Дело чести

А/З Ну-с, друзья мои, не прошло и полугода! Все это время я был занят наполовину учебой, наполовину черт знает чем, но в итоге я понял, что шесть месяцев отсутствия продолжения допустить я не имею права. Не нравится мне это число. Не нравится, что моя первая и самая масштабная работа собственного авторства лежит мертвым грузом. Итак, эта глава от лица Арьи, и она есть поворотная точка работы, которая подходит к концу и вообще по моей первичной задумке служит прологом к еще большему произведению. Чтобы не отходить от размера предыдущих глав, я решил разбить ее на две части (Мартин-стайл). Вторая не должна заставить себя ждать, но в случае повторного отсутствия проды в течение пяти месяцев, найдите меня и убейте. Серьезно. Да, именно это было ей по душе. Мерить маски, красться меж стражей будто бы невинной, храня в разуме тайный план. Она придавала своему заданию столько веса и значения, настолько погрузилась в него, как будто бы она была наемной убийцей и ее послали за головой короля. И ведь покров ночи не был ее проводником, как никогда светило солнце, вокруг полно народа с рыскающими туда-сюда глазами: ну совсем не похоже на операцию, о которой никто не должен знать. Однако Арья была вполне довольна и такому раскладу, ее уже воротило от душных палаток, запаха макового молока и противных красных глаз мейстера. Конечно, кое-кто мог скрасить ее времяпровождение в лагере северян, но девочка совсем не хотела признавать этого, как и того, что должна оказать гостю если не почести, то дружеское расположение. «С чего бы мне хорошо к нему относиться? – решительно думала она на пути к замку, когда ее мысли должны были быть заняты совсем другим. – Он меня променял на кучу немытых разбойников! Не то чтобы они были плохими, но... я-то чем хуже? Не-е-е-ет, чур! он мне вообще никто, а вот Игла – настоящий друг». Уверившись окончательно, что она человек других увлечений и что ее вообще не должен волновать Джендри или его намеки на поцелуи, Арья увеличила скорость шага. Когда Арья засыпала, ее тревожили мысли, невероятно разные и контрастирующие друг с другом. О братьях и сестре, о потерянной Нимерии. О Джоне; она неизменно представляла их новую встречу, мечтая, чтобы он снова взъерошил ей волосы, закружил или просто назвал сестренкой. Она бы гордо показала ему Иглу, хвастая, что не потеряла ее за все похождения. Он бы ответил, что ничего особенного, что его история намного интереснее. И засмеялся бы. Приятная фантазия, но Арье почему-то приходилось смаргивать слезы. Рядом со светом стоит тьма: она вновь прокручивала в голове казнь отца, раздумывала, как бы все повернулось, не схвати ее Йорен. Слышала, будто по-настоящему, предложение Якена и опять же представляла жизнь в Браавосе. Говорят, там очень сыро и пахнет рыбой. Как и любой человек, уже проваливаясь в объятья сна, она представляла собственную идеальную жизнь. – Куда направляетесь? – спросил ее стражник, когда она подошла к входу. Арья не помнила его лица: наверное, новенький. Повезло. – Я... я девочка... – «Дура! ты что несешь? Видно же, что не мальчик, во всяком случае не сейчас. Соберись». – Я дочь Кейтилин Старк, пленницы, кхе-кхе, то есть гостьи Близнецов и его благородия – лорда Фрея, пришла как посетитель. – Не думаю, что могу пустить вас. – С чего бы? Такое беззащитное существо, как я, вряд ли сможет навредить хоть кому-то. Я и мухи не обижу, – произнесла Арья словно бы зазубренный текст. – Мне надо спросить у других... – Ах, пожалуйста! Я хочу увидеть мою матушку! Вы такой красивый и добрый охранник, я вижу, я порекомендую вас лорду Уолдеру. Я могу, я из благородного дома. Арья понимала, что несет полнейшую ахинею, но и видела, что в противники ей попался полный дурак. Она уже навещала Кейтилин день или два назад, тогда ее пустили без проблем. Старк решила, что Хорек усилил охрану, трясясь за собственную гниющую шкурку. Мужчина почесал свой лысоватый котелок, взял с нее слово, что она исполнит обещание, что-то пробурчал под нос и наконец-таки отошел в сторону. Арья встала перед воротами, обыкновенными, ничем не примечательными воротами, – но ей они казались дверью во что-то совершенно новое для нее, отправным пунктом в долину тайн и приключений. Недружелюбная, холодная и ненавистная крепость ей виделась средством для достижения цели: пусть хоть чему-то полезному она послужит, решила Старк. В разуме ее сталкивались две силы, одна неприкрыто радовалась, что незнакомый прежде ей Эдмар Талли отправил именно ее как посланницу жене, другая же утверждала, что доверять ему нельзя, что лучше вообще не влезать в Близнецы, после того что там произошло с ее родными. Арья склонялась к первому голосу, ей хотелось во всем видеть хоть толику хорошего, как бы наивно это ни было. Наверное, мать ее или брат кричали бы, что не подобает маленькой леди, маленькой девочке, беззащитной, чуть ли не никчемной и недоразвитой девочке бродить по замку, полному врагов ее семейства. Однако рядом с ней их не было, и единственной сущностью, что могла бы Арью остановить, была ее совесть, известная также как здравый смысл, но ей она затыкала рот и действовала, как диктовали инстинкты и давние мечты. Вновь она столкнулась с тем, что на нее никто не обращал внимания, будто бы вообще не замечали юного человека с уверенной гримасой на лице, который, между прочим, не совсем знал, где искать Рослин. Ладно бы она старалась спрятаться или была бы чумазой, как в последние недели, но Арья шла гордо, кидая тщеславные взгляды направо и налево, словно бы вызывая сами камни на бой с ней и Иглой; но все равно прохожие слуги, воины, которых вообще кот наплакал, конюхи не удостаивали ее внимания. «Э-э, дурная башка, тебе же так удобнее, вопросов никаких потом не будет», – укоряла она сама себя, но избавиться от странного чувства обиды не могла. Возможно, только слабо освещающие переходы, одинокие факелы и масляные лампы могли понять ее. Не можешь узнать сама – подслушивай, подумала Арья, и, на ее счастье, две кухарки, одна из которых несла поднос с завтраком, промолвили друг другу по словечку насчет здоровья молодой Фрей и «того, как она все время молчит, что есть отвратительно, неприемлемо и неуважительно по отношению к лорду-отцу». День складывался для волчицы вполне удачно. Тихая, как вода, она, держа доброе расстояние от преследуемых, шла за служанками, проводила их до самых покоев Рослин, которые находились в опасной близости от Уолдера Фрея и Кейтилин Старк, и скрывалась за углом, пока кухарки не ушли назад по своим грязным и дешевым делам. Девочка тихо подошла к дубовой, выглядящей очень массивной двери и толкнула ее, на пробу. Заперто. Что же, всему хорошему приходит конец. Пара-тройка решений пронеслось у Арьи в голове, и, толком не выбрав ни одного, она с ненужной силой постучала. Нет ответа. Глаза волчицы обежали коридор: вдруг идет кто-нибудь нежеланный? И только после того, как у нее заболели костяшки пальцев, с другой стороны (из-за невероятно тихого голоса могло показаться, что звук идет с другой вселенной) послышался ответ: – Что вам нужно? Я же сказала, несколько раз сказала, что никого не хочу видеть, ничего есть... – Леди Фрей, я из лагеря Старков, это о вашем муже, очень важное. – Арья изо всех сил старалась сделать тон похожим на взрослый. Наступила тишина, неловкая пауза, и девочка снова оглянулась в поисках любопытных ушей. – Не хочу ничего о нем знать. – Но он лично... – Я же сказала, что мне до него дела нет, убирайтесь! И не зовите меня леди! – ответила девушка с какой-никакой силой, и Арья ясно услышала в этих словах собственные мысли. Отмахнувшись от пока не важных выводов, девочка не отступала: – Он при смерти. – Послышались шаги к двери. – Что вы говорите такое? Вы, верно, путаете с королем Севера... – Не путаю, уж поверьте мне. Просто впустите внутрь, и я все расскажу, – как можно доброжелательно попросила Арья. Секунд через пять задвижка щелкнула, и дверь приоткрылась совсем чуть-чуть, обнажая лицо девушки. В давние времена, когда семейство Старков мирно, как сам снег, жило в таком же спокойном Винтерфелле, Арья терпеть не могла свою сестру Сансу. Младшая была истовым огоньком внутри степенной твердыни, и сама мысль о том, что в родстве с ней человек, правильный до коликов в животе и вечно бубнящий о манерах и королевском дворе, была ей неприятна. Но сколько бы натянутыми ни были их отношения, Арья не могла не признавать того, что Санса была красива, очень красива для своих юных лет, что порой зажигало в младшей крохотную зависть: она была уверена, что останется дикой до конца лет своих и, соответственно, никому не нужной, и смирилась с этим. Полкоролевства боготворили королеву Серсею за ее внешность, но с этим Арья согласиться никак не могла; она бы лично выдавила из нее мнимую красоту вместе с жизнью, вызвала бы у нее предсмертный рев. А вот Рослин... она видела малую толику ее внешности в робкую щелочку, встретилась серыми глазами с ее карими, покрытыми страхом, неловкостью и еще чем-то, что маленькая Старк разгадать не могла. Арью никогда не учили эталонам женской красоты, никогда не объясняли, какой должен быть у дамы разрез глаз, курносый носик или нет, тонкие или пышные губы; да и нельзя сказать, что Арье было бы интересно. Однако, взглянув на фрееву дочь, волчица сразу поняла: «Да, она красива, может быть, красивее Сансы», – и с грустью осознала, что сестрины черты постепенно пропадают из памяти. – Это, видимо, какая-то шутка! – то ли гневно, то ли удивленно проговорила Рослин, – уходите отсюда, пока вас не поймали! – Перестаньте упрямиться и впустите меня внутрь, если так печетесь о моей свободе. Меня зовут Арья Старк, если это поможет вам с решением. – Старк... – тихо повторила девушка и все-таки отошла в сторону, позволив Арье протиснуться внутрь. Дубовая дверь захлопнулась, замки весело зазвенели цепями. Молодая Фрей не сразу решилась обернуться к гостье, а когда обернулась, руки ее чуть заметно подрагивали. – Мне так жаль... что с вами было, мой отец, он... ах, Эдмар вправду умирает? – Нет, я сказала так, чтобы вы удосужились открыть дверь, – без заминки ответила девочка и мысленно посмеялась над тем, как открылся и закрылся миниатюрный ротик собеседницы, – но он действительно прислал меня, чтобы узнать о вашем состоянии. – Эдмар прислал?.. Ах, состояние, неужели он не догадывается! – несколько рассеянно, несколько недовольно проговорила Рослин и заходила по комнате, кажется, забыв о присутствии Арьи. Девушка обратилась к пейзажу за окном – нашла того, кому можно выговориться, сама не понимая. – Передай ему, что жизнь моя прекрасна! что отец мой – не мстительный злой человек, что он глубоко сожалеет о содеянном! Все они, все они, милые родственники считают, что со мной можно так обращаться, что можно выдать меня замуж, а потом чуть ли не убить мужа, не признавая, что я его... что он... Нет, они просто невозможны! Держат меня здесь, как последнюю убийцу, под предлогом моей безопасности; я не то что не могу выйти на свежий воздух, меня за руку выводят с любого этажа, кроме этого. Из служанок – одни и те же с виду глупые девушки, кроткие и любезные, но я вижу в их хитрых глазах слежку: при любом удобном случае они побегут к Эдвину, к Уолдеру Черному или к батюшке и доложат о том, что леди Рослин писала кому-то письмо и что непременно надо его изъять! Я для них дура, пустышка, меня использовали, чтобы заманить ваше благородное семейство, чтобы провернуть свои гадкие, противные злодеяния. Вряд ли отец мой был настолько расчетлив, чтобы предугадать случившийся поворот событий, и что же в итоге? Я мужняя жена, семья его и короля практически в шаге от крепости, где меня держат, но я не знаю о нем ничего! Как он смотрел на меня, как провел на ложе... нет, нет, невыносимо, эти стены давят на меня. Чего я только уже ни передумала, пусть я буду по-настоящему преступницей, но здесь мне не место... где такое видано, чтобы дева не хотела быть с семьей! – Голос Фрей что-то задушило, и она умолкла, видимо переводя дыхание. Арья с необъяснимо спокойным состоянием души слушала исповедь, присев на кровать девушки. Конечно, Рослин была, по ее мнению, намного красивее, благороднее и мягче северянки, но девочка определенно видела в ней родственную душу. Мысли юной пленницы о давящей обстановке, о любимом (трудно было не понять), с которым разлучили, были знакомы ей, и в разуме Арьи ясно загорелось желание помочь. Этот огонек смешался с тем, что двигал ею в самом начале, огоньком страсти к приключению. Рослин сидела у окна молча, грудь ее томно поднималась и опускалась. Карие глаза смотрели на восток, будто в поиске руки помощи, могущей привести ее к Эдмару Талли или хотя бы увести от собственного отца. Арья, обдумывая план, одновременно рассматривала девушку, желая узнать ее ближе. Несмотря на невзгоды, прическа была на высоте, густые, блестящие локоны были собраны в причудливый цветок, благоухающий и услаждающий взор. Руки были белы, осанка – пряма: Старк лишь убедилась в своем выводе о ее красоте. Пришла мысль, что в Рослин не только ее черты, но и черты Сансы, ее манеры, осторожность, в некотором и внешний вид. Плечи, да-да, плечи были такие же, как у Сансы Старк. Арья была довольна тем, что не все забыла о сестре. В те же мгновения в голове ее созрела безумная затея. Она была так же безумна, как король Эйерис II. – Рослин, – позвала Арья негромко. Девушка встрепенулась. – Вы еще тут. – Это было скорее утверждение, чем вопрос. – Думаю, вы узнали все, что нужно. Передайте лорду Талли, что... нет, нет, забудьте. Прощайте. – Я бы не стала ничего передавать. Сами скажете моему дяде все, что хотите. Арья Старк с неизъяснимым наслаждением увидела, как вспыхнуло в юной Фрей недоумение и толика любопытства, и с неизъяснимым удовольствием объяснила ей только что придуманный план, гордо чувствуя за пазухой спрятанную сталь. – Я сказала так много лишнего, – пробормотала Рослин, – на деле я вряд ли смогу... – Поздно. Провернем такое – и Вестерос, и Эссос, и Соториос с Ультосом будут говорить о нас, – радостно заверила Арья и потащила новую подругу к двери.