Тюремное танго

— Зачем ты красишь волосы? Мне кажется, твой естественный цвет должен быть красивым. Николай накручивал на палец прядь волос Дэна, разомлевшего в его объятиях. После двухчасового марафона отвечать не хотелось, язык ворочался с трудом, но Дэн напоминал себе, зачем он здесь, и попытался отогнать сон. — Говорят, так я выгляжу эффектнее. А свой у меня русый, не знаю, кому может понравиться. — Кому-то, кто ценит естественность, а не искусственный загар и краску на волосах. Мне бы ты понравился и без этой мишуры. Дэн вздохнул и закинул ногу Николаю на бедро, прижимаясь крепче. Сейчас было отличное время перевести разговор в нужное русло. — Как жаль, что мой бывший не такой, как ты. Заставлял меня делать всё, чтобы ему понравиться. Даже то, чего мне не хотелось. Николай замер, а его пальцы в волосах Дэна сжались сильнее, причиняя лёгкую боль. Прикрыв глаза, он пару раз глубоко вздохнул, прежде чем ответить. — В нашей жизни часто неоправданно долго находятся люди, неспособные оценить нас по достоинству. На тебя, судя по всему, смотрели, как на красивую картинку, не пытаясь понять, что внутри. Не здесь, — Николай провёл пальцами между ягодиц Дэна по влажному и припухшему входу. — А вот здесь. — Губы коснулись виска, и Дэн вздрогнул от интимности этого поцелуя, не шедшей ни в какое сравнение с пошлым касанием. — Наверное, ты прав. Так было всегда, сколько себя помню. Иногда хотелось стать обычным, только чтобы во мне видели что-то помимо внешности. — Глупо хотеть стать обычным. Будь ярким, привлекательным и интересным. Таким, как сейчас. — Николай коротко поцеловал Дэна в губы. — Уверен, что вокруг тебя увиваются идиоты, напевающие, кем тебе нужно стать: моделью, актёром, певцом, даже если у тебя нет голоса. Пусть идут подальше. Просто реши, чего хочешь ты, и никого не слушай. — Откуда ты всё это знаешь? — Дэн практически целиком забрался на Николая, выводя на его шее узоры губами. И задумался над тем, что тот говорил. Как он попадал в сердцевину мишени не целясь, Дэн не понимал. Николай даже не догадывался, кем Дэн работает. Но бил без промаха, поднимая в душе старые сожаления и несбыточные пока надежды. Если бы не работа, не его настоящая цель, Дэн хотел бы узнать Николая лучше и задержаться рядом хотя бы на пару недель. С ним было как-то удивительно спокойно. Проведя пальцами по скуле мужчины, Дэн чуть приподнялся и прижался губами к переносице. — Ты не ломал нос? У тебя такая странная горбинка. Но мне нравится… Николай досадливо выругался и сгрёб Дэна, сжимая его плечи так, что остались следы от пальцев. — Один самоубийца недавно постарался. Но ему недолго осталось. Дэн вздохнул и прижался губами к шее Николая, чувствуя, как бешено бьётся венка и стучит сердце. — Ты убьёшь кого-то за то, что сломал тебе нос? Почему вы поругались? Знаешь, меня тоже били, и я желал смерти этим людям. Но такая злость выматывает. — Не бери в голову, малыш. Некоторые люди хватают чужое, не думая о последствиях, а потом ещё и прессовать пытаются. Обычно таких тварей жизнь не учит, а я решил научить. — Не думаешь, что взяв на себя много, станешь не лучше? Или упустишь что-то важное в погоне за местью? Николай на секунду прикрыл глаза, пульс постепенно успокаивался. — Отомщу и начну с чистого листа. Без этого вряд ли успокоюсь, слишком тяжело переживаю предательства. — Тогда могу только понадеяться, что сломанный нос будет твоей самой большой неприятностью. И раз уж выяснилось, что ты раненый герой, я просто обязан воздать тебе почести. Дэн оседлал бёдра Николая и поёрзал, чувствуя, как после перерыва у того снова встаёт. Он любил таких — выносливых, умелых, заботливых. С его работой трудно чему-то удивиться, но получить удовольствие от секса всё же приятнее, чем изображать фальшивые стоны. С Николаем ему удалось кончить дважды, и эта работа воспринималась как приятные каникулы. Главное, добиться нужного результата и не остаться одноразовым развлечением. Дэн умел заинтересовать и сейчас пользовался этим на полную катушку. *** — Паш, давай я с ней поговорю, успокойся. От того, что ты будешь кричать, ничего не изменится. Твоя жена знает, что обязана привезти Влада, можно я их встречу? — Чтобы она тебя педиком при сыне называла? Хер там ночевал. Пусть только рот при ребёнке откроет… Натан обнял Павла за шею и, прикусив губу, с минуту пристально смотрел тому в глаза. Молчание беспокоило, но и странным образом прогоняло злость. — Перебесился? А теперь послушай меня, пожалуйста. Я пока не общался с Антониной лично, но надеюсь, что она не безнадёжна. Легко ненавидеть абстрактного монстра, который сбил с пути истинного её бывшего-натурала. А вот что она скажет при встрече — ещё неизвестно. По статистике у большинства гомофобов ненависть обезличена, и они приписывают геям несвойственные черты и мыслят стереотипами. Но прости, Паш, в твоём случае неприязнь скорее связана с вашими конфликтами, а не с самим фактом моей ориентации. Если бы выяснилось, что ты масон, реакция была бы такой же. Павел усмехнулся и поцеловал Натана в лоб. — Как в твоей голове столько умных мыслей помещается? Попробуй, Нат, но учти: она стерва и вряд ли будет разговаривать с тобой адекватно. Если вообще станет говорить. Её любимая тема — сбежать от неудобного разговора. — Спасибо, Паш. Ты тогда забери Влада, а я попытаюсь поговорить. Вдруг выйдет что-то толковое. *** — А потом он вскочил на подоконник и под звуки имперского марша сиганул со второго этажа. Я думал, химичка концы отдаст, она же не знала, что мы натащили матов из зала и сложили под окном. Тоня хохотала, вытирая слёзы, и выглядела совсем как та девчонка, с которой Павел познакомился в универе. Промокнув платком глаза, она покачала головой. — Как был придурком, так до сих пор и остался. Он, когда мне предложение делал, влез на карниз и чуть не навернулся с него, все цветы измял и новую рубашку в краске испачкал. Натан наклонился и что-то прошептал, кося глазом в сторону подошедшего с сыном Павла. Тоня фыркнула в ответ и кивнула, тут же напуская на себя безразличный вид. От того, что у его бывшей и Натана за пару часов появились свои секреты, стало не по себе. Павлу бы порадоваться, что они друг друга не убили, но было неспокойно. Он понял, что банально приревновал, впервые с момента встречи в клубе увидев, как харизма Натана действует на людей. — Если вы смеётесь надо мной, то мне тоже есть что рассказать. И я воспользуюсь этим оружием в критической ситуации. Тоня снова громко фыркнула и закатила глаза. — Ты-то воспользуешься, не сомневаюсь. Значит так, Паша, слушай меня внимательно и запоминай: если я ещё хоть раз услышу от Влада матерные слова, видеться с ним будет только Натан и то под моим присмотром. — Эй, я тут при чём? Он в саду нахватался, зачем ты его вообще туда отдала? — Затем, что мне, по твоей милости, нужно снова устраивать личную жизнь. А ты всё самое сложное время занимался работой, а не сыном. Так что твоя к нему внезапная любовь выглядит мило, но несвоевременно. Легко общаться с пятилеткой, хорошо, что ты очнулся, не когда ему исполнилось десять. — Если бы ты не затеяла суды и давала мне с ним общаться, я бы видел его чаще и раньше! А что я много работал, когда он был маленьким, — ну извини, с твоими запросами странно, что я вообще бессмертным пони на работе не стал. — С моими запросами?! То есть как наобещать золотых гор, так ты мастер, а как выполнять — тяжело? Нужно было раньше догадаться, что ты педик, всё указывало. Ой… — Тоня перевела взгляд на Натана. — Извини. — У меня впечатление, что у вас накопились обиды, и вы не можете говорить спокойно. Всегда поражает, как два хороших человека не хотят договориться. — Да с ним невозможно разговаривать! Он во всех бедах других винит. Это я стерва, а не он алкаш и бабник, которому эти бабы даже не нужны оказались! — Ну конечно, а ты, бл… — Натан накрыл рот Павла ладонью и покачал головой. — Не ругайся при женщинах и, тем более, при Владе. Вам обоим нужно понять, как на него влияют ваши разборки. Он любит и маму, и папу, а вы делаете ему больно. Это только кажется, что дети ничего не понимают. Тоня притопнула пару раз и скрестила руки на груди. Ей явно хотелось высказаться, но подошедший с мороженым Влад умерил пыл. Павел раздражённо отпихнул руку Натана и подхватил сына на руки. Сейчас бесила не только Тоня, но и вставший на её сторону, как Павлу показалось, Натан. — Мы пойдём ещё покатаемся на карусели, раз вам и так хорошо. Натан тяжело вздохнул. Он не ожидал, что будет легко, но надеялся, хотя бы Павел ему поможет. — А можно с вами? А то нечестно, вы веселитесь, а мы нет. Тоня и Павел посмотрели на Натана, как на внезапно возникшую посреди площади летающую тарелку. Но Влад, слезший с рук отца, уже тянул Тоню за руку, явно приветствуя идею совместной поездки на карусели, и пришлось смириться с предстоящим странным действом. Пожалел о своей затее, как водится, сам Натан. Упершись лбом в дерево, он пытался отдышаться и сохранить лицо, не заблевав весь тротуар. Суетящийся рядом Павел, подсовывал ему воду, но от одной мысли, что она опустится в желудок, рвотные позывы усиливались. — С каких пор тебя укачивает на карусели, Нат? Эй, ты точно не заболел? — Дай отдышаться. У меня после сотрясения с вестибулярным аппаратом проблемы. Один раз на яхте так укачало, что за борт готов был прыгнуть. Но с каруселью уже перебор. — Не знал про сотрясение. Как умудрился? — Давай потом, а? Лучше проводи Тоню с Владом, меня не украдут, кому такая зелёная немощь нужна. Павел пробурчал невнятные возражения, но пошёл, куда послали. За Натаном, озверевшим в четырёх стенах, теперь приглядывал охранник, а значит опасность сведена к минимуму. Вернувшись, Павел обнаружил, что Натан немного пришёл в себя и даже дышать стал нормально, а не через раз. Мозг упорно не отпускал информацию о сотрясении, но устраивать допрос не хотелось. — Спасибо, что помог с Тоней. Она сегодня была даже ничего, как будто в прошлое ненадолго вернулись. Как тебе это удалось? — Знаешь, довольно легко, Паш. Для неё, видимо, стала облегчением мысль, что ты теперь с мужчиной. Это позволяет ей считать, что ваши былые проблемы во многом связаны с твоей ориентацией. Ну и винить тебя проще, чем признавать собственные промахи. — Я не знаю, кого винить, Нат, правда. Наверное мы оба слишком изменились, она же раньше тоже не была стервой, но как бабки появились — с катушек слетела. — Чересчур хорошая жизнь часто портит характер так же, как чересчур обильная еда портит желудок, и в этих случаях как тело, так и душу с успехом исцеляют лекарства не только неприятные, но даже противные на вкус. — Снова цитата, Нат? Кто на этот раз? Не смотри на меня с такой надеждой, не угадаю. — Чарльз Диккенс «Барнеби Радж». Тяжёлая книга, о большой глупости и несправедливости. Я хотел бы почитать тебе вслух, люблю это, ты знаешь. Но мне кажется, что мы начнём явно не с Диккенса. — А с кого? Последний раз мне читала вслух мама в детстве. Наверное, будет интересно вернуться в то время. — Не нужно никуда возвращаться, Паш. Будем переживать захватывающие приключения здесь и сейчас. Главное, чтобы они были в радость. Да уж, в радость… Павел не стал нагнетать и рассказывать Натану, какие «захватывающие приключения» им ещё предстоят из-за ебанутости его бывшего. Таким людям, как Натан, лучше получать свою порцию переживаний из книг. А всё дерьмо, что готовит жизнь, Павел возьмёт на себя.