Дело чести

Ночь темна и полна ужасов. Сандор Клиган слышал эти слова не раз и не два; любой жрец в потрепанных красных шелках, встретившийся ему, повторял эту молитву в любой ситуации. Будь то буря, несущаяся на всех порах бледная кобылица или обычный вечер – «Владыка света, согрей нас и защити, ибо ночь темная и полна ужасов». Они так любили огонь, были готовы добровольно вступить в него и петь о Р’глоре, пока горячие языки плавили ногти и кожу. За это Клиган и презирал их, называя бордовыми ублюдками, – пламя не было его другом. Костер может поджарить кролика, согреть путника, отогнать тьму… или обжечь лицо и душу. По пути в Королевскую Гавань ему встречались и красные жрецы, и обрюзгшие септоны, и шлюхи, поднимающие юбку за единственного оленя. Они казались Сандору препятствиями, в его груди почему-то поднималось желание крови, смерти, умоляющих стонов и визгов; но он ни на кого не поднял руку, будто опасаясь чьего-либо осуждения… Ее осуждения. Когда это случилось? Пес всегда делал, что ему заблагорассудится, не интересуясь мнением окружающих. День сменялся ночью, мягкая трава – пыльными тавернами. Личность свою он скрыл под капюшоном, и грязные детишки на пару с обеспокоенными взрослыми чурались гиганта в засаленной накидке. Даже хозяева заведений, которые обязаны выполнять любую прихоть за звонкую монету, брезгливо подавали пищу и сразу отходили. Впрочем, Сандора это не задевало, но ему приходилось подавлять видения, где он берет усатого крестьянина за шиворот, ударяет о стол, отбрасывая капюшон, и спрашивает: «Что, не нравится? Боишься? Верно делаешь, голову сохранишь». Вместо этого Пес тихо посмеивался и отпивал добрый глоток эля; в его голове перемешивались Битва на Черноводной, стычка у Близнецов. Два сражения, две сестры – такие разные. На шестой день после прощания с маленькой воительницей, окруженный соснами и черной пеленой, он подбирался к столице; на удивление быстро, но не из-за ветра или быстрого скакуна. Чем ближе Сандор приближался к городу, тем чаще прохожие крестьяне и латники бросали настороженные взгляды. Пояс сбоку приятно оттягивал мешочек с золотыми драконами, не хватало лишь клинка, спрятанного в повозке, – Клиган не стал тратить время на раздумье о способах проникновения за ворота и воспользовался тем же трюком, надеясь на успех. В противном случае он перебьет стражу и спрячет тела: терять уже нечего. Ярко горели сбившиеся в кучу, словно в страхе, звезды, и лунный лик взволнованно наблюдал за ними, охраняя деток. Пес сразу почувствовал знакомую вонь, неуклюжим танцем вываливающуюся из-за стен: блевотина, лошадиное и человеческое дерьмо, помои; словом, настоящая и дышащая жизнью Королевская Гавань. Жители с наступлением темноты по-муравьиному суетились, катили бочки, тщетно зазывали покупателей на оставшуюся в лотках рыбу. Ворота, открывающие Блошиный конец, охраняли лишь двое неказистых Золотых плащей: пониже, с испещренным царапинами доспехом и повыше с наполовину лишенным кожи подбородком, который он постоянно чесал. Блестящая ткань за их спинами хлопала по висящим мечам, но Сандор засомневался в их способности владеть оружием. Недолго понаблюдав, он заметил, что городская стража пропускает почти всех – видимо, из-за района – и не стал медлить. Кобыла засопела, взрыв копытом землю, и пошла; недовольно скрипели деревянные колеса, вся конструкция грозила развалиться на части, разбив бочки с солониной и изваляв в грязи туши жирных свиней. – Стой! – подняв руку в перчатке, прикрикнул невысокий. –Великоват ты ростом для торговца, мужик. Ну-ка, откинь капюшон. Пес крепче сжал вожжи. – Я прямиком из Близнецов, милорд. Вместе с мясом везу новости для Тайвина Ланнистера, неподходящие для лап воронов. – Почему старый хрен не послал кого-то благороднее? – прищурился другой. – Тебя забыл спросить, недоумок, – огрызнулся Сандор, чем вызвал гнев в глазах стража. – Чтобы письмо не перехватили – пропусти! Высокий поводил усами и отвел соратника в сторону. Всего Клиган услышать не смог, но выловил «Тайвин», «снимет шкуру», «взбешен», «недоволен»; сгоревшее ухо не подвело. – Ладно, проходи, – шмыгнув носом, позволил низкий; очередь сзади уже роптала. «Безмозглые, – усмехнулся про себя Пес. – Только таким болванам и напяливают плащи, которыми они лишь подтереться могут». Чем глубже заходил человек в трущобы, тем сильнее одолевал его смрад. На верхнем этаже покосившегося дома тетка с огромной родинкой на щеке вывешивала протухшие тряпки, в переулке Сандор приметил торчащие костлявые ноги – никак, труп? Какие-то бездомные, заметив мясо в повозке, провожали ее жадными глазами, и из их ртов с почерневшими, уже крошившимися зубами текла слюна, смешанная с кровью. Они бы непременно накинулись на свинину, но опасались могучего кучера. Забавно, ведь совсем недалеко начинался благополучный район; их отделяла лишь стена, словно бы части города воевали друг с другом, и Блошиный конец определенно проигрывал. Несколько девочек с исхудавшими лицами бегали от одного жителя к другому, моля о гроше или медной звезде, но мужчины с вшивыми бородами грубо отталкивали их, ссылаясь на бедность. Одна из просительниц закатила глаза и обессиленно упала прямо в лошадиную кучу; ее подружки будто бы и не заметили, продолжив мольбы. Клиган нахмурился и хлестнул кобылу. Возвышаясь надо всем и вся, правя железной рукой, крепко стоял на холме Эйегона Красный Замок; вечером он был особенно красив, завораживая видом любого зеваку. Утес поднимал твердыню еще выше над уровнем людей и моря, цветной камень был хорошо различим и в темное время суток. Но охраны, конечно, было больше; Золотые плащи ходили тут и там, высматривая врагов короля, шпионов, лазутчиков. «Они и собственного члена не заметят – не то что нарушителя». Наконец подобравшись к крепости поближе, Клиган оставил повозку и лошадь у какого-то брошенного прилавка, прикрепил к поясу меч и уверенно, но неторопливо направился к мосту. Весело трезвонила монета, желая уйти в чужие руки, и Сандор знал, в какие: он издалека заметил Престона Крэбба, высокого и бесчестного дамского угодника. Хоть Пес и не поддерживал ни с кем добродушных отношений на службе, но этого засранца знал насквозь, знал его слабость. На мгновение внутри мужчины вспыхнула искра жадности; мол, такие деньги, ты же можешь жить припеваючи до конца лет. Он мигом усмирил ее, ибо знал, что драконы летят к единственной возможной, даже благородной цели. – Чего уставился, – рявкнул сир Престон, – вали; таким, как ты, здесь быть запрещено. – Кем? Джоффри? – ощерился Сандор. – Его указы стоят меньше, чем портовая шлюха. – Да как ты… погоди-ка… – задумался Крэбб и, оглянувшись, убедился, что остальная стража в стороне. – Знаком мне твой голос. – Мне твой не меньше. Отойдем в сторону: у меня есть подарок. – Он похлопал по мешочку, заставляя золото плясать. – Неплохо, Пес. – Ты берешь двести драконов, и я спокойно прохожу в замок, – начал Сандор, оттащив рыцаря поодаль, – а ты держишь рот на замке, ясно? – Хм. – Престон, казалось, погрузился в мысли, но Пес-то видел желание в его глазах. – Ты просто так мне доверишься? – Нет. Но поверь, даже если меня поймают, я найду тебя, выпущу кишки и удушу ими. На лице мужчины мелькнул страх, быстро смененный ядовитой ухмылкой. – По рукам – или по лапам, – Пес. Всегда восхищался тобой; что ж привело тебя назад, где обитает злобный хозяин Джоффри? И да, я не могу ручаться за стражу внутри. – Без тебя разберусь, – буркнул Сандор и отдал деньги собеседнику. Тот игриво перекинул кошелек из руки в руку и шутливо наклонился, указывая путь. – Миледи. – Закрой пасть. – Этот человек послан к деснице короля лорду Тайвину, – объявил Крэбб, когда странный дуэт достиг ворот. – А не поздно ли? – прохрипел кто-то из охраны. – Ладно, вперед. Сир что-то кликнул Псу вслед, но Сандор даже не обернулся: получил деньги, и хрен с ним. Мужчина был почему-то уверен в честности сделки: Престон выдаст его, лишь получив двести один золотой. Шел он смиренно, не привлекая лишнего внимания. Кое-какие латники, несомненно, бросали косые взгляды на высокого мужика с мечом, прячущего лицо под капюшоном и одетого в грязный дорожный плащ, но делать ничего не собирались: стража у ворот пропустила – и ладно. Сандор в который раз убеждался в коротком уме охраны и дивился, что Гавань до сих пор не взял какой-нибудь торговец хлебом. Луна, все еще хлопоча у звезд, освещала ему дорогу вместе с факелами. Несмотря на вечернее время, замок горел жизнью: из окон слышались разговоры, хохот, конюхи расчесывали гривы скакунам, кто-то тискал за углом девицу. Несколько пройденных футов по выложенной камнем дороге – и вот она, башня, в которой он попрощался во время битвы на Черноводной с ней, прежней жизнью, королем, королевством… Никогда бы и не подумал, что вернется в этот гиблый замок, но то рвение, с которым мальчишка шел к Арье; оно что-то изменило внутри. «Он вдохновил, что ли… может, стоит отдать ему должное? Нет, плевать, он там и так счастлив с той дикаркой, если, конечно, добрался до лагеря». Из башни лился мягкий свет, призывая лазутчика, но входить туда было бы слишком опасно, как бы Сандор ни желал этого. Недолго подумав, он принялся ждать прачку, служанку, вышедшую из твердыни, – неважно, кого, заставить что-то сделать можно и без денег. Время тянулось и тянулось, оттягивая сладостный момент. Все реже встречались напыщенные дамы и круглолицые лорды, проходящие мимо, что было Клигану на руку. Подул прохладный ветер, принеся с собой настоящую палитру запахов… Дуновения Блошиного конца отдавали лишь отходами. Наконец, в двери показалась высокая темноволосая девушка с миловидной внешностью, стройными, как молодое деревце, ногами и небольшими, но крепкими грудями. На ней было простое шелковое платье, и незнакомка поежилась, прежде чем сделать шаг: ветер усиливался. Девушка огляделась, не обратив внимания на Пса, и направилась к крепости Мейегора. «Что там слуга только могла забыть». Он недолго проследовал за ней, словно огромная тень, отбрасываемая хрупкой девочкой, и, когда вокруг никого не было, зажал ей рот ладонью, уведя в подворотню. Она брыкалась, кусалась, колотила по его спине кулаками – тщетно, только порвала тонкий шелк, обнажив упругую грудь с нежным розовым соском. Оторвав взгляд, Клиган прошипел: – Заорешь – и я тебя здесь же выпотрошу, поняла, женщина? Она с такого близкого расстояния видела обожженное лицо, но, не испугавшись, глядела ему в глаза с сильнейшей ненавистью, но кивнула, прикрывая грудь рукой. – Слушай сюда, – заговорил Пес, убрав ладонь от губ девушки. – Сейчас ты пойдешь к своей госпоже и скажешь, что ее ждут в богороще. – Это место сорвалось с горелых уст само. Он знал, просто знал. – Не подчинишься – вырежу твою семью. Я-то найду. – У меня нет семьи, – плюнула она. – Значит, тебя саму, дура. Иди – и быстро. Он толкнул ее в сторону башни; уходя, девушка обернулась и гордо молвила: – Хотя, я ошиблась. У меня есть хорошо знакомый карлик, которого можно считать семьей. – И, слегка ковыляя, забежала назад в здание. Карлик?.. Нет, чертовщина, это обычная шлюха – только они такие гладкие на лицо и мягкие на ощупь. Пес сжал и разжал кулаки. Огни постепенно гасли, умирая, словно те люди у Близнецов. В голову ударил странный сон… язвы, мертвая Арья и пташкина песня. Сандор Клиган вновь принял личину торговца и отправился к чардреву под тревожными взорами красного камня, звезд и, конечно, луны.