Zu dieser Zeit an diesem Ort

Оказавшись внутри, Пауль огляделся. Совершенно обычный с виду дом, без излишеств, но с минимальными удобствами. Шнайдер сразу залил кипятком листья и уселся на табурет напротив, закидывая ногу на ногу и с прищуром вглядываясь в лицо мужчины, задумчиво смотрящего куда-то вдаль. — Ты всегда так зависим от чужого мнения? Пауль выплыл из транса и перевел взгляд на Дума. — Я не то чтобы боюсь, просто… мы же живем в обществе и являемся его частью, мы не можем не замечать его реакции на некоторые наши поступки. Те, кто заявляют, что им плевать на общественное мнение, просто лукавят, все-таки вокруг нас полно людей, и волей-неволей мы обращаем внимание на то, что они говорят про нас. Другое дело, если мы не придаем этому значения. — Ну ты философ, — усмехнулся Дум. — Ты во всех своих взглядах опираешься на общество? Такими вопросами он прощупывал почву, пытаясь понять, насколько далеко он сможет зайти. Хайко, судя по всему, был таким себе пай-мальчиком, воспитанным в консервативной семье, и для него отношения двух мужчин, скорее всего, были чем-то неправильным и предосудительным, особенно если часть общества такое не принимала. Сам парень не считал себя зависимым от чужого мнения, он просто к нему иногда прислушивался. Но однополых отношений не хотел заводить по другой причине. — Пожалуй, да, — после недолгой паузы отозвался Пауль. — Но в первую очередь думаю своей головой. Собеседник согласно кивнул, решив не продолжать эту тему. Чай уже заварился, и мужчина, разлив его по большим цветастым белым чашкам, подвинул на середину стола варенье. — Это смородиновое, а вот тут облепиховое. Есть еще малиновое, если хочешь. Можешь намазать его на печенье, так вкуснее. — Да ты прирожденный кондитер, — всплеснул руками Пауль, зачерпывая чайной ложкой из банки. Он ничуть не сомневался в том, что варенье было домашним. С печеньем и впрямь оказалось вкуснее, и Ландерс с довольным видом начал уплетать лакомство, припивая горячим чаем из листьев мяты. Дум засмущался и опустил взгляд, но тут же поднял обратно, не отводя его больше ни на минуту. Он наблюдал за тем, как Пауль слизывал с печенья начинку, чтобы она не успела капнуть на его многострадальные джинсы. Наблюдал и прихлебывал чай, прикидывая, что бы такого спросить. — А кем ты работаешь? Мужчина отложил круглую печеньку и отряхнул пальцы, берясь за кружку. — Я владелец туристического агентства. Осуществляю мечты людей, отправляя их путешествовать, пока сам путешествую на дачу. — Хайко хихикнул. — А ты, наверное, повар? — Не совсем, — отчего-то опять смутился Дум. — Варить варенье и печь печенье скорее мои хобби. Я их никому не продаю, разве что угощаю. А работа… Пожалуй, я могу назвать себя портным, хотя никакого диплома, как ты понимаешь, у меня нет. Это я так, балуюсь, надо ж как-то выживать. Еще немного слесарь, немного автомеханик. Садовод и огородник. Ничего, как ты понимаешь, особенного. Деньги мне особо не нужны, на самые элементарные нужды хватает, а роскоши здесь никому не нужно. — А как же зимой? — Ландерс слегка поежился, подумав о том, что, по сути, у его нового знакомого нет никакой работы, и если на зиму отсюда уезжают люди, то ему попросту нечего делать. — А что зимой? Все то же самое, только вместо сада и огорода расчищаю снег и таскаю дрова. Для Пауля это звучало немного дико, но мужчина привык к такому образу жизни и менять его не собирался. Дум все никак не решался задать главный вопрос и пытался подойти к нему и так, и сяк, но в итоге решил, что спросить напрямую будет правильнее всего, чтобы не было двусмысленностей. — А девушка у тебя есть? Хотя чего я спрашиваю, конечно, есть. Или, может быть, ты женат? Отсутствие кольца на пальцы не являлось показателем абсолютно ничего, ведь необязательно состоять в официальном браке, чтобы считаться обрученным, или, обручившись, необязательно носить кольцо. Шнай задал вопрос скорее для того, чтобы удостовериться в том, что у Пауля никого нет. Он почти был уверен в том, что сидящий перед ним и, словно кот, облизывающий ложку парень холост. Просто знал, как ведут себя неженатые мужчины, и мог предположить, что Пауль одинок. Но хотелось знать наверняка. — Отнюдь, — быстро ответил тот. — Мне это ни к чему сейчас. — Почему же? — Дум слегка удивился. — Разве отношения — это плохо? — Решил сосредоточиться на себе любимом, — соврал парень. Он не хотел признавать собственные неудачи в личной жизни, а тем более обсуждать это с малознакомым человеком. Хотя, говорят, чужому гораздо охотнее расскажешь о чем-то сокровенном, чем самому близкому другу. Со случайным прохожим вы скоро разойдетесь и уже не увидитесь вновь, а вот перед другом у тебя всегда есть какая-никакая ответственность. — Ну, ты понимаешь, карьера, саморазвитие, отдых, в конце концов. Девушка сюда ну никак не вписывается, — продолжал сочинять Ландерс. Однако доля правды в его словах все же была. — И как же ты объясняешь это дамам, которые на тебя вешаются? Пауль прыснул и даже подавился чаем. — Дум, ты сейчас серьезно? — Его взгляд выражал недоумение и желание покрутить шибко разговорчивому портному у виска указательным пальцем. Он совсем не считал себя дамским угодником и не понимал, почему сейчас ему такое говорят. — А почему нет? — покачивая ногой, пожал плечами Шнайдер. — Ты образованный, очень начитанный мужчина, причем крайне статный и привлекательный. Ты бы многим понравился. — Ага, вон там очередь заканчивается, — опустив нос в кружку, буркнул Пауль, уже начиная злиться на чужое любопытство. Шнай почувствовал это, поэтому отцепился. Чай допивали они уже в тишине, нарушаемой разве что тиканьем настенных часов и разговорами изредка проходящих мимо дома людей. Ландерс больше не притронулся к полюбившемуся варенью, из чего хозяин дома сделал вид, что тот обиделся, поэтому, как только пустая чашка в последний раз стукнулась о стол, положил руку гостю на плечо. — Не сердись на меня, ладно? Я просто хотел понять, как у такого мужчины, как ты, может никого не быть. Думаю, если бы ты пересмотрел свои взгляды на людей… скажем, другого пола, тогда… — На кого это ты намекаешь? — Пауль реально не понимал, к чему ведет разговор. — Да так, ни на кого конкретного… — стушевался Дум, но быстро смог взять себя в руки. — Просто ты мне понравился, и я хотел предложить тебе свидание. Пауль Хайко. Как все-таки непредсказуема иногда бывает жизнь. Живешь себе не тужишь, и тут на твою голову сваливается что-то. Или кто-то. И избавиться от этого уже не представляется возможным. Само собой, без выбора жизнь нас никогда не оставит, но будет ли он подходящим? Сможем ли мы сделать верный вывод и поступить так, а не иначе? Чтобы потом не пожалеть об этом ни разу? Как только Шнайдер сказал это, мужчина потерял дар речи. Такого предложения он не удостаивался уже очень и очень давно и, признаться честно, ни на что не надеялся. Ко всему прочему Шнай тоже был мужчиной, а это немного напрягало, ведь Пауль о таких отношениях знал лишь понаслышке. Даже тот факт, что они были знакомы всего пару часов, не отталкивал так сильно, как его половая принадлежность. С девушкой ему порой хватало и нескольких минут онлайн-общения, чтобы отправиться на свидание и не только. По молчанию Ландерса Шнай понял, что сказал это несвоевременно, чем напугал своего собеседника, а с другой стороны, чего тянуть. Он во всяком случае хотя бы попытался, а увенчалась ли эта попытка успехом — вопрос другой. — Мне следовало сказать это по-другому… — Шнайдер начал давать заднюю, поняв, что на этот раз опять ничего не вышло. И, о, как же глуп он был, когда подумал, что соответствует такому мужчине, как Ландерс. Тому наверняка нравился совершенно другой типаж, и надежды на то, что когда-нибудь он присмотрится к голубоглазому долговязому кудряшу не было. Или… — Нет. — Что — нет? — переспросил Дум, который за своими мыслями потерял нить разговора. — Не следовало. Ты все правильно сделал, но, видишь ли, — замялся парень, не скидывая, к слову, руки, все еще лежащей у него на плече, — я никогда не встречался с мужчиной. Не думаю, что из этого выйдет что-то путное. — И тебе ни разу не хотелось попробовать? — подначивал Дум, в душе радуясь, что Пауль сказал именно эту фразу, а не, к примеру, «мне нравятся девушки» или «ты совсем не в моем вкусе». Ситуация складывалась пренеприятная: один боялся обидеть другого неосторожно брошенной фразой, а второй первого — своей настойчивостью. Как бы просто жилось на свете, если бы все мы говорили друг другу то, что чувствуем и думаем, то, что хотим сказать, а не пытались завернуть «да» в «может быть», а «люблю» в «не хочу тебя больше видеть», делая вид, что именно это и имели в виду. — Ну… я как-то не думал об этом, — честно признался Пауль и посмотрел Шнайдеру в глаза. И чуть не утонул в них: два бескрайних моря, скрытых за его радужкой, плескались, разбиваясь о черные камни зрачков. Он не собирался отрицать красоты Дума, но этого все же было недостаточно. Ведь он по-прежнему оставался мужчиной. — А если мы сходим прогуляться? Просто так, — тут же осекся Шнай, боясь спугнуть мужчину, который, казалось, в шаге от того, чтобы передумать. — Я хочу узнать тебя получше. — Куда уж лучше. — Ландерс попытался разрядить обстановку, усмехнувшись, но и сам понял, что сказанное им вряд ли звучит хоть сколько-нибудь забавно. — Тогда сначала переоденься, я найду тебе штаны, — спохватился портной и наконец оставил в покое плечо Пауля, который почувствовал некую пустоту и даже холод, но не придал этому значения. Просто ладонь мужчины была очень горячей. Шнай достал из шкафа камуфляжные штаны и протянул их гостю. — Они немного старые, — смутился он, — но зато теплые. — Спасибо, — улыбнулся Пауль, принимая вещь напрокат. — Мне нравится военная форма, — подбодрил Дума, видя, как ему неловко. Расстегнув ремень, мужчина решил переодеться прямо на кухне. Во-первых, второй комнаты, по крайней мере на первом этаже, не наблюдалось, и хотелось побыстрее вновь оказаться в штанах, а во-вторых, Дум снова стал бы подкалывать его по поводу общества, что ему совсем не улыбалось. — Не боишься, вдруг тебя увидят? — подлил масла в огонь Шнайдер, когда Пауль уже разделся. Отойти хотя бы от стола, чтобы не светить задницей в окне, расположенного прямо за его спиной, он не догадался, а прыгать в одних труселях, прячась от возможных взглядов прохожих, Хайко посчитал совсем уж потешным. — Ни капли, — весело отозвался тот. — По заду они меня точно не узнают. — До тех пор, пока ты не поднимешь его над грядками, — подколол его Дум, без стеснения уставившись на стройные, почти женские, ноги, которые довольно быстро скрылись под тканью штанов. Одна мысль о том, что объект его симпатии будет щеголять в его одежде, отчего-то возбудила мужчину, и он сделал уверенный шаг к нему. — Вот чего-чего, а этого делать мне бы точно не хотелось, — сморщился Ландерс. — Я хотел отдохнуть, присмотреться — может, мне вообще не понравится здесь жить, пообщаться с людьми, в конце концов… Дум, ты чего? Разогнувшись, чтобы застегнуться, Пауль уперся взглядом прямо в грудь портному, который теперь стоял слишком близко к нему и внимательно наблюдал за переодеванием. Шнай качнул головой, как бы отвечая, что ничего, но в следующую же секунду наклонился, кладя ладонь на заднюю часть шеи Хайко и слегка поглаживая ее. Похоже, он задел чувствительную зону, потому что мужчина чуть дернулся и рвано выдохнул через расширившиеся ноздри. — У тебя очень красивые ноги. — Он решил, что Паулю просто необходимо знать об этом. А возможно, просто дал волю своим эмоциям и сказал ровно то, что было у него на уме. Но Ландерс не пытался вырваться, и это было для него хорошим знаком. Приблизив лицо к понравившемуся мужчине, он слегка коснулся носом кончика его, и, когда их губы разделял всего один глубокий выдох, прошептал: — Мне бы хотелось схватить тебя за них и как следует развести в стороны… Но договорить он не успел — и собирался ли? Из глаз вдруг посыпались искры, Шнай согнулся пополам и схватился между ног. Затем воздух рассекла звонкая пощечина, и Пауль, не сказав ни слова, вылетел за дверь, словно маленький ураган. Шнай добрался до стула и упал на него, кривясь от боли. Этот мальчишка — ну натурально мальчишка — пнул его что есть силы и ускакал зайцем, оставив висеть на стуле свои рваные штаны. И что он такого сказал? Дум стукнул себя по лбу, словно одного удара ему было мало, и прикоснулся к горящей щеке, на которой все еще осталось прикосновение его руки. Пауль ворвался в дом, глубоко возмущенный тем, что только что услышал. Благо, ворота здесь редко закрывались днем, и он смог самостоятельно покинуть участок, иначе пришлось бы просить выпустить его. Как ему только в голову это взбрело! Ноги как ноги, ничего особенного, а озвучивать свои эротические желания совсем не обязательно. Попыхтев еще немного, Хайко успокоился. Человеком он был хоть и вспыльчивым, но очень отходчивым, поэтому очень скоро почувствовал себя виноватым и стал искать Думу оправдания. Все-таки он помог ему, проявив несвойственное большинству гостеприимство, угостил чаем с вареньем, да и вообще, Пауль отлично провел время за разговором с ним. И взамен ничего не требовал. Ну понравился мужик, ну что тут такого? Никакого отвращения и неприязни Ландерс к нему не испытывал, скорее считал, что тот издевается или насмехается над ним, чтобы потом ударить побольнее и скрыться из виду. Навсегда. Еще одна причина никогда не заводить отношений — боязнь привязанности и ответственности не только за себя, но и за свои слова, которые всегда могут быть использованы против тебя. Но чем дольше Пауль был один, тем больше убеждался в том, что все это — попросту стены, которые он сам себе строит. С каждым днем они становятся все прочнее, и в один момент утолщатся настолько, что разрушить их будет уже ничто не способно. За окном стемнело, близилась ночь. Ландерс решил, что не станет сегодня возвращаться, а лучше подождет до утра. Да и они оба виноваты в случившемся, и к утру, может быть, одумается и Шнай. Проверив, что ворота заперты на замок, Пауль направился к туалету, который располагался в конце участка. С сортиром соседа их разделал только тот пресловутый забор, и, если бы Дум в тот же момент оказался здесь, встреча была бы неизбежна. Не то чтобы он не хотел с ним видеться, но сегодня ему было попросту стыдно за то, что он так себя повел, а за ночь планировал переосмыслить свой поступок и только тогда вновь увидеться. Сидя на толчке, мужчина молился всем богам, только бы этого не произошло, и, выйдя на улицу, огляделся. Молитвы сработали. Вернувшись в дом, Пауль включил электричество, закрыл все двери и опустил жалюзи, но сон все не шел. Это совесть скребла, напоминая о том, что он мудак. Мужчина решил лечь на диване в самой дальней комнате — она показалась ему самой теплой и подходящей по ощущениям. Раздевшись до трусов и юркнув под одеяло, он чуть не замурлыкал от удовольствия — настолько приятным ему казалась встреча его головы с мягкой подушкой. Но кое-что все же портило картину. У него не было с собой совершенно ничего из еды, нужно было сходить в ближайший магазин, чтобы купить себе на завтрак хотя бы молока — где-то на верхней полке он видел пакетик с растворимым кофе. Но лень и усталость сделали свое дело, и вместо этого Ландерс просто перевернулся на другой бок, укрываясь одеялом. Ночевать он тут не собирался, но недавний инцидент не позволил ему так просто уехать, иначе это считалось бы с его стороны побегом. Сон все никак не шел. Повернувшись на спину, Пауль откинул одеяло, и вытащив из-под него ногу, задрал ее вверх. — Ноги как ноги, — повторил он вслух, как будто убеждая самого себя в этом. Проведя пальцами от стопы до колена, он содрогнулся всем телом. Захотелось вдруг ощутить на себе прикосновение чужих рук, губ, по которым он так соскучился. Он ведь почти забыл, каково это — заниматься любовью. Не мешкая ни секунды, Хайко сунул руку в белье, немедленно обхватывая вставший орган. С губ сорвался стон, разрезавший тишину дома. Пауль удовлетворял себя, представляя рядом с собой свою последнюю девушку, потом в ход пошла фантазия, и его мозг начал рисовать образы дам, некогда общавшихся с ним, но никогда не вступавших в интимную близость. Он даже представил, как обе они сидят у его ног, целуясь, а потом подползают к нему и… — Я хочу схватиться за твои ноги и развести их в стороны пошире… — произнес в его голове томный, низкий голос, и у Пауля не возникло сомнений по поводу принадлежности его одному конкретному человеку. — Как жаль, что ты натурал. Девчонки тут же испарились. Перед глазами появился темный силуэт, который опустился рядом с Хайко, положил свою огромную шершавую ладонь ему на запястье и начал двигать ею в такт частому дыханию. Паулю тоже пришлось ускориться и, как он ни пытался представить снова тех красоток, что были в его комнате несколько минут назад, перед оргазмом он все еще видел его. — Приятно, правда? — спросил Шнай, и на этих словах мужчину накрыло. Зажмурившись, он увидел перед собой те глубокие голубые глаза, в которые засмотрелся еще тогда, в его доме, и кончил себе на живот. Прикосновение тут же исчезло, будто тень, выполнив свою миссию, довольно удалилась доудовлетворять себя, а Пауль, тяжело дыша, укутался в одеяло с головой и повернулся к стене. Он все еще отказывался верить в то, что это произошло, и решил, что после такого уснет гораздо быстрее.