Наследник

      Глаза графа Скинграда сверкнули в темноте блеском хорошо выдержанного сиродильского терпкого вина.        Опешившие эльфы ловили каждое его движение.       Гассилдор выпрямился во весь рост. Его суровый взгляд был направлен на замершую у кустов Нику — лежащий под его каблуком Ларен давно перестал занимать внимание. Эльф тоже замер как был — злобно сжимая худую графскую щиколотку в дорогих парчовых одеждах.       Граф вознамерился первым прервать тишину, царившую в сумраке скинградского зеленого чертога, но его глаза скользнули по фигуре Ники, и слова так и не сорвались с тонких губ темного аристократа.       Длительные секунды Янус Гассилдор изучал ее взглядом, после чего всмотрелся в глаза эльфийки. Он обо всем догадался, словно прочитав ее мысли.              Через полчаса, совсем глубокой ночью, они, миновав красный тронный зал, оказались в графских покоях замка. По дороге Ника долго боролась с желанием плюхнуться на бархатные подушки трона. Дело было даже не в том, что ей просто до визга всегда хотелось это сделать. Она вообще любила посидеть на местах венценосных особ, хотя бы ради вытягивавшихся от этого вида лиц стражников.       Передохнуть сейчас было острой необходимостью: проделанный путь по нагорью до замка, подъем не по одной лестнице, куча коридоров, и вот героиня Кватча уже тяжело дышит, опираясь рукой о каменный косяк двери. Что-то несильно толкнуло ее изнутри, под ребра. Эльфийка поморщилась, но все же заставила себя поспешить за преспокойно двигавшимися впереди мужчинами. Почему-то сейчас они показались ей совершенными эгоистами.              В личных покоях графа было удивительно тепло и уютно. Эльфы расположились за округлым обеденным столом в правом углу комнаты. На двух тарелках появилась вкусная горячая еда. Свечи у большой двуспальной кровати заговорщически нашептывали каменным замковым стенам, что у них ныне — редкие в здешних местах гости.               Ника, наконец заняв место за обеденным столом, с облегчением наблюдала за чарующе медленно и неспешно двигавшейся фигурой графа. Конечно только после того, как она смогла опустошить две тарелки ужина. На голодный желудок рассматривать графа было совершенно неинтересно.       Гассилдор был любезен в меру своей чопорности — он не забыл ее заслуги перед городом… Ларен, тем временем, с интересом осматривал убранство покоев графа. Все трое не проронили ни слова на протяжении пути в замок, но Ника чувствовала, что спутники ждут ее объяснений.        Но всякий раз, собираясь открыть рот, она встречалась с взглядом сущих колдовских глаз. Именно этими глазами Янус у замкового входа недолго смотрел в лицо своим слугам. Того было достаточно, чтобы их пропустили вперед без единого вопроса и оставили визит в строжайшей тайне.               Эльфийка бы так и не решилась начать разговор, то и дело скромно опуская глаза себе под ноги, мыски которых теперь едва были заметны за непривычно выступающей вперед… формой. Но дело, как всегда, спас Ларен.       — Положите на место шкатулку с драгоценностями моей супруги, — произнес ледяным тоном Гассилдор, не отрывая от лица Ники глаз. Можно было подумать, что у него они есть и на затылке.       Ларен со скривившимся лицом поставил шкатулку обратно на книжную полку в другом конце комнаты.       — Как поживает твой дядя? — продолжил граф. — От него давно не было вестей.        Ника вытаращила глаза, силясь понять, о каком дяде идет речь. Быстро сообразила, что Гассилдор, верно, имел в виду их с Лареном «морровиндского дядюшку» Мар-Лейна, колдуна до мозга костей, давно ставшего профессионалом по ликвидации некромантов в Сиродиле. О нем Ника тоже давно ничего не слышала. Это было неудивительно — заносчивость и высокомерие дяди вкупе с превосходными магическими навыками и обширными познаниями могли понравиться разве только что графу Скинграда. Наверное, поэтому они так тесно сдружились во время недолгого пришествия Маннимарко…       — Да… не знаю, нормально… Наверное, безвылазно сидит в своем Шпиле в горах Джерол… — ответила она невпопад, стараясь избегать прямого взгляда графа.       Тот опустился на стул против сидящей эльфийки и сложил пальцы в замок.       — Надеюсь, он не забыл о лекарстве… — растянуто продолжил он и в ответ на нахмуренные брови эльфийки обнажил стройный ряд зубов, не без двух вампирских клыков по краям.        Ника быстро смекнула и снова отвела глаза. В них затаилась какая-то мысль.       Ларен в углу комнаты незаметно ковырял кинжалом красный рубин в скинградском драгоценном щите на стене. Эльфийка собиралась остановить его, но граф продолжил:       — Так зачем ты здесь? Моему городу и моим людям снова угрожает опасность? Разве вторжение дэйдра не было остановлено?       — Д-да… все уже позади, — нетвердо кивнула девушка, прижимая ладонь к себе пониже груди. — Но… Мне нужна помощь. Укрытие. Совет старейшин хочет, что я… чтобы меня заключили в Башню Белого Золота, пока я… — замялась она, не зная, как деликатнее выразиться.        Граф пронзал ее внимательный неуютным взглядом.       Красный рубин вдруг неожиданно выскочил из своего гнезда в щите, попрыгал в панически задергавшихся ладонях остроухого гостя, но в итоге все же нырнул в его широко оттянутый карман. Ника молниеносно попыталась телекинезом стукнуть брата по голове графской вазой с ближайшего стола, но навыка хватило лишь на то, чтобы из нее взмыли вверх три жалких цветочка. Сама ваза через мгновения нырнула в эльфийский карман следом за камнем.        Захотелось хлопнуть себя ладонью по лицу.       Граф почесал за ухом тонким пальцем.       — Они хотят забрать его, — продолжила Ника. — По их мнению, он — тот, кто возглавит Империю. Полагаю, после рождения, до которого, чувствую, осталось не так долго… — ее голос смягчился, но и немного задрожал. Ей предстояло кое-что посерьезнее махания катанами налево-направо. — Они разлучат нас при первой возможности и поспешат от меня избавиться.        Левая тонкая бровь графа чуть приподнялась.       — Не убьют, конечно, но вот отослать в Морровинд, «домой» без дозволения вернуться в Сиродил, думаю, смогут запросто. Я не хочу сидеть в этой Башне. Мне там… душно…        Неожиданный глубокий смех рассек покойную атмосферу в гостиной. Ларен аж вздрогнул.       — Как можно заточить Чемпиона Сиродила в Башню? — с налетом темного сарказма сквозь смех произнес Гассилдор. — Разве что окольцевать ее драконом! Полагаю, он у них уже есть?       — Дракон… здесь, — вдруг совершенно серьезно прошептала Ника.        Смех оборвался. Дьявольская улыбка медленно сошла с губ графа. Он наклонился вперед на своем месте. Эльфийка смотрела ему в глаза. Длительные секунды Гассилдор медлил, после чего вдруг произнес:       — Оставьте нас.        Ларен на другом конце графских покоев выпучил глаза, в сердцах прижав к груди под одеждой все, что успел награбить.       — Сейчас же.        Появление угрожающих ноток в голосе графа вынудило эльфа быстро, не преминув споткнуться о дорогой ковер, направиться к готической арке спальни.       — Извольте вернуть все, что Вам не принадлежит. В противном случае Вы будете иметь дело с моими стражниками.        Скривив губы, Ларен картинно прошлепал обратно и стал поочередно выкладывать ворованные вещи на стол. Он с превеликой осторожностью и бережностью, свойственной, верно, только торговцу-антиквару наивысшего ранга расставлял на столе столовую посуду, вазы, старинные книжки, шкатулки и еще двемер весть какие дорогие штуки. Красный рубин и еще парочку вещей он-таки зажал в рукавах.        Нике оставалось только восхищаться выдержке и спокойствию графа, который за все это долгое время эльфийских копошений даже ни разу не моргнул.       Ларен, значительно облегчив свои карманы, шаркая ногами, недовольный, наконец скрылся.              Когда в спальне графа стало тихо, Гассилдор неспешно поднялся на ноги. Девушка следила за ним взглядом.       — Позволь, — произнес он, обходя вокруг стола и приближаясь к сидящей. К Нике была протянута холодная ладонь.        Она медленно повернулась к графу лицом. Гассилдор секунды возвышался над ней, пока эльфийка не приняла его руку и не поднялась шатко из-за стола. Они прошли через покои, граф поддерживал ее за ладонь, подводя к своей алой кровати.        Остановившись у нее, он беспрекословно предложил девушке опуститься на край. На озадаченный взгляд Ники у него был уготован скептический ответ покачиванием головы.        Они оба присели на край мягкой графской постели, и одним движением Гассилдор дал Нике знак отклониться назад, опираясь на руки. Она была немного смущена этой неоправданной таинственностью. Впрочем, из нее, верно, было соткано даже постельное белье в графской кровати…       Граф являл собой сущее средоточие, и только его глаза выдавали некоторое беспокойство. Прохладная ладонь медленно поднялась и легла на середину округлой формы женского стана. Это прикосновение смутило до безумия, но пришлось покорно замереть. Красные глаза графа медленно прикрылись трепещущими веками. Ника напряженно наблюдала за ним, — он прислушивался.        Длительные секунды холодная ладонь покоилась на ее теле, чуть шевеля тонкими пальцами. Прошло некоторое время, прежде чем сиплый баритон прервал затянувшееся молчание:       — Да… — растянуто начал он. — Это действительно не только эльфийская кровь. Я чувствую в ней и кровь дракона… Значит, это дитя последнего Септима? Надеюсь, ты понимаешь, что вершишь измену, укрывая от Империи ее единственного наследника?       Для Ники это прозвучало страшнее внезапной радуги на обливионском небе. Красные глаза Гассилдора вновь встретились с ее.       — Я… — медленно начала она. — прошу всего ничего. Позвольте мне пожить здесь, в стороне от посторонних глаз. Вы ведете образ жизни затворника, в Ваши дела не вмешиваются Старейшины, а народ обожает Вас и не задает лишних вопросов. Если Вы позволите мне остаться здесь хотя бы до времени…       — Это исключено, — резко перебил Гассилдор, отнимая от нее свою ладонь и поднимаясь с кровати. Захотелось его схватить за эту самую ладонь, но показатели ловкости где-то месяца с пятого стали неумолимо сползать, как после тюремного срока.       — Нда, не получилось выбить скинградский дом нахаляву… — добавила она с унынием. Гассилдор не расслышал сказанного.       — Если я укрою тебя, то тоже стану изменником. — Графские туфли в нетерпении мерили покои. — Кто будет опекать мой народ, если станет известно о моей темной сущности?        Ника с тяжелым вздохом уронила подбородок себе на грудь. Ларен снаружи громыхнул чем-то тяжелым и каменным, вызвав на лице графа нескрываемую мину секундой ярости. Стремительными шагами он пересек покои и замер на их пороге.       — Что Вы опять натворили?       — Подсвечник латунный, — виновато пробурчал в ответ эльф, отступая в сторону от некогда висевшего на стене бра.       Оно оказалось не просто украшением, но спуском механизма скрытой в каменной стене двери. Мужчины стояли перед открывшейся дырой в замковом коридоре. Каменные скользкие ступени уводили куда-то вниз, дышало сыростью и прохладой.        Ника, хлопая глазами, наблюдала за ними через арку дверного проема.       — Немедленно верните подсвечник на его место, — приказал граф Ларену. Тот скромно положил подсвечник на пол. Вернуть его на стену уже не представлялось возможным. — И прекратите распускать свои руки. Я не терплю воровства.       — Где же мне тогда укрыться? — вернула его к прерванной беседе Ника.       — Тебе следует исполнить свой долг, дитя. — Гассилдор вновь обратился к ней, приближаясь. — Неужели ты желаешь, чтобы нас поглотила очередная смута?        Вопрос был резонный, и девушка потупила глаза. Ее губы поджались.       — Я дала обещание, — виновато, но твердо вдруг призналась она.       — Обещание?       — Да.       — О чем?        Внезапно в коридоре снова поднялся шум, но теперь он был значительно громче и беспорядочнее. Что-то зазвенело, лязгнуло, послышались возгласы, громкие шаги, возня.       — Во имя святой Алессии! — закатывая глаза, выругался Гассилдор себе под нос, вновь оборачиваясь к выходу.        Ника встревоженно поднялась с кровати, нетвердо направилась за ним следом, но замерла:       — Что здесь происходит?       — Все кончено! Сколь веревочке не виться!..       — Вы в своем уме?       — Это не Вам, простите. Сюда! Быстрее!       — Ваше Сиятельство, я пытался их остановить! Но этим столичным — закон приличия не писан! Они пришли за Вашей гостьей!        Лицо эльфийки побагровело. В дверном проеме сверкали темные доспехи имперских стражников. У нее были недолгие лихорадочные секунды придумать, что делать.       Она забегала глазами вокруг себя, тщетно ища путь отступления, но стены графской опочивальни были глухие. Или почти.       — Как вы нашли меня, сопли ужасного зомби?! — вскричала она на ворвавшихся стражников и даже несколько обескуражила их.       — О! Великий Чемпион! Наконец-то! — Вопросы отпали сами собой, когда меж доспехов протиснулся остроухий желтоволосый босмер. — Я знал, что найду тебя! Имперские стражники проводили меня и обезопасили путь по опасным дорогам, кишащим бандитами и дикими тварями! Я так рад, что наконец..!       — Надо было оставить тебя в имперской канализации плавать кверху пузом вместе с тем голым трупом, — зло прошипела она, проходя мимо радостно подскочившего к ней поклонника.       — Именем Имперского легиона, Вы арестованы!       — Это что-то новенькое… где мой брат? — выдала она совершенно спокойным и почти деловым тоном, незаметно хладея внутри от волнения.        Двое стражников быстро втолкнули в покои Ларена с заломленными назад руками. Согнувшись почти пополам, тот изо всех сил прижимал к пояснице рукава, видно, боясь выронить оттягивавшее их добро. Графское терпение, тем временем, подошло к своему концу:       — Что вы себе позволяете? Сегодня ночью на меня напали, пытались не единожды обокрасть, а теперь врываются в мои покои. Если сейчас же вы не удалитесь прочь, я позову стражу! Хал-Лиурз!        Ника, впившись глазами в говорящего, медленно направилась к нему. Руки в имперских перчатках были готовы сомкнуться на ее плечах. Было бы достаточно одного резкого движения, и ее схватят, доставят в Башню Белого Золота, а там уже вряд ли повезет с камином, как в первый раз.       — Да, было бы неплохо, — проговорила Ника спокойно, ощущая, как ее и без того красные глаза наливаются кровью. Она не собиралась сдаваться без боя.        Незакрытый каменный проход как-то неловко зиял темнотой в ореоле желтизны горящих свечей, прямо перед толпой собравшихся. На него совершенно не обращали внимания.       — У меня приказ Верховного канцлера Окато, — обратился к ней самый надутый из стражников. — Вам следует отправиться с нами в Имперский город. У меня разрешение применить силу в случае сопротивления.        Глаза эльфийки прищурились. Она подошла совсем близко к Гассилдору, за спину.       — Граф, — обратилась она скромно к нему, незаметно для стражников забираясь в карман своего платья. — Вы точно не хотите мне помочь?        Тот обернулся на нее из-за плеча, пораженный смелостью вопроса, на глазах у всех тех, кому не следовало бы знать об их недавнем разговоре.       — Ну ладно, — пожала она плечами и вдруг одним броском из-за спины вжала в графское горло стеклянный кинжал.        Слуги графа вскрикнули. Стражники дернулись. Ларен выронил латунный подсвечник.       — Что ты делаешь! — проронил Гассилдор, вскидывая руки, но тотчас ощущая, как кинжал вжимается в его горло сильнее.       — Спасаю наследника Империи от очередной смуты, — злобно ответила ему на ухо Ника, невольно втягивая в самые легкие изумительный аристократический запас темных графских волос.        Окружающие мгновенно переполошились, как только сообразили, что произошло:       — Преступление! Стража!       — Помогите! Здесь почти убийца!       — Отпустите Его Сиятельство!       — Отпустите моего брата, — ответила на поднявшийся шум эльфийка, отступая назад и вдруг ощущая лопатками холод каменного секретного прохода.        Ларена быстро выпустили, и тот, немедля, подцепив с пола драгоценный подсвечник, юркнул к сестре.       — Одно движение, и я за себя не отвечаю, — сурово пригрозила та, вынуждая графа отступать вместе с ней назад и сильно прогибаться в спине под вжавшимся в горло грозящим оружием. — Боги, до чего ж неудобно, — добавила вдруг смущенно она, ощущая, что округлившийся живот мешает ей подступить к графу плотнее и схватить его как следует.       Они ступили за черту каменного хода.       — А теперь, будьте любезны, закройте проход, — вежливо попросила эльфийка Гассилдора. — А-ну!        Кинжал поерзал на худой бледной коже, вынуждая мужчину исполнить требуемое. Не глядя, он нащупал на пещерной стене скрытый камень, возвращавший стену на место. За закрывающейся дверью показались обеспокоенные лица подданных графа, озадаченные лица стражников и грустные глаза босмера:       — Но… мой Великий Чемпион… — раздалось жалобное из-за высоких плечистых фигур в доспехах.        Ника аж моргнула — она успела забыть про желтоволосое недоразумение, которое и стало причиной их экстренного бегства из замка.       — А ты пойдешь с нами!       — О! Какое счастье!        Все проводили взглядом в последний момент скакнувшего за каменную дверь Восторженного поклонника, и проход закрылся. Длительные секунды было тихо. Потом в камень с обратной стороны стали ломиться изо всех сил и, не будь замковые стены такими прочными, их бы снесли в считанные мгновения.       — А они не откроют с той стороны? — поинтересовался кто-то в темноте.       — До тех пор, пока у этого остроухого нахала настенное бра коридора моего замка — нет, — ответил ей скептически баритон, послышалось резкое шипение графских одежд, и кинжал выпал со звоном на каменные ступени, поскакав по ним вниз.       — Эй!.. ну и где я его теперь найду?       — Спускайтесь вниз по подземелью, дважды свернете направо и окажетесь за городскими стенами. — Ответили ей холодно, и каблуки мужских дорогих туфель застучали вниз по ступеням. Эльфы мялись на месте. Не все они так же хорошо видели в темноте, как граф-вампир. — Я больше не желаю в этом участвовать.       — Граф, стойте! — оборвала его Ника. — Куда Вы?        В руке Восторженного поклонника вдруг вспыхнул факел, вверенный ему, наверное, еще Лареном в имперской канализации. Свет выхватил обеспокоенное лицо девушки.       — Я должен убедиться, что эти идиоты не побеспокоили мою супругу своим беспрецедентным вторжением, — ответили ей возмущенно, но сдержанно, словно виня в происходящем саму эльфийку.       — Простите, что пришлось так поступить… — смягчилась Ника, держась за подол платья и спускаясь вниз, осматривая ступени в поиске выбитого из рук кинжала. — Мне жаль, что так вышло.        К ней резко обернулись на каблуках:       — Теперь это не имеет значения. Уходите. Вы доставили мне много хлопот.       — Боюсь, это еще не все… — нерешительно проговорила она, кое-как наклоняясь за найденным зеленым заостренным стеклом в рукоятке. — Боюсь, будет лучше, если Вы пойдете с нами. От меня так просто не отстанут, а мне нужно как-то защититься от них…        Брови графа взлетели на его лбу, так что их стало видно даже в царящем сумраке каменного прохода. Эльфийка, виновато опустив глаза, протирала кинжал от пыли присобранным подолом платья. Посмотрела искоса на показавшиеся чересчур длинными уши восторженно глядящего вокруг себя, точно ничего не понимающего, поклонника. Подумала немного, но все же убрала кинжал в карман.       — Позволь полюбопытствовать, что должно меня заставить пойти с Вами? И куда? — Граф начинал не на шутку сердиться. Его голос угрожающе звенел. Красные глаза вампира недобро посверкивали.        Ника поджала губы, после чего выдала, поднимая взгляд:       — У меня есть то, что Вы так долго искали.        Она извлекла из другого кармана небольшую розовую склянку и подняла ее вверх перед собой.       Глаза Гассилдора широко раскрылись, когда он признал в ней лекарство от вампиризма.