***
Я написала отцу короткое письмо о том, что приеду, но ответ на него так и не получила. Уехать из Академии оказалось на так-то просто учитывая то, кем являлся декан моего факультета. Только благодаря леди Алине, которая по счастливой случайности оказалась в учительской и уговорила Каденс, я смогла в кротчайшие сроки покинуть замок. Лакей подал мне руку, и я вышла из кареты. Фыркающие лошади с нетерпением роют снег, и поднимают клубы пара. Кучер тянет поводья на себя усмиряя их, но в этом нет нужды. Я жестом руки разрешаю ему вернуть лошадей в стойло, а сама поднимаюсь по каменным ступеням к входу. Передо мной открываются тяжелые двери, по обе стороны стоят служанки, Трейси и Анна. Они обескуражены моим появлением, но тут же берут себя в руки и помогают мне снять дорожную одежду. Сняв перчатки и разгладив складки на слегка замерзшем платье, я спешу увидеть отца. Со всех сторон до меня доносятся приветствия персонала и мне приходиться наспех отвечать им. Дворецкий тут же спешит доложить о моем визите отцу. Но прежде несколько раз переспросил все ли у меня в порядке. Когда я поднялась на второй этаж, то сразу заметила портреты королевской четы в полный рост. На них мама и папа в парадных одеяниях с идеально прорисованными лицами, такими реалистичными, что казалось, протяни им руку, и они ее примут. Когда я взглянула на мамин портрет, что-то кольнуло у меня в груди. Я долго смотрела на нее. На улыбку, на маленькие морщинки у ее глаз, будто пыталась запечатлеть каждую черту ее лица у себя в памяти. Ее каштановые волосы, такие же как мои, величественно обрамляют контур ее лица. На голове та же корона из иолита. Художник изобразил мельчайшие подробности украшения, вплоть до каждого блика и рефлекса на камнях. Солнечный свет, изображенный красками, золотыми нитями пересекал корону и ложился на розовые щеки мамы озаряя ее облик на тусклом фоне интерьера. Всматриваясь в детали, я заметила одну не состыковку с действительностью. На портретной короне, в самой середине, был расположен меленький блестящий камень, который несколько отличался от остальных камней. На настоящей короне вместо камня были простые узоры из золота. – Я тоже скучаю по ней, – слышу я голос сзади, от чего слегка вздрагиваю. Обернувшись, замечаю папу. С последней нашей встречи он сильно изменился. Лицо осунулось и будто постарело на несколько лет вперед, в глазах все та же печаль. На нем не было богатых убранств, и выглядел он совсем не как король, а скорее, как обычный рабочий при дворе. Даже его осанка не подходила статусу. Прежнего отца было не узнать, а со временем все стало только хуже. Откинув формальности светского приветствия, я заключаю родителя в свои крепкие объятия. Неведомая сила тоски окутывает меня с ног до головы и силы нет противостоять ей. Мне так сильно не хватало родного человека, что я уже успела забыть, какого это? Когда в твоей жизни есть по-настоящему понимающие тебя люди, которые всегда поддержат тебя в любой ситуации, независимо от того, какой поступок ты совершил. Порой сказанные в нужную минуту слова, многое могут изменить в жизни человека. – Я так рада тебя видеть, – тихо говорю я. – Я тоже, – хриплым голосом отвечает он. – Ты так внезапно приехала, что-то случилось? Говорить о том, что я, растяпа, умудрилась потерять мамину корону у меня язык не поворачивался. Вместо этого я натягиваю улыбку и заверяю его что все в порядке. – Просто...очень сильно захотелось тебя увидеть. Он ласково улыбается мне и протягивает руку. – В таком случае нам следует пройти в гостиную. Я жду от тебя подробного рассказа о бале.***
Всю ночь не спится. А потому, чтобы не мучить себя ненужными мыслями, я провожу время в маминой лаборатории. На столе все так же лежат ее последние исследования и эксперименты. Большая книга с изображениями разных растений и камней стоит в раскрытом виде на подставке, которой служит кристалл горной породы. На листах мамины заметки. Я сажусь на стул и окидываю помещение взглядом: книжные шкафы, забитые снизу до верха книгами, люстра источающая тусклый свет и даже гобелен с изображением дракона, висящий на стене перед столом – не создавали уюта, как когда-то. Здесь так давно никто не был, что даже небольшой котелок успел покрыться паутиной, а разложенные на столе кристаллы покоились под толстым слоем пыли. С того момента, как ее не стало, отец закрыл это помещение на ключ. Так что неудивительно, что здесь не прибрано. Я сдуваю со стола пыль, от чего книжные листы переворачиваются. Присмотревшись повнимательнее, я замечаю одну очень интересную страницу. А интересна она тем, что до основания исписана чернилами и стрелочками с указаниями. «Королевская чума», – читаю я. Не лучшее название, но подходит под описание. «Королевская чума» – яд для королей, царей и неугодных врагов, главным компонентом которого является мышьяк. Симптомы отравления были, так скажем, не лучшими. По коже пробегают мурашки, когда я вижу, как много времени мама потратила на изучение этой страницы и от мысли, что она могла такое приготовить. На полях страницы написан номер и книга стихотворений Франсуа Вийона. Я не знаю в чем здесь была связь и даже вдумываться не стала. Пролистав еще пару страниц, я снова обнаружила яд. Потом снова и снова. Закрыв книгу и прочитав ее название, я окончательно убедилась в том, для чего она была предназначена. Не верится, что мама могла сделать что-то подобное. У нас ведь не было секретов друг от друга... Холодок пробежал по моей коже от осознания того, что это не единственный ее секрет. Мерлин сказал мне что моя мать вела с его отцом тайную переписку. С чего бы ей вообще этим заниматься? И не связано ли это с той самой обсидиановой звездой? Я ведь так и не узнала о том, кто присылал мне все те письма. Может ли этим человеком оказаться отец Мерлина? Чтобы найти ответы на эти вопросы, нужна была мама. Но в данном случае мне могла помочь только ее личная служанка. С чего я решила, что мама доверит свои секреты служанке, а не своей родной дочери, я не знаю. Может потому что они были близки и доверяли друг другу, или потому что были вместе долгое время. Должна же Кэсси хоть что-то знать! Служанки во дворце всегда много знают, а близкие к королеве, должно быть, знают все. Будить ее среди ночи было нецелесообразно, это может послужить поводом для новых сплетен среди горничных, чего никак нельзя было допустить. К тому же, для начала, нужно было исследовать комнату мамы. Оставив книгу на столе, я вышла в коридор. Всего за несколько минут я дошла до комнаты и с готовностью распахнула двери спальни. Здесь было темно и тихо, плотные шторы закрывали окна, не пропуская внутрь ни единого лучика света. Я медленно прохожу по комнате к окну, будто боюсь нарушить здешний покой. Откинув штору в сторону, жмурюсь от яркого света луны. Серебряные нити проникают в комнату, и в них я вижу пляшущий хоровод пыли. Комната была не столь любима матерью. И была скорее, как пристанище в те ночи, когда отец уезжал по делам в соседние государства. Ей было холодно и неуютно одной в их с отцом спальне, потому она выбрала эту, маленькую, но очень милую комнатку, в ней она и провела последние дни своей жизни. Близких всегда тяжело терять. Письма, отсылаемые королем Карлосом, могли, в лучшем случае, находиться где угодно, в худшем – быть навсегда уничтоженными. Надеясь на первое, я стала тщательно исследовать комнату. Но провозившись со всеми вещами и тумбами до утра и так ничего и не обнаружив, я почти пала духом. Последней надеждой была попытка поговорить с Кэсси. В комнате царил бардак, поэтому мне пришлось на носочках пробираться к выходу. Но на середине пути я испугалась движения со стороны. Как оказалось, на стене висело зеркало, которое я не заметила ранее в темноте. Уставшей девушкой, отражавшейся в зеркале, была я и, к сожалению, весь мой вид свидетельствовал о том, что я не спала сегодня ночью. Мне обязательно нужно привести себя в порядок перед разговором со служанкой. Я протираю лицо руками разминая щеки и замечаю стоявший позади книжный шкаф. Довольно неприметный, маленький и узкий. Когда я подошла к нему ближе, то немало удивилась. На полках стояли лишь стихотворения Франсуа Вийона, при чем все они были одинаковы. Пролистав пару книг, я стала думать о том, для чего же моей маме понадобилось столько большое количество его стихов и не были ли эти книги доброй половиной тех, что стояли в лаборатории? Даже в книге о ядах были заметки о ней. Не странно ли? Я сосчитала ряды и полки, но число, выведенное в книге, с ними не совпадало. Должно быть что-то другое. Тогда я стала считать книги и остановилась на одиннадцатой, потому что именно эта цифра была написана на странице. Подковырнув ногтем корешок, я взяла книгу в руки, но к моему удивлению это оказалась не книга, а шкатулка. Открыв ее дрожащей рукой, я нашла крошечный круглый камешек черно-фиолетового цвета, спрятанный в выемке из страниц. Этот камешек – обсидиан был мне знаком, вот только не могу вспомнить, где я его видела. Это, конечно, не письма и не разгадка о ядах, но тоже весьма занимательная вещь. Оставив находку у себя, я вышла из комнаты. Освежив лицо холодной водой и переодевшись, я попросила Трейси позвать бывшую служанку матери, и, к счастью, она не заставила себя долго ждать. – Вы звали меня, Ваше Высочество? – женщина слегка кланяется. – Присаживайся, Кэсиандра, – я указываю подбородком на край своей кровати, а сама поворачиваюсь к окну, подавляя зевок усталости. – Чем могу быть полезна? Я выдерживаю паузу, прежде чем заговорить, для того чтобы немного прийти в себя. – Хочу поговорить о матери, твоей королеве. Вы ведь были близки. Шатенка удивилась. И это было ожидаемо. Прошло уже много времени, но я только сейчас стала говорить об этом. – Вы хотите услышать все или интересуетесь чем-то конкретным? Она осторожна в словах. Возможно она что-то знала, но мать запретила ей об этом говорить. А может, я просто зря трачу свое время. Нужно задать вопрос так, чтобы не выдать себя, на случай если Кэсси все же ничего не знает. – Ничего такого. Просто вчера вечером я наведалась в комнату матери и нашла вот это письмо, – я развернула пергамент с исписанной стороной к служанке ровно на столько, чтобы она видела текст, а после сложила его пополам. – Вот только, не знаю кто его написал. На самом деле это было заранее приготовленное мною ложное письмо. На ее лице мелькнула тень сомнений. –Если ты знаешь что-то об этом, то прошу, расскажи. Могу ли я довериться Кэсиандре так же, как мама? Глядя на эту женщину, многое можно было сказать. Но почему она сейчас молчит? – Вы хотите знать от кого эти письма? –наконец говорит она. – Я догадываюсь. – Тогда для вас не станет большой новостью, если я скажу, что эти письма принадлежат королю Карлосу, – тихо говорит женщина. Я киваю. – Значит ты знаешь? – Не больше вашего, – отзывается женщина. Снова молчим. Я перебираю разные факты в голове. Кэсси, не просто знала. Она знала все, об этом свидетельствовал ее опущенный взгляд. Так обычно ведут себя люди, которые чувствуют себя некомфортно. Или, как в данном случае, старались избежать зрительного контакта, который бы выдал их с головой. Женщина была мягкая по натуре и не способная на большие обдуманные действия, но также она была предана своему делу, что несомненно усложняло ситуацию. Если мама запретила ей рассказывать, то служанка не раскололась бы даже на смертном одре. Я присаживаюсь рядом с ней на кровать. – Кэсси, я знаю достаточно из всей этой истории, – начинаю врать я. – Про Карлоса и обсидиановую звезду... Ожидаю ее реакции и остаюсь довольна, когда служанка поднимает на меня глаза полные страха. Я ведь просто упомянула их даже не зная ни о чем, но действие возымело сильный эффект. – Госпожа не хотела, чтобы вы об этом знали. – Но я знаю и хочу, чтобы ты мне все объяснила. Она вздыхает и складывает руки на коленях. Я терпеливо жду, когда она начнет. – Ваша мать и король Карлос были друзьями, насколько я помню, еще со времен учебы в Академии, – начинает она. – Но был один случай, который послужил прецедентом для сегодняшних событий. Скажу лишь только, что госпожа, в силу своих возможностей, изменила общеизвестную форму обсидиана, тем самым сделав его прекрасным источником для поглощения молнии. Вам ведь известно, кто такой этот король? Я снова киваю ей. – Этот камень намного сильнее и могущественнее обычного. С его помощью король Карлос станет сильнейшим волшебником. Если обсидиан попадет ему в руки, жадность его не будет знать границ. Он не успокоится, пока весь сказочный остров не будет принадлежать ему. – Зачем тогда она сделала его? – Не всякие вещи способны лишь на разрушение, – загадочно отвечает Кэсси. – Хочешь сказать, что будь у Карлоса мамин обсидиан, сказочный остров погряз бы в войне? – Я в этом уверенна. Ох, мама, что же ты наделала. – Раз Вы знаете об этом, то худшие опасения госпожи подтвердились, – хмурым голосом говорит служанка. – Карлос требует с Вас обсидиановую звезду. От этого становилось как-то не по себе. Знал ли Мерлин об этом? Если знал, то почему не сказал? Преследует ли он какие-то свои интересы от этого? Камень в кармане юбки будто прожигал мою ногу насквозь. Я не стала говорить о нем Кесиандре, так как теперь понимала всю его опасность. Теперь, когда он у меня, мне следует не спускать с него глаз. – Можно ли камень как-то уничтожить? – задаю я вопрос. Служанка смотрит на меня в упор, так будто мысли мои читает. – Госпожа надежно его спрятала. О его место нахождение не знаю даже я, а для Вас располагать такой информацией будет слишком опасно. Как только Карлос поймет, что Вы к этому не причастны, то не станет терять на Вас время. Или станет, но с помощью подручных. – Обсидиановая звезда, ведь так? Так его называют. На этот раз настала очередь служанки кивать. – Хочу попросить Вас вернуть найденное письмо. Для вашей же безопасности. Я встаю с кровати. На удивление это дается мне тяжело. Во всяком случае тяжелее чем я надеялась. Достав ложное письмо, я рву его на части. Усталость от нашего разговора отразилась на ее лице, но и я, наверное, выглядела не лучше. Она больше ничего не скажет, а потому нет смысла держать ее здесь. Полученной информации слишком много. Мне следует все хорошенько обдумать прежде чем делать какие-либо умозаключения. Но для этого я слишком устала. Настолько, что даже ноги едва меня держат. Кэсси уходит, оставив меня наедине со всеми этим. Зная ее, она еще долго будет присматриваться ко мне. Но не это сейчас главное. Во время нашего разговора, я прямо-таки чувствовала как нервничала служанка. И не спроста. Я узнала то о чем знать не должна была, путем простой уловки, тем самым насторожив бедную женщину. Сомнений не было, мать доверяла ей, но я – нет. Потому обсидиан останется у меня до последнего моего решения. Почему его назвали звездой, для меня все еще оставалось загадкой. В моей руке лежал обычный крошечный камешек размером с ноготок, гладкий как водная гладь. Такие же маленькие камешки иолита украшали мамину корону… Меня будто осеняет от этой мысли, и я из последних сил бегу на второй этаж центрального холла. Там же где висит портрет моей матери, замечаю теперь уже свой. Не обращая не него никакого внимания, глазами пробегаю по изображенной короне. Как я и предполагала, все это время звезда была в центре всей композиции украшения. Должно быть Карлосу было об этом известно, но так было раньше. Сейчас же камень у меня, а значит, если корону украл он, то остался он ни с чем. От этой мысли становиться легче, но ненадолго. Как только он поймет обманку, что сделает потом? А Мерлин? Не мог же он не знать обо все этом. Я молча прохожу мимо дворцовой прислуги, словно в тумане. Ко всему прочему у меня осталось не обоснованная теория насчет приготавливаемых мамой ядов. Не пыталась ли она таким образом убить Карлоса? Этого мне уже никогда не узнать.***
Кесиандра меня избегает, но это даже к лучшему. Я тоже не горю желанием копаться в прошлом. Теперь, когда я знаю достаточно, следует вести себя осмотрительнее и быть бдительнее как минимум в три раза, для того, чтобы как следует позаботиться о своем будущем. Обсидиановую звезду держу при себе, не оставляя ее нигде. Даже здесь, перед могилой матери, крепко сжимаю камень в руке. Трейси и Анна, стоящие позади меня, шмыгают носом, переминаясь с ноги на ногу от холода. Сколько мы уже тут стоим? Я ловлю себя на мысли, что они, должно быть уже замерзли, но ничего не могу с собой поделать. Я будто зачарованная смотрю на эпитафию, перебирая обсидиан в руке. Что теперь делать? Спрятать его? Уничтожить? Как? А может стоит рассказать Мерлину? Могу я доверить ему звезду? Ведь как никак Карлос его отец. Вопросы крутятся в моей голове один за другим, унося меня далеко за границы разума. Холодный воздух, жжет щеки, но я не обращаю на это внимания, только когда одна из горничных громко чихает, я возвращаю всю нашу процессию во дворец. Время моего пребывания дома подошло к концу. Нужно было вернуться в Академию до того, как Каденс захочет оторвать мне голову. Писем от подруг я не получала, так как сама попросила их не писать. За три дня ничего сверхъестественного произойти точно не могло, да и это бы очень отвлекало. Мерлину я сказала то же самое. Не знаю еще, что ему скажу, но безумно рада, что не вынуждена рассказывать об этом в письмах. Но вернувшись в Академию, я сильно удивилась, когда узнала, что Мерлина в ней не оказалось. – Мы с Артуром это не обсуждаем, – пожимая плечами отвечает Талия, когда я спросила, где он. – Лучше скажи, как съездила? – Мне тоже интересно, – переворачиваясь на бок, кряхтит Аврора. Элайна тоже была, но ничего не говорила. Я бы тоже не хотела говорить, но сейчас непосредственно являлась главной темой для разговоров. – Так внезапно уехала, нам интересно почему? – Я... Я просто расстроилась из-за короны. Мне нужно было время. Русоволосая кинула короткий взгляд на Элайну. – Да, не легко пришлось. Главное, что сейчас тебе уже лучше. Правда? Ну, как сказать. Скорее нет, чем да. Я мило улыбаюсь, насколько позволяют силы, и стараюсь увести тему в более безопасное русло. Как оказалось, учебные будни уже успели снова подпортить жизнь студентам. Аврора несколько часов напролет утверждала, что убирать в стенах Академии должны были все, а не выпускники. Ее раздражал тот факт, что все делали мы, а от младших уровней не было никакого проку. Талия снова жаловалась на алхимию и силой выбила из меня согласие на помощь с этим «дьявольским» предметом. После она без устали рассказывала о том, как на балу Фелисити опрокинула на себя полный бокал вина из-за Авдиеса. Мы долго еще обсуждали некоторые события, произошедшие в Академии, но солнце все ближе катилось к горизонту, пока и вовсе не скрылось. Первой ушла пепельноволосая, сославшись на срочное дело, понятно какое. Талия передала привет Гансу, на что Аврора только цокнула языком. Я тоже хотела немного пройтись. В конце концов, я так и не узнала, где был Мерлин. Может ему нездоровится, или он просто не хочет меня видеть? Я оставила Элайну и Талию вдвоем, им было о чем поговорить. Так, по крайней мере, я думала. Они давно были подругами и не могли долго дуться друг на друга, даже если дело касалось парней. Но спустившись вниз, а услышала торопливые шаги позади. Элайна робко шла за мной, как будто я могла прогнать ее. – Не против если мы пройдемся вместе? – произнесла она. – Нет, конечно. Я подставляю ей руку, как обычно под ручку прогуливаются дамы в саду, и мы бодро зашагали по коридору. – Я думала, ты останешься с Талией, – замечаю я, спустя минуту нашей прогулки. Девушка улыбается. – Ты можешь подумать, что мы с ней не разговариваем или затаили обиду друг на друга, но это не так. Конечно, мы иногда ругаемся, но после всегда миримся. Талия просто не хочет принимать тот факт, что я уже не маленькая. – Хочешь сказать, что ты и тот парень... – Валериан, – поправляет она. – И нет, ничего не было. Элайна издала короткий смешок: – Такое чувство, будто мы боимся прикасаться друг к другу. Вот что бывает, когда застенчивые люди встречаются. Мы проходим в сторону оранжереи, и на пути встречается все меньше и меньше студентов. Я осмелилась задать девушке вопрос. – А что же насчет Джека? Она будто бы запнулась на месте, но виду не подала. Ее ровная осанка, которой могла позавидовать любая принцесса, ее блестящие шелковистые волосы и мягкий голос точно не могли оставить никого равнодушным. Джек упустил настоящее сокровище, которое само долгое время гонялось за ним. – Зачем всегда оглядываться на человека, которому ты безразлична? Несомненно, это причиняет ей боль. Но по воле случая она не загнала себя в угол и не страдает по ночам, уткнувшись в подушку. Она нашла другой вариант и теперь места для Джека в сердце Элайны становиться все меньше и меньше. Вы когда-нибудь полагались на судьбу? Пускали все на самотек, надеясь на счастливый случай или подарок судьбы? И вообще верили ли вы в судьбу? Так или иначе, именно в этот момент из оранжереи выбегает Джек, плотно закрывая за собой стеклянную дверь. В нее тут же врезается что-то синеватое. Переводя тяжелое дыхание после бега, блондин даже не замечает нас, пока не облокачивается спиной на стеклянные стены пристройки и не взъерошивает себе волосы. Он удивлен настолько, что его ледяные синие глаза широко раскрылись, неотрывно глядя на нас. – Джек, – я слегка наклонила голову в знак приветствия. – Как здорово, что ты здесь оказался. Не обращая внимания на недовольных пикси, принц сделал несколько шагов в нашу строну, церемонно кланяясь. – Чем могу помочь, дамы? Элайна отводит взгляд, но Джека это ничуть не смущает. Он все так же продолжает на нее пялиться. Решив напомнить о себе, я коротко кашлянула в кулак. – Не знаешь где Мерлин? Я бы хотела поговорить с ним. Он переводит на меня взгляд и выпрямляется. – Сейчас он не может говорить, – я получаю ответ, который мне совсем не понравился. – Сама понимаешь – дела. Ты только не подумай чего. Встретитесь завтра, это ведь не проблема? – «Не подумать чего»? – не поняла я. – Не знаю. Вам, женщинам, виднее, – пожимает он плечами, при этом разминая шею и явно стараясь увести разговор в другое русло. Элайна тянет меня за руку. – Пойдем, Снежка. – Уже уходите? – как-то отчаянно спохватился парень. – Хотели прогуляться на ночь, а заодно выяснить, где твой друг. Но раз со вторым не повезло, то остается только прогулка, – отвечаю я, замечая, как блондинка застыла на месте. При слове прогулка глаза его блеснули огоньком. Совершенно позабыв о своем недавнем приключении в оранжерее, Джек всем своим видом показал свое желание нас сопроводить. Но я не могла решать за Элайну. Если она сама не заговорит об этом, то и я не стану. Но она молчала. – Не окажете мне честь сопровождать вас? – хрипло заговорил принц. Девушка впервые посмотрела не него за весь разговор. Отчаяние, вот что отражалось в его голубых глазах. В глазах Элайны же читалась стойкость. Наблюдать за ними было сложно. Меж тем время шло, и Джек ждал ответа. Может в более формальной обстановке, блондинка бы не отказалась от сопровождения, боясь продемонстрировать моветон, но, когда ты студент в Академии, где все друг перед другом равны, и где обстановка не требует от тебя каких-либо четких правил, можно и отказать. Что собственно она и сделала. – Мы бы с радостью согласились, но... – Обещаю не докучать вам! – поспешно добавил парень, приложив руку к сердцу. Конечно они меня не замечали, хоть я и стояла в метре от них. Эти двое были полностью поглощены друг другом... – Дело не в этом... – уже по-другому заговорила девушка. – А в том, что ты меня избегаешь, – закончил за нее он. Девушка театрально удивилась. – Не ты ли всегда находишь повод, чтобы уйти. С каждым словом ее голос становился все увереннее. И куда только подевалась былая скромность? Я прислонилась к дальней стене, скрывшись в тени. – Ты говоришь так, будто у меня нет других дел, кроме как избегать тебя, – сделал шаг вперед парень. – Ах, прости. И как это я не заметила целую толпу девушек, вечно копошащихся возле тебя. Должно быть, у тебя есть дела с каждой из них! Теперь настала очередь Джека возмущаться. Я явно была лишней в этой драме, а им точно нужно было побыть наедине. Незаметно улизнув за угол, я прошла несколько метров, но все еще слышала их препирания. Решив-таки пройтись, но теперь уже без Элайны. Я подумала, не будет ли она обижена на меня тем, что я бросила ее одну. Я может и хотела сделать как лучше, да только будет ли от этого польза? Мерлина не было, а мне нужно было обговорить с ним, если не все, то хотя бы половину из того что я узнала. Почему-то теперь мне стало казаться что все его проблемы стали и моими тоже, как и наоборот. На террасе я вдохнула холодный воздух и прикрыла глаза. На Академию уже наступали сумерки, предоставляя возможность понаблюдать за огнями ближайшей деревни. Только сейчас мне вовсе не хотелось смотреть на них. Сжимая камень в кармане юбки, я хотела только одного, чтобы Мерлин был рядом. Позади раздался кашель, я тут же открыла глаза. Не совсем привыкшим к темноте глазам было трудно рассмотреть, кто именно потревожил мой уединенный покой, но после первых слов, в которых меня назвали Феей, я накинулась на парня с объятиями. Мой радостный смех звучал в ушах, пока Мерлин кружил меня на террасе. Я так крепко обвила его шею руками будто боялась, что он сейчас исчезнет. Но это не произошло. Он все так же продолжал смеяться, когда опустил меня на землю, заглянув в мои глаза. Мне пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться до его губ, но видя мои старания, парень сам наклонился. – Где ты был? – спрашиваю я, зажимая его лицо в своих руках. Шатен улыбается и утыкается головой мне в шею, по коже тут же проходят мурашки, когда он говорит: – Какая разница, главное, что я теперь свободен, – мурлычет парень. Я искренне удивляюсь его словам. – Как? – только и могу произнести я. Мерлин целует мою шею. – Разве это важно? Может, если бы ситуация была другой, я бы и не интересовалась, но слишком уж сложные события происходили, которые не могли вот так просто решиться. Подумать только, всего неделю назад он был скован матримониальным договором, а теперь... – Подожди, – останавливаю его я. – Мне нужны объяснения. – Вряд ли тебе это будет интересно. – Мне интересно. Я веду его к каменной скамье. Усевшись на нее, я беру его за руки. – Я хочу знать все. В его глазах печаль и такая же печальная улыбка сейчас застыла на его губах. Он сжимает мои руки. – Мы с отцом заключили сделку. – Сделку? – глупо повторяю за ним. – Да, и я больше чем убежден, что это был мой единственный шанс. – Что ты сделал? – шепотом спрашиваю я. – Неважно. Главное, что все уже позади. Я ловлю его взгляд и придаю голосу твердый тон, медленно повторяя. – Что ты сделал? Но это только усугубляет ситуацию. – Неужели ты не доверяешь мне? Устроила допрос, а ведь я сказал, что это не важно. Ты разве не рада? Я сделал это для нас, так что, прошу не вмешиваться в это. – Конечно я рада, да только не вериться, что все получилось так легко! Я разрываю объятие наших рук. – Легко? Никто не говорил, что все было легко! – срывается он. – Тогда скажи какую цену ты заплатил за все это? Мерлин взъерошивает себе волосы. В такой темноте я уже едва могла рассмотреть его выражение лица и только одиноко висящий факел с потрескивающим голубоватым огоньком освещал морозную террасу. – Порой приходится расстаться с одним, чтобы обрести другое. Я знаю, что поступил неправильно, и я готов к последствиям, но, когда придет время, я лишь хочу, чтобы ты знала. Нечто из того, что я сделал не принесло мне удовольствия. Его ладонь ложиться на мою щеку, большим пальцем он гладит мое лицо и смотрит прямо мне в глаза. – Я знаю, что придет момент расплаты за содеянное, но отчаянно пытаюсь удержать события. Не думай сейчас об этом и не пытайся узнать подробности этой сделки. Завтра будет новый день, день в котором меня уже не будут преследовать призраки прошлого, и где я смогу начать жить с чистого лица, с тобой. Но сегодня давай просто забудем обо всем как о страшном сне. Я молчу. Молчу и, мне кажется, уже довольно долго. Ожидая моего ответа, Мерлин даже не ежится от морозного ветра, который у меня вызывает мурашки по всему телу. Луна скрылась за облаками, а бледно мерцающие звезды смешались в нечеткий калейдоскоп. Я накрыла руку парня своей и снова провела ею по щеке. Не главное ли в отношениях доверие? Если вот так каждый раз подозревать человека, не проще ли вообще закончить такие отношения? Люди что после долгих лет в отношениях расстаются, жалеют об сделанном ими ранее выборе, но ведь не они ли когда-то сами выбрали друг друга. Так зачем же усложнять себе жизнь или жалеть о выборе, если можно просто доверять друг другу. Доверять, пронеслось у меня в голове. И я готова доверять ему. Потому что это мой выбор, и я не стану после жалеть об этом. Ведь я люблю его. – Что ж... Тогда у меня есть, что тебе рассказать.