Северус Снейп и искусство войны

      На Защите от Темных Искусств Ремус так теребил перо, что в конце концов начал процарапывать им стол. − Нервничаем? – спросил Северус. – Ты хоть спросил профессора, зайдет ли сегодня разговор об оборотнях? − Зайдет, − фальцетом ответил Ремус, уронив перо. − Ремус, − тихонько позвала Лили, подобрав перышко, − о тебе знают уже пятеро из нас, и никого это не беспокоит. Все будет хорошо. − Посмотрим, − слабо ответил Ремус. – Увидим. − А как же Фрэнк и Регулус? – спросил Северус. − А что? – нервно отозвался Ремус. – Думаешь, они не примут? − Не в этом дело, просто они единственные из Молодого Ордена, кого нет на занятии, − заметил Северус. − Ты прав, − согласился Ремус. – Еще не знаю, как с этим быть, но ты прав.       Питер, сидящий рядом с ним, не знал, что сказать, чтобы его утешить. − Успокойся, дружище, − прошептал он. – В конце концов, что случится в худшем случае? − От меня все отвернутся, − огрызнулся Ремус и тут же пожалел об этих словах. – Прости. − Всем добрый вечер, − поздоровался профессор. – Сегодня мы обсудим тему, которая была запланирована на следующий месяц, но раз она будет фигурировать в экзамене по Защите от Темных Искусств, я решил её осветить. − Что я наделал? – пробормотал Ремус, запустив руки в волосы. − Мы поговорим об оборотнях, − продолжал профессор, − и я хотел бы узнать, что вы о них уже знаете. Да, мисс МакДональд? − Человек становится оборотнем, будучи зараженным ликантропией, также известной, как оборотничество, − ответила Мэри. − Хороший ответ, − прокомментировал профессор. – Кому-нибудь есть что добавить?       Эмма подняла руку. − Я не уверена, но разве это неправда, что смесь толченого серебра и бадьяна – единственный способ борьбы с укусом оборотня? − Совершенно верно, − ответил профессор. – Однако в большинстве случаев, когда человека кусает оборотень, он предпочитает не исцелять свои раны, поскольку перспектива жить оборотнем более болезненна, нежели сама жизнь.       Ремус поспешно принялся дергать рукава, будто подсознательно пытаясь скрыть покрывающие его тело шрамы. − Что ж, это угнетает, − нахмурилась Эмма. − Большинство оборотней подвергаются травле, − пояснил профессор. – Самое распространенное предположение выглядит так: оборотни изначально злы, оттого общество их избегает. Травля приводит к тому, что те, кто страдает от ликантропии, приходят к выводу, что среди людей им не место, и озлобляются. Вечная проблема на самом деле. − Профессор, − вверх поднялась рука Эйвери, − а разве оборотней много? − Точное их число неизвестно, − ответил профессор, − это связано с тем, что большинство предпочитает скрываться, опасаясь, что их поймают. − Зачем вообще охотиться на оборотней? – не скрывая отвращения, спросила Алиса. – Они же по-прежнему остаются людьми. Неужели их выслеживают и убивают, как животных? − Департамент регулирования и контроля магических существ, − пояснил профессор, − классифицирует ликантропов как наиболее опасных, поскольку известны случаи убийства волшебников, их невозможно обучить или приручить. Однако важно отметить, что это происходит лишь в зверином облике, не в человеческом. − Но разве из-за этого не возникает путаница? – спросила Лили. – Одновременно воспринимать кого-то человеком и опасным животным? Как это вообще? − Вы подняли хороший вопрос, мисс Эванс, − отметил профессор, − именно с него начинается дискуссия, которую мы собираемся устроить.       На доске он написал тезис: «Оборотни должны регистрироваться и контролироваться Министерством Магии». − Разве только что мы не согласились с тем, что это бессмысленно, − подал голос Северус, − поскольку большинство оборотней скрывается? − Если у вас есть идеи получше, буду счастлив их услышать, мистер Снейп, − отозвался профессор. − Как насчет: «Должно ли Министерство быть ответственным за оказание помощи страдающим от ликантропии в магическом обществе?». − Сложная формулировка, − ответил профессор, − но хорошо, давайте обсудим. Волшебным образом кусок мела перечеркнул написанное прежде. На доске появилось заявление Северуса. − О какой помощи вообще идет речь? – спросил Мальсибер. – Ведь лекарств и прочих препаратов не существует. − Обеспечение оборотней безопасными домами, куда они могли бы отправляться для трансформаций, − пояснил Северус. – Медицинская помощь для лечения ран и прочих болевых ощущений, вызванных ликантропией. Просвещение общественности о том, что это такое, чтобы прекратить травлю или… – …Серьезно, Снейп, − перебил Мальсибер, − с каких пор тебе не наплевать на полукровок? Ремус закрыл лицо руками, словно сожалея о том, что вообще затеял все это. − Мне не наплевать, − холодно ответил Северус, − поскольку никто не должен страшиться своего существования. − Забавно, Снейп, − сухо заметил Мальсибер, − послушать тебя, так создается ощущение, что ты сам оборотень. Я всегда подозревал, что ты больше похож на вампира.       Северус хотел было ответить грубостью, но профессор их прервал. − Мы можем вернуться к теме? – чуть ли не умоляюще спросил он. − Я считаю, что Министерство Магии должно нести ответственность, − подняла руку Лили. − А не могли бы вы обосновать нам свою точку зрения, мисс Эванс? – попросил профессор. − Я думала, волшебники платят налоги Министерству, чтобы иметь возможность заботиться друг о друге, − охотно пояснила Лили. – Людям, которые сталкиваются с ликантропией, приходится несладко, и я считаю, мы должны им сообща помогать. − Разве их истребление не выгодно всем нам, особенно в финансовом смысле? – нагло спросил Эйвери. – Потому что идет выкачивание денег без какой-либо отдачи. − Эйвери, ты когда-нибудь слышал об инвестициях? – рявкнула Лили. – Если Министерство вложит деньги в оборотней, так, чтобы они смогли социализироваться, они станут налогоплательщиками и, таким образом, вернут деньги, инвестированные в оказание им помощи. − Ты отдаешь отчет, что, даже социализированные, они все равно останутся оборотнями? – Эйвери словно не мог поверить своим ушам. – Неважно, что ты в них вложишь, они в любом случае останутся опасными полукровками, способными убить тебя или, того хуже, превратить в себе подобную. − Что именно в пункте «обеспечение безопасными домами» ты не понял? – сердито спросила Лили. − Черт возьми, а с чего ты взяла, что все оборотни – такие милашки? – повысил голос Эйвери. – Ведь их так много именно потому, что многие из них искренне верят, что поступают правильно, превращая в оборотней других. Лучше бы им вообще исчезнуть с лица земли. − Единственная причина, по которой они так себя ведут, заключается в том, что заклеймили их мы, не-оборотни, − Лили покраснела от ярости. − И мы вновь оказываемся в замкнутом кругу, − перебил профессор. – Как вы понимаете, подобные дебаты на протяжении многих лет проводятся в Министерстве в более широком масштабе. И, пока не появится лекарство от ликантропии, боюсь, положение дел не изменится. − Ремус опустил глаза в стол, дрожа, словно от холодного ветерка. – Я хочу, чтобы каждый из вас написал сочинение на два фута пергамента о распознавании оборотней, − продолжил профессор, − и подробно объяснил свою позицию по поводу их места в обществе.       Когда он принялся рассказывать о признаках, по которым можно распознать оборотня, Лили, Северус и Мародеры повернулись к Ремусу. Он поднял вверх два больших пальца, на языке показывая, что все в порядке.       Казалось, прошла вечность, прежде чем, наконец, прозвенел звонок и класс был распущен. Все поставили на место стулья и направились в Большой Зал на обед. − Так держать, Лилс! – воскликнула Алиса, ткнув в бок Лили. – Покажи этому придурку, кто тут главный. − Спасибо, Алиса, − улыбнулась Лили. – Этот спор стал для меня глубоко личным. − Я тебя прекрасно понимаю, − подала голос Эмма. – Похоже, оборотней избегают примерно также , как и магглорожденных вроде нас. Это, должно быть, ужасно, когда с тобой обращаются не как с человеком. − Странно слышать это от тебя, Вэнити, − сказал Поттер. − Но почему? – нахмурилась Эмма. – То, что я слизеринка, вовсе не означает, что я полна предрассудков. Не говоря уже о том, что мы с Лили выросли, думая, что оборотни – это просто фольклорная сказка, и их можно убить серебряными пулями. − Что такое пули? – в замешательстве уточнил Поттер. − О Боже, − мрачно воскликнула Эмма, − порой я забываю, как мало волшебники знают о маггловском мире. − Согласна, − рассмеялась Лили. – Волшебники бывают чудовищно наивны в отношении новаторств в жизни магглов.       Лили хотела поболтать с Эммой о взаимоотношениях между магглами и волшебниками, но Северус быстро отвел её в сторонку и указал на фигуру, сидящую в темном углу коридора. − Увидимся в Большом Зале, ладно? – сказала Лили Эмме.       Та понимающе кивнула и спустилась по лестнице вместе с остальными. А Лили села напротив Ремуса, который выглядел совершенно разбитым. Северус же отправился за остальными Мародерами. Они собрались в круг, чтобы защитить Ремуса от зевак, чтобы никто не видел его полных слез глаз. − Не стоило мне вообще это затевать, − сглатывая ком в горле, сказал он. – Не стоило. − Ну, спор все же оказался не совсем напрасным, − ответил Северус, чувствуя себя неловко от проявления эмоций Ремуса. – Теперь мы знаем, что те, кто для тебя важен, избегать тебя не станут, а ради этого все и затевалось.       Поттер преобразовал кусок пергамента в шелковый носовой платок и протянул Ремусу. − Мы всегда будем рядом и поддержим тебя, Лунатик, − заверил он. – Мы дали это обещание на первом курсе, когда думали, что ты просто болен, и сдержали его, узнав истинное положение дел. − Как бы то ни было, − добавила Лили, − я считаю, вы поступили очень смело, подняв эту тему. Это все же шаг в правильном направлении! − Спасибо, Лили, − тихо прошелестел Ремус. – И за то, что защищала меня. − Я всегда буду тебя защищать, − Лили ободряюще похлопала Ремуса по плечу. – Сев, думаю, джентльменов стоит оставить одних на минутку.       Северус согласно кивнул, и они оставили четверых Мародеров, отправившись в Большой Зал. Дойдя до главной лестницы, он обнял Лили и поцеловал в лоб. − Ты молодец, − произнес он. − Сказал человек, который собирается изменить жизнь каждого оборотня в мире, − Лили обняла его. – Я горжусь тобой, Сев. Правда горжусь.