***
— Поднимайся, собирайся, погнали! Павел ворвался к Натану в комнату, словно ураган и, не дав толком глаза продрать, потянул с постели. Сонно хлопая глазами, но послушно следуя за Павлом, Натан пытался понять, что упустил из вида и какое торжество намечается в семье Мальцева. — Паш, у тебя радость какая-то? У Владика день рождения не скоро, у тебя тоже. Что случилось? — Проверка закончилась, выкатили штраф на пару лямов и отвяли. А ещё Краснов заявление на меня забрал. Натан замер, пытаясь переварить услышанное и чувствуя неясную тревогу. Просто так Краснов никогда бы не отстал, значит, что-то задумал, и Паша, вероятно, рано радуется. — Паш, я бы не расслаблялся. Ты не знаешь Николая, он никогда не отступится, если что-то решил. Меня когда-то восхищало его упорство, но теперь пугает. — Не знаю и знать не хочу, что там твой мудила придумал, но на меня у него больше ничего нет: запись тютю, а, значит, и состав преступления. Крыше его сейчас тоже не до меня, со своими проблемами бы разобраться. Так что прекрати кукситься и собирайся, мы едем в отпуск. По твоей статье за кордон, конечно, не уехать, пока всё не закончилось, но «Крым наш», вот туда и погоним. Тоне как раз с хахалем в Майами лететь приспичило, так что Влад с нами. Не сделает ничего Краснов за пару недель, его Саня пасёт, и пацаны мои на стрёме. Натан покачал головой. Энтузиазма Паши он не разделял, ехать никуда не хотел, и в целом был близок к тому, чтобы снова погрузиться в меланхолию или заняться самобичеванием за то, что втянул в эту историю друга. Наверное, в чём-то Паша был прав — рефлексировать бесконечно не продуктивно и глупо, и небольшой отпуск ничего не изменит. Только вот Натан сердцем чувствовал: Краснов что-то задумал и, забрав заявление, лишь раскинул сети. Впрочем, сделать хоть что-то в этой ситуации Натан в любом случае не мог. Точнее мог, конечно, но Мальцев бы этого не допустил. А значит, стоит взять себя в руки, умыться, почистить зубы и ехать, куда Паша придумал, потому как портить отдых ему с сыном в планы Натана точно не входило.***
Николай был готов убивать. Он на полном серьёзе достал из сейфа пистолет, разрешение на который когда-то помог ему сделать Егоров, покрутил и, поморщившись, засунул обратно. Несмотря на бешеную злость, насилие никогда не было его методом. Да, когда Натан выводил его из себя, Николай мог вспылить, пару раз доходило и до серьёзных побоев, но и поводы были нешуточными. Но мысль о том, чтобы рискнуть свободой ради мести, казалась кощунственной. После встречи с Олегом Александровичем, изрядно потрепавшим нервы, Краснов выбил себе разрешение оставить квартиру и часть капитала Егорова, лежащего на его счетах. Проценты за хранение «лярдов» были, конечно, смехотворными, но Николай мог и этого не иметь. К тому же, Олег Александрович согласился добыть необходимую Николаю информацию, но, к досаде Краснова, предупредил, что в судах сейчас давить ни на кого не сможет, потому что конкуренты слишком активизировались. В подробности своих проблем Егоров, конечно, вдаваться не стал, да Николай и не расспрашивал, и без того геморроя хватало. А теперь, спустя пару недель, когда от Егорова пошла обратная связь, стало только хуже. В клубе оказался голяк: камеры только над кассой, стойку не видно, зал не видно и вообще, какого хуя они там все делают, не понятно. Написав кляузы на администрацию клуба во все инстанции и немного морально удовлетворившись, Николай занялся делом Мальцева и охуел, поняв, откуда растут ноги у его недавнего отравления. Как кто-то мог влезть в сейф, не сломав замок, было загадкой. Ровно до тех пор, пока Николай не получил результаты анализа крови, в которой обнаружили остаточные следы пентотала натрия. Почитав про действие препарата и сложив один и один, Краснов едва на ногах устоял. Не зря Егоров всегда говорил, что чуйка у Николая что надо. Только вот толку от неё, если запись побоев от Мальцева он проебал, да ещё настолько бездарно. По всему выходило, что у Краснова в личной жизни не просто всё паршиво, а можно сказать катастрофично. Натан сбежал, а Дэн — даже слов таких не было, чтобы описать все мысли Николая по его поводу. А ведь как соловьём разливался: в кино с Николаем ходил, на выставки, в рестораны, и отдавался каждый раз как в последний, сука. Ну ничего, вот уж здесь Краснов возьмёт с парня по полной программе. И если Натан, спрятавшийся за спину нового любовника, временно недоступен, Николаю будет на ком отыграться. Окончательно Краснова добили переданные подчинённым Егорова личные данные на Дэна. Не то чтобы он не догадывался о том, кем тот мог быть, но реальность всё-таки больно хлестнула по самооценке. И Краснов сорвался. Не хотел, не собирался, но когда счастливо улыбающийся Дэн притащился в его квартиру, повис на шее и в коридоре, пакет с продуктами бросил, не выдержал, и холодного допроса не вышло, хорошо хоть пистолет спрятал. — Я всё думал, Дэн, за что мне такое счастье досталось. Молодой, красивый, умный, ещё и влюбился мгновенно. Живи да радуйся, счастьем с миром делись. А нет, всё-таки жизнь у меня не сахар и не мёд, а новый парень, который вроде как лучше старых двух, элитная шлюха. Эскорт услуги и неплохой ценник за ночь. Не Мишель Браун, конечно, но далеко пойдёшь, тварь. Не сдержавшись, Николай хлёстко ударил Дэна по щеке и отошёл на шаг, глядя на него как на мерзкого слизняка. — Ты ведь в курсе, как у меня сейчас всё печально: и флэшка с компроматом накрылась, и у Олега Александровича неприятности. В итоге вовсе не злой рок меня преследует, а один пронырливый гадёныш, торгующий жопой и совестью. Только вот прокололся ты, сучонок. И штрафом за занятие проституцией не отделаешься — сядешь за покушение на убийство. Знаешь, как легко сейчас сделать справку об острой аллергической реакции на любой препарат? А ты мне не просто лекарство дал, а яд. Дэн, держащийся за горящую огнём щёку, отступил на пару шагов и, запнувшись о банкетку, тяжело осел на неё. Мозги ворочались медленно, но соображать было необходимо, иначе он погиб. — Я тебе ничего не давал, Ник. А кем я работал… Знаешь, мне казалось, что тебе это знать не обязательно. Хотел по-нормальному попробовать, потому что ты мне понравился. Опустив голову, Дэн позволил влаге свободно скользить по щекам, пригождалось умение пустить слезу в любой момент, а сам пытался понять, блефует Николай или у него правда имеются какие-то доказательства. В клубе камер не было точно, Дэн смотрел внимательно. Разве что те были замаскированы. А вот утверждать, что камер нет в доме у Краснова, было сложно. Но даже если и так — обвинить Дэна можно только в том, что он открыл сейф и, ничего оттуда не взяв, пустил в дом постороннего. Но о краже Ник ничего не говорит, значит, как было дело не знает. Засунув боль от несбывшихся надежд не спалиться и остаться с Николаем как можно глубже, Дэн решил действовать по обстоятельствам. Образ прекрасного рыцаря в лице Краснова рассыпался на глазах, и становилось проще до конца играть свою роль. Забиться в нору и от души там повыть можно будет и позже. Краснов сжал кулаки и подавил желание как следует двинуть Дэну по смазливой физиономии. Николай точно знал, чуял, что гадёныш врёт, но без записей с камер, без улик и без свидетелей доказать что-то не представлялось возможным. По сути, кроме проституции, на Дэне не было ничего. Можно попробовать его подставить, сказать, что обокрал Николая, опоил, но Егоров сейчас не в том положении, чтобы помогать в таких вопросах, а сам Краснов может только навредить делу. Внезапная мысль догнала Николая уже на грани отчаяния: если Дэн продажная шкура и его подкупили, нужно просто обмануть его, заплатить больше или как следует напугать. Краснов жалел, что поддавшись гневу выдал себя и оттолкнул Дэна. Тот, кажется, и правда успел привязаться к нему, но теперь, конечно, не поверит. Или стоит всё же рискнуть? На крайний случай всегда оставался вариант с шантажом: вряд ли Дэн будет рад, если его милая мамочка и её младшие детишки, получат скрины с его страницы секс-услуг. — Я понравился тебе, но ты всё же решил меня обмануть? Я говорил, Дэн, не терплю предательства и не прощаю. Если ты хочешь попробовать что-то склеить, построить со мной отношения, а я хотел этого, или хотя бы доказать честность своих намерений, скажи правду. Краснов подошёл ближе и приподнял голову Дэна за подбородок, глядя ему во всё ещё влажные глаза. — У меня нет счётов с тобой, и хоть мне будет тяжело, я попробую простить, но только с условием ничего больше не утаивать и не врать мне. А пока у меня к тебе очень простой вопрос: кто заказчик? Мальцев? Просто кивни, мне этого хватит.