Северус Снейп и искусство войны

      Проснувшись на другое утро, Северус обнаружил, что отец уже сидит за столом с кофе и газетой.       Северус направился к кофейнику, чтобы налить чашку и себе. − Это не для тебя, парень, − тихо прорычал Тобиас из-за газеты.       Решив ответить пассивной агрессией, Северус со стуком поставил чашку на кухонную стойку и все равно налил кофе. − Что я сказал, парень? – на сей раз Тобиас опустил газету. − Меня зовут Северус, − как ни в чем не бывало ответил он, − а не «парень».       И едва успел увернуться от чашки с горячим кофе, которую швырнул в него отец. С громким звоном она разбилась вдребезги о кафель. − Если ты надеешься, что я все уберу, − Северус смотрел прямо в глаза отцу, − то напрасно.       Он привык к отцовским вспышкам гнева, особенно, если сам их провоцировал. Но сейчас что-то было не так в его холодных темных глазах. − Что это было? – голос Тобиаса был подобен затишью перед бурей.       Северус выпрямил спину – так же он поступал во время бесед с Темным Лордом. − Ты меня не контролируешь.       И буря началась. Тобиас отшвырнул в сторону свой стул, шагнул к Северусу и вцепился в воротник его рубашки. − Слушай меня, ты, сопляк, − выплюнул он. – Мы с твоей мамашей родили тебя на эту грешную планету. Я тебя кормлю, пою, предоставляю крышу над головой. Лучше тебе быть мне за это благодарным!       Северус схватил отцовский кулак, чтобы оторвать его от воротника. − Я не просил, чтобы мне давали жизнь! – зло крикнул он.       Едва успев вырваться из хватки отца, Северус взбежал по лестнице в свою комнату и запер дверь. Рухнув на колени, он попытался решить, что делать дальше.       Он увидел бас и усилитель, аккуратно спрятанные под кроватью. Не желая больше ни минуты оставаться в доме, Северус вынул их и положил на подоконник. Прямо под окном стоял огромный сухой куст, покрытый снегом.       Решив рискнуть, Северус бросил на куст бас и усилитель. В прошлом он не раз соскальзывал по водосточной трубе, и сейчас этот опыт пригодился.       Радуясь, что инструменты уцелели при падении, Северус подхватил их и направился к дому Лили.       Видимо, она заметила его издалека, потому что с силой распахнула дверь. − Какого черта, Сев! – воскликнула она. – Входи быстрей, пока не окоченел.       Ему не нужно было повторять дважды. Торопясь сбежать, он не успел схватить пальто, и теперь пальцы, казалось, примерзли к басу и футляру. − Садись на диван, − приказала Лили и бегом поднялась по лестнице.       Он сел и задумался, где остальные члены семьи. Возвратившись, Лили накрыла его одеялом. − Спасибо, − искренне произнес он, чувствуя себя уютно в пушистом тепле. − Не хочешь рассказать, что случилось? − Кто сказал, что что-то случилось? − Ты без верхней одежды и огрызаешься, так что признавайся. − А что, если я не хочу? − Останешься без горячего шоколада. − Ладно, расскажу. Мой отец – гребаная свинья, я хочу вернуться в Хогвартс, там мне самое место, − он наклонил голову и запустил руки в волосы. – Я просто хочу домой.       Ощутив, как просел диван, он понял, что Лили опустилась рядом, и почувствовал её руку у себя на плече. Без раздумий он прижался к ней. − Сев, ты расстроен? − Нет, просто зол. − Пожалуйста, убери руки из волос.       Он сделал, как она просила. − Я пришел сюда, чтобы мы могли включить громкую музыку и заглушить мои вопли агонии. − Давай ты сперва согреешься, а потом подумаем о музыке, хорошо?       В коридоре раздался звук отпираемой двери. Это Эрвин вернулся домой с двумя большими пакетами продуктов. − Привет, папа, − сказала Лили. – Сев здесь.       Видимо, взглядом она дала понять отцу, что хочет кое о чем поговорить с ним наедине. − Лили, ты не поможешь мне с покупками? − Конечно, − ответила она. – Сев, иди ложись, если хочешь, я скоро приду.       Северус позволил себе расслабиться, когда Лили встала, и свернуться калачиком под одеялом.       Лили почти всегда была откровенна с отцом. Северус подозревал, что сейчас на кухне они обсуждают его. Скорее всего, речь идет о том, почему он так неожиданно примчался сюда. Лежа под одеялом, он на мгновение пожалел, что не стал взрослым не только умственно, но и физически. Гиперопека старших начинала действовать ему на нервы. − Северус, − окликнул Эрвин, и Северус ощутил, как он и Лили сели рядом. – А что случилось дома? − Я не смог выпить кофе, − раздраженно отозвался он из-под одеяла. − И все? − В общем, да. − Почему у меня подозрение, что не все? − Слушай, − резко сказал Северус, откинув одеяло с лица. – Извини, но я бы не хотел говорить сейчас о своем отце. − А захочешь ли когда−нибудь? Ведь мы не раз и не два за последние годы видели, как ты убегал из дома.       Все, что он мог – лишь покачать головой. − Мне не нравится, когда людей беспокоит моя жизнь. − Это-то нас и беспокоит, − вздохнул Эрвин. – Идите-ка, наверное, вы двое наверх и включите музыку. Арники и Петунии пока дома не будет, а я скучаю по доносящейся сверху громкой-громкой музыке. − Отличная мысль, − согласилась Лили, встала и взяла его бас. – Когда будешь подниматься, захвати мое одеяло, ладно?       Северус медленно последовал за ней, чувствуя себя неожиданно утомленным после уютного тепла. − Ты уже спросил маму про Рождество? − Пока нет, − зевнув, ответил он. – Сегодня вечером спрошу.       Северус накинул на плечи одеяло и схватил свой усилитель. − Северус, − окликнул его Эрвин, прежде, чем он успел скрыться на лестнице. – Что бы ни происходило у тебя дома, знай, что ты всегда можешь найти понимание здесь.       Северус позволил волосам упасть на лицо. − Спасибо, − тихо ответил он.       Технически комната Лили в прошлом была мансардой, ныне переделанной в спальню. Стены были увешаны плакатами рок-групп, а на письменном столе находилась одна из самых ценных вещей – проигрыватель.       Над столом висела их фотография. После первого года обучения в Хогвартсе Эрвин сводил их на мотто-шоу в Оксфорде. Они стояли в обнимку перед новеньким Limabird LT*.       Он вспомнил, что у него хранилась копия этой фотографии. Он порвал её после пятого курса, не желая хранить никаких воспоминаний о Лили. После её смерти он понял, что, выбросив все, что о ней напоминало, он совершил серьезную ошибку.       Лили сидела на кровати и настраивала гитару. Северус поставил на пол усилитель и набросил на неё одеяло. − Принес, как ты и просила. − Ой, Сев, теперь у меня бардак на голове! – воскликнула она. − У тебя всегда бардак.       Она откинула волосы назад, и подушка попала ему прямо в живот. − Жалко, ты не выше, могла бы и по лицу попасть.       Глаза Лили опасно сощурились. − Мистер, лучше включи бас и играй.       Зная, что дальше доводить её не стоит, Северус включил усилитель, развернул шнур и принялся настраивать бас. − А что леди хотела бы сыграть? – самым медоточивым голосом осведомился он. − Как насчет Спрингстина? Или ты хочешь что-нибудь погромче? − Спрингстин меня вполне устроит.       Когда они начали репетировать, разочарование, таившееся внутри него, улетучилось. Вновь заниматься с ней музыкой было приятно.       Через некоторое время раздался стук в дверь. Эрвин принес им тарелку печенья и две кружки. − Вот твой чай, Лили, − он протянул кружку дочке. – А тебе, Северус, я сделал кофе. Думаю, он тебе не помешает.

***

      Вечером Северус вернулся домой (после ужина, по настоянию Арники) в плаще, одолженном у Эрвина. Мать он застал читающей книгу на диване. «Привет, мам, − поздоровался он, усаживаясь рядом. – А где Тобиас?» «Понятия не имею, в баре, наверное. А ты занимался музыкой с Лили?» «Недолго, − кивнул Северус». «Я уже сто лет не слышала, как ты играешь. Сыграешь мне что-нибудь?» «Почему бы и нет? – улыбнулся Северус. – Хорошо, что Тобиаса нет. Пойду, подключу усилок».       Он поставил усилитель на пол и включил на полную мощность. Эйлин ногами ощущала вызванную басом вибрацию. Она сняла туфли и коснулась ногами пола, готовая осязать игру Северуса. «Я всегда могу сказать, как ты себя чувствуешь, когда играешь», − показала Эйлин, когда он закончил первую песню. «И как же?» – с любопытством спросил он. «Как будто только что вернулся от Лили». *модель мотоцикла, выпущенная между 1956 и 1962 гг.