очень жестокими. Они отвергают всех, кто хоть как-то отличается от них. Возможно, я бы тоже сломилась перед нависшими надо мной притеснениями, косыми взглядами и полнейшим недопониманием, но этого не произошло. Рядом со мной всегда был человек, который поддерживал меня и давал нужный совет. Благодаря ей, я не так сильно придавала значение, всем тем словам и поступкам, которые могли бы сделать меня другой. Более агрессивной или злой, такой же жестокой, как и все они. Мама помогла мне пройти самые трудные моменты в моей жизни, воспитала во мне чувство собственного достоинства, терпения, доброты и веры в лучшие времена. Ее надежда, доброта и любовь, сделали меня той, кем я являюсь сейчас. Нахлынувшие воспоминания о маме немного расстроили меня. Потеря близкого мне человека изменила меня, но не сломила. Мерлин стал таким, потому что рядом с ним, все это время не было человека, способного выслушать его. Он не получил поддержки со стороны близких людей. Он был брошен, один, наедине со своими мыслями, без возможности разобраться в себе. Одинокий ребенок, погрязший в угнетающем чувстве вины. Ведь он был причиной смерти его младшей сестры. Я прочистила горло: — Ты ведь сам понимаешь, что рано или поздно тебе придется начать новую жизнь. Я думаю, чем быстрее это произойдет, тем легче будет тебе и окружающим, — я мягко касаюсь его плеча. — Ты сбился с пути, я знаю, и я готова помочь тебе вновь обрести себя. Последние слова я говорю так тихо, что даже не уверена в том, услышал ли он их вообще. Мерлин молчал. Его губы сложились в тонкую линию. Корона, которая до этого была у него в руках, в порыве ненависти полетела в кусты. — Думаешь, все так просто? Я привык смотреть на жизнь такой, какой она является на самом деле — несправедливой. Несправедливой и жестокой. Ты должна меня понять раз тоже сталкивалась с чем-то подобным. Я не нуждаюсь в твоем сочувствии и не прошу помощи, по одной простой причине, — парень наклоняется ближе. — Я затащу тебя на дно. Меня не изменить, я сделал свой выбор. А вот ты можешь пострадать. Твое чистое сердце и добрые намерения слишком хороши для этой жизни. А она, как правило, отнимает в первую очередь все самое хорошее. Шатен отстраняется, я печально провожаю его взглядом. Огонек в его глазах медленно потухает, он нуждается в помощи, но не желает ее принимать, а я не могу не попытаться. — Ты слишком много на себя берешь, его-высочество-я-сам-решу-свои-проблемы. Я не сказала, что хочу тебе помочь. Я сказала, что помогу, хочешь ты того или нет. Не заставляй меня снова перечислять все твои дурные качества, от которых нам в скором времени предстоит тебя избавить. Говоришь у меня добрые намерения? Тогда знай, что на этом свете доброта на дороге не валяется, и нужно всегда принимать ее с благодарностью. И я сделаю все возможное, чтобы ты снова поверил, что жизнь вовсе не жестока, как тебе кажется.

***

Я чувствую, как что-то мягкое щекочет мне нос. Не открывая глаз, пытаюсь прогнать невидимое раздражение и поворачиваюсь на бок. Над головой кто-то тихо посмеивается, и я снова чувствую зудящее раздражение только теперь на щеке. Медленно открываю глаза и замечаю склонившегося надо мной Мерлина с небольшой травинкой в руках. Он медленно водит ею по моему лицу, с ехидным выражением лица, ожидая моей дальнейшей реакции. Я прикрываю рот рукой и тихо чихаю. Парень смеется. — Проснись, Фея, нужно идти, — он поднимается и закидывает ягдташ за плечо. К слову, разбудил он меня рано. Очень рано. Я еще не совсем понимала, который сейчас час, но судя по требовательному лицу волшебника, самое время возвращаться в Академию. Уставшая вчера ночью, я даже не помнила, как уснула. В конце разговора мы пришли к обоюдному соглашению, что я все-таки помогу. Но если до конца года он так и не изменится, хоть на самую малость, я тут же оставляю его в покое. Я была довольна. Года было достаточно с лихвой, чтобы воспитать из него нового человека, ведь так? Мы в быстром темпе шли через лес, стараясь не привлекать внимание здешних, не очень приятных обитателей. А когда, наконец, добрались до окрестностей любимой Академии, то почему-то свернули в противоположную сторону. — Почему мы не идем к главным воротам? Мерлин фыркает: — Ага, конечно, хочешь, чтобы нас тут же словили? — Нет, конечно, нет, — я все еще помню, что происходит с нарушителями правил. Он молча ведет меня в какие-то сомнительные колючие кусты. Мокрая трава щекотала ноги, а ветки кустов цеплялись за юбку и замедляли ход. Спустя минуты такой вот ходьбы, до меня доносятся грубые низкие голоса. Мерлин резко останавливается, и я врезаюсь в его широкую спину. Пока я прихожу в себя, принц начинает с кем-то разговаривать. — Рэб! Доб! Как дела ребята?! — парень весело приветствует кого-то, размахивая рукой. Я выхожу вслед за ним и удивлено вдыхаю. Передо мной стоят самые настоящие гоблины, выше шести футов ростом и серо-зеленые. Они были одеты только в свободные черные штаны, которые держались на их поясах с помощью широкого и крепкого кожаного ремня. Они были совершенно босые и имели при себе странной формы мечи. Завидев Мерлина, они тут же расплылись в улыбке, обнажая и без того, торчащие с нижней челюсти, огромные желтые клыки. — Это снова ты, Мерлин. А мы уже подумали, куда это ты запропастился? — обращается к нему тот гоблин, у которого в носу было проколото золотое кольцо. Гоблины хорошо говорили и понимали человеческий язык. Зачастую выступали личными бодигардами* графов и баронов и нередко самих королей и королев. Ловкие и, как ни странно, незаметные. Могли не спать целые сутки и чувствовать себя при этом как ни в чем не бывало. У них были отличное зрение и слух. — Но теперь видим в чем дело, — его собрат кивает в мою сторону. — Прости приятель, но больше с девушкой не пропустим. Директриса ругается. Я вскидываю брови вверх. — Да, такую взбучку устроила! Мы и так пропускаем тебя налево и направо, вместе с твоими дружками, но ты уже совсем обнаглел. Тут оба гоблина сложили руки на груди в знак протеста. — Э нет, ребята, — шатен разводит руками мол, не на того напали. — Она тут учится. Я быстро киваю в знак подтверждения. Один из них смерил меня взглядом: — Что-то ты не похожа на принцессу. — Или виконтессу, — поддерживает его друг. — Так я тоже не похож на принца, — Мерлин обводит себя руками. Наступила тишина. Гоблины даже бровью не повели. — Слушайте у нас выдалась та еще ночка и нам ух как срочно нужно попасть в Академию. Просите у меня чего хотите, все исполню, только пропустите побыстрее. Кажется, волшебник знал, что нужно говорить, потому что громилы тут же задумались, почесывая свои массивные подбородки. — Ладно, но чтоб не как в прошлый раз. — Заметано, парни. Усталая улыбка расцветает на лица шатена, когда гоблин подходит к решетчатой изгороди и раздвигает ее на две части, предоставляя нам возможность пройти внутрь. Мерлин хватает меня за руку, и мы вместе оказываемся на территории Академии. — Спасибо, Доб! С меня причитается. На этих словах мы поспешили их покинуть. Последнее, что я видела, так это то, как гоблин, с кольцом в носу, снова сводит решетку вместе. Когда мы оказались близ лабиринта с драконами и нас уже никто не мог подслушать, я спрашиваю: — Гоблины ведь охраняют ту безлюдную часть Академии, да? — Да. Мерлин снимает с себя сумку и достает плоды балиссы. — И ты уже не первый раз сбегаешь от сюда таким вот образом? — Да. — И сколько же девушек ты сюда приводил? — Да. — Да? Он даже не слушает меня! Парень был целиком и полностью поглощен своей короной. Мы дошли до фонтана семи радуг и остановились. Мерлин сложил пальцы у рта и громко свистнул. Я легонько бью его ладонью по плечу: — Ты чего делаешь? Сейчас всех перебудишь! — Я знаю, что делаю, — коротко бросает парень. Спустя минуту к нам подлетает трое пикси, громко попискивая и клацая своими острыми зубками. Их прозрачные длинные крылья, похожие на крылья стрекозы, часто взмахивали в воздухе и отбрасывали на себе утреннее солнце, словно были сделаны из стекла. Шатен вручает им ягдташ. — Я хочу, чтобы это оказалось на главной площади в ближайшей деревне, через пол часа, — говорит он. — В идеале, нужно начать сейчас же. Пикси недовольно запищали, растягивая сумку в разные стороны. — Я сказал сейчас же! — рявкнул Мерлин. Существа судорожно завозились в воздухе и в страхе бросились исполнять приказ. — Ну и как это понимать? — я рукой провожаю летящий в небе ягдташ. — Она бесполезна, — отмахивается парень. От такого заявления я чуть не подавилась собственной слюной. — То есть как? Хочешь сказать, что все это... и то тоже.... Было напрасным? — Ну почему сразу напрасным? Было весело, согласись. Волшебник проходит мимо, не обращая ни малейшего внимания на мое недовольное рычание. Конечно, было весело, я бы даже сказала, до смерти. Пройти через такое большое приключение, чтобы потом от всего отказаться... Ах, как же хотелось дать ему по голове. Но теперь я была с ним заодно, а значит должна отказаться от этой идеи. — Если корона бесполезна, какого черта ты тогда ее крал?! — в этом поступке есть хоть капля логики? — Я не знал, что так получится, — отзывается Мерлин. — Не знал? Ты смеешься надо мной? —Да, конечно! Я делаю все это забавы ради! Его сарказм мне не понравился. Он сам был нервным в последнее время, и я решаю, что наш веселый уик-энд пора заканчивать. Добравшись до общежития, я коротко прощаюсь с принцем и поднимаюсь к себе в комнату. Талия мирно посапывала на своей кровати, свернувшись под одеялом. Наверняка им повезло больше, чем нам, и они сегодня ночью спали в своих теплых постелях. Без лишних действий я скидываю с себя грязную одежду и заваливаюсь на кровать. Мягкие кружева принимают меня в свои объятия и заставляют тело расслабиться. Спокойно, мягко, тихо и тепло. Это все что мне сейчас было нужно. Обо всем остальном я подумаю завтра, а пока, я медленно прикрываю глаза и засыпаю крепким и безмятежным сном.