There's nothing like trying

      Знаете ли вы это прекрасное чувство, когда все дела сделаны, идти никуда не нужно, а будильник выброшен в мусорку без шанса на возвращение? Клауд впервые за всё время жизни в Мидгарде ощутил каково это высыпаться, не думая о том, что готовит грядущий день. Прекрасно! Лучше этот день сделает только возможность снова шевелить рукой. И выпутаться из кома детей, чтобы встать, и сходить в уборную без них, и поесть, и увидеть что-то кроме серебряных макушек.       Клауд уже десять минут не может дочитать одно предложение из-за того, что Лоз практически вжался своим лицом в щёку блондина. — Лоз, что ты делаешь? — Слежу за тобой. — Хорошо, а зачем? — Чтобы ты снова не пропал и не поранился. — Да я вроде не собирался. — В этом и проблема. — надулся старший. — О чём ты? — …Он имеет в виду, что ты часто делаешь то, что не собирался. Это нельзя предсказать, поэтому это проблема. — спокойно пояснил младший. — Эмм… Ну простите, я над этим не властен. — А было бы неплохо, если наоборот. — генерал плавно выплыл из-за угла и проигнорировал попытку парня отдать честь, рефлексы, что уж там. Чего он точно не мог проигнорировать, так это «Loveless» в его руках: — Вижу вы в полном порядке, раз можете читать эту гадость. — Вообще это вполне добротное произведение. — Не тогда, когда вам цитируют его пятьдесят раз на дню. — Тогда я тоже буду его цитировать. — ТОГДА, Вы переедите жить к Рапсодосу и будете на пару… Хотя нет, забудьте, что я только что сказал. — Кстати об это, наша последняя встреча прошла не очень. Эти видения, они меня беспокоят. — Скорее всего это галлюцинации на фоне травме головы. Учитывая, что вы спокойно читаете сложные тексты, не падаете на ровном месте и ведёте себя вполне адекватно, это скоро пройдёт. — «Вполне адекватно»? — Книга, Клауд. Уберите её и вы будете «полностью адекватным». — И после этого комментария, вы мне что-то про адекватность говорите. — блондин нехотя убрал книгу на полку. — И я не думаю, что это галлюцинации. Просто мне кажется, что они и сейчас где-то происходят, но в вашем присутствии я этого не вижу. — Ваша уверенность меня не особо радует, но если вы уверены, можете выйти на улицу и проверить «блокирую» я вам что-то или это ваше воображение. — Тогда я пошёл. «НЕТ!» — Тогда вперёд. — Генерал показательно указал на дверь, умудряясь держать за шкирку всех троих противников этой затеи.       Стоило выйти за порог, как тревога начала захватывать разум. Блондин тряхнул головой, пытаясь вернуть былой настрой, но помогало слабо. Явно слабее, чем скребущиеся за дверью дети. Потоптавшись на лужайке возле дома и не заметив никаких изменений ни в себе, ни в окружении было принято решение выйти за пределы дома. За забором также ничего не произошло, из-за чего диагноз «галлюцинации на фоне травмы» обрёл больший смысл и был принят, как неопровержимый. Тем более новоявленный телохранитель, сбежавший от «отца» и младших братьев, явно намеревался вернуть чокобиного разрушителя мифов.       И миф действительно был бы развеян, если бы не проезжающая мимо машина. Мгновение и Клауда накрыла морская волна и необычная. Блондин точно видит сочно-оранжевый цвет воды и чует её бодрящий сладковатый запах цитруса. Это не стеклянные осколки витража и не пепельная пустыня, но природа их однозначно взаимосвязана. Благо долго дрейфовать в апельсиновых водах не пришлось, бывший кадет очнулся на своём привычном месте, на диване в гостиной. Сефирот по-прежнему сидел в кресле и задумчиво глядел на бедолагу, с другой стороны спорили Кададж и Лоз. Точнее Кададж ругался, сыпя проклятьями на брата, а старший, чуть ли не ревя, клялся, что это не он. Один только Язу сидел рядом и странно оглядывал парня, его выражения лица было смесью радости и удивления и, казалось попахивает свежескошенной травой. Страйф обернулся к генералу и, с ощутимым налётом усталости в голосе, спросил: — Это снова произошло? — Да, Клауд, снова произошло. — вторил ему старший. — Но сейчас у нас есть этому объяснение. Не так ли, Язу? Все сразу же обратили внимание на ранее упомянутого. Тот, с нескрываемой радостью, начал поспешно говорить: — ты чувствуешь их… чувства, эмоции окружающих тебя существ… они искажают твоё восприятие… поглощают тебя… это сильная способность, но она губит тебя… — То есть, я умру? Радостное лицо среднего быстро помрачнело, и он отвернулся: — я этого не хочу…- на этом вмешался глава дома. — Вы не умрёте, Клауд, и у вас есть два пути, как этого избежать. — завладев вниманием парня, продолжил — Вы можете оставаться здесь взаперти и в безопасности или научиться противостоять, тому, что… перед вами возникает. — Я не хочу оставаться тут вечно. — Тогда боритесь. — А как?! Оно появляется внезапно, я даже не успеваю реагировать! Как вообще можно чувствовать то, что чувствуют другие?! Это же какая-то телепатия! От последней фразы Сефирот не смог сдержать смешок и отвернулся от несчастного, чтобы просмеяться. Дети не смеялись, но удивлённо посмотрели на бывшего няня: — …А он не в курсе? — Не в курсе чего? Кададж? Может вы перестанете давать информацию урывками и начать говорить прямо и полностью?! Вид растрёпанного, нахохливавшегося и пищавшего про свободу слова птенца солджер всё же смог перебороть. Сделав глубокий вдох и досчитав до трёх, продолжил. — Не поймите нас неправильно. Мы видим ваши способности впервые, как и вы. И так, как вашим талантом я не обладаю толковый совет дать не могу. — Что? — «Shinentai», Клауд. Они созданы по моему образу и подобию, только в разделённом виде. Что могут они, могу и я, но вы другой. Возможно вы слышали о таком термине, как эмпатия. Это особенность психики, можно в той или иной степени чувствовать то же, что чувствует другой человек. На протяжении нашего знакомства вы показали себя, как очень отзывчивая и чувствительная натура. — видя, как скривилось лицо блондина, поправил себя. — Я имею в виду, вы не можете пройти мимо человека в беде. Вы пошли против моих требований, чтобы скрасить жизнь детям. — Это нормально показывать детям мир, как они ещё будут его познавать. — но в ответ получил лишь снисходительную усмешку. — Что? — Пятнадцать гувернанток. И все, как один исполняли то, что я велел. Тройняшкам не нравилось, и я их увольнял. Разумеется, ваша родственная природа пошла вам в плюс, но вы единственный, кто вообще пытался их понять и сделать их жизнь лучше. Это ли не доказательство вашей эмпатии. — Возможно. Значит это просто моя усиленная природная особенность? — Именно так. — И вы говорите, что этим не обладаете? — Способность к сопереживанию оружию ни к чему. — Вы не оружие. — Я просто называю «вещи» своими именами. — И не вещь! — Клауд, в моих реалиях считать себя человеком небезопасно, поэтому давайте останемся при своём мнении каждый. «Спасибо.»       Заметив изменения в лице бывшего кадета Сефирот вернулся к теме: — А теперь касательно телепатии. Это было заметно ещё до травмы, вы могли отвечать мне, когда, я ничего не говорил вслух. Кажется, вы этого пока не осознали. — Я не уверен… Я ощущаю это, как собственные мысли, просто внезапные. — Интересно, но если они якобы ваши, то зачем отвечаете? — Я чувствую, что должен ответить. Но я немного не понимаю, я видел, как дети общаются ни слова не говоря, что тогда это такое? Страйф глянул на тройняшек, но те отрицательно помотали головой. Кададж подошёл к бывшему няню и толкнул того плечом, как тот сам делал ранее: — Вот так это выглядит. — О, понятно. — блондин кивнул, подтверждая свои слова, а младший гордо вздёрнул нос, ведь на его слова Клауд «понятно» не говорил, а значит Кададж лучше. Старшие братья момент внезапного триумфа не оценили, а Сефирот так и не понял, почему мелкий ведёт себя, как Генезис, ожидающий аплодисментов из-за того, что в тысячный раз, процитировавший «Loveless» перед зеркалом.       Так прошло пару недель. Клауд постигал все аспекты жизни этого таинственного дома, начал понимать зачем нужны те или иные запреты. Отсутствия мяса в доме говорило не о голодовке, а об отсутствии надобности большого количества энергии у детей, но лекция о гипоциклоиде в час ночи уже давала понять, что мясные продукты лишний раз употреблять не стоит.       Прикосновения — отдельное табу, но для блондина с самого начала смысла не имело, но имело для других. Так уж вышло, что 2/3 сильверов, не считая генерала, могли неплохо так навалять одной лишь силой мысли. Кададж мог вызывать «перегрузки» во всём теле физически или ментально. Язу же был Клауду ближе в плане способностей, но вместо полного восприятия, сам мог влиять на органы чувств, сопровождая это парой-тройкой иллюзий. Лоз не имел, подобных братьям, талантов, но менее опасным его не назовёшь. Нечеловеческая сила, невосприимчивость к «перегрузкам» и иллюзиям и повышенный болевой порог. Бывший кадет не знал, чему дивиться больше: чудо-детям, их «отцу», обладающим, всеми этими способностями или тому, кто вообще ответственен за все эти эксперименты.       В любом случае, Клауд уже в этом варился, старался обуздать новоявленный талант и вернуть крупицы нормальной жизни. Все подколы детей выдерживал стоически, а на предложение остановиться, гневно, на сколько позволял его вечно растрёпанный вид, стрелял взглядом. Так или иначе упрямство блондина дало свои плоды и нахождение неподалёку от людей уже не приносило таких мучений. Возможно он бы даже продержался один на один.       Но эмпатия, хроническое упрямство, всё это, по мнению Страйфа, не шло вровень с ещё одной особенностью сильверов. Крылья. Точнее крыло, по одному на каждого, теперь, когда скрывать себя не нужно близнецы устраивали тестовые полёты, чтобы подразнить бывшего няня. Правда часть интерьера была уничтожена так, как жилой дом для полётов не подходил. Зато улица подходила! Надо было видеть лица Клауда и детей, когда хозяин дома оповестил домочадцев о несанкционированной ночной вылазке. Счастью детей не было предела, но парень определил предел в размере сорока трёх фантомных клякс ежевичного джема в разных частях дома, на паре которых он даже поскользнулся.       Уже к вечеру весь отряд был готов, генерал позвал их в свой кабинет и отвечая на немой вопрос, запустил хитро спрятанный механизм и открыл тайный проход. Немного попетляв в проходах канализации, вся банда вышла у заброшенных строений. Поднявшись на крышу, детям была предоставлена полная свобода действий. Все трое тотчас же взмыли вверх, оставляя старших наедине. Сефирот проследил за взглядом блондина и нарушил тишину: — Это знак того, что мы пережили не самые лучшие времена, Клауд. Не стоит сожалеть о том, что у вас этого нет. — Я понимаю, но уверен, что каждому человеку получить возможность свободного полёта. — Неужели и куда бы хотели отправиться? — Не знаю, куда угодно? Сефирот по-доброму усмехнулся: — Клауд, человеческое «куда угодно» очень часто ограничивается банальным отсутствия насекомых, наличием ночлега, провианта и бесплатного вайфая. — Ууу, вы явно не романтик. Я между прочим люблю походы, не боюсь насекомых и могу отличить съедобные растения от всего остального. — Не смею подвергать сомнению вашу неприхотливость, по-другому в армии бы вы столько не продержались. А что касается романтики, уж извините, слишком часто сталкиваюсь с реальностью. Да и как видите при наличии крыльев, мы не особо свободны… Не самый позитивно протекающий диалог был прерван вернувшимися детьми. Причём Лоз на полной скорости чуть не пришиб блондина — Клауд, мы нашли такое классное место! Ты должен его увидеть! — …он не может летать, Лоз. — Я знаю, я его понесу! — …в такой форме вряд ли… — Заткнись, Язу! Почему ты вечно лезешь! — …потому что, я умею думать логически… Очередную попытку братоубийства, Страйф пресёк практически моментально, позволяя генералу немного оценить ситуацию. Взвесив все за и против, солджер подхватил заклинателя детей на руки, будто тот ничего не весил. Естественно парень в шоке вцепился в него, а на немой вопрос, просто ответил: — Я не могу дать вам крылья, но могу, не на долго, стать ими. — и пока блондин обрабатывал информацию, обратился к детям. — Давайте, пока он не передумал, показывайте дорогу.       Клауд не знал куда себя деть, вот он разнимает детей, а секунду спустя уже его держат на руках аки принцессу, отвешивают смущающие комментарии, а ещё через мгновение, его обдаёт поток холодного ветра. Пока они не выровнялись, бывший кадет отказывался открыть, но когда открыл…       Вид ночного города с высоты птичьего полёта безусловно потрясающие зрелище, но не это завораживало. Там внизу тысячи людей, чьи эмоции, множеством постоянных сменяющихся вспышек, создавали невероятный калейдоскоп красок. — Полагаю, вы видите что-то волнительное? — Да и… Если бы я не мог покинуть какое-то место с крыльями или без, я бы пытался найти причины, чтобы остаться. — Хм, может быть. Попробую, как только научусь быть романтиком.       Остаток полёта они провели в тишине. Специально облетая стороной башню Шинра все пятеро вернулись домой. Уже разместившись в коме детей, Клауд ещё долго будет прокручивать в голове эту ночь. Он так и не распознал, за обилием красок, гнилостный нарыв, что скрылся в тени злополучной компании и готовый вот-вот прорваться.

***

— Профессор, местонахождение объектов S-187, S-193, S-202 установлено. Турки готовы. — Прекрасно. Как только наш «сердобольный отец» покинет дом, начинайте. Будет интересно увидеть результаты этого затянувшегося эксперимента.       В очках мужчины отражалась красная точка, что находилась на месте нашего таинственного дома.