июнь (поделить на два)

Утро третьего раза случается во вторник, когда во дворе Ефима зацветает жасмин. Он собирает цветы на газету и кладет на подоконник сушиться, гладит форменную бабочку, примеряет на лицо услужливую улыбку. "Да, мы делаем кофе с собой", "нет, у нас нельзя заказать вареники", "как вас зовут? мы же не в старбаксе, дадите свой номер?". Ефим замечает, как мимо его окна на первом этаже проходит мужчина с гитарным чехлом за спиной. Потом его отвлекает кошка, путающаяся под ногами, он уходит вглубь квартиры, открывает картонную коробку с кормом и смотрит на часы. *** Для Эдика это утро наступает чуть позже, когда Валик заявляет своим уж слишком осипшим голосом, что заболел. - Да, я знаю, что фестиваль через две недели и я НЕ пил холодный компот, на улице +15! - слышится возмущенное хрипение из-за двери гаража. Саша открывает Эдику дверь, и говорит ему шуровать домой, закрывает дверь, изнутри что-то металлическое падает и катится по полу. Эдик пожимает плечами. Дойти до любимой улицы, купить по дороге хлеба, решить что делать со своей жизнью - у него в запасе пятнадцать минут до поворота ключа в замке и спертого воздуха из съемной клетки, и он выбирает дорогу в обход - обходит несколько дворов вокруг по бардюру, собирая любопытные взгляды местных кошек. Утро в Киеве начинается гораздо раньше, чем просыпаются его жители, и Эдик предпочитает думать, что большую часть дня занимает обед, длинный обед, тянущийся от завтрака семибальной пробкой и толпами у метро, чемоданами на вокзале и горячими лавашами до того самого полуденного солнца, когда Саша заваривает чай и гудки машин отдаляются, превращаясь в фоновый шум. Эдик спрыгивает с бордюра, подражая кошкам, и отправляется пересчитывать кроссовками плитку на тротуаре. Когда он поднимает глаза, знакомая вывеска приветливо блестит на солнце и радужный почему-то флаг торчит из дыры в стене. Внизу написано "мы гордимся не только в июне", ниже мелким почерком "но боимся за свои головы, поэтому цветов семь". Он совершенно не собирается пересчитывать цвета, поэтому дёргает дверь, внутри звенит колокольчик. Парень с темными волосами машет ему рукой. - Неужели наш хлеб вам так не понравился? Эдик склоняет голову и рассматривает официанта, кажущегося странно знакомым. - Хлеб понравился. Пришел за рецептом. - Так я его и отдал. Видел как ты ходил у моего дома; за рецептом, наверное? - парень смеётся, дверь позади Эдика открывается и в кондитерскую заходят две девушки, рыжие что сам июль, болтающие на каком-то едва понятном подростковом языке. Официант поворачивается к ним, не переставая улыбаться. Эдик решает подождать, пока они сделают свой заказ, и садится в одно из этих мягких кресел, плен которых может разменять твои полчаса перерыва на ощущения мгновенности. Кресло ярко фиолетовое, "как челка того парня в прошлый раз", вспоминает Эдик, но его имя упорно не возвращается в голову. Когда щебетание перемещается за столик на веранде, парень выходит из-за стойки и, вытирая руки, виновато улыбается Эдику. - Мы не договорили? - Я бы хотел увидеть повара. - Эдик щурится, читая имя на бейджике, - Ефим. - Ефим, - он выжидающе улыбается. - Я так и сказал. Дверь открывается снова, не снаружи, а внутри, и на Эдика обрушивается запах кухни, сладкий и глубокий, запах дома, дрожжевого теста, ягодного компота, и девушка, очень растрёпанная и очень громкая, "Фим-у-меня-перерыв-следи-за-духовкой". Эдик хмыкает. Снова. - Раз не дают рецепт, можешь продать мне хлеба. Или чего-то поинтереснее. - Сало в шоколаде не подаём. Ефим будто бы теряется, уходит на кухню, оставляя осадок невыговоренных слов. *** Первого июня Ефим плавится на лавочке у своего дома, считая пчёл, облепивших шиповник. Он думает, если бы его спросили раньше, если бы раньше узнали, кем он хочет быть, кем видит себя через пять, двадцать, тысячу, он бы сказал - пчелой. "Надеюсь, я был бы достаточно продуктивным, чтобы матка не откусила мне голову". Если его сейчас захотят спросить, узнать, выпытать, он скажет "гитарой в руках одного усатого парня, кстати, ни разу не слышал, как он играет." Он видит Эдика - и не заговаривает с ним, потому что всё ещё не знает его имени - ещё несколько раз, по дороге на репетиции, в очереди за молоком, в троллейбусе даже, и совсем не думает о том, как привлечь его внимание. Ладно, может совсем немного. Ефим поднимается с лавки, отряхивает пыльцу с белой футболки, приглаживает волосы рукой и отправляется следить за странным усатым музыкантом. В первый день его ждёт разочарование. Эдик не появляется в обычных местах в обычное время, насколько обычным можно считать время около пяти утра, и Ефим бросает эту затею, удобно устроившись у кофейного автомата. На второй день он ждёт Эдика у парка на пробежке - мимо пробегают дети, собаки, несколько хорьков и ни одного любителя экзотических десертов. Ефим пробегает пару кругов - за компанию хорькам - и идёт на работу разочарованный, но не удивленный. На третий день удача спотыкается о порог его кондитерской, обронив бутылку с водой. Удача звенит колокольчиком, шаркает кроссовками и заказывает еловый маффин у девушки за стойкой. Ефим вылетает из кухни "Катя-у-меня-перерыв-следи-за-духовкой", вылетает из кондитерской, влетает в женщину, запутавшуюся в собственном зонте и обнаруживает, что на улице идёт дождь. В конце концов, он не исчез, не умер и не изменил своему занудству, думает Ефим, возвращаясь обратно. Ему удается узнать про фестиваль совершенно случайно, когда он обнаруживает себя стоящим позади высокого парня, трясущего светлыми волосами на другого, такого же странного, убедительным жестом "нет, Эдик не будет сбривать усы для номера. он отращивал их чтобы выступить". Парень выглядит смутно знакомым, как-будто с обложки диска "топ 100 хитов шансона", или из тех, кто фотографируется в инстаграм, подставив телефон к подбородку, Фим смеётся про себя, продолжая наблюдать. - Саш, он выглядит настолько богемно, насколько и страшно. - Прямо как твой голос. Второй парень ниже, и его волосы темные и непослушные. Он кажется серьезным, но когда улыбается, кажется, что ему не больше пятнадцати. Подходит их очередь, и у прилавка едва утихший спор начинается заново. Ефим не знает, почему каждый усатый Эдик в городе это тот самый хлебных дел мастер, проситель рецептов и разбиватель здравого смысла. Он так же не знает, зачем ищет предстоящие мероприятия и просматривает список участников, будто там будет имя, а не название группы. У него есть свободное время и несколько оправдывающих отгулов, в которые он собирается повеселиться, а не кого-то там искать. Разве что, совсем недолго.