Zu dieser Zeit an diesem Ort

Большой черный внедорожник остановился напротив участка номер двадцать пять. Из него вышел молодой человек невысокого роста с русыми волосами и живыми веселыми глазами. Этого молодого человека звали Пауль Хайко Ландерс. Он купил этот дачный домик вместе с небольшим огородом, состоящим примерно из трех-четырех грядок, пары кустов с ягодами и цветами. Пауль не любил все эти огороды, и работа на даче никогда не приносила ему удовольствия. Он был твердо убежден в том, что загородный дом создан для того, чтобы в нем отдыхать, а никак не стоять кверху задом и полоть сутками беспрестанно растущую то тут, то там траву. Благо, теперь он не жил с родителями, насильно тащащими его каждые выходные, чуть только степлеет, на грядки, и мог спокойно насладиться заслуженным отдыхом. Работа туроператором в последнее время не приносила должного удовлетворения, а все из-за невысокой зарплаты. Точнее, неокупаемости агентства. Люди, как ни странно, все чаще уезжали за город, на природу, а за границу как-то не тянулись, вот и пришлось временно приостановить такой бесполезный труд и самому поехать развеяться. Собрав все накопленные за последний месяц кровные, Ландерс приобрел неплохую по здешним меркам дачку. Одному ему вполне хватало, а критериям в виде «поменьше грядок» и «попросторнее», как оказалось, удовлетворяли всего несколько участков. Что довольно странно, все-таки ничего сверхъестественного он не просил. Однако мужчина был твердо убежден в том, что из большего числа вариантов сделать один-единственный будет куда сложнее, нежели из меньшего. Так что все складывалось для него как нельзя лучше. Решив пока не заезжать на территорию, так как ночевку сегодня он не планировал, Ландерс захлопнул дверцу машины и огляделся. Прежний хозяин был в приятельских, если не сказать дружеских, отношениях со многими семьями поблизости, поэтому Пауль рассчитывал на приятное соседство. В идеале с какой-нибудь незамужней девушкой. И, только подумав об этом, мужчина прикусил губу, словно боясь подумать лишнего. Ну какая молодая девушка, да еще и одинокая, станет раскошеливаться на огород, чтобы ездить сюда каждые выходные и поливать растущие вокруг дома цветы? Бред же. Но Пауль так истосковался по отношениям, что даже эта безумная идея не казалась ему совсем уж глупой. Что, если и для нее одинокий молодой мужчина, купивший дачу в этом захолустье, тоже казался чем-то нереальным, а тут — вот, пожалуйста — вполне сносный вариант. Со своей последней пассией он расстался почти три года назад, и все это время после разрыва обходился случайными связями, которые не приводили ни к чему, заканчиваясь первой же ночью. По вечерам было тоскливо, и перед сном хотелось получить немного ласки, однако хотеть и иметь все-таки вещи немного разные. Знакомиться у него не получалось от слова совсем, хотя был он совершенно неглуп и недурен собой: крепкое телосложение, короткие русые волосы, которые, если не пригладить, торчали местами в стороны, что, кстати, добавляло ему некоего шарма, большие глаза с по-детски наивным, но в то же время очень пронзительным взглядом. Единственным своим физическим недостатком Ландерс находил низкий рост, что вкупе с его природной харизмой было скорее достоинством. Правда, со временем к нему добавился комплекс неполноценности и даже ущербности из-за невозможности построить отношения, что, в общем-то, с каждым днем мешало ему все меньше. Он привыкал к такому образу жизни и старался даже вынести из этого свои плюсы. Например, не нужно было тратиться на подарки на День всех влюбленных, ездить на праздники к теще за тридевять земель и проводить вечера за просмотром мыльных опер, ориентированных на лишенных вкуса людей. Размышления Ландерса о великом прервал проходящий мимо кучерявый мужчина, раздетый по пояс. Он нес огромную канистру с водой одной рукой, выставив вторую в сторону. — Осторожней! — крикнул мужик. Хайко, резко обернувшись, случайно толкнул незнакомца. Канистра опрокинулась, и ледяная вода окатила его бедра, промочив штаны насквозь. — Черт! Прости, — спохватился Пауль, подскакивая к мужчине и забирая из его рук тяжелый сосуд. — Да ничего, — пожал плечами тот. — Сам виноват, не надо было так близко подходить и резко орать. Незнакомец улыбнулся, словно правда ничего страшного не произошло, но Пауль был полон решимости все исправить. — Пойдем в дом, я дам тебе запасные. — Да ты чего, все в порядке, говорю же. Я живу тут неподалеку. — Кудрявый указал на слегка покосившийся дом, который с домом Ландерса разделял лишь не слишком высокий редкий забор, сделанный из дерева. Оно и понятно — отношения с прежним хозяином были близкими, поэтому никакой причины отгораживаться от приятеля не находилось. Новосел тоже улыбнулся такому совпадению. — А я только сегодня въехал сюда. Точнее, въезжаю. Хотел произвести хорошее впечатление на соседей… — И у тебя это вышло как нельзя лучше. — Мужчина рассмеялся в голос, и Пауль подхватил его заразительный, даже какой-то теплый, смех. Похоже, тот совсем не злился. — Я Кристоф, — сказал он, не переставая смеяться, но, протянув руку, тут же отдернул ее. Мокро и холодно. — А я Пауль. Можно Хайко, — в свою очередь представился Ландерс и все же пожал протянутую ладонь, чему Крис был крайне удивлен. — Очень приятно, Крис. — На этой фразе новый знакомый скривился так, словно сунул в рот сразу целый лимон. — Только можно тебя попросить никогда больше не называть меня Крисом? — Извини, Кристоф… — И так тоже, — смущенно добавил тот. — Как же тогда мне к тебе обращаться? — удивился Пауль. Ведь он представился ему именно так, и теперь было как минимум странно просить назвать себя как-то иначе. Ведь никакой альтернативы не находилось. — Ну… друзья зовут меня Шнайдером. Это моя фамилия. Или Думом — это прозвище. — Почему же тогда… — На дух не переношу такое сочетание букв, как в моем имени, — уклончиво ответил Дум. Пауль решил не допытываться, захочет — сам расскажет. А не захочет — не нужно и уговаривать. В конце концов, какая ему разница. — Дум так Дум. — Ландерс снова пожал руку, отметив про себя, что она значительно больше его собственной, а кроме того, мозолистая и более загорелая, что нормально для работающего целыми днями на солнце человека. — Заходи на чай, если хочешь, — пригласил Шнайдер и тут же добавил: — Только давай не сразу. Я пойду переоденусь. — И, опустив взгляд, оглядел мокрые синие штаны, прилипшие к ногам. — Конечно, — закивал Ландерс и вытащил из кармана ключ. Мужчина в который раз улыбнулся и, подхватив полупустую канистру, которую Пауль поставил подле себя, забавной и немного неестественной походкой зашагал к своему дому. Ну еще бы — в таких тяжелых джинсах бегом не побежишь. Хайко проводил его взглядом и, легко справившись с висящим на заборе замком, зашел к себе. Дома Шнайдер немедленно стащил с себя единственный, не считая трусов, предмет одежды и отправил их на печь, где они должны были высохнуть всего за несколько минут, а сам переоделся в сухое и принялся прибираться на кухне, где и собирался посидеть со своим новым знакомым. Несмотря на инцидент, Пауль Шнайдеру очень понравился. Веселый и вечно улыбающийся, он был готов смеяться над любой шуткой мужчины, который успел уже немного отвыкнуть от человеческого общения в этой глуши. Конечно, он жил здесь не один — были и соседи, правда, в основном старики и старушки, и просто приезжающие погостить. Среди таких уже бывали и помоложе, но найти общий язык им никак не удавалось. Да Шнай и не стремился к этому. Его единственный лучший друг Тилль Линдеманн, переехавший не так давно в соседний город по работе и продавший соседний участок, на который больше не собирался возвращаться, был для Дума единственной живой душой, с которой он еще поддерживал связь. Иногда Тилль приезжал в гости, даже зазывал садовода к себе, но мужчина редко соглашался на такие предложения, объясняя это своим нежеланием покидать родную, в прямом смысле, землю. К тому же, со сменой места жительства у Линдеманна появились новые знакомые, коллеги и, должно быть, друзья, а врываться в его новую жизнь Дум никак не хотел. Хоть Тилль и пытался, как мог, убедить его в том, что в их отношениях ничего не изменилось, и они по-прежнему близкие друзья, на мужчину это мало действовало. Теперь же новый сосед, который, судя по виду, навряд ли собирался оставаться тут насовсем, проявлял к нему явный интерес, пусть даже и ввиду отсутствия альтернативы, и Шнай хотел отвечать взаимностью. К слову, это касалось не только дружбы. Отшельнический образ жизни, который избрал для себя мужчина, не позволял ему свободно коммуницировать с кем бы то ни было. Девушки от таких шарахались как от совершенно скучных или даже сумасшедших, вот только поделать ничего с собой Дум не мог. Его самого не слишком устраивало такое положение вещей, скорее он просто к этому привык и не жаловался. Если поначалу до безумия хотелось простой человеческой ласки, хотелось прижиматься к теплому телу холодными вечерами, сидеть на крыше, выискивая на черном небосклоне разные сочетания звезд и придумывать им имена, нежно мурлыкая на ушко своей любимке, ходить вместе в баню, тереть друг другу спинки длинными и порядком поистрепавшимися мочалками, по утрам готовить завтрак и ложиться обратно в постель, где в ожидании пробуждения любоваться личиком своей… или своего возлюбленного. Раньше его не сильно интересовали мужчины, не считая того, что на досуге Дум любил посматривать гей-порно, да и частенько ловил себя на мысли, что и женское, и мужское тела привлекают его примерно в равной степени. Он верил в то, что для каждого человека в этом мире есть своя «половинка», которая может быть абсолютно любого пола, возраста и социального статуса, но, когда вы встретитесь, сразу будет ясно, созданы ли вы друг для друга. Правда, к своим годам завести отношений с мужчиной ему так и не удалось, из чего Дум сделал вывод о том, что для него «приготовлена» именно женщина. И не поспоришь. В свое же собственное счастье он уже слабо верил, хоть и все еще пытался превратить очередную интрижку в полноценные отношения. Однако этот Пауль разбудил в нем если не чувства, то очень приятные эмоции, без которых Шнайдер совсем уже зачерствел. В своих размышлениях он провел несколько минут, выставляя из шкафов варенье, печенье и вафли к чаю. Сам же чай, а точнее травы, которые он планировал заварить, были в огороде, и за ними нужно было выйти из дома. На улице было до невозможности приятно: лицо обдувал прохладный ветерок, солнце как раз спряталось за тучи — Шнай обожал такую погоду. Прищурившись от пробивающихся сквозь облака солнечных лучей, он оглядел ближайшие участки и пошел к забору, вдоль которого росли мята и малина, а в конце огорода — смородина. Нарвав по нескольку листов с каждого из кустиков, он распрямился и наткнулся на взгляд пары каре-зеленых глаз, уставившихся на него из-за ограды. Шнайдер махнул мужчине нарванными листьями, и Пауль, заметив его, подошел ближе. — Обхожу вот свои владения, — привычно улыбнувшись, словно они были знакомы не первый день, поделился Ландерс и сунул руки в задние карманы джинсов. — А я листья для чая собираю. — Дум кивнул на свою руку, в которой была зажата целая ароматная охапка. — Зайдешь? — Да, конечно. Только у меня небольшая неприятность случилась. — Ландерс замялся, прикидывая, стоит ли впутывать мужчину в свои бытовые проблемы. Но Дум, словно почувствовав эту неловкость, сам поинтересовался, в чем дело и может ли он чем-нибудь помочь. — Ключ от замка. Не могу его как следует протолкнуть, и он не проворачивается. — А ты точно правильный подобрал? — Шнай потер подбородок, прикидывая, что в общей сложности у него должно быть замка четыре, если не больше: ворота, дом, сарай и баня. А ключики все как на подбор одинаковые, и найти нужный удается не с первого раза, даже если пользуешься ими уже несколько месяцев. Но Ландерс посмотрел на него так, словно его только что обвинили в близорукости или недалекости. — Точно, — кивнул он, но сам засомневался, а точно ли? — Давай сперва чаю попьем, а потом решим с твоим замком, — предложил сосед. — Куда ты там не можешь попасть? — В сарай. — Ну, хорошо, что не в дом, — подытожил Дум, даже обрадовавшись. — Перелезай ко мне и проходи. Хайко округлил глазки. — Как — перелезай? Прямо сверху, что ли? Забор не был низким, хотя и при определенной физической подготовке можно было бы перемахнуть через него в два прыжка. Однако элементарные правила приличия, а не только далеко не ребяческий возраст, в котором Ландерс уже не решился бы на подобный маневр, не позволили ему задрать ногу и усесться на ограду. — Давай, чего застрял? Я тебя поймаю. — Предложение было заманчивым. Глядя на подтянутую фигуру своего нового приятеля, Пауль осознавал, что его, скорее всего, и правда поймают, но вот удержат ли? Да и вокруг соседи наверняка есть. — А ничего, что тут люди, вообще-то? — наконец озвучил причину своей заминки мужчина. — Абсолютно, — отмахнулся Шнайдер. Видимо, ему эта причина казалась недостаточно веской. — Думаешь, им не все равно? — Я, кроме тебя, еще ни с кем здесь познакомиться не успел. Не очень здорово, если кто-нибудь из них впервые увидит меня сидящим на твоем заборе. Первое впечатление, сам понимаешь. — Да, ты определенно прав. Но только в том случае, если кто-нибудь из них сейчас стоит и специально высматривает тебя. Потому что адекватного повода опасаться чужого глаза я не вижу. Дум протянул Паулю, на которого, судя по всему, подействовали нехитрые уговоры, и он забрался на деревянные палки, охапку листьев и выставил руки вперед, словно собираясь ловить маленького ребенка. «Ребенок» без труда преодолел препятствие, заключавшееся, по большей части, в его необоснованных загонах, и Шнай, как и обещал, спас его от падения. Поймав миниатюрного мужчину за талию, он помог встать ему на ноги и снова встретился с его глазами, на этот раз ближе. — Спасибо, — пролепетал Пауль, крепко держа спасителя за плечи. Таких безбашенных поступков он давно не совершал. Подняв глаза на мужчину, он немного смутился. Тот не сводил с него немигающего взгляда, продолжая прижимать к себе, и в один момент склонил голову к Ландерсу, намереваясь, очевидно, поцеловать его, но парень быстро сообразил увернуться, и губы мазнули ему по щеке. Прикосновение сухих, но мягких губ отчего-то отозвалось табуном мурашек по спине и ногам, чему Пауль очень удивился. Шнайдер был симпатичным, и даже очень: темные кудри, потрясающие светлые брови аккуратной формы, гладко выбритое лицо с немного впалыми щеками и тонкими губами, длинный нос, чертовски привлекательный в профиль. Но Ландерс был натуралом, по крайней мере был на сто процентов в этом убежден, и его все это не привлекало. Разве что в эстетическом плане. Дум, которого Пауль не стал целовать в качестве благодарности, и вообще попытался сделать вид, словно ничего не произошло, нехотя отпустил парня и махнул в сторону дома. — Пойдем. Признаться честно, ситуация была не из приятных, но Дум уже привык к тому, что его отвергают. К тому же порыв оказался слишком резким, и реакция Пауля была вполне обоснованной. Поэтому он решил повременить с разговорами об этом. Ландерс же, наоборот, задумался, нарочно он это сделал или, может быть, просто случайно. Хотя нет, он целенаправленно нагнулся к нему и именно за этим. Но на что он рассчитывал? Неужели и правда хотел… да не, ерунда какая-то. Пауль Хайко ведь натурал, он не будет целоваться с мужчиной. Он кивнул сам себе, словно подтверждая свои же слова и сделал несколько шагов вдоль забора, как вдруг стоящий все это время позади Шнайдер прыснул со смеху, чем заставил его остановиться. — Что такое? — немедленно обернулся Ландерс и, проследив за взглядом Дума, заметил дыру на своих штанах. Было не очень обидно, потому что он знал куда едет и надел свои самые старые джинсы, которые не жалко запачкать, порвать или вообще выкинуть. Но немного расстраивал сам факт того, что с собой он не брал другой одежды, так как не планировал задерживаться здесь надолго. И теперь единственные брюки пришли в негодность. Дырка зияла прямо под ягодицей, как раз на том месте, которым он восседал на заборе и, видно, зацепился за какой-то торчащий гвоздь. — Хорошо, что не кожа, — заметил Шнайдер, и Пауль был вынужден согласиться. — Только мне весь даже переодеться теперь не во что, — развел он руками и слегка стыдливо прикрыл дыру ладонью. Дум только отмахнулся. — Нитки с иголкой у меня есть, подлатаем твои джинсы. А пока могу тебе что-нибудь из своего дать поносить.